Женские мечты. Дневник Современный водевиль

    

  Любви все возрасты покорны....


  Надежда Андреевна Артущенко, глава агрофирмы, заключила договор на поставку своей продукции с руководителем торговой фирмы Вольцевым Алексеем Ивановичем. Он пригласил ее на ужин в ресторан, и Надежда Андреевна согласилась.  Вечером, в 9 часов, они встретились у ресторана, и Вольцев повел спутницу к столику. Подошел официант, принял заказ.
  - А вы, госпожа, Артущенко, дорогая женщина, -  заметил Вольцев.
  -  Мне нет нужды скаредничать, средств  хватает, господин Вольцев.  А в чем, собственно, дело?
  - У меня есть одно правило: если женщина не способна заплатить за себя, я оплачиваю ужин, но она проводит со мной ночь.
  Надежда Андреевна немного поиграла бокалом, опустив глаза, помолчала. Они не замечали, что за соседним столиком за ними пристально наблюдают. Помедлив, она ответила.
  - А если женщина полностью оплатит ужин, тогда как?
  - Тогда она хозяйка положения, я выполню любое ее условие.
  - Жаль, я не знала этого раньше. - Он торжествующе усмехнулся. - Я даже не предполагала, что вы не можете иначе привлечь к себе женщину.  Не уж-то вы полный импотент? Или извращенец?
  Вольцев растерянно  смотрел на соседку. Наблюдатель за соседним столиком довольно улыбался.
  - С чего вы это взяли?
  - А с ваших слов. Или вы  - деспот по  натуре? Но вы правы.  Я очень дорогая женщина, вам не по карману.  Официант! Счет, будьте добры!
  - Но еще не все принесли.
  - Ничего, мы подождем. Счет в гривнах или в уе?
  - В евро.
  - У меня доллары. Сойдет?
  - По курсу.
  - Получите, сдачи не надо.
  Она расплатилась, официант удалился.
  - Я полностью в вашем распоряжении.
  - С чего вы взяли, что нужны мне? - презрительно спросила она - Вот вам еще немного,  - положила на стол купюру, -  пригласите какую-нибудь потаскушку, их тут хватает, что бы ужин зря не пропал. Всего доброго! - Легко встала, поклонилась  и пошла к выходу. Вольцев оторопело смотрел то на уходящую,
 то на столик…
   - Она будет моей женой! -  сообщил друзьям наблюдатель и направился следом.  - До свидания!
   Спокойно выйдя из зала, она буквально скатилась по лестнице, вихрем поднеслась к гардеробной, отдала номерок. Наблюдатель едва успел ее догнать.
  - Позвольте вам помочь?
  - Благодарю, я и сама управлюсь.
Она покрылась платком, и в этот момент появился Вольцев.
  - Одну минутку! Не выпускайте ее!
Все удивленно оглянулись.
  - Это не ее шуба, - заявил Вольцев.
  - То есть, как это? - удивился гардеробщик, - Она дала номерок, все по чести.
  - Это шуба другой женщины.
  - Я не буду спорить с вами. Приведите хозяйку шубы.
  - Она идет. - По лестнице спускалась женщина, явно путана.
  - Кто это мою шубку хочет приговорить? - лениво произнесла.
  - Если вы хозяйка, скажите, сколько в вашей шубе карманов, и что в них лежит, и откройте их, - попросила Надежда Андреевна.
   - Один, внутренний, в нем мелочь.
 - Прошу! - Наблюдатель поднес шубу. Женщина уверенно полезла в карман, и вдруг вскрикнула, выдернув руку — палец был в крови.
  - В чем дело?
  - Карман  кусается!
  - Но вы же хозяйка, знали об этом, не правда ли? - иронично спросила Надежда Андреевна.     - И вообще, там еще три кармана, а в том лежат пушистые серые варежки. Показать? Будьте добры, раскройте шубу!
  Помощник раскрыл шубу, и все увидели четыре кармана. Надежда Андреевна подошла, достала пушистые серые варежки.
 - Еще нужны доказательства?
  Шум привлек людей, подошел старший администратор, выяснить, что происходит.
 - Нет, извините, что вы, - растерянно ответил гардеробщик. Однако Вольцев вцепился в шубу.
  - Мне некогда здесь разбираться, да и балаган ни к чему. Вот моя карточка. Завтра пришлете ее мне по адресу.  Но учтите, если шубу принесет этот человек, я предъявлю вам иск о краже. От него не приму ничего. И, кстати, наши контракты тоже все аннулированы, господин Вольцев.
  Она достала телефон, вызвать такси.
  - Позвольте, я вас отвезу домой? - обратился наблюдатель.
  - Благодарю, но с меня на сегодня достаточно приключений.
  - Но на улице февраль, холодно, а у меня машина с обогревом.
  - Здесь недалеко, не замерзну. - Она вышла на крыльцо. Ее добровольный помощник набросил ей на плечи свое пальто. Надежда Андреевна досадовала. Она бы уже давно была дома, но не могла показывать, что умеет перемещаться в пространстве. Никто, кроме детей, не знал, что она  - волшебница высокой категории.
  Поневоле ожидая машину, рассматривала соседа. Мужчина в цвете лет, 45-50, высокий, кряжистый, каштановые волосы, умные серые глаза. Сильные руки, заметно, что в молодости работал за станком.  Он, действительно, начинал жизненный путь токарем, имел высший разряд, как выяснилось позже. Подъехала машина.
  - Благодарю за помощь, - она отдала пальто.
  - Вы замерзнете.
  - Нисколько. Прощайте! - Села в авто. Он быстро сел в свою машину.
  - За тем такси!  - приказал водителю.
Так началась эпопея этих двоих… Заметив преследование, Артущенко решила перехитрить назойливых. Она обратилась к водителю.
  - Нам необходимо оторваться от той машины хоть на две минуты. Вот вам деньги, чтобы не задерживаться.
  - Хорошо, оторвемся.
  Водитель попался ас. Он отлично  знал город, уходил по проходным дворам. Но и преследователи не отставали.  Наконец, сумели  оторваться от преследования. Надежда Андреевна вышла из машины, отступила к подъезду, крутнулась, и оказалась дома, а такси поехало пустое. Преследователи, повернув за угол, обнаружили, что машина без пассажирки.
  - Интересно, куда она успела исчезнуть? - удивился  наблюдатель, - Быстро, в ресторан!
Возвратившись, он прошел к администратору.
  - Господин Хвостов! Позвольте, я сам доставлю шубу хозяйке, и дайте ее визитку.  - Просьбу сопроводил некоторой купюрой.
  - С удовольствием, господин Арнов. У нас такого никогда не было. Вольцев и его шлюха сюда больше не зайдут.
  - Спасибо, - забрал шубу и карточку.
  Утром, около 9 часов, у Надежды Андреевны зазвонил телефон.
  - Алло, я слушаю.
  - Надежда Андреевна, я Арнов, Григорий Ильич. Мы вчера  в ресторане встречались. Позвольте мне привезти вашу шубу и поговорить с вами?
  - Поговорить, говорите. Хорошо, я сейчас погляжу. Вас устроит время обеда?
  - Как вы скажете, я согласен.
  - Добро, тогда в 12, в офисе. Вы знаете, где это?
  - Да, знаю.
  - До встречи.
  - Благодарю, до свидания.
  Надежда Андреевна была, надо сказать, несколько заинтригована, что ему нужно? Она не сомневалась, что вчера  ее преследовал именно он.
  Без десяти 12 к офису подъехал черный джип, из него вышел Арнов, с цветами и шубой, и направился к двери. Засветилось окошко, и мягкий голос произнес:
  - Назовите себя и цель вашего посещения.
  - Арнов Григорий Ильич, у меня встреча с директором.
  - Проходите, по коридору направо.
  Дверь открылась. Такое начало наводило на некоторые размышления. Очевидно, не все здесь легко и просто. Он вошел в приемную. Секретарь указала на дверь. Двери в кабинеты директора и заместителей имели фотодатчики и открывались при приближении человека. Обилие автоматики удивляло всех, кто попадал в эту организацию впервые.
  - Здравствуйте, Надежда Андреевна.
  - Добрый день, господин Арнов, проходите ближе.
  -  Надежда Андреевна, я привез вашу шубу в целости и сохранности, прошу. И это тоже вам.
  - Благодарю, и за цветы тоже. Татьяна Ивановна, зайдите на минутку.
Появилась секретарь с вазой в руках.
  - Вы читаете мои мысли. Спасибо, идите обедать.
Секретарь вышла, а хозяйка поставила цветы в вазу.
  - Как мы сделаем -  сначала пообедаем, а потом поговорим, или наоборот?
  - Как вам удобно, Надежда Андреевна.
Она оценивающе посмотрела на гостя.
  - Пошли в столовую.
   Столовая находилась в том же здании, и ее посещали не только работники фирмы, но и все окрестное население. Агрофирма производила продукты питания достаточно дорогие, однако их охотно покупали. Все, что выращивалось на полях и фермах, было экологически чистым, без вмешательства генной инженерии. Здесь модифицированная продукция была запрещена, и покупателями являлась вся элита.
  Блюда в столовой готовились прекрасные, вкусные, имелся огромный выбор. Можно было заказать себе домой. Короче, предприятие процветало.
   В столовой тоже везде автоматика. На столах пульты для заказа и немедленной оплаты, блюда и использованная посуда подаются на конвейерах, проходящих под полом. Арнов просто оторопел от такого явления. Они сели за столик.
  - Господин Арнов, заказывайте себе обед, - предложила хозяйка, - вы можете взять комплексный, или заказать на выбор. Да не ищите деньги — этот столик мой, он бесплатный.
  - А остальные?
  - Наши сотрудники все обедают бесплатно, у них имеется свой код, все считает машина. Смотрите, как пользоваться.
  Она набрала на пульте номера блюд, нажала  «Оплачено». Он, почитав меню, сделал тоже. Вскоре в центре стола открылось отверстие, появился поднос с заказом, Надежда Андреевна его сняла. Появился второй поднос, его снял Арнов, отверстие закрылось.
  - Приятного вам аппетита, господин Арнов, - улыбнулась хозяйка. Они пообедали. Надежда Андреевна нажала черную кнопку. На столе открылась щель. Туда опустили посуду, встали из-за стола.
  - Вот и все. Мы пообедали, теперь можно и поговорить. Идемте, господин Арнов.
  Столик уже стоял чистый. Как только люди встали, заработали щетки-чистильщики, спрятанные под крышкой стола.
  - Госпожа Артущенко, я просто ошеломлен таким сервисом! Как вам это удалось?
  - Мне намного проще управлять техникой, чем людьми. Да и надежнее. Прошу. - Они сели за журнальный столик в уголке кабинета.
  - Я вас внимательно слушаю, господин Арнов.
  - Надежда Андреевна, я прошу вашей руки и сердца.
  Она ошарашено поглядела на него и захохотала, замахав руками. Отсмеялась, и поинтересовалась.
  - Скажите, вы сколько часов меня знаете?
  - 14 часов, 30 минут.
  - Здорово! Простите меня великодушно, но что явилось причиной такого странного заявления?
  - Вчерашнее ваше поведение. Я умею читать по губам, и знаю все, что вы сказали этому недомерку. Он так поступает постоянно. Как правило, женщины уступают — они почти всегда не имеют денег. Но никогда еще он не пришел дважды с одной и той же.
   Я разведен, у меня есть двое детей. И я сказал себе, что женюсь на той, которая обломает Вольцева. Богатая или бедная, старая или молодая, но она будет моей женой. Я сидел с друзьями, и когда вы так спокойно ушли, сказал им: «Я иду за своей женой». И вот я здесь, у вас, и прошу вас: «Станьте моей женой»
  Выслушав этот рассказ, уже серьезно, она ответила.
  - Господин Арнов, я очень признательна и тронута вашим предложением, но прошу вас, выбросьте из головы эту бредовую идею. Поймите, я не девочка, в любовь с первого взгляда не верю, и вам не пара.
  - Почему?
  - Сколько вам лет?
  - Сорок пять.
  - А мне шестьдесят. О чем можно говорить? Я просто стара для вас. Погодите, выслушайте, - она подняла руку, - я уже в том возрасте, когда смерть ходит по пятам…  В любой момент я могу тяжело заболеть. И как результат, вы уйдете сразу, даже не оглянувшись. Зачем мне это? Лучше не затевать, не будить душу и сердце. Короче, простите мне эту жестокость, но я отвечу  «нет».
  - Надежда Андреевна, вы для меня не стары, я искал вас  почти 20 лет. Я буду около вас постоянно, пока вы не поймете — это всерьез и навсегда. Мы не знаем, кто сколько проживет. И я вам говорю абсолютно серьезно: Я вас люблю. Да, это любовь с первого взгляда.
  Когда вы вошли в ресторан в его сопровождении, я спросил себя: «Что она здесь с ним делает? И почему с ним, а не со мной?» - Это было, как удар по голове. Я не мог отвести от вас глаз. Я действительно, влюбился с первого взгляда.
  - Григорий Ильич, вам предстоит тяжелое испытание. Я не стану помогать вам в этой затее, и сделаю все, чтобы вы отказались от нее. Вы даже не представляете, куда хотите вляпаться.  А мне жалко и себя, да и вас. Простите меня за отказ.
Она встала и отошла к своему столу.
  - Надежда Андреевна, я  все же не отстану от вас, пока не перепробую все способы убеждения. Любовь может все преграды разрушить и преодолеть. А мы созданы друг для друга.
  - Прощайте, господин Арнов, - она грустно смотрела на гостя.
  - До скорой встречи, любимая!
  Арнов ушел, а Надежда Андреевна села и задумалась. Она вспоминала свою жизнь. Никто ей не говорил так о любви. Дважды выходила замуж, родила и вырастила четверых детей, прошла путь от простой бабы, через нищету, до богатой женщины. Она вздохнула. «Если б это все да на 20 лет раньше! Лучшие, молодые годы прошли. Что я могу ему дать?»
   Работа после этого посещения не клеилась. Арнов растревожил-таки ее. Офис работал до 16, но посетителей принимали до 15, чтобы никто не задерживался на работе, и почти всегда в 15.30 звучал сигнал «Отбой». Сотрудники предпочитали, чтобы директор находилась на  рабочем месте, иначе рабочий день длился до 16.00.
   Все эти подробности Арнов выяснил у секретаря, и в 15.15 снова прибыл в офис, и снова с цветами, но теперь уделил три цветка секретарше, с остальными прошел к директору.
  - Приветствую вас, Надежда Андреевна, - подал ей цветы.
  - Здравствуйте, уважаемый господин Арнов. С чем сейчас пожаловали? - поискала, куда цветы пристроить, положила на стол.
  - Я прошу, позвольте отвезти вас домой.
  - Благодарю, но у меня своя машина. И не  пытайтесь выследить, где живу, не выйдет.
  - Я все равно не отстану. Я буду с вами везде и всюду, хотите вы или нет.
  - А вы наглец!
  - Вы меня вынуждаете.
  Она нажала на пульте две кнопки. Послышался шум — сотрудники покидали офис.
  - Сейчас все уйдут домой, и я тоже. Идемте. - Она стала одеваться. Арнов хотел застегнуть ей сапог.
  - Никогда этого не делайте, если не просят. Вы не слуга.
  - Извините. - Подал шубу, она оделась, забрала цветы.
  - Пошли. - Замкнула все двери. Они вышли во двор. У крыльца стояла машина директора. Она села на переднее сиденье.
  - Прощайте, господин Арнов, благодарю за цветы. Поехали!
  - Михалыч, вы меня высадите у магазина, постоите пару минут, и уезжайте домой. Хорошо?
  - Как скажете, Надежда Андреевна.
  Они подъехали к магазину, Надежда Андреевна вышла. Не чуя подвоха, Арнов стал ожидать. Неожиданно машина Артущенко уехала, а ее все не было. Арнов зашел в магазин — ее там явно не наблюдалось. Куда и как она могла скрыться?
  А она давно уже была  дома. Поставила цветы в воду, присела отдохнуть. Ее этот день все же вымотал. Предложение Арнова оказалось столь неожиданным и … как бы это поточнее  выразиться, ошеломляющим, что она еще не вполне опомнилась. Зазвонил телефон.
  - Да, я слушаю вас.
  - Надежда, мой компас земной, вы куда и как исчезли?
  - Господин Арнов, я же просила вас, не едьте за мной. Это бесполезно. Я уже дома, не волнуйтесь.
  - Надюша, радость моя кареглазая, отдыхайте, спокойной ночи. Я вам позвоню утром.
  - Благодарю за добрые слова, спокойной ночи и вам.
  Утром, в 9.00, снова зазвонил телефон у Надежды Андреевны. С тех пор так и повелось: звонок утром, в обед, на ночь. Арнов снова прибыл в конце рабочего дня с цветами.      Отъехали в том же порядке. Однако теперь Арнов уже нигде не отставал, и не ожидал. Когда Артущенко  вышла из машины, он выскочил следом. Она усмехнулась и вошла в магазин. Скупилась, уложила покупки в багажник, отправилась к Амстору.
  - Михалыч, около магазина мотор не глушите, ждите меня.
  Амстор -  магазин большой. Пока она ходила из отдела в отдел, приценивалась и покупала, Арнов расслабился, и не уследил, как она исчезла. Чертыхаясь, побегав по магазину, выскочил на улицу. Его машина стояла, а ее не было.
  - Он сам уехал?
  - Нет, она вышла, села в машину и уехала.
  - Ты что, не мог позвонить?
  - Звонил — сбой сети.
  Он набрал номер.
  - Надежда Андреевна, как доехали домой?
  - Отлично, господин Арнов. Благодарю за сопровождение.
  Арнов решил все же, во что бы то ни стало ее выследить. Теперь он выскочил из машины, когда она остановилась у магазина, догнал ее и крепко взял за руку повыше локтя.
  - Господин Арнов, у меня будет синяк, мне больно.
  - Зато вы не исчезнете никуда.
  Набрав товара, они уже расплачивались. Арнов достал деньги, а она вдруг заявила:
  - Ой, я еще хотела кофе, бразильский, вот там! Я сейчас его возьму, - отошла за другой ряд, крутнулась и ...исчезла, благо, там никого не было. И снова уехала. С покупками, взбешенный, Арнов не находил себе места. Она снова ускользнула! Как ей это удается?
На следующий день он прибыл, как всегда, к 15.15, но перед ним в приемную вошла женщина, и заговорила с секретарем.
  - Там?
  - Да. Ты по делу?
  - Вот, несу на подпись. Как она?
  - Ты только не упади.
   - Чего это?
  - Да наша шефуня чудит бесплатно! Оделась в такое платье, что ну!
  - Утром же была нормально одета?
  - Так то утром. А в обед переоделась. Это что-то немыслимое. И прическу тоже намудрила. Знаешь, - перешла на шепот и показала на дисплей — в коридоре стоял Арнов, - по-моему, она его просто злит. Только тихо, не проболтайся.
  - А кто это?
  - Какой-то Арнов, каждый день цветы ей носит, и мне уделяет немного. В общем, наша шефуня чудит бесплатно на старости лет. Ладно, иди, а то уже домой пора.
  Женщина вошла к начальнику, а Арнов в приемную.
  - Здравствуйте, хранительница тайн фирмы! Примите мое почтение! - подал ей три цветка.
  - Здравствуйте, господин Арнов, немного подождите, она занята.
  - Хорошо, подожду. Татьяна Ивановна, вы можете ответить мне на один вопрос?
  - Смотря какой.
  - Скажите, как она умудряется исчезать?
  - Я не знаю. Самой бы так хотелось делать. Не обессудьте.
  - Что ж, на нет и суда нет.
Открылась дверь кабинета.
  - До свиданья, Надежда Андреевна.
  - До завтра, Лариса Петровна. Танюша, отбой!
  - Мне можно зайти?
  - Да, заходите, господин Арнов.
  Он вошел и оторопел, едва не выронил цветы. Хозяйка кабинета была одета... трудно даже пояснить. Ткань ужасной расцветки, с жутким узором — линии, точки, цветочки, все черно-белое. Она сама женщина довольно полная, расцветка, а особенно, фасон, делали ее похожей на колобка с нелепо торчащими руками и головой.
  Рюши, оборки, складки. Не спасало положение даже то, что платье было длинное, почти по щиколотки. На голове старушечий узел. Она стояла у окна и ехидно улыбалась оглушенному Арнову. Несколько опомнившись, он пересек кабинет.
  Секретарю хотелось узнать, как пройдет встреча — нормальное поведение всех секретарей. Она включила переговорное устройство. Однако директор заметила этот маневр, и отключила связь. Секретарь разочарованно вздохнула и отправилась домой.
  -  Приветствую вас, госпожа Артущенко! - поздоровался Арнов, подавая букет, еще не совсем собравшись с мыслями.
  - Добрый день, спасибо, господин Арнов.
  - Во что это вы вырядились, моя ненаглядная? Что за вид?
  - А чем плохо? Это последний писк моды, стоит бешеных денег, и разве так уж и плохо? По-моему, красиво, - она довольно поправила бант, поглядела в зеркало.
  - А ваша прическа? Из какой водосточной трубы вы вылезли?
  - Вы чего это на меня накинулись? Я не ваша жена. И вообще, я сейчас еду в Донецк, там москвичи на гастролях.
  - Я с вами.
  - У вас нет билета, я не заказывала на вас.
  -   Вы что, издеваетесь надо мной?
  - Какой догада! Не прошло и четырех дней, как догадался. Разумеется, издеваюсь.
  - Если вы надеетесь, что я не рискну появиться с вами в таком виде на люди, то глубоко ошибаетесь. Я с вами пойду в театр, ресторан, на свадьбу, - куда угодно, даже если вы вырядитесь бомжой.
  - Жаль, не догадалась. Ну, да у нас еще все впереди. Однако, мне пора.
  Он подал шубу, она оделась, взяла цветы, они вышли, сели каждый в свою машину, и поехали. У Артущенко в театрах и в Цирке были забронированы ложи на весь год. 
  Когда она не приезжала на представление, администрация продавала билеты на ее места. Дирекции было выгодно — дважды получать оплату. В Оперном и в Драмтеатре она отделала ложи за свой счет, и чувствовала там себя хозяйкой. Но в этот раз ложа оказалась занятой. Там сидела теплая компания, выпивка, сор. Она вызвала администратора.
  - Что это значит? Я еще вчера предупредила, что приеду. Освободите ложу и наведите порядок.
  - Мы вам предоставим другие места, не хуже этих, но их не трогайте.
  - Этто еще почему? Что за ЦАБЕ такое? И вообще, где моя мебель? Мне директору звонить?
  - Кому хотите. Их мы не можем вывести.
  - Даже так. Ну что ж.
  Она зашла в ложу и стала молча у двери. Ее заметили.
  - О, кто к нам пожаловал! Крошка, хочешь выпить?
  - Вы, недомерки, немедленно отсюда уйдете, и в эту ложу никогда, слышите, никогда, больше не зайдете. Пошли вон!
  - Вась, ты гляди, она нам приказывает... Давай скинем ее вниз? - подхватился один и бросился к ней.
  - Не спеши, голубок, охолонь, - она провела пальцем, и у собутыльников резко заболела голова, они согнулись от приступа и застонали.
  - Я повторяю: уберите свой бардак и вон, - лениво произнесла. Рядом с ней уже стоял шофер. Собутыльники повозбухали еще немного, но головная боль быстро их успокоила. Кое-как собрали свои манатки, и, чертыхаясь, ушли. Надежда Андреевна вышла следом.
  - Немедленно все привести в порядок. Я хочу нормально посмотреть спектакль.
  - Вы сейчас еще с их хозяином встретитесь. - Предупредил администратор.
  - А вы пригласите сюда директора, и немедленно.
  - И не подумаю.
  - Вам не нравится здесь работать? - она достала телефон, набрала номер.
  - Здравствуйте, это Виктор Семенович? Да, это я. Будьте добры, подойдите к моей ложе. Здесь беспорядок. Да, я жду вас.
  В это время к ней подошли с одной стороны Арнов, с другой — изгнанные из ложи со своим хозяином.
  - Что здесь происходит?
  - Сначала здравствуйте. Я — хозяйка этой ложи, арендую ее весь год. Кто вы такой?
  - Марков Антон Иванович.
  - Ваше имя мне, к сожалению, ни о чем не говорит.
  - Вы что, не местная?
  - Я из Енакиево.
  - Фирма «Крыша» вам известна?
  - Вообще-то, слыхала.
  - Я ее руководитель.
  - Очень приятно. А при чем здесь вы?
  - Вы выгнали моих людей, не даете им отдыхать.
  - Скажите, если к вам в дом влезет нахал и станет там свои порядки наводить, что вы сделаете?
  - Убью наглеца!
  Подошел директор театра.
  - А я только выгнала... Господин директор, вы нарушаете контракт. Кроме того, куда делась мебель? Ни кресел, ни столика, ни штор. Вам мои деньги лишние? Завтра вы их мне все возвратите.
  - Вы напрасно тронули моих людей. Вам это дорого обойдется.
  - Ну, зачем мне угрожать! - она снова повела рукой по стоящим. - Не советую, господа! - господа застонали. - Надеюсь, вы поняли, господин Крыша?
  - Пошли вон! - накинулся тот на своих, - Извините, госпожа …
  - Артущенко
  - Артущенко.
  - А в той вон ложе мои шторы!  И мебель, вероятно, там же. Так?
  - Разрешите мне вас покинуть, госпожа Артущенко.
  - Я вас не задерживаю, господин Марков, - он ушел.
  - Ну, а с вами как быть? Если мои 50-100 тысяч вам лишние, то я их заберу завтра, плюс неустойка. Итак?
  - Госпожа Артущенко, я  завтра же все заменю, но ваши вещи не могу вернуть, простите, - с отчаянием ответил директор.
  - Ну хорошо, замените здесь все, а пока я хочу спокойно посмотреть спектакль. До свиданья, господин директор. Кстати, ваши люди недопустимо грубы.
Ложу тем временем привели в порядок, наша троица вошла.
  - Господин Арнов, вы проявили верх изворотливости и быстроты. Ну, устраивайтесь, кому где нравится.
Сама она села в уголке, во втором ряду, Арнов немедленно устроился рядом. Водитель молча сел в первом ряду с другого края, не спрашиваясь, что несколько задело Арнова.
Давали «Фигаро», Надежда Андреевна откровенно наслаждалась, она любила оперетту. Арнов положил руку на спинку кресла. Откинувшись назад, она отпрянула:
  - Извините, но мне и так жарко.
  - Хорошо, я уберу руку. Но не прячьте свою, будьте любезны.
Она положила руку на подлокотник.
  - Не мните ее, рука не носовой платок, - насмешливо проговорила.
  - Извините, - поднес руку к губам.
  - И не целуйте, я не королева.
  - Для меня вы выше королевы.
  Она качнула головой. Приближался антракт. Надежда Андреевна встала, поднялись и ее спутники.
  - Я вас проведу.
  - Не стоит. Лучше, пока никого нет, купите чего-нибудь.
  Они вышли в холл. Надежда Андреевна подвела спутника к зеркалу.
  - Что вы видите, господин Арнов?
  - Я вижу рядом с собой  самую прекрасную в мире женщину.
  - А я вижу мужчину в расцвете лет рядом с, мягко говоря, старшей сестрой. Неравная пара.
  - Надюша, вы  выглядите великолепно, вас не портит даже это, - он так быстро прикоснулся к рюшу, провел по волосам и неожиданно ласково погладил ее по щеке, что она не успела отреагировать и вздрогнула от его прикосновения.
  - Ваши волосы мягки и кожа нежна.
  - Я уже говорила, вы наглец.
  - Я вас люблю, и вы моя жена.
  - Трижды наглец.
  - Хоть миллион. Вы моя единственная любимая жена.
  - Мы ведем опасный разговор. Присоединяйтесь к Василию Михайловичу, он подскажет, что купить. А я  - туда.
  Мужчины пошли в буфет, а Надежда Андреевна в туалет.
  - Василий Михайлович, вы давно с ней работаете?
  - Пятый год.
  - Скажите, она всегда такая ершистая?
  - Вы не видели еще ее ершистой! Да она с вами просто кошечка!
  - Ничего себе кошечка! К ней же не подъехать и на хромой козе!
  - Господин Арнов, я не знаю ваших взаимоотношений, но, кроме обязанностей водителя я еще и ее личная охрана. Если она сочтет нужным, я с ней зайду даже к Президенту.
  - Вы ее телохранитель?
  - Она не любит этого слова. Охрана.
  - Как она умудряется исчезать?
  - Не  имею понятия, извините. Давайте, пока свободно, скупимся, и дай вам Бог не видеть ее ершистой!
  Теперь Арнов понял, почему у водителя вид скорее джентльмена на приеме, чем шофера. Строгий костюм, и строгие и изысканные манеры. Стала понятной и его некоторая свобода обращения. Не знаешь, кем работает, даже не подумаешь, что водитель. У Арнова невольно заскребли кошки по сердцу. Они давно вместе работают...
   А Надежда Андреевна занялась переодеванием, пока в туалете нет никого. Она подошла к зеркалу, достала волшебную палочку, и провела ею вдоль тела, меняя свой наряд. Постепенно на ней оказалось роскошное вишневое платье с великолепным золотым шитьем. Распустила волосы и соорудила другую прическу. Она любили свои волосы, не отрезала их. Стрижка — она одна и в пир, и в мир, а вот длинные волосы — простор для фантазии!    Она не спешила в зал. Мужчины купили воды, мороженного, пришли — ее еще нет.
  - Я пойду ее встречу, - заявил Арнов.
  - Хорошо, идите, - усмехнулся водитель.
  Арнов подошел к лестнице, и в который раз оторопел. По коридору шла королева. Перед ней расступались и не спешили вновь сойтись. Ощущение, что за ней стелется шлейф, почти осязаемое. Ровная осанка, гордо посаженная голова, на лице легкая приветливая улыбка. Она словно говорила: «Я — Хозяйка!», - и спокойно шла, слегка улыбаясь. Опомнившись, Арнов сбежал вниз, подал ей руку.
  - Как вы это сделали?
  - Перерыв полчаса, мы вышли немного раньше, я смоталась в магазин, он круглосуточный, - ответила с улыбкой. - Надо же вас вознаградить. Господин Арнов, я попрошу вас об одной услуге.
  - Я выполню.
  - В городе не едьте за мной, сразу поезжайте домой. Хорошо?
  - Я поторопился пообещать. Но и я попрошу об ответной услуге. Хотя бы до города едем  в моей машине. Потом пересядете, где захотите.
  - Услуга за услугу, - фыркнула она, - хорошо, согласна.
Марков тоже обратил внимание на перемены в ложе напротив, и пришел в гости.
  - Да, заходите, - ответила на стук хозяйка.
  - Я думал, что ошибся. Как вам это удалось, госпожа Артущенко?
  - Я смоталась в магазин и купила платье, господин Марков.
  - Странно. В магазине не было такого платья, по-моему.
  - Скажите, вам какая разница? Это мое дело.
  - Извините. Я, собственно, пришел сказать, что завтра все ваши вещи будут на месте.
  - Вот и хорошо, благодарю. Вы еще что-то хотите  спросить?
  - Да, - он немного помялся, - как вы это сделали? Я имею в виду голову, - коснулся лба,       - ребята попали в больницу.
  - Господин Марков, это мое оружие, моя защита. Извините, но не отвечу. А им придется извиняться.
  - Я хотел попросить, чтоб научили.
  - Простите, нет.
  - Извините. До свидания, господа.
  - До свидания, господин Марков.
  Арнов только слушал и переводил глаза с одного на другую.
  - Надежда Андреевна, о чем  шла речь?
  -Я и вам не скажу, не обессудьте. Давайте досмотрим спектакль.
  Перед окончанием спектакля она обратилась к водителю:
  - Василий Михайлович, я сейчас поеду в машине господина Арнова, а перед школой пересяду в свою.
  - Хорошо, Надежда Андреевна.
  В машине Арнова они сели на заднее сиденье. Надежда Андреевна в машине, как правило, задремывала минут на 15-20. Придремала и сейчас. Арнов ее легонько приобнял, сидел, склонив голову к ней на плечо. Наконец она зашевелилась.
  - Ох, простите соню, Григорий Ильич!
  - Я был наверху блаженства, Надюша.
 - Где это мы?
  - Еще не доехали, не волнуйтесь.
  В пятницу Арнов не нашел Надежды Андреевны на месте. Секретарь пояснила:
  - Она в гараже, машину делает.
  - Как туда пройти?
  - Выйдите, и направо, вокруг здания, там увидите.
  Надежда Андреевна с шофером возилась с машиной. Одета в комбинезон, на носу смазка, руки черные. Машина с виду - «Жигуленок». Арнов подошел и молча глядел. Она возилась в моторе, протянула руку за отверткой, он подал. Не глядя, она взяла ее, стала что-то подкручивать.
  - Ну вот, вроде все. Михалыч, а как у вас? - обернулась.
  - Я тоже все, - вылез тот из-под машины.
  - О, вы и сюда добрались, господин Арнов! Неужели так поздно? Добрый день вам!
  - Здравствуйте. Что это вы здесь делаете? Разве директор  ремонтирует машины?
  - Эта машина не на ремонте. -  Сердито ответила. -  Это новая экспериментальная модель, и сегодня мы ее опробуем. Видите, какая красавица? -  похлопала машину по боку. В это время сквозь тучи прорвался луч солнца, упал на машину. Она, словно в ответ хозяйке, заискрилась, будто радуясь похвале.
  - Вы с ней, как с живой, обращаетесь
  - Господин Арнов, все в мире живое.
  - Надежда Андреевна, сейчас рано темнеет, не стоит рисковать. Давайте с понедельника, а?
  - Пожалуй, вы правы. Тем более, что мне в дорогу. Михалыч, в понедельник свободны, во вторник, как всегда. Закрывайте, а мы пошли. Жди меня, моя хорошая, - погладила капот, и снова Арнову почудилось, что машина понимает хозяйку, засияла ей в ответ. Они пошли к зданию.
  - А куда вы отправляетесь, если не секрет?
  - На одно из отделений. Сейчас переоденусь, и в путь. Так что вы тоже свободны, господин Арнов.
  - Чем вы едете?
  - Автобус, поезд, там встретят.
  - Я вас подвезу к поезду.
 - Вы мне не доверяете?
  - Верю, но вас не будет целых три дня. Я сойду с ума, так долго.
  - Вы неисправимы. Но ждать меня придется в холле, пока переоденусь. Устроит?
  - Даже за воротами.
  - Вот и хорошо. Устраивайтесь, а я пошла. - он уселся на диване в холле.
Она зашла в кабинет, взяла одежду, мыло и полотенце, и отправилась в душ. В офисе имелся душ, парная, косметический салон, комнаты отдыха, спортзал — все, что необходимо для поддержания нормального состояния организма. Причем все это великолепие не пустовало!   Сотрудники дорожили своим рабочим местом, текучесть кадров не наблюдалась. Искупавшись и переодевшись, она появилась перед Арновым.
  - Я готова.
  - Куда ехать?
  - В Донецк, на ЖД.
  Она снова досадовала. Пришлось купить билет, сесть в поезд. Арнов отправился домой, а она на первой же остановке вышла из поезда, крутнулась, и оказалась во дворе у дочери.
  - Привет вам, госпожа директор! – встретила ее  дочь, - а почему так поздно?
  - Привет вам, мои хорошие! Я была занята.
  Через час позвонил Арнов, узнать, как дорога. Дочь удивилась, забросала вопросами — кто, что, откуда, как?
  - Кто это, мам?
  - Соискатель моей руки и сердца. Лена, он свалился, как снег на голову. Я еще ничего не решила, подожду.
  Перед сном он снова позвонил, пожелал спокойной ночи. Эти три дня он звонил едва ли не каждый час, так что дочь заявила:
  - Ты должна гордиться, мама. Я, так даже завидую.
  В понедельник вечером она была дома. Надежда Андреевна заметила, что уже привыкла к вниманию Арнова, ждет его звонка. Ее немного озадачило такое открытие.   Это становилось опасным. Она поняла, что Арнов ей импонирует, и, возможно, своего добьется.
  Однако сдаваться так просто она не желала…  Во вторник за ней заехал, как обычно, к 9 часам водитель, и она прибыла в офис. К своему удивлению и радости увидела, что Арнов уже здесь, и с цветами.
  - Доброе утро, что вы здесь делаете?
  - Здравствуйте, вас встречаю, - подал букет.
  - Благодарю. Михалыч, готовьте Красотку, я сейчас. - Пошла в офис, Арнов следом.
  - Господин Арнов, я сейчас буду обкатывать машину.
  - Сама?
  - С Михалычем. Вам придется уехать к себе.
  - Нет, я поеду с вами, для страховки.
  - Вы так за меня боитесь?
  - Я безумно боюсь женщин, обкатывающих новые экспериментальные машины.
  - Вам придется или привыкать, или уйти.
  - Почему вы всегда меня подкалываете, любовь моя?
  - Специально испытываю ваше терпение, любезный вы мой!
  - Танюша, поставьте цветы в воду, будьте добры. Что-нибудь срочное есть?
  - Пока ничего, Надежда Андреевна.
  - Хорошо. Я еду испытывать машину, к обеду вернусь.
  Она пошла к гаражам, а Арнов к своей машине. Надежда Андреевна реконструировала  обычные «Жигули»: поставила электрогенератор, остроумно использующий встречный поток воздуха. И встроила выпускные крылья и хвост, меняющейся конфигурации, чтобы машина могла летать на небольшой высоте.
  При скорости около 200км/час машина выпускала крылья и взлетала над землей. Предположительно, она могла летать со скоростью до 500км/час. Ее зарегистрировали, как обычную, потом переделали, и вот впервые выезжали для полевых испытаний.
  - Сначала слегка покатаемся. Я сяду за руль.
  - Лучше я, Надежда Андреевна.
  - Михалыч, я  хочу, чтобы она хозяйку признавала сходу. Я должна знать, как она идет. Правда, Красотка? - и вновь Арнову почудилось, что машина понимает человеческую речь. Он всю эту неделю только удивлялся. Надежда Андреевна оказалась крайне неординарной личностью.
   Она села за руль, водитель поместился рядом, и машина тронулась. Сначала поездили по асфальту, потом съехали на грунтовые дороги. Арнов, чертыхаясь и смеясь, ехал следом. По телефону комментировал испытателей. Надежде Андреевне это даже понравилось -  со стороны ведь лучше видно, как идет машина. В этот день еще не летали. Первый вылет состоится, только после полной обкатки на земле.
  - Ну, Михалыч, какой из меня водила?
  - Сойдет для начала.
  - Григорий Ильич, пошли на обед!
  - Благодарю, но не пойду.
  - Вы не голодны?
  - Вы же снова за меня заплатите.
  - Господин Арнов, еще раз такое скажете, и про меня придется забыть. Вы усекли? Если да, то вперед, и с песней, в столовую.
  После обеда он уехал к себе, а она занялась неотложными делами, принимала посетителей. К трем он приехал, дождался, пока все ушли, вошел в кабинет.
  - Вы снова с цветами! Их некуда ставить. Я скоро буду спать на лепестках роз.
  - Хотел бы я быть на их месте.
  - Это же цветы. Хочу, в постель положу, хочу, в мусор выброшу. Вам хочется такой жизни?
  - Нет, но я хочу всегда быть с вами. Вы снова будете убегать?
  - Разумеется. - Она заметила, что переговорное включено, выключила его.
  - Скажите, как долго вы будете бегать от меня, как девчонка?  Это просто смешно!
  - Лучше не гоняйтесь за мной, как мальчишка. Это даже и не смешно.
  - Значит, я даже и не смешон. Хорошо. Тогда вы сегодня поедете в моей машине, даже если я рискую выцарапанными глазами, искусанными руками, и чем угодно. Я вас вытащу в охапке, так и знайте!
  - Благодарю. Но я совершенно не желаю устраивать комедию с похищением сабинянки из офиса. Тем более, что вы сильно рискуете. Моя охрана не зря деньги получает.
  - Словно вам меня жалко!
  - Нисколько. Но я не хочу неприятностей прежде всего, себе, да и вам. Идемте. - Она оделась, он взял ее под руку, чтоб не исчезла. Она только весело ухмыльнулась.
  - Сначала заедем в магазин, Григорий Ильич.
  - И вы смоетесь. Знаю я вас!
  - Не смоюсь, обещаю.
Они скупились, причем Арнов ни на мгновенье не отпустил ее руки.
  - Что вы пьете?
  - Что? А, спиртное! Нет, не пью. Хотите, возьмите для себя.
  Он купил фирменный коньяк. Приехали, вошли в подъезд, поднялись на пятый этаж. И только здесь Арнов отпустил спутницу. Дверь запиралась особым замком, чужой ее не мог открыть. Наконец Арнов попал туда, куда так стремился.
  - Раздевайтесь, проходите в зал, а я приготовлю обед.
  - Можно, я посижу с вами на кухне?  Мне так будет скучно.
  - Как хотите! - пожала плечами. Они поели. Арнов пить сам не стал, бутылка отправилась в бар.
  - Ну, идемте в зал.
  В зале был оборудован уголок отдыха на двоих. Фотообои с видом на море, скалистый берег, костер, от комнаты все отгорожено зеленой стенкой, полная имитация природного уголка. Даже звуковое оформление — шум прибоя, шелест листьев, птицы, ветерок.   Вечером от костра шло тепло. В этом уголке было очень приятно отдыхать и мечтать.
  - Присаживайтесь, и поговорим.
  - Какая прелесть! Вы волшебница, любимая.
  - Это чистая техника. Я хочу у вас кое-что выяснить.
  - Спрашивайте, я отвечу.
  - Скажите, вам еще не надоело все это?
  - Что вы имеете в виду?
  - Да всю вашу затею. Я не понимаю причины ваших действий и не могу адекватно отвечать на них.
  - Я вам уже отвечал на этот вопрос. Но еще раз скажу. Я впервые в жизни влюбился, причем с первого взгляда. Я не верил в такую любовь, и попал в ее сети. Я не представляю себе жизни без вас. Эти три дня я сходил с ума. Такое со мной впервые. Хотите - верьте, хотите — нет.
  - Я вам не могу поверить так просто. Слишком много у меня других примеров и опыта. Я просто теряюсь в догадках о подоплеке этого дела. Действительно любовь? А может, розыгрыш, пари? Или просто спортивный интерес — уложить в постель неприступную старуху? У меня есть и такая репутация. Вы экстремал?
  - Это вы экстремалка, - сердито проворчал Арнов.
  - Если у вас было заключено пари, я помогу его выиграть, и мы разойдемся, как в море корабли. Вам необходимо доказать, что я сдалась, стала вашей любовницей. Достаточно вам переночевать у меня один раз, и вы можете рассказывать всякие небылицы о том, какова я в постели. Но спать вы будете или здесь, или в другой спальне, один. Вам подходит такой вариант?
  Он вскочил, бледный, как полотно.
  - Вы меня оскорбляете. Я здесь заночую только в качестве вашего настоящего мужа.
  - Значит, никогда. - Она покачала головой. -  Я не собираюсь официально выходить замуж. А вам не нужна любовница. Так?
  - Мне нужна вы и только вы. Почему вы столь неуступчивы?
  - Я уже много лет одна. Простите, но меня вы, мужчины, приучили не верить вам. Даже если вы действительно влюблены, я вам не доверяю. Вы — молодой, здоровый, сильный мужчина. Вас пасут другие, молодые и красивые женщины и девушки. Я с ними не могу спорить — не та весовая категория.
  Сейчас я скажу вам открытым текстом. Женщина в тридцать лет и женщина в шестьдесят лет в постели разные женщины. Я не смогу дать вам то, что вам нужно, я даже не смогу родить ребенка — природа назад не откатывает. Кроме взаимопонимания, доброты, участия, мне нечего вам предложить. Вас это устроит?
  - Кто же вас так обидел? Как мне доказать вам, что не все из нас подонки? А эти, красивые, они же заглядывают мне в глаза и в карман, ждут подачки.
  - А знаете разницу между ними и мной? Они заглядывают и ждут, а я залезу, и не глядя, выгребу все, что в кармане будет.
  Он расхохотался.
  - Браво! Вот это и есть настоящая женщина!
  - Григорий Ильич, я еще раз прошу вас, оставьте эту затею. Повторяю, я не стану вам помогать. Более того, сегодня — единственный раз, когда я изменила ради вас свой вечерний распорядок. Я не собираюсь вас развлекать, у меня есть другие занятия. Майтэ на увази.
  - Я найду, чем заняться, не волнуйтесь, но от вас не отстану.
  - Уже десять. Я в это время ложусь спать, а с девяти готовлюсь. Мне многое необходимо сделать, чтоб  быть в форме. Вы даже не представляете, как жестко я себя держу. - Она грустно усмехнулась.
  - Значит, узнаю. Но намек понял. Я прощаюсь с вами до завтра, любимая моя. Спокойной ночи.
  - Спокойной ночи и легкой дороги вам, господин Арнов.
  Он ушел. Теперь он приезжал в офис, забирал ее, и вез домой. Пообедав, они занимались  делами. Она делала обычную домашнюю работу — стирка, уборка, готовка. Убирала вечером, поскольку утром было некогда. Он помогал ей в домашних делах, чистил ковры, выносил мусор, даже мыл полы и посуду.
  Ее это слегка забавляло, он же ничем не смущался. Окончив домашние дела, они занимались каждый своим. Она работала с отделениями — у нее были фермы далеко за рубежом.  Он привозил ноутбук, работал с ним. Часто беседовали, сидя в беседке, обсуждали производственные проблемы. На 8-е Марта привез ей не букет, а целый ворох роз.
  - Господи, зачем так много?
  - Я вас засыплю их лепестками, сядьте в кресло. Я буду представлять, что это я к вам прикасаюсь. Вы же не допускаете меня к себе.
  - Григорий Ильич, вы меня просто добиваете.
  - А как иначе взять эту неприступную крепость?
  - Уйти прочь, проще всего.
  - Не смейте так говорить. Я даже не могу на вас обидеться. Пощадите.
  - Ну вот, пощадите! Я этого не обещала, извините.
  - Ладно. Я приглашаю вас в ресторан на вечер.
  - А если я,- Она слегка помедлила, у него вытянулось лицо, - соглашусь?
  - Фу! Вы меня едва не довели до инфаркта. Я же только этого и желаю, ненаглядная моя.
  - Тогда мне нужно привести себя в порядок. Уверяю вас, это и долгая, и не очень приятная процедура.
  - Мне будет дозволено присутствовать при превращении любимой в королеву?
  - При условии, что не будете ходить по пятам и мешать. Сядете в беседке, и будете ожидать. Устроит?
  - Даже лягу ковриком у двери, только не выгоняйте.
  - Григорий Ильич, к вам вопрос. Идите сюда!
  Он зашел в ее спальню. Она открыла шкаф.
  - Какое платье мне надеть? Выбирайте, чтоб вам было приятно.
  - Вы, как всегда, бесподобны. Я бы хотел то, вишневое. Оно есть?
  - Да, вот. Ну, раз выбрали, значит, оно. Благодарю.
  - Скажите, где вы его взяли? Марков сказал, что в магазине его не было.
  - Разумеется, не было, да и не будет. - Она рассмеялась. - Если вы помните, то у меня была довольно большая сумочка. Платье лежало в ней, специально упакованное. Я в туалете просто его расправила и надела. Видите, оно не мнется.
  - А старое?
  - Выбросила в урну.
  - Это правда?
  - Я не собираюсь ничего доказывать. Верить или нет, ваше дело. Григорий Ильич, мне необходимо 20 минут неподвижности. Ваша задача — сказать, когда они истекут. - Она наложила маску, легла на диван, укрывшись, закрыв глаза. Арнов взял часть цветов, уселся рядом, и начал осыпать ее лепестками роз, приговаривая:
  - Мои вы хорошие, нежно ложитесь, как мои руки, ее ласкайте. Кружите ей ароматом голову, как моя кружится, поведайте ей, как я ее люблю и желаю. Окутайте ее всю, как я ее мысленно обнимаю, и так держите...
  - Господин Арнов, мы так не договаривались, - она резко села.
  - Не могу же я сидеть как истукан. Вам неприятно?
  - Неверное выражение. Очень непривычно и странно. Я напрасно позволила вам присутствовать. Лучше, если вы сейчас уедете, и возвратитесь часика через 2-3, перед выходом.
  - Я вас испугал. Простите меня, но лучше я сяду у камина и не шевельнусь, чем сейчас уйду. Не изгоняйте меня. - Он прошел в беседку и сел в кресло-качалку.
  - Я буду сидеть и мечтать.
  - Ну что мне с вами делать? Вы неизлечимы. Но помните, вы обещали.
  В ресторане он заказал столик заранее. В зале было много общих знакомых, и на них смотрели по-разному. Арнов ее представлял всем, как жену. Надежда Андреевна не спорила. Ей была интересна реакция. Большинство откровенно ошеломлены — когда это произошло?
  Некоторые ехидно улыбались, некоторые откровенно смеялись. Арнов ничем не смущался. Он так бережно ее вел, с таким вниманием к ней относился, что окружающие поняли — это серьезно. И многие женщины ей завидовали.
  На связь вышла дочь, и сообщила, что необходимо матери приехать.
  - Господин Арнов, я на несколько дней уеду. У дочери что-то  неладно.
  - Я могу быть вашим шофером?
  - Вы в курсе, сколько стоит ваш рабочий день? Я не в состоянии нанимать столь дорогих работников. Помните, я говорила, что часто буду в поездках.
  - Вы надолго едете?
  - С пятницы по понедельник. Григорий Ильич, не волнуйтесь, я буду на связи, и привыкайте. Скоро начинается сев, а у меня  - агрофирма. Не обижайтесь.
  - Придется смириться. Я вас провожу.
  - Вряд ли, я отбываю на рассвете, и приеду вечером в понедельник.
  - Снова четыре дня.
  - Хороший вы мой, до осени я чаще нахожусь в пути, чем дома. Меня ведь никто не ждет.
  - Как это никто? А я что, по-вашему, ненужный элемент?
  - Григорий Ильич, вы в мою жизнь только недавно вклинились, самое смешное, как горячий нож  в масло. Именно потому, что вы меня ждете, я приеду в понедельник, а не через неделю.
  Он задохнулся:
  - Вы из-за меня  приедете?
  - Да.
  - Вы сделали меня безмерно счастливым.
  - Хорошо, когда кого-то делаешь счастливым. Но уже поздно, извините меня.
  - Намек ясен. А как вас сделать счастливой?
  - Так же, как и вас. Я ведь тоже человек. Но сейчас — до свиданья.
  - До встречи, любимая. Я уже с нетерпением считаю дни и даже часы и минуты.
  - Спокойной ночи и легкой дороги вам.
  Арнов уехал. Его несколько удивило время отбытия Надежды Андреевны. Она же, как обычно, приняла ванну — несмотря на возраст, Надежда Андреевна любила очень горячую воду, и  легла спать. На рассвете проснулась, оделась, крутнулась, и оказалась у дочери дома. Там все уже были на ногах.
  - Ну, что случилось?
  - Мама, мы получили семена, но они не такие. Смотри,  - она подвела мать к мешкам, — видишь,  более крупные, и заостренные — ни пшеница, ни овес.
  - Семена из Песок?
  - Как всегда.
  - Документация как?
  - Тоже обычная. Но сеять я опасаюсь, и агроном не уверен.
  - Машина есть?
  - Разумеется.
  - Давай машину, пару мешков семян, контракт, документы — я еду в Пески.
  У Артущенко имелись контракты с опытными станциями на поставки семян. В частности,  со станцией в поселке Пески и с Артемовским и Мелитопольским питомником. Краеугольным камнем всех контрактов шло требование чистоты семян от генного вмешательства.
  Культуры, выведенные с помощью генной инженерии,  в хозяйстве Артущенко были запрещены. Это было имиджем всей фирмы. Нарушать его она не собиралась.
Директор станции принял посетительницу радушно. Она же сразу положила на стол сопроводительные бумаги к семенам.
  - Господин Федоров, это ваши семена?
  Он посмотрел и удивленно ответил:
  - Да, наши, причем элитные, совершенно новый сорт.
  - Как его выводили?
  - Как и все в наше время.
  - При помощи генной инженерии?
  - Да, а что?
  - Вы помните наш контракт? Если нет, напоминаю: ни одного зернышка модифицированного.
  - Но сейчас все модифицированное.
  - Мне плевать. Контракт вы заключили осенью. Если у вас ничего не было, зачем заключали? Что еще такое же?
  - Почти все овощи: огурцы, томаты, тыквенные, картошка. Исключение - капуста, перец, прянка.
  - Вы нарушили контракт. Я уничтожу всю рассаду из ваших семян, и вы уплатите неустойку. Советую прочесть форс-мажорные условия. В понедельник вы получите обратно то, что осталось, и счет на убытки. Вы нанесли мне убыток не менее, чем на три миллиона, плюс клеймо на репутацию фирмы.
  - Вы не найдете нужных вам семян. Их уже не производят.
  - Это не ваша забота. Готовьтесь оплатить неустойку. В понедельник мы встречаемся. Всего вам доброго.
  Она вернулась на ферму.
  - Сколько у нас НЗ?
  - Запас на два года, на случай неурожая.
  - Быстро все прокалибровать и подготовить к посадке. Всю рассаду уничтожить — посеем свои прямо в грунт. Будут овощи немного позже, но не страшно, имидж важнее. Землю в теплицах прожарить, даже случайно чтоб не осталось зернышка.
  - Модификация?
  - Да.
  - То-то они растут, как бешеные! А жаль, столько труда пропало.
  - Имидж важнее, а убыток оплатит станция. На понедельник приготовьте все семена, машину, и бухгалтер пусть подсчитает убытки — стоимость семян, проделанная работа, оплата рабочих, стоимость уничтоженной рассады, по минимуму недополученная прибыль, перевозка.
  - Ма, это же их разорит. Ты смеешься, что ли?
  - Нет, я хочу, чтобы эта станция стала моей собственностью.
  - Ну, ты, мама, даешь! Нам такая станция, ты права, очень нужна.
  В субботу и воскресенье она побывала на полях, в теплицах, - везде шли работы по уничтожению модифицированных культур. Поиграла с внуками. В понедельник с утра отправилась в Пески, повезла семена.
  - Здравствуйте, госпожа Артущенко.  А директора нет, он  в Донецке.
  - Примите под расписку семена и сопроводительные документы, и скажите директору, - я приеду в пятницу. Если он снова спрячется, подам в суд без переговоров. Всего доброго.
  Сдала семена, получила расписку, отправилась на ферму. В девять вечера готовилась ко сну дома. Арнов, как и в первый раз, звонил без конца, и наконец услыхал: «Я уже дома».
  - Любимая, я утром заеду за вами!
  - За мной приедет моя машина.
  - Отмените, прошу вас. Я хочу первым вас встретить, пожалуйста, любовь моя!
  - Вы так просите. Придется согласиться.
  - Благодарю, спокойной ночи, Надюша!
  - И вам того же. До встречи.
  Утром ее встретил огромный букет.
  - С приездом, счастье мое!
  - Благодарю, Григорий Ильич. Ну,  куда мне девать-то их!
  Она взяла цветы,  поставила в воду. Арнов ходил следом, как привязанный.
  - Я так скучал без вас, Надежда Андреевна.
  - Но вы же звонили каждый час!
  - Ага, а когда вы были на станции, то я не звонил, и считал минуты, пока вы освободитесь.
  - Вот, цветы в порядке, а эти я заберу с собой в офис.
  - Я еще куплю по дороге.
  - Нет, нам некогда. Поехали.
  Она села на заднее сиденье, Арнов рядом, завладев ее рукой. Он сел вполоборота, с такой радостью глядя на нее, что Надежда Андреевна не решилась протестовать. К тому же он везде представлял ее, как свою жену, и протест выглядел бы со стороны жеманством. Провожая ее до кабинета, Арнов предложил:
  - Надюша, давайте отметим ваше возвращение в ресторане.
  - Григорий Ильич, у меня в ресторанах почему-то всегда или почти всегда, приключения. Вы сильно рискуете.
  - Не страшно. Но я хочу напроситься еще и на обед с вами. Позволите?
  - Что происходит? Вы сам не свой. - Она внимательно посмотрела на него.
  - Вас так долго не было. Я смертельно соскучился за вами.
  - Э-э, батенька мой, да здесь что-то произошло. Заходите-ка! Татьяна Ивановна, я занята. Звонки из Песок переключайте на меня.
  Показала ему на журнальный столик, взяла переносное переговорное устройство, на пульте включила: «Никого не впускать!», и тоже подошла к столику, села. Одной рукой подперла голову, «заземлилась».- Ну, Григорий Ильич, жалуйтесь, или рассказывайте, колитесь, что произошло?
  - Да ничего, просто я без вас  сильно скучаю.  Ваши поездки могут быть опасны.
  - Так — так — так! - она побарабанила пальцами по столу, - И чем, если не секрет?
  - Я не знаю, каким транспортом вы ездите, и волнуюсь.
  - Вы единственный, кого это волнует.
  - Я вас люблю, а другие — нет.
  Она снова побарабанила пальцами, нахмурилась.
  - Григорий Ильич, вас что-то очень тревожит, Мне необходимо знать, если оно касается безопасности, и неплохо бы знать, если слухи. Я привыкла отвечать на удар ударом.
  - Да нет, с чего вы взяли?
  Она положила свою руку поверх его.
  - Хороший вы мой! Вы не умеете обманывать, по крайней мере, меня. Что случилось?
  Он взял ее руку в свои.
  - Любимая, я просто не могу без вас. Ваши поездки для меня сплошная нервотрепка.
  - Григорий Ильич, я уже говорила — у меня агрофирма, отделений много. Это моя империя, и я часто езжу по ней. Вам придется привыкать. Или забыть обо мне. Обижаться не буду.
  - Не смейте меня оскорблять такими словами.
  - Господин Арнов, я все время вам твержу об этом.  Освободите свою голову и душу от несбыточных надежд.
  - Вы снова за свое.
  - Не снова, а продолжаю. Все же, что произошло? Вы в большой тревоге, и вовсе не по причине моей поездки. Вас что-то здесь растревожило. Что именно?
  - Вам нужна охрана. Я дам своих людей.
  - Ага, уже теплее. Благодарю, но от киллера уйти трудно. Охрана мало чем поможет. Тем более, что наемным охранникам я не доверяю. Не обижайтесь, но это так. - Она грустно усмехнулась, - Впервые кто-то хочет меня охранять, защитить.
  - Вам неприятно?
  - Нет, наоборот. Но чрезвычайно странно и даже волнительно.
  - Так как насчет ужина?
  - Как вам будет угодно.
  - А с вами тоже что-то происходит.
  - Да, вы, вероятно, правы. Кстати, я в четверг снова еду.
  - Куда?
  - В Амвросиевском районе есть поселок Пески, в нем опытная станция. Хочу ее сделать своей.
  - Я с вами!
  - Я могу не успеть за один день, Григорий Ильич. Но в пятницу ночевать буду дома, обещаю.
  - Вы жестоки и неприступны. Но я все равно возьму эту крепость.
  - Глядите, достанутся вам одни только развалины.
  - То есть, умрете, но не сдадитесь?
  - Не сдамся, но не умру. Не тот случай.
  -  Я вам сегодня же пришлю охрану.
  - Убедительно прошу: не надо. Я буду нервничать.
  - Хорошо, - со вздохом согласился.
  - А пока — до вечера.
  - До встречи, любимая.
  Она разблокировала дверь, провела  гостя.
  - Татьяна Ивановна, что у нас  есть нового?
  - Вас ожидают люди.
  - Начнем прием. Приглашайте.
  Начался обычный трудовой день. Весь этот месяц после работы она обкатывала Красотку. Машина великолепно слушалась руля, легко шла, имела высокую приемистость. Сегодня Надежда Андреевна решила совершить первый вылет. Водитель ей не позволил бы сесть за руль, и она задумала схитрить. Выехав в поле, остановили машину.
  - Василий Михайлович, давайте проверим крылья и все остальное. Я буду в кабине, а вы снаружи, посмотрите, как оно там. – Совершенно безмятежно заявила. Водитель, не чуя подвоха, -  он забыл, с кем имеет дело, — вышел.
  Надежда Андреевна занялась делом: выпускала и убирала крылья и хвост, меняла их конфигурацию. Словно нечаянно плотно захлопнула дверцы и поехала, посмеиваясь. Мотор не был заглушен — иначе не работал механизм выпуска крыльев. Она ехала, быстро набирая скорость.
  - Как я мог забыть!
  - За ней, скорее садитесь ко мне!
  - Бесполезно. Она уже летит.
  Действительно, машина уже шла над землей. Она поднялась на полметра, как на воздушной подушке, и увеличивала скорость, набирая высоту. Надежда Андреевна поднялась на 20-30 м, для начала достаточно. Просто летала по кругу с центром своих сопровождающих, и посмеиваясь, слушала их комментарии по телефону, не совсем корректные, но беспристрастные. Полетав, приземлилась, подъехала к ожидающим. Плавно остановилась, открыла дверцу, и счастливо заявила, не дав им рта открыть:
  - Как это прекрасно! Михалыч, вы просто чудо — она слушается каждого вздоха! Прошу вас, попробуйте, - выскочила из машины. Арнов схватил ее за плечи и крепко встряхнул.
  - Вы с ума сошли, или как?
  - Господин Арнов, отпустите меня. Пора знать, что я с чудинкой. Михалыч, при подъеме не более 25 градусов, мотор не тянет.  И не поднимайтесь высоко, не рискуйте.
  - И кто бы говорил, - фыркнул Арнов.
  - Я. Когда сама за рулем — это одно, а когда кто-то, я за него отвечаю. Ясно?
  - А за вас кто отвечает?
  - Пока что я самая старшая в семье и в фирме.
  - Когда вы перестанете сбрасывать меня со счета?
  - Не надейтесь. Скорее вы меня покинете.
  - Не дождетесь. Скорее вы меня полюбите.
  - Мы толчем воду в ступе.
  Машина тем временем летала, выполняя более серьезные маневры, и более высоко. Надежда Андреевна набрала вызов, водитель ответил.
  - Вы на какой высоте?
  - 150 метров. Надежда Андреевна, какое ощущение!
  - Не поднимайтесь выше, нечего ПВО пугать. И не вздумайте разные там «бочки» крутить. Во-первых, машина не приспособлена для такого рода занятий, да и высота малая. И вообще, давайте на посадку. Вы уже полчаса летаете, горючее на исходе!
  - Оно у нас безлимитное, Надежда Андреевна.
  - Григорий Ильич, что мы делаем вечером?
  - Если помните, то я пригласил вас в ресторан, - он все еще хмурился.
  - Чудесно!
  Машина-самолет тем временем приземлилась,  и подъехала к ним. Она снова была обычным «Жигулем».
  - Ну, Надежда Андреевна, вы и конструктор! Просто чудо, а не машина, но нужно доработать кое-что.
  - Сделаем, Василий Михайлович. Благодарю за работу. Загоните ее в гараж, а я домой. Ты у нас умница, - погладила капот машины. Как и прежде, Арнову почудилось, что машина отвечает на ласку. Он вообще заметил, что вещи Надежды Андреевны как-то реагируют на нее, словно живые существа. Его это удивляло и слегка озадачивало. Она села в его машину, попрощалась с водителем, и они поехали.
  В среду позвонили с опытной станции, просили приехать.
  - Господин Арнов, я на рассвете отбываю в Пески, возвращусь в пятницу вечером. До встречи.
  - Интересно, чем вы ездите?
  - У меня особый транспорт, и более надежный, чем все известные.  Не волнуйтесь, в приключения в дороге я не попаду, а что будет на месте — узнаю.
Как она и рассчитывала, иск был столь велик, что станция не могла сразу покрыть убытки, да и в ближайшем будущем тоже.
  - Госпожа Артущенко, ваши требования беспримерно велики.
  - Разве они плохо обоснованы?
  - Обоснованы великолепно, но у нас нет таких денег. Вы хотите нас пустить с молотка?
  - Господин Федоров, зачем вы заключали контракт, зная, что он для вас невыполним? Вероятно, решили, что я никуда не денусь? Вы хотели подорвать мой престиж.
  - Госпожа Артущенко, при чем здесь ваш престиж! Сейчас все переходят на генную инженерию, а вы против.
  - Я еще хорошо помню «бешенство коров», уважаемый, и внимательно слежу за определенными темами в СМИ. И недаром вся элита покупает мою старомодную продукцию. А вы будете знать, как правильно заключать договора.
  - Чего вы хотите?
  - Хороших семян. Я могу полностью выкупать вашу продукцию, но только старые добрые сорта. Генную я не праздную. А пока — оплатите убытки. Через суд будет хуже.
  - Вы нас режете без ножа. Какой компромисс возможен?
  - У вас есть еще долгосрочные договора?
  - Есть еще пять.
  - Какая им нужна продукция?
  - Одному, как и вам, остальным модифицированная.
  - Повторяю, я могу одна заменить их. Выполните их заявки на этот год, и расторгните договора. Сообщите, что будете выращивать только сорта без модификации. Надеюсь, там легче форс-мажор. Тогда и поговорим о дальнейшем. Не тяните время. До встречи, господин Федоров.
  Она вернулась домой в тот же вечер, но не сообщила Арнову. Сразу же легла спать. Утром отправилась на работу, и только теперь он узнал, что она на месте. В воскресенье они поехали на ферму, расположенную в пригороде, ее возглавлял сын.
  - Саш, а чего это Романович здесь? Что случилось?
  - Да нет. Он Полетку хочет объездить.
  - Но она еще молода, он тяжеловат для нее.
  - Да,  год и девять месяцев. Что ты предлагаешь?
  - Виктор Романович! Есть предложение — давайте я зверушку приручу?
  - Она своенравная, Надежда Андреевна.
  - Ничего, я тоже с характером. Седлайте, я сейчас.
  Ушла в помещение, через несколько минут вышла в костюме для верховой езды. Арнов только молча смотрел. Все направились к лошади. Надежда Андреевна подошла, погладила ее, дала несколько соленых горбушек, проверила упряжь.
  - Виктор Романович, вы что, убиться захотели? Седло совсем не закреплено!
  - Как не закреплено! Я сам все подгонял.
  - Полюбуйтесь! - она сдвинула седло. Попытка подтянуть подпруги не увенчалась успехом — упряжь оказалась испорченной. Сын отправился за новой. Вернулся злой и растерянный — все испорчено.
  - Ладно! - она проверила уздечку, поводья, шенкеля, и неожиданно вскочила на лошадь. Та сначала оцепенела от этакой наглости, а потом опомнилась. Началась борьба за свободу. Она вставала на дыбы, шарахалась из стороны в сторону, едва не опрокидывалась на спину.
  Однако ее укротительница была опытной объездчицей. Около получаса лошадь испытывала хозяйку, и смирилась, начала слушаться поводьев. Пока шла борьба за свободу, Виктор Романович тоже оседлал себе коня, вернее, взнуздал. Пройдя пару кругов по двору, Надежда Андреевна взяла у сына плеть, подняла лошадь в галоп, и умчалась в поле, перемахнув ворота. Виктор Романович тем же манером отправился следом. Арнов, вконец ошеломленный, смотрел им вслед.
  - Когда они вернутся?
  - Через полтора-два часа. Кобылу нужно хорошо погонять, чтобы устала. Идемте в дом, прохладно, - Саша  открыл ворота.
  - Нет, я здесь подожду. Вы на меня не обращайте внимания.
  - Пошли, сядем на скамейку.
  - Александр, скажите, а кого она еще укрощает?
  - Всех наших собак  учила мама, - с гордостью сообщил.
  Наконец показались всадники. Лошади шли голова к голове, люди смеялись.
  - Ну вот, все в порядке. Саша, ее не надо запрягать. Такой легкий ход — пусть под седло остается.
  - Под седло, так под седло.
  - Проверьте, кто работал сегодня, в общем, вы и сами все знаете. Хорошо, что сегодня выходной. Сынок, мы пообедаем, и уедем. Тебе помощь нужна?
  - Пока сам обойдусь.
  - Ну, смотри. Господин Арнов, идите в столовую, а я сейчас, - отправилась сначала в баню, потом переоделась и вышла в столовую. Пообедав, они отправились домой.
  - Надежда Андреевна, научите меня ездить верхом! Я вас одну больше не отпущу. Я чуть с ума не сошел во время вашей разминки. Неужели вам было необходимо это   делать?
  - Григорий Ильич, я давно не ездила, а очень люблю это дело. И к тому же, молодую лошадь легко испортить. Грузный человек посадит ей хребет, и все, лошадь пропала.  Ни силы, ни скорости. Я научу вас ездить верхом.
   История с испорченной упряжью оказалась и смешная, и грустная. Через два дня, рано утром сын вызвал Надежду Андреевну. Она прибыла. Во дворе стоял Саша и его средний сын. Мальчик посматривал исподлобья, насупясь, отец был растерянный и сердитый.
  - Что случилось?
  - А ты полюбуйся на этого стервеца! Он испортил всю упряжь. Для чего, спрашивается, а?
  - Ладно, Саш, ты иди, мы сейчас разберемся.
  Отец ушел, сын все также непримиримо смотрел в землю.
  - Сережа, скажи, чего ты хотел добиться?
  - Мне Полетку жалко, да и я хотел сам ее объездить.
  - Ну, хорошо, Полетку жалко. А ты подумал, что я или Виктор Романович, или папа мог упасть под ноги напуганной лошади? Что бы с нами тогда было?
  - Бабушка, я не думал. Я о своем только думал.
  - Вот именно. Ты хочешь иметь своего коня, да?
  - Хочу.
  - Хорошо, к осени подрастет жеребенок от Каурки, ты сам его объездишь, и он будет твоим конем. Идет?
  - Ба, это правда?! - обрадовался мальчик, - У меня будет свой конь?
  - Будет. Но давай договоримся, что когда ты что-то хочешь сделать, то думаешь не только о своих желаниях, но и о последствиях для других людей. Ты же уже не пятилетний малыш. Пошли в дом.
  - Ну, что вы решили?
  - Саша, осенью Сережа объездит Кауркиного конька, это будет его конь, я ему подарила.
  - Мам, ты всегда либерал!
  - Мы скоро прибудем, ожидай.
  Она начала учить Арнова верховой езде. Предложила ему привезти на ферму сменную одежду, пояснив, что она останется здесь, ее всегда выстирают и выгладят к их приезду. Приехали на ферму. Она попросила сына:
  - Приготовь мне моего коня, и спокойного под седло для новичка, и заодно дай Арнову спецовку.
  Сын выполнил просьбу матери, слегка усмехаясь.
  -  Господин Арнов, вот вам спецовка и сапоги, - подал джинсовые брюки и куртку, - переоденьтесь.
  -Григорий Ильич, идите сюда! - позвала его хозяйка, - эта комната теперь будет вашей. Располагайтесь, а я пошла. - И вышла, тоже переодеться. Арнов осмотрелся. Комната небольшая, 3х3, Кровать, стол, пара стульев. Все из дерева и металла, пластика нет. Торшер и верхний свет, на окне — плющ вьется.
   Обстановка в светлых, бежевых тонах, уютно. Хорошенько исследовав стены, обнаружил нишу-шкаф для одежды. Справа от двери стоял небольшой сундук, размером со скамейку для ног, Слева — вешалка для верхней одежды и полочка для обуви. Он начал переодеваться.
  А мать с сыном разговаривали в коридоре.
  - Мама, ты что, всерьез его будешь учить?
  - А я что, по-твоему, разучилась это делать, или как?
  - Ты меня просто поражаешь. Я же тебя знаю, ты его держишь на жестком поводке. Как он тебя только выдерживает!
  - Саша, я хочу кататься, а он меня больше одну не отпустит. Пусть учится, это и для здоровья полезно. Я пошла к себе.
  У нее на ферме имелось свое жилье — три комнаты, спальня, как комната Арнова, только кровать там двуспальная, зал, и рабочий кабинет. Она переоделась и вышла во двор.
  Арнов стоял, слегка растерянный. Он лошадей даже и не гладил никогда. Но не собирался отступать. Надежда сказала верно, ее одну он не согласен был отпускать. Правда, иногда подумывал, что еще ему предложит возлюбленная.
   Несмотря на ее чудинки, уже не мог от нее отказаться. Они вышли в скотный двор. Там уже стояли привязанные и оседланные лошади. Для ученика выбрали старую умную кобылу — на ней учились ездить дети. Она терпеливо переносила неуклюжесть новичков, не взбрыкивала, если ей невзначай делали больно. Рядом приплясывал высоконогий серый жеребец.
  - Григорий Ильич, подойдите ближе. Вот вам несколько горбушек. По одной предложите их Каурке, погладьте ее, познакомьтесь. - Показала, как это делать. Учеба началась.
  Примерно через неделю Арнов уже хорошо держался в седле, и ему дали другого коня, молодого и быстрого, но спокойного. Теперь наша парочка, вырвавшись из пыльного города, поставив машину, наслаждалась верховыми прогулками. Надежда Андреевна не просто каталась, а объезжала поля — шли весенне-полевые работы, она проверяла их качество.
  Когда после первого занятия она привела Арнова в баню, то он оторопел: чистота, кафель, пол шероховатый, чтоб не упасть. Все покрашено, нет потеков — как в квартире.
  - Григорий Ильич, выбирайте — гель, шампунь, мыло. Полотенца у нас каждый день стираются и дезинфицируются, так что не бойтесь. Какую вам мочалку? - подошла к шкафу, открыла, показала мочалки и щетки.
  - У вас это для всех?
  - Да. Шампуни и гели, видите, стоят свободно на полках, мыло выдается раз в месяц, индивидуально, мочалки тоже. Ну, а полотенца, как я уже сказала, стираются здесь ежедневно. Выбирайте.
  Арнов подошел, стал, слегка касаясь ее, потянулся за мылом и мочалкой. Она закрыла шкафчик и на мгновение, отступив назад, прижалась к Арнову спиной. Мгновенно крутнулась, слегка пригнувшись, и уже стояла в стороне. Было что или не было? Он не мог решить, что это — случайное касание или намеренное. Шкафчик закрылся.
  - А если кто-то захочет сам взять?
  - Не выйдет. Здесь, как и везде, особые замки. Доступ к кодирующей системе знаем только мы. Кстати, если хотите, можете побарствовать, вот ванная.  - Она приложила руку к небольшой пластинке, нажала кнопку. Дверь открылась. В ванной два помещения — предбанник, где раздеваются, и собственно баня. И тоже роскошная чистота. Сама ванна большая, в нее можно поставить небольшой лежак или скамейку.
  - Григорий Ильич, положите сюда свою левую руку. - Указала на пластинку, он повиновался. Сама открыла нишу, набрала код.
  - Теперь запомните: положить на  пластинку левую руку, на пульте набрать 10, и ванная откроется.
  - Так может любой войти?
  - Только мы. Видите ли, баня — это общее, а ванная — только для нас самих. Смотрите, спецовку и грязную одежду кладите  сюда, - показала на емкости. - Пока, освежайтесь! - и вышла.
  Такой, в общем-то, безмятежной жизни прошло два месяца. Они привыкали друг к другу, часто обсуждали вместе свои производственные проблемы, сидя в беседке. Их взаимоотношения постепенно начинали переходить из просто дружеских в более близкую плоскость.
   С опытной станцией тоже дело налаживалось. Директор, хорошенько подумав, решил, что лучше иметь постоянного покупателя, мощного «патрона», чем зависеть от рынка, и со следующего года они начнут выращивать семена, нужные Артущенко. Произошла смена персонала.
   Ушли настроенные «революционно», пришли новые, и среди них великолепный селекционер. Он тоже считал, что клонировать живых существ — людей и животных, недопустимо, и не признавал генную инженерию в селекции.
   Вообще-то, прогресс не остановить, и придет время, когда генная модификация займет подобающее ей место, но пока это рано. Надежда Андреевна только радовалась такому пополнению.  Она заключила соответствующие договора, существенно снизив денежные санкции. Ее деятельность, естественно, не всем нравилась. Бизнес есть бизнес, и всегда есть недовольные.
   Держаться прежней тактики с Арновым становилось все сложнее. Ей самой хотелось хоть коснуться его. Влюбленная женщина в ее возрасте — крайне опасная вещь, как для нее, так и для предмета ее любви. Для нее это был последний  луч солнца, самый драгоценный Дар Судьбы. И она боялась. Боялась, что Сказка кончится, едва она уступит.
  - Григорий Ильич, у меня завтра тяжелый презентационный день. Я прошу, не заезжайте за мной, не знаю, когда освобожусь.
  - А утром можно? Хоть на минутку!
  -  Вы действительно, неизлечимы. Хорошо, приезжайте.
  - Я за вами утром заеду домой, ладно?
  - Добро. Василий Михайлович, завтра за мной не приезжайте.
  Раздался звонок. Звонил один из завтрашних гостей, хотел кое-что уточнить. Надежда Андреевна почувствовала какое-то странное ощущение опасности. Она была волшебницей, и знала — в мире нет ничего случайного. Есть тревога, и есть ее причина. Наши мозги работают напрямую, и дают предупреждение немедленно. Важно его вовремя понять и принять во внимание. Повинуясь этому внезапному ощущению, она попросила:
  - Григорий Ильич, вы завтра после обеда свободны?
  - Для вас, любовь моя, я свободен всегда. Но в чем дело?
  - Если я попрошу вас об услуге, помощи?
  - Я все исполню. Какая помощь потребуется?
  - У меня завтра тяжелый день, как я сказала. Уделите мне время  после обеда, с 13 до конца встречи, будьте любезны.
  - Я приеду к 13.
  - Благодарю, хороший вы мой.
  - А кто будет?
  - Несколько местных и трое приезжих.
  - Как вы меня представите?
  - Не волнуйтесь, я не собираюсь отчитываться перед кем бы то ни было о своих партнерах.
  Они приехали домой. Надежда Андреевна занялась работой со своими отделениями на той стороне Земли. Арнов и себе работал.
  На следующее утро Арнов привез ее на работу, а в полпервого снова был в офисе, и снова с цветами.
  - Вы, как всегда. Благодарю вас.
  Начали собираться приглашенные. Они несколько удивленно смотрели на Арнова, сидевшего слева от хозяйки кабинета. Справа расположились ее юрист, и заместитель. Наконец все разместились.
  - Здравствуйте, господа. Позвольте вам представить Арнова Григория Ильича, моего партнера.
  - С каких это пор? У вас разный бизнес, и у нас чисто производственное совещание, без посторонних.
  - Именно. Мне кажется, я не давала вам права решать, с кем мне работать. Если хотите обсудить мои взаимоотношения с кем-либо, так это не здесь. Вон сквер, лавочки, - идите и судите. Или приступим к делу.
  - Мы не будем обсуждать свои дела при посторонних.
Надежда Андреевна очень мягко заметила:
  - Вы мне сделали предложение, но здесь моя территория и мои законы. Мы будем работать или разойдемся?
  - Пусть господин Арнов ответит, какой его интерес здесь.
  - Вы плохо поняли, к сожалению. Ну что ж, я приношу вам свои извинения за напрасно потраченное ваше драгоценное время. Вы свободны, господа, прощайте. - она сложила бумаги.
  - Татьяна Ивановна, будьте добры, пригласите главбуха через 10 минут.
Гости сидели ошарашенные.
  - Погодите! - запротестовал глава делегации, - Нельзя же так сразу.
  - А как изволите?
  - Мы были не совсем правы, и погорячились.  Может, найдем компромисс?
  - Валентина Петровна, извините, я вас зря побеспокоила, - извинилась по переговорному устройству директор.
  - Ну, давайте искать компромисс.
  Совещание затянулось до 17. Когда выходили, один из гостей пошел в туалет, и, естественно, немного отстал от группы.
Поздно ночью директора разбудил звонок охранника.
  - Надежда Андреевна, у нас подложена бомба с часовым механизмом.
  - Где и на сколько?
  - В распределительной нише, и поставлена на 11 час утра.
  - Кому сообщили?
  - Пока только вам.
  - Хорошо, вызывайте минеров, я сейчас приеду, больше никого не тревожьте.
  Когда она прибыла, минеры уже работали. Мина могла повредить все электро, телефонные и сигнализационные линии, и разнести стену — мощности хватало.
  - Товарищ лейтенант, можно вас попросить, чтобы вы оставили эту штучку, убрав заряд, или это невозможно?
  - Зачем это вам?
  - Я хочу кое-кому сделать подарок.
  - Вы знаете, чье это дело?
  - Кажется, знаю.
  - И...
  - И хочу его проучить. Пусть все так и остается, но без взрывчатки. Хорошо?
  - Ну, пусть тикает. А мне можно будет поприсутствовать?
  - Только в штатском, а то спугнете.
  - Вы экстремал. Хорошо.
  - Но его не арестовывайте.  Он только исполнитель, а мне нужен заказчик.
  Лейтенант только покачал головой:
  - Хорошо.
  Рано утром она набрала номер. Автоответчик сообщил, что хозяина нет. Она оставила сообщение:
  - Валера, Это Надя Орлова. Очень нужно поговорить.
  Потом обзвонила вчерашних посетителей и пригласила их в офис к 10 часам. Заинтригованные в высшей степени, они прибыли.
  - Господа, благодарю, что вы приняли мое приглашение. Я вам кое-что покажу. Идемте. - Она подхватила одного из гостей под руку, - господин Кричев, составьте мне компанию, - и повела его к распреднише. Кричев сделал попытку освободиться — не тут-то было! Лейтенант в штатском шел вместе со всеми.
  - Вы как-то спрашивали о нашей автоматике. Я покажу вам нашу систему, - они все ближе подходили к заминированной нише. Кричев стал проявлять явное беспокойство.
  - Что с вами, уважаемый? Вы дрожите, словно подходите к мине, готовой взорваться!
Он не ответил, но побледнел.
  - Смотрите, это наш главный распредузел. - Открыла нишу. Мина работала! До взрыва менее часа. Кричев стал белый, как полотно.
  - Да что с вами? Это наша сигнальная установка, ее установили три месяца тому.
  - Госпожа Артущенко, вы за этим нас пригласили?
  - Да, господин Громенко, я хотела показать вам именно эту штуку. А сейчас мы зайдем в этот кабинет... - она открыла дверь.
  - Нет, только не сюда!
  - Почему, господин Кричев?
  - Надежда Андреевна, это же мина, и она скоро взорвется. Вызывайте специалистов.
  - Бог с вами, какая мина! Кто бы ее мог подложить?
  - Кто бы ни подложил, но подложил.
  - Та-а-ак! Ну что ж, идем в мой кабинет, и господин Кричев нам  кое-что пояснит.
Они вернулись, крайне встревоженные, с опаской поглядывая на часы.
  - Итак, господа, вчера нам подложили мину, господин Кричев ее опознал, едва мы стали подходить к нише. Внесите ясность, уважаемый!
  - Я ничего не знаю. Просто раньше сталкивался с этими штуками, и узнал ее.
  - Не волнуйтесь, мина обезврежена. И я точно знаю, кто ее установил. Сейчас я вас просто предупреждаю. Извините за беспокойство, но ради вашего же крепкого здоровья, не устраивайте мне больше таких подарков. Это для вас крайне опасно.  Все, вы свободны. До встречи.
  Все еще ошеломленные, гости отправились по машинам. Новость быстро разнеслась по городу. В начале первого кто-то сообщил ее Арнову. Потом в течение получаса он едва успевал отвечать на звонки, потом бросил все, отключился и помчался в офис к Артущенко.
  А у нее в 12 часов раздался звонок.
  - Надя, что тебе нужно?
  - Валера, не телефонный разговор.
  - По поводу события?
  - Да. Как нам встретиться?
  - Сегодня не могу. Давай завтра.
  - Хорошо. Где?
  - Я к тебе подъеду в офис к 11 часам.
  - Я буду ждать.
  Арнов прибыл в офис Артущенко. Все, входящие в ворота, были видны на экранах ЦПУ и пульте директора, и, пока посетитель дойдет до нужного места, хозяева уже приготовятся к встрече. Арнов появлялся здесь постоянно, его пропускали, как своего, не задерживая. Выскочив из машины, почти бегом, он направился в здание. Секретарь показала на кабинет. Все также стремительно, он ворвался в кабинет, двери едва успели  открыться. Надежда Андреевна сидела, спокойно писала.
  - Надюша! - она подняла голову, улыбаясь.
  - Добрый день, Григорий Ильич. Как это вы без цветов? - отключила переговорное.
  - Это правда?
  - Что именно?
  - Мина. Я как узнал, чуть с ума не сошел.
  - Это правда. Не переживайте, все уже позади.
  - Почему вы  мне не сообщили?
  - А чем бы вы помогли?  Мне достаточно и своих ребят было успокаивать.
  - Какое счастье, что ее обнаружили вовремя. Как это случилось?
  - Идите сюда, возьмите стул.
  Он послушался. Она включила монитор. На экране видно, как все выходят из кабинета, а Кричев идет якобы, в туалет. Потом он подходит к нише, открывает ее, и что-то там делает.
  - Я уже говорила, моя охрана не зря деньги получает. Кстати, с сегодняшнего дня все, проходящие через ворота, проверяются, как в аэропортах.
  - И меня сканировали?
  - Даже меня. Хотите посмотреть?
  - Хочу.
  Она переключила изображение.
  - Раньше ночью охрана просматривала всю запись, и ленту снова запускали. Теперь на ЦПУ днем всегда сидит оператор, отслеживает входящих и выходящих.
  - Боже, как я выпугался, когда первый раз сообщили о ваших приключениях! Едва инфаркт не схватил. Потом телефон чуть не лопнул: «Твою Артущенко хотели взорвать!» А вы молчите. В конце - концов я все отключил и к вам примчался. Однако, что все это значит?
  - Вы из-за этого тогда волновались? Со мной кто-то ведет войну. Господин Арнов, я для вас опасна. Вы можете погибнуть за компанию со мной. Подумайте на досуге об этом. Я еще раз повторяю -  выбросьте из головы свою затею.
  - Любимая моя, я скорее землю переверну, но отыщу врага, чем оставлю тебя одну, тем более, в данной ситуации.
  - Но сейчас оставите. Я через тридцать минут должна быть у мэра.
  - А потом?
  - По обстоятельствам. Скорее всего, домой. Татьяна Ивановна, отбой в 15.00, - включила связь с секретарем.
  - Я вас отвезу и буду ждать.
  - Вы неисправимы, господин Арнов.
  - У вас теперь усиленная охрана в офисе, а вне его?
  -А,  - она махнула рукой, -  это для сотрудников, чтоб не волновались. От киллера почти невозможно уйти. Я попытаюсь выяснить, кто это. Григорий Ильич, я абсолютно серьезно вам   говорю - оставьте меня. Я сейчас смертельно опасна для окружающих.
  - Надежда Андреевна! Чем я заслужил такое оскорбление?
  - Я не хочу вас оскорбить, но очень хочу, чтобы вы остались живы. Извините меня, ради Бога.
  - Надюша, прошу, больше так не говори никогда. Я не заслуживаю такого отношения.
  - Ох, Григорий Ильич,  - она вздохнула, - втянула я вас  в историю. Ладно, едем к  высокому начальству.
  Они вышли из офиса.
  На следующий день в 11 часов в кабинет вошел мужчина. Уже в возрасте — ровесник хозяйки, седой, коренастый, среднего роста. Держится с военной выправкой. Он раньше работал в правоохранительных органах, сейчас на пенсии, и занимается несколько необычным делом.
  - Приветствую в наших пенатах правоохранную службу!
  - Не ерничай, сейчас я прямо противоположным занимаюсь, как ты знаешь.
  Она выключила переговорное.
  - Поэтому и позвала. Присаживайся. Можешь что сказать?
  - Это не мои. Кто-то самодеятельностью занимается. Кстати, как вы узнали? Да и еще задолго до взрыва.
  - Смотри. - Она включила экран.
  - Здорово! Так что тебе нужно?
  - Заказчик. Это просто исполнитель.
  - Что заплатишь?
  - Что запросишь.
  -10 штук.
  - Хорошо. Выписать чек, перевести на счет, или наличкой?
  - Лучше чек, и по результату.
  - Прекрасно. Хочешь пообедать?
  - Давно мечтал у тебя пообедать.
  Они пообедали, и Валерий уехал. Ему понравилось, и он решил, что будет сюда наведываться.
  С его помощью Надежда Андреевна вычислила врага, и отправилась к нему на рандеву. Получив ее визитку с просьбой принять, г. Каримов очень удивился, но согласился. В назначенное время Надежда Андреевна была в его офисе.
  - Здравствуйте, госпожа Артущенко, проходите, присаживайтесь.
  - Добрый день, господин Каримов, - она прошла, нашла уютный уголок и села.
  - Чем обязан вашему визиту?
  - Господин Каримов, что бы вы сделали тому, кто вас попытался бы ударить?
  - Уничтожу наглеца. К чему ваш вопрос, однако?
  - Вы в курсе, что меня едва не взорвали?
  - Да, но думал, что это шутка.
  - Вы лучше всех знаете, что это не шутка.
  - При чем здесь я?
  - При том. Мой товар качественнее вашего, и я вас потеснила. Допускаю, вам это неприятно. Но помните, я коренная и потомственная шахтарочка, это мой город. Уймитесь сами и уймите своих людей, чтобы не случилось беды. Убедительно прошу.
  - Вы мне будете еще условия ставить! Да кто ты такая, старая карга! Думает, если любовник молодой, то и сама помолодела!
  Она потемнела, глаза полыхнули черным пламенем.
  - Сейчас тебя вышвырнут отсюда!
  - Зачем со мной так грубо разговаривать! Это очень опасно.
В комнату вошло двое с дубинками.
  - Вышвырните ее!
  - Напрасно, мой ласковый, так со мной обращаешься, - она провела пальцем по находящимся в комнате. Все застонали и схватились за головы. Боль была невыносимой.
  - Отмени приказ, - презрительно произнесла.
  - Уходите! - охранники выползли за дверь.
  - А мы поговорим. Так кто все же я?
  - Я вас недооценил, простите.
  - Вы уймете своих киллеров?
  - Да. - прохрипел.
  - И запомните: так, и даже сильнее, будет болеть голова, едва вы только захотите плохо обо мне или о моем предприятии подумать, или о тех, кто со мной связан. Я могу идти?
  - Можете.
  - Прикажите меня пропустить.
  Каримов вызвал старшего охранника.
  - Проводи госпожу Артущенко к машине, и без фокусов.
  - Я буду вам крайне признательна, если вы проедете со мной, господин Каримов. - Он повиновался — мозг еще дергался от боли.
  На следующий день она сообщила Арнову:
  - Господин Арнов, завтра у вас свободный вечер.
  - То есть?
  - У меня встреча с партнерами, потом ужин. Когда освобожусь, не знаю Ребята издалека, но перспективные покупатели. Так что, вы уж простите.
  - Хорошо, я подскочу к обеду, и испарюсь. Добро?
  - Согласна.
  Если б она знала, что произойдет вечером, отказалась бы от ужина. Обговорив детали, заключили договора, отправились в ресторан. За соседним столиком сидела компания. Среди них находился один из тех, кто присутствовал на встрече Вольцева и Артущенко. Он запомнил: «Это будет моя жена!», и решил поддеть ее. Он был компаньоном Арнова. Достаточно громко, чтобы она услышала, заявил:
  - А мне Арнов проиграл полмиллиона.
  - Как это?
  - А так. Мы заключили пари, что он за две недели уложит в постель эту свою, так называемую, жену.
  - Так оно так и есть!
  - Я скорее поцелую голый зад грязного бомжа, чем поверю, что он до сегодняшнего дня увидел хоть кончик ее сиськи!
  - Друзья, потерпите несколько минут, я сейчас, - она подошла к соседям.
  - Добрый вечер, господа! - безмятежно поздоровалась. - Верно ли я поняла: сейчас озвучили пари — 500000 с одной стороны, и поцелуй голой задницы с другой?
  - Да, правильно! - а спорщик побледнел. Он знал, что пощады не будет. У нее имелась определенная репутация, он забыл об этом.
  - Итак, я, господа, жена, или, если вам удобнее, любовница господина Арнова, и стала ею на 7 или8-й день нашего знакомства. Так что он никому ничего не должен. - она склонилась к спорщику - А может, это ты хочешь увидеть кончик моей сиськи, а? - зловеще спросила. -  Так что, пусть этот господин уплатит свою же ставку, а потом я, так и быть, покажу ему желаемое. Идет?
  - Я пошутил, пари никакого не было, госпожа Артущенко.
  - Значит, вы намеренно меня оскорбили, положили пятно на мою репутацию, причем дважды, да и господина Арнова тоже. Я требую сатисфакцию. Я имею на это право? - обратилась к собутыльникам.
  - Имеете, - они огорошено переглядывались. Хмель вылетел из голов, запахло крупным скандалом.
  - Итак, имею. Я требую исполнения вашей же ставки. Господа, подставьте, кто-нибудь, свой голый зад, иначе приведу с улицы бомжа. Он за стаканчик и закусь и не то даст поцеловать.
  Спорщику некуда было деваться — хоть круть, хоть верть, а зад целуй! Один из друзей спустил брюки, подставил зад, и несчастный его поцеловал. Дико поглядев на Надежду Андреевну, вдруг застонал — жестоко заболела голова.
  - Этого я вам не советую, запомните.
  Он, шатаясь, как пьяный, - голова снова болела, выскочил из ресторана. Надежда Андреевна вернулась за свой столик, закончила ужин, распрощалась с заказчиками, и уехала домой. Спокойствие в ресторане ей дорого обошлось. Прихватило сердце. Полночи проплакала, отключив всю связь. Одно дело предполагать и надеяться, другое — узнать наверняка. Утром приехала в офис, по-прежнему, отключив все.
  - Меня ни для кого нет, Татьяна Ивановна.
  - А если Арнов?
  - Я сказала — ни для кого. Вы плохо слышите?
Арнов, безуспешно пытаясь вечером и утром  дозвониться, не на шутку перепугался, примчался к ней домой, соседи сказали — уехала. Он помчался в офис.
  - Господин Арнов, она здесь, но никого не принимает, даже вас.
  - Но что случилось?
  - Не знаю. Она молчит, злая, как пантера.
Арнов растерянно сел на диван.
  - Что вчера произошло?
  - Не знаю. Но хотите совет?
  - Какой?
  - Не слушайте ее, зайдите, и не оставляйте ее ни на миг. Как бы она ни ругалась, дралась, чтобы ни делала — не бросайте. Иначе потеряете. Ей, видимо, вчера что-то сказали или сделали, и это имеет самое прямое отношение к вам.
  - Благодарю.
  - Татьяна Ивановна! Я сейчас уйду, отбой в 15.30
  - Слушаюсь, Надежда Андреевна.
Она вышла из кабинета, не замечая Арнова, попрощалась с секретарем, и пошла, но не к главному выходу, а в сторону гаражей. Арнов бросился к своей машине. Последнее время он ездил без водителя и без охраны. Однако Надежда Андреевна прошла мимо гаражей. Ее машина стояла у ворот.
  -Господин Арнов, она через задние ворота уходит, на машине не догоните. - сказал водитель
  - Как?
  - Да так. Смотрите, завернула за гараж.
Арнов бросился следом. Ее нигде не было. Пробежал до проходной.
  - Нет, не проходила. Но у нас есть дырка в заборе, могла и туда пройти. Да вы выйдите, - пригласил вахтер, - наверное, в поле ушла. Она часто туда ходит.
  Она и действительно, шла по полю. Неясно, как успела так далеко оказаться. Правда, она почти бежала.
  - Спасибо! - и Арнов помчался следом. Вдруг она то ли спрыгнула, то ли упала — пропала с глаз. Арнов поднажал, и не успев притормозить, не понял, как оказался в ее объятиях. Там был обрыв, и выступ внизу, как лавочка. Надежда Андреевна сидела на ней, подстелив коврик — земля в апреле опасна, еще холодна. Арнов свалился, она едва успела вскочить, и буквально поймала его.
  - Ну, и долго я буду вас так держать? -  насмешливо поинтересовалась, -  Для спуска здесь есть и ступеньки.
  - Вы так неожиданно пропали, что я испугался. Почему вы от меня уходите, что случилось?
  - Сначала встаньте на ноги, мне тяжело.
  - Извините, - он выпрямился и охнул.
  - Что с вами?
  - Что-то с ногой. Вероятно, вывих.
  - Садитесь, - она развернула коврик, покрыла весь выступ. Арнов готов был поклясться, что там лежала подушка, но выступ покрывал коврик! Он сел.
  - Скажите мне, любовь моя, что вчера случилось? Кто и что вам сказал или сделал? Я убью эту сволочь!
  - Покажите ногу, и не задавайте больше этого вопроса. Вашему упорству можно позавидовать. Хотя, разумеется, жалко терять полмиллиона. - Она села, положила его ногу к себе на колени, стала ощупывать, нетерпеливо сняла ботинок.
  - Вы о чем это? - недоуменно спросил Арнов.
  - Не уж-то не знаете? Ладно, не мешайте мне, помолчите. - Она сосредоточенно работала — гладила, ощупывал ногу, делала пассы.  Он заворожено смотрел.
  - Здесь просто растяжение. Дайте вторую.
  - Она почти не болит.
  - Не пререкайтесь. Давайте.
Он разулся, она стала исследовать и вторую ногу.
  - А здесь, похоже, серьезнее.
  - Скажите, вы экстрасенс?
  - Можно и так сказать. Но что же делать? Придется вызвать машину. - Она достала телефон, набрала вызов.
  - Василий Михайлович, вы где?
  - На полпути к дому.
  - Я очень прошу вас, приедьте за мной, и прихватите медсестру и шины.
  - Вы травмировались?
  - Нет, не я. Жду вас в поле, где люблю отдыхать.
  - Надюша, вы мне не ответили. Я сойду с ума, мучаясь в догадках.
  - И не отвечу, по крайней мере, сейчас. Мы заедем в травмопункт, вам сделают рентген, а потом отвезу вас к вам домой.
  - А в какую больницу?
  - Разумеется, в мою.
Подъехала машина, из нее вышли водитель и медсестра.
  - Галина Николаевна, наложите сюда повязку, а сюда — шину. - Медсестра выполнила распоряжение. - Ну, а теперь потихоньку к машине.
Водитель подъехал с другой стороны, где ровно. С его помощью Арнов поместился на переднее сиденье, остальные сзади, и поехали. Рентген показал, что на одной ноге растяжение связок, а на другой — трещина вдоль кости, около 2-х см длиной.
  - Неделя покоя и лечения, и все заживет.
  - Отвезем его домой. Вот я и узнаю, где вы живете.
- Я бы и раньше вас привез, да вы сопротивлялись.
  Всем своим слугам дома он ее представил как жену и полную хозяйку в доме.
  - Что она ни скажет, выполняйте. Она полная хозяйка в доме.
 Погрев еще раз его ноги, она уехала.
  - Завтра сидите дома. После работы я к вам заеду.
  Всю эту неделю она ездила к Арнову, лечила ему ноги, но держалась холодно и отстраненно. Обслуга привыкла к новой госпоже. Арнова очень мучила ее холодность.
  - Скажите, почему вы обо мне заботитесь?
  - Я чувствую свою вину в этом происшествии. Из-за меня вы попали в аварию. Вот и все. Вам полегчает, я испарюсь.
  - Я не допущу этого. Наденька, вы знаете, сколько мы знакомы?
  - Около двух месяцев.
  - Ровно шестьдесят восемь дней  и восемнадцать часов. Для меня — целая вечность ожидания.
  - Я надеюсь, когда-нибудь надоест. Еще две недели ходите с палочкой, пока полностью заживет. Всего доброго!
  - До встречи, любимая моя!
  Закончив лечение, она на следующее утро уехала к дочери на своей машине. Захотела совместить приятное с полезным — повидать детей и внуков, и провести инспекторскую проверку. Пробыв у дочери до воскресенья, в понедельник хотела отправиться к сыну. Но, сев в машину, передумала.
  - Михалыч, едем домой, в офис.
  - Хорошо.
  Арнов, как обычно, звонил очень часто, и она, неожиданно для себя, решила, что к сыну съездит другим разом. Но Арнову она не простила. Их отношения были готовы перейти на новый уровень, и этот, единственный вечер, все испортил. Арнов так и не знал, в чем причина, терялся в догадках, а она молчала, была холодна и неприступна. К 12 часам они прибыли на место.
  - Михалыч, вы свободны. Благодарю за службу.
  - Взаимно, Надежда Андреевна.
  - Завтра, как всегда, жду в девять. До свиданья.
  - До свиданья.
  Позвонил Арнов, и услыхал: «Я в офисе». Тотчас примчался. Она обедала. Вошел в столовую, подошел к столику.
  - Здравствуйте, моя радость, с приездом! - вручил цветы.
  - Благодарю, садитесь, составьте мне компанию. - Спокойно ответила. Арнов привял.
  - Надежда Андреевна, вы на меня до сих пор обижаетесь?
  - Я просто устала с дороги.
  - Что сейчас будете делать?
  - Обедаю. Кстати, заказывайте и себе.
  - Ваш холодный прием отбил у меня аппетит. Я не в состоянии что-либо проглотить.
  - Извините. - Она нажала черную кнопку, открылась щель, опустила все со стола. - Тогда пошли.
  - Что вы сделали? Вы же с дороги.
  - Я не голодна.
  Они зашли в ее кабинет. Она стала у окна, он подошел, стал рядом.
  - Надюша, любовь моя, скажите, что все же происходит? Я теряюсь в догадках, не знаю своей вины. Вы ушли так неожиданно, без предупреждения.
  Она прерывисто вздохнула, подавляя слезы.
  - Григорий Ильич, мне трудно вам поверить на данном этапе. Между нами 500000. И все, точка. Я на эту тему не желаю больше говорить.
  - Какие 500000? Откуда?
  - Помолчите. Подумайте. Иначе больше не встретимся.
Он открыл было рот, но промолчал. Постояли. Она отошла к столу, села.
  - Надежда Андреевна, я могу отвезти вас домой?
  - В принципе, да. Но я несколько задержусь, разберу письма.
  - Я подожду.
  - Хорошо. Присаживайтесь.
  Буйствовал май. Уже отцвели вишни, и воздух наполнял аромат яблонь и груш. Под боковым окном Артущенко стояла роскошная яблоня. Она загляделась на ее наряд, задумалась, замечталась. Арнов молчал, боясь спугнуть это настроение. Ей явно не хотелось разбирать письма! Включилась связь.
  - Надежда Андреевна, вызывают Пески.
  - Переключите.  Алло, я слушаю.
Директор станции просил приехать для составления окончательного договора о поставках семян. Договорились встретиться в четверг.
  - Татьяна Ивановна, отбой в 15.30, я уезжаю.
  - Надюша, куда вас везти?
  - Григорий Ильич, я дико устала. Домой, и по домам, не обессудьте.
  - Вы ничего не ели. Прошу, поедем ко мне, пообедаете, отдохнете, и я отвезу вас домой.
  - Нет. Я хочу просто бухнуться на диван, и больше ничего. Не настаивайте.
  Со вздохом Арнов подчинился. Теперь она изобретала массу причин для задержек на работе. Даже ужинала в столовой, так что Арнов отвозил ее домой и прощался. В девять ноль-ноль его неукоснительно выпроваживали. Ему приходилось преодолевать ее отчуждение. Со стороны вроде все по-прежнему. Но в машине она садилась рядом с водителем.
  Арнов стал ездить без шофера. Он приезжал за ней утром. Она, приняв цветы, поздоровавшись, садилась в свою машину, махала ему из окна, и ехала на работу. Единственная отрада Арнова — выезды в «свет».
  И он старался достать билеты на спектакль или на концерт, чего бы это ему ни стоило. Город и даже страна, значения не имели. Донецк, Киев, С-Питербург, Москва, Одесса...
  Надежда Андреевна часто ездила в командировки, но, отдавая должное долготерпению Арнова, ездила только в рабочие дни, часто своей машиной. Тогда Арнов несколько успокаивался — Молчанов был надежной защитой. Выходные посвящала Арнову. Да и как было иначе? И вот они снова стали проводить вместе свободные вечера. Арнов слегка расслабился, но вел себя крайне осторожно. Она все еще не вернула полностью свое расположение. Недели через 3 водитель поинтересовался у директора:
  - Надежда Андреевна, что у вас  с Арновым произошло?
  - А в чем дело?
  - На нем же лица нет, совсем извелся. Он вас чем-то обидел?
  - Молчанов, ты молчишь-молчишь, да и выдашь. Не знаю, как сказать? И да, и нет.
  - Он в вас втюрился по-уши, а вы издеваетесь над ним. Я не ожидал такого, зная вас.
  - Он, - ее голос предательски дрогнул, она отвернулась, - он не втюрился, как вы изящно выразились. Он просто... держит марку, - прошептала.
  - Не может быть! Такое не сыграть ни одному актеру. Он безумно вас любит. И, если дело обстоит так, я вас не узнаю. Почему не отказали до сих пор?
  - Михалыч, не суй нос не в свое дело. Еще слово, и у меня будет новый водитель.
  - Пустое. Я вас уважаю, как начальника, и люблю, как человека, и знаю, несправедливости вы не допустите. Да и заменить меня, в общем-то, некем, - философски закончил.
  - Вы слишком самоуверенны.
  Они подъехали к офису, Арнов следом. Быстро выскочил из машины, подошел к Надеждиной, помог ей выйти.
  - Надежда Андреевна, я вечером за вами заеду.
  - Минутку, дайте подумать. Михалыч, пообедайте пораньше, на 13.00 мне к мэру, потом надо к художникам заскочить, а...
  - Сегодня пятница.
  - Что?
  - Пятница, 18, - напомнил шофер.
  - Ах, елки зеленые! Художники побоку, пообедаем где-нибудь, спасибо, что напомнили. Отнесу цветы, загрузимся, и в путь. - Она пошла в здание.
  - Василий Михайлович, что это значит?
  - Сегодня день приютов. Простите за нескромность, но как мужик мужику, что случилось?
  - Я не знаю и не понимаю. Ей что-то сказали....
  - Вы ее действительно любите?
  - Василий Михайлович, к чему вы клоните? Если по ее просьбе, так и скажите. Но мне безразлично. Я без нее чувствую себя мертвым.
  - Григорий Ильич, не отпускайте ее. Она  ваша. – И отошел к своей машине.  Так у Арнова появился союзник. Показалась Надежда Андреевна.
  - Вы готовы?
  - Да.
  - Можно, я с вами?
  - Хотите проконтролировать? - Она рассмеялась. - Хорошо! - Села в машину, тронулись.
  - Михалыч, что вы сказали Арнову?
  - А в чем дело?
  - Сдается, вы меня предали и продали с потрохами.
  - Я сохранил ваше счастье.
  - Ох, чуяло мое сердечко!
  Они приехали в центральный магазин компании, и Надежда Андреевна загрузила свою машину фруктами и овощами.
  - Василий Михайлович, мы сейчас в интернат, потом в приют, а я к мэру,  и вы свободны, от мэра сама доберусь.
  - Хорошо.
  - Надежда Андреевна, я в вашем распоряжении, отвезу вас, куда скажете.
  Она посмотрела на Арнова, усмехнулась.
  - А можно вас поэксплуатировать?
  - В смысле?
  - Загрузить и вашу машину. Мы не успеваем в одно заведение.
  - Надюша, я в вашем распоряжении.
  - Благодарю. - Она накрыла багажник в его машине, чтобы не  испачкать обшивку, и загрузила джип.
  - Михалыч, вам школа и приют, в интернат я сама съезжу. А к ним на той неделе подскочу.
  - Как скажете, Надежда Андреевна.
  Они поехали. Ватутинский интернат, как обычно, их ожидал, ворота стояли открытыми. Подъехали к кухне, вышли кухонные работники.
  - Сейчас я ящики не заберу, сложите их где-нибудь. Григорий Ильич, присмотрите за разгрузкой, чтоб не попортили машину, а я к директору.
  Набрала в руки яблок, взяла сумочку, и пошла. Навстречу выбежали дети, она раздала яблоки, а кому не хватило — отправила к машине.
  Минут через двадцать вышла из здания. Арнов стоял у машины, его окружила детвора, он что-то им рассказывал.
  - Благодарю за помощь, Григорий Ильич. Ребята, нам пора ехать.
  - А когда вы еще приедете?
  - После каникул. До свидания!
  Дети помахали им вслед и разбежались.
  - Что вы им рассказывали, Григорий Ильич?
  - Про машину. Я обещал их покатать.
  - Обещания нужно выполнять, любезный, особенно, если детям.  Поехали в исполком, там пообедаем.
  Они поели в исполкомовском буфете, и Арнов направился в парк, а она  - к мэру. Она прошла на свое место, села, совещание началось. Разбирался вопрос об исключении из «Ассоциации предпринимателей» одного из членов, партнера Артущенко. Она резко сказала «Нет!»
  - Почему?
  - Потому что его подставили, сделали виноватым. И настоящие виновники сидят здесь и посмеиваются. Ведь на Берсанова они повесили свои проколы, и он вынужден покрывать их долги, а не свои.
  - У вас есть доказательства?
  - Даже более. И, либо Берсанова оставят в покое, либо я займусь этим делом. А поскольку у меня рыльце без пушка, то и щадить никого не буду. Все.
  - Ты кому угрожаешь, старая шлюха? - развернулся к ней один из сидящих. Она медленно встала и    пошла к обидчику. Подошла, остановилась, посмотрела в упор. В кабинете залегла тишина.
  - Что, не нравится? - нагло ухмыльнулся тот.
  - Да, я старая шлюха, - негромко ответила, - а вот ты просто бесишься от злости, что не легла в твою постель, грязный, вонючий козел.
  - Надежда Андреевна, выбирайте выражения!
  - Господин мэр, я отвечаю адекватно. Когда меня оскорбили, вы промолчали. Хорошая вещь — мужская солидарюга. И вообще, мы зря воду в ступе толчем, пора прекращать. Это раз. Второе: как еще назвать того, кто своих секретарш, молоденьких девочек, раскладывает прямо на рабочем столе?
  - Как вы смеете! Чем докажете?
  - Может, назвать поименно девушек и их боссов, и сказать, кто родил, кто аборт сделал, а кто и из города выехал от стыда? - она презрительно обвела зал взглядом. Многие опустили глаза.
- Стыдно, господа. - Она подошла к своему месту, взяла вещи и направилась к двери. – Представьте, что это ваши дочери.
  - Прощайте!
  Арнов вышел в сквер, и решил купить ей цветов. Еще весной она попросила не покупать цветы в магазинах, мотивируя тем, что они стоят в спецрастворе, и ни живые, не мертвые. С тех пор Арнов привозил ей только свежесрезанные. На рынке уже ничего не осталось, кроме какой-то старушки с мелкими гвоздичками. Арнов купил их, вернулся и стал ожидать.
  Показалась Артущенко. Постояв в дверях, посмотрела вокруг невидящим взглядом, медленно сошла с крыльца, сутулясь, опустив голову, и побрела по улице в сторону ж-д моста.
  Радостно вскочивший с лавки Арнов растерялся. Бросился за ней, потом вернулся за машиной, догнал ее, поехал рядом. Она шла, ни на что не реагируя. Он подвернул на тротуар, ей под ноги. Она, также безучастно, отошла в сторону, обходя помеху. Он вовсе перегородил дорогу.
  Остановившись на мгновение, глянув на него пустыми глазами, повернулась и пошла прочь. Арнов не на шутку испугался, выскочил из машины, догнал ее, остановил, встряхнул за плечи.
  - Что с тобой, моя любимая?!
  Она безжизненно стояла, еще ниже опустив голову. Эти слова: «Старая шлюха», жгли ее, как раскаленное железо. Ей казалось, что она облита дерьмом, и от нее воняет. Ей было так тошно, что и не передать. Арнов еще ничего не знает, но ему обязательно сообщат.
  - Надюша, что случилось, скажи? - Затряс ее. Она по-прежнему молчала, боясь разреветься.
  - Та-ак! - взял ее крепко за руку, подвел к машине, усадил, замкнув дверцу, чтоб не сбежала, и повез к себе домой. Она сидела, положив руки на спинку переднего сиденья, и спрятав в них горящее лицо. Дома он, не выпуская руки, провел ее в комнату, усадил в кресло.
  - Надюша, это твоя личная комната. Сюда даже я могу зайти, только, если ты позволишь. НО сейчас, прошу, не замыкайся и не убегай, подожди меня, пока я распоряжусь. - Она слабо кивнула.
  Он вышел, распорядился насчет обеда, нарезал в саду роз. Раздался звонок.
   - Григорий, привет! Где твоя любовница?
  - Иван, моя жена со мной. И запомни, - же-на. Ясно?
  - Ясно. Слушай, она сейчас отмочила! Ее Бортников обозвал старой шлюхой.
  - Мерзавец! Я его убью!
  - Да погоди! Она в ответ так обложила его и всех нас, включая мэра, что и крыть нечем. Но теперь на нее точат зуб. Береги свое сокровище.
  - Благодарю за предупреждение.
  Он возвратился к Надежде. Она сидела, закрыв лицо руками, красная, как рак. Даже шея и уши покраснели.
  - Любимая, посмотри на меня! - осторожно развел ее руки. Она попыталась отвернуться, он не позволил, неожиданно крепко прижал к себе, обнял.
  - Надюша, я люблю тебя, пойми.
  Она уперлась в него руками, посмотрела в упор черными, глубокими, как бездна, глазами.
  - Григорий Ильич, отпустите меня, - он уступил, отпустил, - Григорий Ильич, мы должны расстаться. Мы не можем быть вместе. - Бесцветно произнесла.
  - Это еще почему? Что вас тревожит, Надюша?
  - Все. И прежде всего — разница в возрасте.
  - Что за чушь! Мне через двадцать лет будет 65.
  - А мне через десять — 70.
  - Пять лет — это же ерунда. Надюша, любимая, я прошу тебя, запомни: мне плевать, сколько тебе лет, мне безразлично твое материальное состояние, - я достаточно богат, но мне не все равно, как ты себя чувствуешь. Я хочу и имею возможность баловать свою любимую, нежить ее и холить, и прошу: не лишай меня этой радости. Я приготовил сюрприз — билет на спектакль в Киев на воскресенье. Надюша, я приглашаю вас в это путешествие.
  - Григорий Ильич, я вам благодарна, но сейчас не способна ничего ни решать, ни предпринимать. Извините меня. Я не в своей тарелке. Отпустите меня домой.
  - Хорошо, я выполню вашу просьбу. Но сначала пообедайте — стол уже накрыт, ждет нас.
  Подал ей руку, повел в столовую. На столе стоял скромный букетик кирпично-красных гвоздичек, и роз. Эти розы первые из расцветших в саду Арнова.
  - Гвоздики! Какая прелесть! - засмеялась Надежда Андреевна, - Григорий Ильич, я именно эти гвоздики люблю. Я за ними двадцать лет гоняюсь, хочу завести у себя. - Она взяла ароматный букетик, прижала к лицу, вдыхая запах. Арнов очередной раз удивился. Но то, что она повеселела, его обрадовало.
  Эти скромные цветы стали его талисманом. Сегодня утром, впервые после того рокового вечера, Арнов почувствовал, что любимая стала смягчаться. И вот глупая выходка старого дурака  чуть все не испортила. Не зря ведь говорят, что не знаешь, где найдешь, где потеряешь.
  - Григорий Ильич, унесите розы — они с гвоздиками полностью несовместимы, даже запахом убивают друг друга. - Арнов вынес цветы.
  - Я странный человек. Люблю и розы, и гвоздики. И сейчас мне чего-то не хватает, - оглядела стол.
  - Может, чего покрепче? - подошел к бару, открыл.
  - Вы хитры. Нет, у вас нет того, что нужно. Хотя... - она тоже подошла, открыла отделение с пивом, стала перебирать бутылки. Арнов с интересом наблюдал — она впервые нарушала «сухой закон».
  - Вот, «Черный бархат» - что-то новое, не пробовала. Он не кислит?
  - Скорее горчит. - Арнов тоже потянулся за бутылкой из-за ее спины, легонько ее касаясь.
  - Мне этого, в общем-то, много, Григорий Ильич, - она вывернулась из-под его руки, пошла к столу.
  - Любимая, не переживай.
  Они сели. Арнов позвал повара, попросил принести закуску к пиву.
  - Я не думал, что вы так любите пиво, - он достал бокалы.
  - Иногда хочется. Будьте любезны, откройте. - Арнов отркыл бутылки, налил.
  - Какое темное! Попробуем на вкус, - она пригубила напиток, и вдруг залпом выпила половину, поставила бокал, - именно этого мне и не хватало. Но каков вкус! Черный бархат... Скорее, черный удар, - взяла бутылку, рассмотрела этикетку, -  Григорий Ильич, вы бы хоть предупредили, что оно такое крепкое!
  - Я же не знал, чего вам хочется. Разве оно плохое?
  - Чудесное. А себе взяли послабее. Хитер!
  - Надюша, поешьте хоть немного, вы же голодны.
  - Нет, я не голодна, а … ненормальна. И хочу еще этого убойного пива. Нет, мне достаточно, новую не доставайте. Я и так не в состоянии встать.
  - Надюша,  у вас есть своя комната, ложитесь и спите.
  - Григорий Ильич, я буду спать дома. Благодарю за заботу. Но вы-то почему не едите?
  - Без вас не могу.
  Принесли бутерброды и копченую в ястыках икру.
  - Ох, какая прелесть! - Надежда взяла кусочек икры, смакуя, закрыла глаза. Арнов с улыбкой наблюдал, положив руку на спинку ее стула.
  - Вы чего это такой веселый?
  - Я думал, вы никогда не будете есть в этом доме.
  - Я не отношу вас, Григорий Ильич, к моим врагам, заметьте это себе. Мне несколько странно сейчас.
  Они просидели за столом долго.   Арнов не торопил Надежду Андреевну — они дома, спешить некуда. Ему было просто необходимо, чтобы она расслабилась, забыла происшедшее у мэра. Она тоже не торопилась, наслаждаясь заботой и вниманием. Они ей были так необходимы сейчас!  Поев, перешли к чаю.
  - Нет, это оставьте! - не отдала икру,  - Я ее с чаем буду. Григорий Ильич, кто вам подсказал, что эти вещи я люблю? Даже мой бывший муж, я уверена, забыл об этом.
  Он придвинул ближе свой стул, обнял ее, и ответил, прижавшись щекой к ее щеке.
  - Надюша, существует такое понятие и такое чувство — Любовь. Она меня ведет. Ты ведь моя любимая жена.
  Она осторожно сняла его руки, и удерживая их в своих, сказала с грустью, склонив голову:
  - А вот.. - и, спохватившись, - Григорий Ильич, простите меня, но я не стану вашей женой. Я даже не стану вашей любовницей. Между нами барьер.
  Он резко выдернул руку, схватил кусок икры и сунул ей в рот. От неожиданности она подавилась, закашлялась, и выплюнула ему все в руку. Крайне смущенная, быстренько снова все собрала губами и потянулась за салфеткой, вытереть руки. Неожиданно Арнов нагнулся и слизнул остатки с ладони. Надежда Андреевна широко раскрыла глаза.
  - Григорий Ильич, что вы делаете?
  - Я буду в себе носить частичку тебя, любимая. Отныне и навсегда.
  - Григорий Ильич, вы даже не представляете, что сейчас сделали.   Вы съели мою слюну!
  - Почему такой испуг? Это столь опасно или серьезно?
  - Может, и не опасно, но серьезно. Что ж, сделанного не воротишь. Отныне и навсегда. Вы меня сегодня весь день удивляете. Я вас не узнаю.
  - Надюша, ну не только же мне удивляться, глядя на любимую мою.
  Они еще немного посидели, но уже в гостиной.
  - Григорий Ильич, знаете, чем мне нравится ваше общество?
  - Очень хочу знать. Это интересно и важно для меня.
  - Я с вами такая, как есть. Я не притворяюсь, ибо знаю – меня не примеряют – подойду или нет. Когда знакомят одинокую женщину и одинокого мужчину, это всегда торг, ярмарка. Я  просто не переношу этих смотрин. И я вам очень благодарна за сегодня. Вы меня спасли в самом прямом смысле. Я тогда ничего не соображала. Спасибо вам огромное. Я ваша должница.
  - Любимая, ты меня огорчила. Неужели теперь будешь смотреть на меня, как на кредитора? – Грустно спросил.
  - Ну что вы! Придет момент, когда вам понадобится поддержка, опора, - я ее вам дам. Только и всего. Прошу, не расстраивайтесь из-за этих моих слов. – она легонько погладила его руку.
  - Надюша, если бы ты знала, как для меня важны твои слова! Ты сделала меня счастливым, любимая. И я прошу, не меняйся, оставайся такой, как ты есть. Я только с тобой понял, что значит любить. И, о Господи, как я хочу быть любимым тобой!
  - Я жестоко поступаю с вами, но иначе не могу. Пожалуйста, простите меня за это.
   - Надюша, я не могу на тебя сердиться. Я не могу без тебя жить. Не любишь, ладно. Но не лишай меня своей дружбы.
  - Григорий Ильич, я вам полностью доверяю, и как друга, высоко ценю. Но ваше, такое сильное чувство, должно иметь ответ. У меня его нет, - с грустью ответила.
  - Неужели вы никогда не скажете: «Да!»
  Она опустила голову, промолчала. Уже не могла ответить «Нет», и боялась сказать «Да». Он грустно-влюбленно смотрел на нее, и где-то в глубине души у него появился и затеплился огонек надежды.
  Арнов решил найти брешь в барьере, набраться терпения. Вечером он отвез ее домой, а на следующее утро они отправились в Киев, побывали на спектакле.
  Арнов мучился в догадках, пытаясь найти причину Надеждиной неуступчивости. Он часто задумчиво на нее посматривал. Гринов не появлялся в его офисе, если Артущенко была там. Знакомые, свидетели той сцены, тоже все молчали, а при встречах с Арновым ничего не говорили. Только однажды Соколовский заявил:
  - А ты, Арни, счастливец!
  - Привет, ты о чем?
  - Да твоя жена — чудо! Я тебе завидую.
  - Да, Сокол, ты прав, я счастлив.
  И все. Почуяв, что она стала смягчаться, Арнов усилил натиск по всем направлениям, но делал это осторожно, медленно, но упрямо. Он не мог понять ее поведение, что оно значит — просто испытание, или отвращение, полное безразличие. И при чем здесь полмиллиона?
  А Надежда... Сразу после того вечера она крайне расстроилась, и даже на время испытала к Арнову если не враждебность, то уж почти непримиримость. Необходимости лечить ему ногу, в общем-то, не было. Оставалась малая надежда, зацепка: « Я пошутил, пари не было». И это ее удержало.
  Постепенно Арнов отвоевывал прежние позиции и укреплял. Она часто отправлялась в командировки на 3-4 дня. Ах, если бы не эти поездки! Если она ехала на своей машине, то Арнов несколько успокаивался — Молчанов, его неожиданный союзник, надежный человек. Кроме всего прочего, Арнов опасался соперника. В свои 60 лет она выглядела на 45-48.
   Арнов заметил, что с другими мужчинами, несмотря на ее приветливость и добродушие, она была корректна и неприступна. При ней было немыслимо сказать двусмысленность или рассказать скабрезный анекдот — осадка следовала немедленно. И это его тоже несколько успокаивало.
  А Надежда продолжала свою тактику. Поняла, что влюблена в Арнова по-уши, но не сдавалась. Все его знаки внимания принимала с безмятежным спокойствием. Но, Боги Небесные, чего ей это стоило!
  Арнов поинтересовался у секретарши, всегда ли она так часто ездит.
  - Да, господин Арнов, всегда. Только раньше она уезжала в пятницу, а возвращалась в среду, а теперь ездит только в рабочие дни.
Она все сильнее привязывалась к Арнову, скучала за ним, и предпочитала выходные посвящать ему. Тем более, что стояло лето, было где погулять и отдохнуть.
  Арнов даже не предполагал, что во время командировок она почти всегда ночевала дома. Только если ехала с водителем, тогда ночевала вне дома. Он воспользовался единственным доступным ему оружием — включил на полную мощность физиологию.
   Если только нет какой-то причины для непреодолимого отвращения, женщина на прикосновения мужчины реагирует однозначно. Как, впрочем, и мужчина на прикосновения женщины. Включается непреодолимый инстинкт продолжения рода. И конечный результат — лишь дело времени и тактики, упорства.
  После того дня, побывав на спектакле, Надежда Андреевна, прямо с Киева убыла по делам. Две недели она отсутствовала. Арнов использовал их для дела. Он организовал благотворительную акцию — покатать на «крутых» машинах детей из интерната и спецшколы. У детворы было впечатлений хоть отбавляй, и многие захотели иметь такие машины, когда вырастут.
  Едва Надежда Андреевна прибыла домой, Арнов пригласил ее на море.
Они выехали рано утром, почти ночью, и к семи часам были на месте. Надежда любила утреннее море — оно еще чистое и теплое. День стоял тихий, как на заказ, на море штиль.
  Сбросив халат, она побежала к воде. Арнов, раздевшись, следом. Коса уходила далеко в море, и они забрели почти на полкилометра, чтобы попасть на глубину. Фарватер проходил еще мористее, волны едва заметны. Надежда Андреевна плескалась, как ребенок. Плавала она, по ее же определению, чуть получше топора, поэтому глубже не заходила.
  Арнов же плавал великолепно. Он вокруг любимой крутился, как дельфин  - плавал, нырял, в общем, показывал себя. Они брызгались, играли в догонялки. Арнов поймал ее, и неожиданно крепко обнял.
  - Вот ты и в клетке! - засмеялся.
  Она ответила тихо и серьезно      
  - Григорий Ильич, прошу вас, отпустите меня и больше так не делайте. Иначе уйду, и вы меня, поверьте, не остановите. - Она стояла абсолютно спокойно, неподвижно. Он хотел поцеловать ее, но почувствовав эту  отрешенность, застыл у самых губ. Она не шелохнулась.
  - Непостижимо! - сердито фыркнул, - Только что живая, веселая, и вдруг — холодный мрамор! Как вам это удается? - Отпустил ее и отплыл на глубину. Она, опустив голову, медленно побрела к берегу. На полпути он догнал ее, взял за руку.
  - Надюша, что случилось? - заглянул в лицо, - Ты плачешь?
  Она отрицательно помотала головой.  На берегу подошла к машине, повернулась к Арнову.
  - Григорий Ильич, я испортила вам отдых. Опасно совершать необдуманные поступки, я забыла об этом. Я не подумала о последствиях, простите. На сегодня я накупалась, и больше с вами на море не поеду. Вы заслуживаете лучшей спутницы.
  - Любимая, я тебя обидел или испугал?
  - Ни то, ни другое.
  - Вы, госпожа Артущенко, просто бесподобны! В чем тогда дело?
  - Во мне. Я сейчас живу за чей-то счет. Вы меня обложили очень плотно, но я же не зверь, и через верх прыгну.
  - Чего вы добиваетесь? Хотите, чтобы я вас оставил?
  - Да.
  - Не дождетесь. Да, я вас обложил со всех сторон. Благодарю за подсказку, но и через верх вы не прыгнете, я сетью накрою. И, с вашего позволения, сейчас расстелю покрывало, будем загорать.
  - Я посижу на камне.
  - Хорошо, сгорайте себе на здоровье! И вообще, пора подкрепиться, по-моему. Давайте, помогайте, нечего лентяйничать.
  - А то что будет?
  - Есть не дам!
  - А я и не прошу. Так что, управляйтесь сами, любезный.
  Отошла в сторонку, села на камень, отвернувшись, из-под тишка поглядывая на спутника, скрывая усмешку. Он занялся завтраком.
  Они устроились не на основном пляже, а в стороне. Отдыхающих здесь явно было не много — пляж узкий, дно каменистое,   да и по берегу разбросаны валуны, можно даже полежать, погреться на некоторых.
  Кое-где растут старые деревья, кусты, даже водяные цветы там, где море вдается в сушу, словно малый заливчик. Солнце вставало из-за моря, и весь день пляж был залит горячими лучами.
  Арнов занялся обедом, а в душе его бушевал ураган. Его просто бесило это мгновенное превращение живой, теплой, опьяняющей женщины в холодную статую. Он готов был смять, сломать, растерзать, и знал - так ничего не добьется, только потеряет все. Силой здесь ничего не сделать. Готовя стол, он постепенно успокаивался, приходил в себя, но ему безумно хотелось вновь ощутить близость любимой женщины, почувствовать ее в своих объятиях.
  А она тоже сидела далеко не спокойно на своем валуне, из – под тишка наблюдая за Арновым. Все ее существо протестовало, просило, требовало: «Уступи!». Оказавшись в его объятиях, ощутив, почувствовав его всем своим естеством, она  едва не сдалась. Но...
  Обида за розыгрыш, опасение, что едва уступит, - и все, Сказка кончится, он уйдет, ее удерживали постоянно. Арнов даже не представлял, каких усилий ей стоило сохранять на лице безмятежность и скрывать дрожь при его прикосновениях.
  И сейчас двое влюбленных постепенно приходили в себя. Надежда знала, что идет по тонкому канату над пропастью, и в любой момент может свалиться, и падение будет смертельным. Ах, как ей хотелось вновь оказаться в его сильных и нежных руках! Но сейчас это невозможно.
  Арнов все приготовил, подошел к ней.
  - Надежда Андреевна, прошу к столу!
  - Вы же сказали, не дадите мне есть, и я ушла в голодовку.
  - Мне совесть не позволит уморить голодом кого-либо. Так что хватит валять дурочку, идемте. Иначе возьму силой эту неприступную крепость. Скручу в бараний рог, и будет по-моему! - Уже сердито проворчал.
  - Э-э-э, нет! Я лучше прекращу голодовку, - она соскочила с валуна, и стала по другую его сторону, словно страшно испуганная.
  - Так как, сама пойдешь, или нести?
  - Лучше сама. Я принимаю ваше любезное приглашение.
  - Вашу руку! - она вложила свою руку в его, и они направились к «столу». Арнов нашел большой валун, разложил на нем продукты, и подкатил два валуна поменьше - «стулья».
  - Прошу, госпожа Артущенко, кушать подано!
  - Благодарю, вы прекрасный кулинар. Я восхищена.
  - Хоть чем-то вам угодил. Приятного аппетита!
  После обеда Арнов предложил позагорать, он уже давно разложил покрывало. Оно свободно умещало четверых. Они легли, сначала на некотором удалении друг от друга, на животах, подставив солнышку спины. Лежали, лениво переговариваясь. Надежда Андреевна сама покрыла голову шляпой, и настояла, чтобы и Арнов сделал тоже.
  - Я не верю, что вам меня жалко.
  - Верно, не жалко. Но в случае солнечного удара, врача здесь нет. Береженого Бог бережет.
  Поджарив спины, перевернулись на бок. Он протянул руку, подложил ей под голову. Она хотела отклониться, но глянула на него, и не рискнула. Легла щекой на его ладонь. Ее тронуло выражение счастливого блаженства на его лице. Он нежно и ласково погладил ее щеку пальцами.
  - Надюша, дайте мне вашу руку.
  - Зачем?
  - Мне будет мягко лежать.
  Она протянула ему свою руку. Он прижал ее к себе, закрыв глаза. Солнце тем временем припекало не на шутку. Арнов поднялся.
  - Идемте, окунемся!
  - Мы не можем идти вместе.
  - Это еще почему? Что вас пугает?
  - Люди. Мы рискуем остаться, в чем стоим, Григорий Ильич.
  На пляже уже некуда было яблоку упасть, и на их стороне тоже кое-где устроились отдыхающие. На их полянке расположилась группа из четырех парней. Они сидели в тени дерева, были уже навеселе.
  - Идите вы первый, потом я. Идите, я вас до воды провожу. - Они вместе вошли в воду, Надежда обрызгала спутника, он в ответ — ее. Она выскочила на берег.
  - Давайте, плывите! -  села в тенек, задумалась. А четверка искала приключений на свою голову. Парни, не обращая внимания на Артущенко, окружили машину, пытаясь ее открыть.
  - Эй, друзья, я вроде как хозяйка, и сижу здесь.  Машина, специально для вас, надежно закрыта. Уходите от нее.
  - Гля, она еще и возбухает!
  Они окружили валун, цинично рассматривая помеху. Решили покуражиться, напугать.
  - Стара для нас, ну да ладно, сойдет, - нахально усмехаясь, произнес один.
  - Ребятки, не торопитесь к неприятности. Я для вас не стара, а опасна. Уходите по-хорошему.
  - Толь, она еще и нахалка. Советует нам. Ладно, где тут удобнее? А, вон там,- указал на покрывало, - давай, и без фокусов, - самый высокий протянул к ней руку. Коснуться не успел. На камне сидела разъяренная дракониха.
  Остолбеневших парней обдало огнем, и дракониха снова примерялась к атаке. Их словно ветром сдуло. С воплями бросились прочь, похватав кое-как свои манатки, и исчезли. Полученное ощущение Сергея Лазо в топке им явно не понравилось. Парни убегали с криками:
  - Инопланетяне нападают на людей!
  А на камне по-прежнему, сидела немолодая женщина, грелась на солнышке. Она применила массовый гипноз.
  Арнов решил далеко не заходить, окунуться и назад. Несколько раз оборачивался, и заметил нечто неладное. Сразу же повернул обратно, однако опоздал. Когда он выбрался на берег, Надежда Андреевна безмятежно лежала на солнышке, а вопящая четверка улепетывала за горизонт.
  - Надюша, что случилось?
  - Да ерунда. Если б вы остались, то уже вызывали бы «скорую» и милицию, а так — небольшой переполох, и все, - она показала на пляж. Люди, всполошенные юнцами, собирались кучками, некоторые подходили посмотреть на нашу парочку.
  - Боюсь, наш отдых закончен. Мы оба сгорели. Давайте полечимся, и домой.
  - Хорошо, а чем?
  - Я прихватила кое-что, - она достала флакон.
  - Любимая, что здесь произошло, и почему такой ажиотаж?
  - А, прошел слух, что марсиане на нас напали!
  - Вы, разумеется, к этому непричастны!
  - Как вы угадали! Я же не марсианка, по крайней мере.
  - А кто?
  - Потомственная и чистокровная землянка, любезный вы мой. Давайте вашу спину.
  Он сел, и она начала наносить пенку на его спину. Он слегка вздрагивал — то ли от прикосновений любимой, то ли пенка холодная.
  - Господин Арнов, сидите спокойно, а то закончит процедуру ваша домработница или охранник.
  - Ни в коем разе! Я им не доверюсь.
  - Вот, все в порядке. Остальное — сами, и будьте любезны, полечите мою спину — у меня нет домработницы.
  - С любовью и удовольствием! - обрадовался тот.
  - Только без глупостей, прошу вас. Смажьте спину, и все.
  - Слушаюсь и повинуюсь, - со вздохом  произнес.
  Эта взаимная процедура доставила обоим много как счастливых ощущений, так и трудных. Огромное удовольствие от прикосновения любимых рук, и огромное напряжение, чтобы сохранить спокойствие. Надежда держала себя крепко, а вот Арнов был страшно напряжен, дрожал от сдерживаемой страсти.
  - Григорий Ильич, дайте мне вашу руку, - она подняла раскрытую ладонь. Он повиновался. Взяв его руку, и поглаживая, она зашептала:
  - Ну что же ты, успокойся, расслабься. Такое состояние вредно, побереги свое сердечко. Нанести крем на спину — ведь это же так просто! Спина — она и есть только спина. Все, ты спокоен, уравновешен, расслабился.
  Прислушиваясь к этому, едва слышному шепоту, Арнов успокаивался. Он перестал дрожать, мог спокойно касаться ее.
  - Ну вот, заканчивайте дело, а то у меня пол спины горит огнем.
  Посидев еще немного в тени, засобирались домой. Она побросала вещи на заднее сиденье, и тоже села туда.
  - Почему вы сели там?
  - Мне показалось, что так будет лучше.
  - Если кажется, креститесь, а если самой не нравится, то так и скажите. - Сердито проворчал. Надежда Андреевна пересела вперед.
  - Григорий Ильич, у нас сегодня не лучший день, к сожалению.  - Он молчал.
  - Григорий Ильич, вы поужинаете со мной?
  - Вы этого сильно хотите?
  - Я вам предложила. Выбор за вами, - откинулась на спинку сиденья, закрыв глаза. Арнов тронул машину. Он еще сердился. Глянул на спутницу, резко затормозил. У нее в закрытых глазах стояли слезы, как два маленьких озерца.
  - Надюша, что с тобой? - наклонился. Как ему хотелось собрать эту влагу поцелуем! Осторожно стер слезы платочком,
  - Любимая, я тебя обидел?  Прости, я не хотел. Я выполню любое твое желание, только не плачь, да еще так, молча.
  Она помотала головой, проморгалась — его глаза смотрели в упор, он почти касался ее лица. Слегка отклонилась в сторону, и проговорила, смущенно улыбаясь:
  - Простите, Григорий Ильич, мне просто показалось...
  - Что тебе показалось? Что я тебя не люблю?
  - Нехорошее показалось. Простите, Бога ради.
  - Значит, ужинаем вместе?
  - Разве я отменила свое приглашение?
  - Надюша, я был неправ. Но прошу тебя, если что-то не так, ругайся, дерись, кусайся, царапайся, только не плачь молча, прошу. Я совершенно теряю голову от твоих слез.
  - Я учту вашу просьбу. Давайте, я пока поведу машину?
  Он согласился, правда, с опаской. И не напрасно. Машина плавно тронулась с места, легко пошла. Арнов замечтался, и не заметно уснул. Проснулся от странного ощущения. Глянул на спидометр, и рука сама потянулась к тормозу — стрелка подрагивала за 200км. Водитель же откровенно наслаждался скоростью.
  - Остановись, будь добра!
  - Слушаюсь и повинуюсь! - плавно сбавила скорость, съехала на обочину, остановилась.
  - Григорий Ильич, как она идет! Слушается каждого движения. Класс!
  - Любимая, не заговаривай мне зубы. Я тебя за руль больше не пущу, заруби это себе на носу. Садись, поехали. - Сел за руль, она поместилась рядом, тронулись. Вскоре их остановили на посту ГАИ.
  - Ваша машина шла с большим превышением скорости. Кто хозяин?
  - Я.
  По рации постовой принял сообщение: «Гонит более 200, за рулем баба. Тормозни!»
  - Уплатите штраф.
  - Позвольте, товарищ постовой, вела машину я, и штраф заплачу тоже я. Сколько?
  - 200гр, и ваши права.
  - Пожалуйста, квитанцию, будьте добры.
  - С квитанцией вдвое дороже.
  - Хорошо. Квитанция?
  - Ваши права, вот квитанция.
  - Сейчас. Так, это не те, это не они, - а, вот, смотрите.
  - У вас что, на все виды транспорта?
  - Легкий самолет или вертолет, машина, яхта или катер. Не хватает еще кое-чего.
  Постовой, да и Арнов, смотрели огорошено.
  - А каких еще нет?
  - Космонавта.
  Проверив права, постовой их возвратил.
  - Счастливого пути!
  - Прощайте!
  Они поехали дальше. Надежда Андреевна, слегка устав, тоже уснула. Проснулась, когда подъехали к дому Арнова.
  - Где это мы?
  - У меня, будем сейчас ужинать.
  - Но я же... Я имела в виду ужин у меня дома!
  - А почему не у меня? Обслуга почти не видит свою хозяйку. Это непорядок, дорогая моя. - Они вошли в дом.
  - Но... уже поздно, и когда это я домой попаду?
  - Заночуй у меня. Обещаю, что не нарушу твое уединение.
  - Григорий Ильич, вы хитры, но и я не лыком шита. Ладно, поужинаем, там будет видно. Пошли.
  Они поужинали, перешли в библиотеку.
  - Вот гляжу я на вас, любезный мой, и думаю: а как вы помогали своей жене? Как мне, или лежа на диване? Сейчас вы безукоризненны, а вообще?
  - Нужно ли понимать ваш вопрос, как согласие выйти за меня замуж?
  - Ни в коей мере. Но большинство мужчин до свадьбы стелется ковром, а после свадьбы сворачивается ежом.  Почему это, а?
  - А почему женщины до свадьбы душу выматывают, издеваются над нами, а потом 90% покорно тянут лямку?
  - Вопрос на вопрос. Слушайте ответ. Мы знаем, всасываем с молоком матери, и даже еще будучи в утробе, что в замужестве нам уготовано роль рабыни. Нянька, мамка, домработница, повар, медсестра, прачка, швачка, и при этом изволь быть красивой, приветливой,  желанной.
  И только в этот период, до замужества, можем покрасоваться, порадоваться, показать свою призрачную силу и власть. И при этом не рискуем разевать рот на слишком вкусный пирог! Едим, что нам подсунут, даже не всегда присыпав сахаром.
  - Вас это тормозит?
  - Нет. Я не буду вашей, да и чьей-то, официальной женой, я уже говорила вам. А законная жена и любовница, даже самая любимая — не одно и тоже. Как бы ни смотрелась пара со стороны, а внутри между собой они в разных весовых категориях. Законные — муж считает: « А куда она денется!» Жена думает: «Как я без него?» Она уже забыла себя  до замужества, да и муж несет хоть какую-то ответственность за семью, детей.
   Любовники оба свободные, и все равно, мужчина более самостоятелен. А женщина — все же игрушка в руках мужчины. Ее можно даже проиграть или подарить, продать. Так-то.
  - Вы жестоки, любовь моя. И обо мне так думаете?
  - Примерно. Я все еще не ваша любовница. И вряд ли ею буду, не обессудьте.
  - Вы ночуете у меня, или как?
  - Ох, уже 11, давно пора спать. Ну, и как я буду ночевать? В чем лягу? Не нагишом же!
  - Да я бы и не против, - она метнула сердитый взгляд, - но вот вам  мой халат, вернее ваш, и все остальное. - Он подошел к шкафу в спальне, открыл его и достал пакет. - Я давно все приготовил.
  - Вы предусмотрительны.
  - А вы абсолютно недоверчивы.
  - Меня к этому приучили…
  - Вот ванная, прошу!
  Она заночевала у Арнова. Его спальня была смежной с ее. Он полночи ворочался, не мог заснуть, проснулся поздно, около десяти утра. У его кровати сидела Надежда Андреевна.
  - Я сплю еще, или грежу? Вы рядом! Любимая, я счастлив, доброе утро!
  - Доброе утро, Григорий Ильич. Я рада, что вы в хорошем настроении. Вы горазды спать. Я давно приготовила завтрак.
  - Все, я готов, любовь моя!
  После завтрака они поехали на ферму, потом к ней домой. На завтра ей снова предстояла командировка. Она ездила только по рабочим дням, поскольку ее ждал Арнов, да и сама за ним скучала. Очень скучала. Они сидели в беседке и разговаривали.
  - Надюша, любовь моя, я иногда желаю, чтобы мы бывали на людях почаще.
  - Почему?
  - Вы тогда со мною нежны и ласковы, я могу лишний раз к вам притронуться, а вот дома — нет. Вы привязали меня тысячами, миллионами нитей к себе, и поставили барьер. Я никак его не перейду. Что вас держит? Как я радовался, когда с ногой сидел дома, и как же был несчастен! Вы ухаживали за мной, лечили ногу, но всегда так садились, что я не мог до вас дотянуться. Вы были правы. Дотянись я до вас, и уже не выпустил бы из объятий. А вы не допускали даже малейшей ласки. Ваше безмятежное спокойствие меня останавливает, как стена. Не уж-то я вам абсолютно безразличен?
  - Григорий Ильич, когда я работаю, - и я, и пациент — бесполые личности. Я учитываю только само заболевание, и взрослый или ребенок. При работе я прикасаюсь не только руками или ногами, и все другие чувства только помеха. И вообще, женщины — странные существа. Даже самые неприступные феминистки в душе хотят услышать признание в любви от мужчины… самые ветреные, самые последние проститутки хотят быть верно любимыми. Это в крови человека. Лесть мила женскому сердцу, а любовь — необходима. Без нее женщина мертва. Это просто аппарат для каких-то дел, робот для выживания. Я уже давно не слышала этих волшебных слов. И вдруг вы появились. Вы меня оживили, я вам и Судьбе благодарна за это.
  - Но почему упорствуете?
  - Существует мнение, что мы неверные, продажные, подлые… Однако, я не встречала женщин, столь двуличных и подлых, как ваш пол. Вы испокон веков пользовались нашим телом, рассчитывались нами. За все: за свободу, честь, жизнь, дружбу, мир. И не слишком-то волновались о наших желаниях и чувствах. А знаете, что самое страшное существо — это вырвавшийся на свободу раб? К одной и той же женщине, один и тот же мужчина, относится в зависимости от того, как она одета. Красиво, и главное, дорого, - мелкий бес. Некрасиво и бедно — гордое невнимание. Я через все это прошла и испытала. Простите, но мне трудно перешагнуть через это.
  - Как же тебя обидели, любимая моя. Я буду ждать.
  - Благодарю за понимание, но боюсь, вы зря тратите время и силы.
  Июнь стоял в разгаре, начала созревать земляника. В пятницу Надежда заявила:
  - Григорий Ильич, мне нужно лечь спать пораньше. Завтра я еду за земляникой.
  - И я с тобой.
  - Но я выеду из дому, едва солнце встанет, где-то в полчетвертого.
  - Я приеду, не переживай. И не надейтесь, мадам, отправиться без меня.
  - Прихватите ведро для ягод, - засмеялась радостно. - Мы утром пособираем, а в 9-10 и домой. А сейчас я банки приготовлю.  Вы мне поможете?:
  - Разумеется. Что за странный вопрос!
  - Вот вам табурет. Банки в той антресоли — мне их трудно доставать.
  Арнов подставил табурет, встал на него, открыл антресоль.
  - Подавайте! Надо полулитровые, штук тридцать. - Она принимала банки и ставила их на стол.
  - Все, хватит, благодарю за помощь. Сейчас я их перемою.
  Она мыла банки, он полоскал. Наконец закончили работу.
  - Григорий Ильич, спасибо за помощь. Теперь и баиньки пора, завтра рано вставать. Спокойной ночи и легкой вам дороги.
  - Когда я услышу просто: «Спокойной ночи!»
  - Не надейтесь, любезный вы мой.
  Утром он прибыл в 3.15. Она уже была готова. Прихватив ведро, сошла вниз.
  - Вы не просто точны, а предточны! - улыбаясь, заметила.
  - Я вас знаю! Опоздаю на минуту, и нет вас, любовь моя. Садись, и поехали.
  Она поместилась рядом. Под ее руководством приехали на место. Земляника росла по склону холма, и сейчас он был зеленым в красную крапинку от ягод. Над поляной плыл густой земляничный аромат.
  - Я не позволяю никому косить здесь траву, эта поляна — заветная. Видите, сколько здесь разных цветов? Я их рассеиваю, где только могу. Приступаем!
Они собирали ягоды уже около часа, ведра почти полные. Надежда собрала горстку переспевших ягод.
  - Григорий Ильич, попробуйте! - протянула ему, хотела высыпать в руку. Он перехватил ее, развернул, и стал есть ягоды с ее ладони. Собрал последние ягодки, поцеловал ладошку, сжал в своих руках.
  - Благодарю, любимая.
  Она молча склонила голову. Сбор продолжался. Они немного устали — сбор лесных ягод дело нелегкое, даже когда их много.
  - Надюша, прими от меня! - подал ей целую пригоршню спелых ягод. Она подставила руки.
  - Нет, с моих!
  - Григорий Ильич, но их же много! Я буду долго есть. Давайте пополам!
  - Хорошо. Я с твоих рук, а ты с моих. Идет?
  - Идет. Присаживайтесь, подкрепимся и передохнем чуток.
  Арнов пересыпал часть ягод ей в руки, и они начали кормить друг друга. Надежда Андреевна не спешила съедать свою порцию, размышляя о том, что ее приручение идет достаточно успешно. Но ягоды все же подошли к концу.
   Когда она подобрала последнюю ягодку, он неожиданно ласково погладил ее по щеке. Она быстро взглянула на соседа. Он сидел, прижав ее руку  к лицу, с закрытыми глазами и со счастливым выражением. Она мягко освободила руки. Арнов открыл глаза, и, прежде, чем отпустить ее, снова поцеловал ладошку.
  - Благодарю, любимая. Ты подарила мне несколько мгновений блаженства.
  - Спасибо, Григорий Ильич. Мне приятно, что вам нравится, вы хорошо себя чувствуете. Я бы расстроилась, если б  прогулка принесла вам неприятность. Но нам пора домой. Ягоды необходимо быстрее привести в порядок.
  - Хорошо, поехали.
  - Сначала на ферму, искупаемся. У меня от лесной пыли дикая чесотка, не обмоюсь — сойду с ума.
  Они прибыли на ферму, смыли с себя пыль, позавтракали и отправились домой. Надежда Андреевна часть своих ягод оставила детям.
  - Вот и работа вашей домработнице и повару, Григорий Ильич.
  - Надюша, я прошу, сделай, все, что надо, сама.
  - Но я и так устала, а здесь дела много.
  - А я для чего? Я буду помогать, только не надо эти ягоды в чужие руки отдавать.
  - Хорошо. Сейчас купим сахар, и займемся делом.
  Перебрав ягоды, Надежда их разделила. Самые спелые положила сушиться, остальные перемыла и часть дала Арнову перетереть с сахаром, часть поставила вариться вареньем. На сыротертые ягоды не хватило банок.
  - Ладно, сварим повидло, - переложила в миску, поставила на огонь. Варенье уже сняли.
  - Григорий Ильич, вам еще работенка — закатать банки.
  - Показывай, как.
  Кухня маленькая, и Арнов старался все время стать так, чтобы словно нечаянно коснуться Надежды. Она это усекла, и, ясное дело, приняла меры. Окончили работу, перемыли посуду.
  - Григорий Ильич, вы неоценимый помощник.  Два часа, а мы справились. Пора обедать, но я все же дико устала. Вы позволите мне часок передохнуть, а потом я соображу что-нибудь?
  - Любимая, спасибо на добром слове. Но у меня встречное предложение. Мы часок отдохнем, и поедем ко мне, там и пообедаем. Я позвоню, и нам все приготовят. Лады?
  - Лады. Надо же, вы с сахаром возились, а я вся в варенье! - повернулась к крану, помыть руки.
  - Постой!
  - Что вы хотите?
  - Помочь тебе. Я отмою эти ручки сам, - и он нагнулся и лизнул ее ладонь. Она попыталась отнять руку.
  - Григорий Ильич, руки грязные! Что вы делаете?
-   Я их отмою до блеска, не вырывайтесь, любовь моя. - Он облизывал ее руку, обсасывал пальцы по одному. Она полностью расслабила руку, и села.
  - Если вам охота собрать все микробы, то дело ваше.
  Он отпустил ее руку, блаженно усмехнулся:
  - Какая же ты сладкая! Дай вторую.
  - Нет. - она встала. - Я пойду умоюсь и сменю платье, посидите в беседке.-  И вышла из кухни. В ванной умылась, перешла в спальню, переоделась и присоединилась к Арнову в беседке.
  - Надюша, вы жестоки и неприступны. Что вас держит?
  Она прошла на балкон, оперлась руками о перила. Он подошел, взял ее в кольцо, положил свои руки поверх ее, наклонился так, что повернись она — их губы встретятся.
  - Григорий Ильич, посмотрите, какой большой и широкий мир. В нем тысячи женщин, достойных вашего внимания. А вы зациклились на мне. Почему?
   Он прижался щекой к ее щеке, и ответил шепотом:
  - Я уже говорил на эту тему. И не понимаю, почему ты мне не веришь. Почему тогда хотела уйти? Кто и что тебе сказал?
  - Я сразу вам не сказала, не скажу и сейчас. Да, надо было сказать и поставить крест, разойтись. Я поступила глупо, простите меня. - Неожиданно насторожилась, принюхалась, - Ой, повидло горит! - вывернулась из-под его рук и бросилась на кухню. Повидло закипело и слегка подгорело. Подошел Арнов.
  - Григорий Ильич, осторожнее! Кипящий сахар опаснее воды. Я немного отдохнула, можно и об обеде подумать, однако.
  - Значит, едем ко мне! - он вынул телефон.
  - Тогда я переоденусь. Я же в домашнем платье.
-   Зачем? Обслуга должна видеть и знать свою хозяйку в любом облике. Я же не предлагаю тебе выезд в «свет». Или тебе хочется?
  - Нет, не хочу. Я вымоталась, и не годна для «света». Знаете, что меня всегда в вас поражает? - он удивленно посмотрел, -  Ваше умение уговаривать. Я согласна.
  - Мне кажется, вас можно уговорить, только если вам самой чего-то хочется, мадам!
  - Верно, месье! - и они расхохотались. - Ладно, пусть повидло постоит, завтра доварю. -   Она потушила газ, - А вот эти баночки — ваши, забирайте.
  - Почему не здесь оставить?
  - Зимой  к чаю откроете, вдохнете аромат, и вспомните, что была у вас такая ненормальная знакомая дама.
  - Вы это к чему клоните, любезная моя? - подозрительно поинтересовался, - Куда собираетесь исчезнуть?
  - Григорий Ильич, не надо затевать ненужные споры. Я не изменила свое решение и мнение. Берите сумку, и поехали.
  - Надежда, мой компас земной, когда ты перестанешь издеваться надо мной?
  - Ох, Григорий Ильич, - она опустила голову, - поезжайте домой сами. Я не издеваюсь над вами, но вы напрасно тратите время и силы.
  - Надюша, да что с тобой происходит? - встряхнул ее.
  - Ничего. Просто я сильно устала. - Она прислонилась к стене.
  - Все, поехали! Открывай дверь, и не вздумай остаться дома. Я сяду на лестнице, и буду сидеть, пока ты не выйдешь.
  - Открываю. - Они вышли, приехали к Арнову. Он решил попробовать заготовку.
  - Оно еще не готово, сахар не переработался. Месяца через два, не раньше. Но вот варенье, его мы и попробуем.
  Стол уже был накрыт, они пообедали и перешли в библиотеку.
  - Ну вот, меня совсем разморило! Григорий Ильич, я просто смертельно хочу спать. Дома я бы попила чаю, и уже спала.
  - Надюша, приляг на диване, я тебе сейчас подушку принесу.
  - И что-нибудь укрыться. Я не могу спать раскрытая с детства.
  Он принес подушку и легкое шелковое покрывало.
  - Ложись, любимая, отдыхай. И я рядом с тобой.
  Подтянул кресло, разложил его и лег. Она уснула почти сразу. Арнов осторожно взял ее руку, положил себе на щеку, а свою подсунул ей под голову, лежал, смотрел, и незаметно тоже заснул.
  Около семи вечера она проснулась, обнаружила хитрость Арнова, однако, решила его не будить — сам проснется. Почувствовав, что она не спит, пробудился и он.
  - Добрый вечер, любимая! Как спалось?
  - Добрый вечер. Прекрасно, как у себя дома. - Она села.
  - Любимая, сколько раз тебе говорить: здесь ты у себя дома. Будь добра, запомни: это твой дом.
  - Хорошо. Григорий Ильич, вы начали атаку по всем фронтам.
  - Разве это плохо?
  - Для меня да. Держать круговую оборону очень сложно. Вы же беспощадны.
  - Не заставляйте меня так делать.
  - Григорий Ильич, мне пора домой все же. Завтра приезжайте не ранее двенадцати, а то и к четырем.
  - Почему?
  - Я хочу выспаться, потом доварить повидло.
  - Я приеду к двенадцати, и мы все сделаем вместе. Хорошо?
  - Добро. Что с вами будешь делать! - Она рассмеялась. - Вызывайте такси.
  - Ты что, сбрендила?! Во дворе полно машин, а ей такси!
  - Простите, не подумала.
  Он вызвал водителя, приказал подогнать машину.
  - Я отвезу тебя домой, высажу, и уеду. Хорошо?
  - Согласна.
  У дома Арнов попрощался с ней, дождался, пока она выйдет на балкон и помашет ему, и уехал.
  Утром он приехал, закончили  работу.
  - Поехали ко мне.
  - Не могу. Завтра я уезжаю в командировку до пятницы.
  - Злюка! Ты специально так делаешь, чтобы со мной меньше бывать, да?
  - Любезный вы мой! Разумеется, да. Я надеюсь, что вам осточертеет такая ненормальная дама, и вы ее, наконец, разлюбите. Найдете себе молодую, красивую, покладистую, ит.д., и т.п. Ну, признайтесь самому себе хотя бы, что вам хочется одержать верх. Чисто спортивный интерес, и все.
  - Надежда Андреевна, госпожа Артущенко, я вижу, чего вы добиваетесь. Ничего у вас не выйдет! На все ваши обидные намеки я просто не обращаю внимания. У вас тоже есть нечто этакое спортивное — не уж-то сдамся! - Сдадитесь, моя неуступчивая. А вот я уже давно сдался на вашу милость, и вы меня мучаете.
  - Григорий Ильич, я не мучаю вас. Я оберегаю вас от необдуманных поступков.
Возвратилась она раньше. Она тоже скучала за Арновым, и ей хотелось видеть его почаще. В среду Надежда Андреевна отправилась в офис, и Арнов узнал, что она приехала. Немедленно примчался, с цветами и с коробкой конфет.
  - А конфеты кому?
  - Для моей сладкоежки. Ты же любишь такое: орешек лесной в шоколаде и в спирту.
  - Ого! И где вы это добыли?
  - Не скажу. Вечером ко мне?
  - Но ночую дома. Завтра я снова в пути.
  - Ну когда я перестану слышать эти жестокие слова?
  - Григорий Ильич, бесполезно вопрошать. Я не могу свою империю оставлять без надзора.
  -Я хочу с вами ездить.
- У вас свое дело. Его тоже нельзя оставлять без присмотра.
  На утро она снова была в пути. В течение этой недели прошли обильные летние дожди, и по приезде Надежда Андреевна возжелала грибов.
  Рано утром они приехали на ферму, оставили машину, Надежда Андреевна свистнула собаку-догиню, и они отправились в лес. Оделись они довольно плотно: куртки, застегнутые на все застежки, головные уборы, на ногах специальная обувь от змей.
   Арнов несколько недоумевал по поводу такой экипировки. В грибах он разбирался, как она плавала, поэтому полностью положился на спутницу. Она же получала удовольствие от прогулки. Он не терял возможности помочь, поддержать, приобнять. Все знаки внимания принимались с полной безмятежностью. Они уже довольно долго бродили по лесу, Надежда Андреевна рассказывала о грибах и травах, показывала их, но пока что не собирала Вышли на полянку.
  - Смотрите, какая прелесть! Сколько разной красоты. Видите, вот красавец! - сорвала снежно-белый гриб, отливающий на макушке слабым зеленоватым сиянием, - Поглядите, понюхайте, запомните эти белоснежные пластинки, - Арнов выполнил предложенное, - а теперь положите его под кустик, и никогда, слышите, никогда! - не рвите. Это бледная поганка, один такой грибок может уморить шесть человек. - Она достала платочек, вытерла руки, подала Арнову. - А вот красный красавец — столь же опасный, как мухомор. А эти малахитовые шляпки, смотрите, вполне съедобные, вот шампиньончик, сыроежка. А вот белая рядовка. Удивительно вкусный гриб.
Она сорвала гриб, похожий на груздь, только с выпуклой шляпкой и беломраморными разводами, откусила кусочек.
  - Попробуйте!
  Арнов попробовал. Гриб имел приятный сладковатый привкус.
  - Их должно быть много. Они растут рядами и на много метров. А, вот куда потянулись! Давайте собирать.
  Грибы росли полосой шириной в полметра, и уходили далеко в чащу. Довольно скоро корзинка наполнилась. По пути попалась криничка, напились целебной воды.
  - Надюша, почему мы так одеты? Жарко! Чего вы боитесь?
  - Разумеется, не вас. Вы заметили, что я сама нигде не присела, и вам не предложила? В лесу полно клещей. Это противные твари. Выйдем в поле, всю одежду перетрусим. А обувь — от змей, их тут тоже хватает.
Она посвистела, вскоре появилась собака, потерлась о хозяйку.
  - Пошли домой
  Выбрались из леса, поднялись на пригорок.
  - Можно снять лишнюю одежду и отряхнуться, Григорий Ильич. - Сняла куртку, хорошенько ее вытрясла, отряхнула юбку, косынку. Арнов снял куртку и рубашку, вытряс их. Он был  после моря с золотистым загаром.
  - Давай посидим, отдохнем, Надюша.
  - Хорошо. Стойте, не трогайте!
  Арнов потянулся к лопатке. На ней виднелась не то родинка, не то бородавка. Надежда достала пузырек, открыла и приложила горлышко к «бородавке», подержала, отняла. «Бородавка» зашевелилась, вылезла из тела.
  - Вы схватили клеща. - она смахнула его со спины, - Если б сцарапнули, чесалось бы месяца два. Ну-ка, повернитесь, я вас осмотрю — нет ли еще где.
  Он медленно повернулся, радуясь возможности показать себя, она же невозмутимо его оглядела.
  - Надюша, а ты не поймала эту гадость?
  - Вроде нет, ничего не чешется...  - скривилась, подняла руку к плечу, - кажется, все же есть. Посмотрите, только аккуратно, не сломайте его, - оголила плечо.
  - Да, вот он.
  - Полейте его маслом. Ему нечем будет дышать, и он вылезет на волю, а тогда и смахните на пол.
  Арнов выполнил указание, снял клеща и легонько поцеловал ей плечо.
  - Давайте немного отойдем в сторону, и посидим. Вон там трава погуще.
  - Согласен! - он взял корзинку, она одежду, и направились к другому пригорку, расстелили одежду и сели. Арнов взял ее за руку, хотел что-то сказать, и вдруг полез в волосы.
  - Комар, что ли, укусил меня?
  - Григорий Ильич, стойте! Это клещ, - она встала, начала разводить его волосы, выискивая поселенца. Арнов замер, обняв ее. Она нашла паразита, выудила его, но продолжила процедуру. Он сидел не шевелясь, уткнув лицо ей в живот, и только судорожно сжимал ее руками, притягивал к себе.
  Она не спешила прекращать свое занятие, благодаря Бога, что Арнов не видел ее лица. Ибо с ним творилось нечто странное. Она никак не могла принять обычное спокойное выражение. Наконец развела его руки.
  - Позвольте мне все же сесть. Я устала тоже.
  -Извини. - Он попробовал усадить ее к себе на колени, она не согласились, села рядом. Он ее обнял, прижал к себе, склонил голову ей на плечо.  Кожей руки и сквозь ткань блузки она чувствовала жар его тела. Он пылал и вовсе не от солнца.
  Устав после прогулки, разморенная полуденным солнцем, она поддалась упоительному чувству близости любимого мужчины, и медленно уплывала в никуда, скользя по его груди. Арнов осторожно укладывал ее к себе на колени. Вероятно, здесь бы и закончилось их противостояние, но идиллию нарушила собака. С тихим рыком она осторожно, но крепко прихватила запястье Арнова. Он изумленно уставился на помеху.
  - Фу, Марго! Отпусти. Григорий Ильич — свой. - Надежда освободила пленника, - Свой, свой, Марго.
  Собака обнюхала руку, лизнула хозяйку, и отошла.
  - Ты для этого ее брала? - обиженно поинтересовался. Настрой был потерян.
  - Нет. В лесу, где бы она ни моталась, если ко мне приближается чужой, она тут как тут. Невероятно, как узнает. Я могу ее звать до хрипоты — ее нет. Появился кто — она здесь. Извините, Григорий Ильич, Марго решила, что вы хотите меня обидеть. Доги по крови миротворцы и телохранители. Все, отдых окончен, пошли.
  Им предстояло пройти еще две горки и одну ложбинку. В ложбинке росло несколько деревьев, бежал родничок. Арнов все еще сердился. Он молча шагал, не обращая внимания на спутницу. Она стала отставать.
  Спустились в ложбинку. Аорнов пошел в гору. Надежда решила не напрягаться, и вовсе села на небольшой валун. Слегка всплакнула от обиды — Арнов, не оглядываясь, поднимался на горку. Собака улеглась рядом, положив голову хозяйке на колени. Та потрепала ее за уши.
  - Что ты сделала, глупая!
  Арнов почти дошел до гребня.
  - Скажи, ты правда...-  оглянулся, спутница сидит далеко внизу. Упустил корзинку, побежал вниз. При его приближении собака поднялась с тихим ворчанием.
  - Марго, тихо! Это свой, и он хороший, - Надежда погладила собаку по голове. Та поглядела на хозяйку внимательно, слегка покачивая головой.
  - Да, хороший, хороший, иди, гуляй! - хлопнула ее по боку и махнула рукой. Марго убежала.
  - Что происходит? Ты плакала?
  - Пустое. Я не могу угнаться за вами. Вы слишком широко шагаете.
  - Могла бы и тормознуть. Если хочешь, я понесу тебя.
  - Может и хочу, но не нужно срывать сердце и здоровье. Отдохните чуток, и пойдем.
  Он осмотрелся, и примостился рядом с ней, осторожно обнял ее, прижавшись к ее боку, прикрыл глаза. Она промолчала, поправляя косынку.
  - Григорий Ильич, вы хитрец! Пристроились так, что у меня нет выбора – или встать и уйти, или обнять вас.
  - Что ты выбираешь? – Прошептал. Она опустила руки на него, он и вовсе замер. Помолчали. Она задумчиво поглаживала его плечо. Собака, бегая вокруг, все же недоверчиво поглядывала на нашу парочку. В ее понятии Арнов еще не был настолько своим, чтобы ему полностью доверять.
  - Григорий Ильич, если б вы поднялись на гребень горы, забыли бы обо мне.
  Он встрепенулся:
  - Как это понимать?
  - Как сказала. Это ваш путь, вы по нему идете один. Дело в том, что мы идем каждый своей дорогой, не только я и вы, а вообще, все. Даже если вы несете меня на руках, это все равно, осознанный выбор каждого из нас в отдельности. Все  люди идут рядом, но не сливаясь. Воля индивидуума священна. Точка.
  - А если впереди пропасть?
  - Я могу только предупредить. Остановить не в моих силах. Выбор всегда за вами.
  - А что бы сказал я знакомым?
  - На их вопросы отмахивались бы – мол, не о чем говорить.
  - А что бы вы делали, моя хорошая?
  - По крайней мере, на глаза бы не попадала, - безмятежно ответила.
  - Ненавижу эту безмятежность, граничащую с нахальством высшей категории!
  - Как я вас люблю, этакого сердитого! Это же просто прелесть!
  - Почему? – он слегка удивился.
  - Значит, у вас ко мне не только спортивный интерес, но и нечто иное, хоть немного.
  - Так! Вставайте, и пошли! – Он поднял ее с камня, взял под руку.
  - Наденьте рубашку, вы уже сгорели. И отпустите меня, так неудобно идти, не асфальт.
  - Ага, ты снова где-нибудь отстанешь! Не выйдет! – он надел рубашку, но не стал застегивать. Надежда из-под тишка любовалась им.
  - Давайте просто за руки, тогда и идти удобно, и я не потеряюсь. – Ее рука утонула в его горячей ладони. Так они и шли. По пути подобрали корзину и грибы, одежду. Вышли на гряду, заметили телегу. Надежда Андреевна  закричала, телега остановилась. – Вы куда едете?
  - На ферму, Надежда Андреевна.
  - Вот и хорошо! Садитесь, Григорий Ильич, поехали.
  На ферме она часть грибов оставила детям, а из остальных дома приготовила роскошный грибной ужин, и остатки повесили  сушиться.
  По выходным Арнов приезжал к Надежде с утра. Они ездили вместе за покупками, на природу. Выезжали в «свет» - в театры, ресторан, и т.д… Но если выезжали в «Свет», Арнову приходилось самому ездить за покупками, пока она собиралась. При нем Надежда Андреевна больше не рисковала это делать. Арнов брюзжал, но покорялся, выбора не было. В это воскресенье они решили съездить в театр. Примерно в 11 часов раздался звонок.
  - Любимая, у меня осложнение. Приезжает двоюродный брат на один вечер. Что будем делать?
  - Григорий Ильич, завезите покупки, и уделите внимание брату. Я же никуда не денусь.
  - Надюша, я прошу, поедь со мной, прими брата, как хозяйка дома.
  - Он сейчас с вами?
  - Пока нет, ожидаю на вокзале.
  - Григорий Ильич, я не могу принять его, как хозяйка, я не хозяйка вашего дома. Завезите покупки, и вы свободны.
  - Благодарю, - сердито буркнул Арнов. Он встретил брата, и поехал к ней. У подъезда остановился, взял пакеты, зашел в подъезд. У лестницы стояла Надежда Андреевна, в парадной форме.
  - Благодарю вас, хороший вы мой. Можно мне с вами поехать?
  Он упустил пакеты, ринулся к ней с объятиями, она ловко увернулась, и оказалась за его спиной.
  - Ну что же вы такой неловкий! – рассмеялась,  поднимая пакеты. Он бросился ей помогать. – Давайте в машину, пока не передумала.
  На лавочке сидел весь консилиум. Надо сказать, что соседки безумно завидовали Надежде Андреевне, и обижались, что не у них такой ухажер.
  - Володя, познакомься, моя жена Надежда. А это мой двоюродный брат Владимир, - представил их друг другу.
  - Приятно познакомиться, - она подала руку, Владимир, слегка растерянно ее пожал, почувствовал, что рука сильная. Арнов весь светился. Брат несколько удивленно на него поглядывал. С его точки зрения Надежда Андреевна была обычной женщиной, без каких бы то ни было интересов, к тому же старая. Приехали, Надежда Андреевна отправилась на кухню, распорядиться, а братья пошли в кабинет.
  - Ну, как она тебе?
  - Признаться, не вижу причин для такого восторга. Бабец ничего, но старовата. Ты хоть спал  с ней?
  - Еще раз так скажешь, и я тебя не знаю. Она моя жена. Уважай ее хотя бы за это. И она очень интересная личность.
  - Ну ладно-ладно. Она твоя любимая жена. Точка.
  В дверь постучали.
  - Мужчины, стол накрыт, прошу вас.
  - Благодарю, Надюша, мы идем.
  После обеда братья снова уединились, а Надежда Андреевна устроилась в гостиной с книгой. Немного почитав, положила ее на стол, и подошла к окну, полюбоваться клематисами. Здесь ее и заметил Владимир. Подошел сзади, хотел обнять, но не успел. Она уклонилась и отошла в сторону.
  - Никогда не подходите ко мне со спины. Это меня нервирует.
  - Не может быть! Скажи-ка, ласточка, а ты с Гриней хоть целовалась-то?
  - Я с вами коров не пасла, и на брудершафт не пила. Прошу не забывать.
  - Да ладно тебе. Гриша глупец. Сегодня ты будешь моей, - обнял ее за плечи. Она медленно повернулась, глянула в упор, и резко толкнула его двумя руками в грудь. Удар был столь силен, что Владимир отлетел, свалив стул. Поднялся, красный от злости, снова подошел. Она стояла, презрительно глядя на него. Приблизившись, он злобно зашипел:
  - Старая дурра, ты еще заплатишь мне. И сегодня же ляжешь со мной.
Она развернулась и наотмашь влепила ему пощечину.
  - А спать я сама выбираю с кем.
  Эту сцену наблюдал охранник. Его послали позвать Надежду Андреевну, и вот он стал свидетелем баталии. Подошел Арнов.
  - Ну что? Где она?
  - Тише, Григорий Ильич, спугнете. Хозяйка наша – чудо! Я ее теперь оченно зауважал. Ваш брат сделал ей неэтичное предложение.
  - А она?
  - А она его так влындила раз и другой, что ого! Тихо! – Они стояли за дверью.
  - Сука! Ты все равно не уйдешь от меня.
  - Запомни, подонок: не все женщины суки, и не все кобели – мужчины. Сначала вымахай меня, потом говори. Экстремал несчастный. И вообще, зачем мне угрожать! – Она ткнула пальцем ему в центр лба. Агрессор застонал и согнулся пополам. Она же спокойно вышла из комнаты, направилась вглубь дома, в библиотеку.
  - Организуй ей охрану.
  - Слушаюсь, шеф.
  Арнов отправился следом. Она сидела за столом, спрятав в руки горящее лицо. Арнов присел рядом.
  - Любимая, что с тобой?
  - Простите, Григорий Ильич, ничего, просто немного расклеилась. Я напрасно сюда приехала. Отпустите меня домой.
  - Я поеду с тобой. Только чуть подожди, любовь моя.
  - Хорошо.
  Зашел Владимир.
  - Голубки воркуют. Мне можно помешать вам?
  - Можно.
  Он подошел, взял стул. Надежда Андреевна смотрела хмуро.
  - Нет, сядьте там. Мне нужно выйти, я вас оставляю.
  - Ну, не нужно так хмуриться, это невежливо по отношению к гостю.
  - Кто бы говорил! – она встала, обратилась к Арнову, - я пойду, ладно?
  - Хорошо, любимая.
  Владимир протянул руку, перегородив проход.
 - Не спеши, радость моя, - ему хотелось вызвать ревность брата. Он не подозревал о свидетелях баталии.
  - Ваша рука – не шлагбаум, нечего ее протягивать, - она подняла руку и ушла.
  - Володя, почему ты так разговариваешь с Надюшей?
  - Ты глупец. До сих пор с ней не спишь. Таких или сразу уложишь, или никогда. Давай, я ее укрощу?
  - Ты у меня в гостях, и делаешь мне пакость. Я не выгоню тебя на ночь глядя, но утром ты покинешь этот дом и забудешь меня навсегда.  Все понял?
  - Понял. Тебе она дороже брата.
  - Дороже всего. А подлец не может быть моим братом. Поужинаешь и позавтракаешь, чем хочешь. Охрана у меня хорошая. Все. – Арнов вышел, нашел охранника, распорядился насчет брата. Пока он это делал, Владимир снова отправился на поиск приключений. Он просто не мог поверить, что ему женщина, да еще в возрасте, может отказать.
  Надежда Андреевна зашла в спальню за сумочкой, она ее здесь оставила, как в самом безопасном месте. В сумочке лежала волшебная палочка. Здесь ее и нашел Владимир.
  - О, ты меня ждешь, ласточка! И кровать готова.
  - ВЫ некрофил?
  - Почему это? – удивился, - Я люблю вполне живых.
  - Потому что с вами я лягу только мертвая. И если хоть одна клеточка моего тела будет еще жива, я вас убью. И прошу запомнить: для вас я  - Надежда Андреевна. Не подходите! – подняла руку, - Вам было мало?
  У него снова боль пронзила голову.
  - Помните об этом. И пошел вон отсюда!
  Владимир, шатаясь, вышел. Арнов искал Надежду, увидал брата и все понял. Зашел в ее комнату.
  - Надюша, прости за задержку, я готов.
  - Поехали.
  У ее дома Арнов отпустил машину. Он не думал ночевать здесь, решил провести в гостинице ночь.
  - Григорий Ильич, извините меня, за нелюбезное отношение к вашему брату. Но я не хочу больше с ним встречаться. – Она прошла на кухню, поставила чайник. – Я хочу кофе. Выпьете со мной?
  - Охотно, радость моя кареглазая.
  Она достала коньяк – у Арнова глаза на лоб полезли. Кроме случая с мэром, она еще ни разу не нарушала «сухой закон», установленный ею же самой. Поставила две рюмки, фрукты, кофе.
  - Лучше бы натуральный, да закончился, удовольствуемся растворимым. Открывайте бутылку.
  - Я не думал, что когда-либо эта бутылка будет открыта, -
  - Все в мире рано или поздно, происходит, хороший вы мой. Ну, выпьем за хороших людей, сидящих за этим столом! – они чокнулись. Надежда Андреевна глотнула, а остальное вылила в  кофе.
  - Я так люблю – отличный тоник. Мне несколько нехорошо сегодня.
  Этот день поражал Арнова одним открытием за другим, но еще не все кончилось.  Они переместились в беседку, включили ее. Надежда Андреевна полулежала в кресле, закрыв глаза. Ей было крайне неприятно поведение Владимира, но говорить что-либо Арнову она не хотела. Однако нервы немного сдали. Посидели молча.
  - Григорий Ильич, я предлагаю вам переночевать у меня. Диван к вашим услугам. Ваш брат     – он не должен получить превратное мнение о вас и обо мне.
  - Я не выигрываю пари, - фыркнул Арнов.
  - А я и не предлагаю вам его выиграть, он не заключал его с вами. Это мое личное вам предложение. Не хотите – дело ваше.
  - Надюша, любимая, прости за глупость. Я выполню любое твое пожелание.
  - Вот и хорошо. Но очень прошу, не пытайтесь проникнуть ко мне в спальню. Это опасно.
  - Я не стану совершать опрометчивых поступков.
  - Благодарю. Вам нужна какая-то домашняя одежда. У меня нет ничего подходящего. Может, это? Он довольно большой, - она встряхнула махровый халат. Арнову показалось, что он как-то вырос, стал больше.
  - Вы – сама любезность, госпожа.
  - Ну, надо же чем-то компенсировать вам неудобство, - усмехнулась она.
  После их отъезда старший охранник собрал подчиненных.
  - Слушайте внимательно: госпожа Надежда -  наша хозяйка. Шеф потерял голову, но она того стоит. Кто не дорожит местом, может о ней грубо отзываться. Гость утром уедет, присмотрите за ним. И всем передайте мои слова о хозяйке.
Владимир побродил по дому, злой и недовольный. Он не ожидал такой реакции брата, и задумался. Как и любому человеку, ему хотелось чистой и верной любви. Но до сих пор не встречал ее.  Он не догадывался о Законе Возмездия или Подобия – каков сам, таково и окружение. Поужинал, лег спать, утром уехал, не завтракая.
  Охрана его не трогала, но внимательно наблюдала – не сделал бы чего.
  А наши влюбленные прекрасно выспались, и решили утром поехать на ферму и в лес – совместить приятное с полезным.  Арнов был счастлив – он получил доказательство полного доверия со стороны  любимой.
  Вечером они выехали «в свет» -  в ресторан. К ним за столик подсели друзья Арнова. Как обычно, он представил спутницу:
  - Моя жена.
  Заиграла музыка, и Надежда Андреевна взглядом попросила Арнова потанцевать. Он повел ее. Во время танца она завела его подальше за танцующих, и вдруг, легонько взяв за руку, передвинула ее на свою талию и чуть вперед, на живот.
  - Что вы делаете? – изумился он.
  - Дайте ваше ухо и слушайте. У вас сегодня спросят об отметинках на моем теле. Малейшая заминка, и ваш миф рассеется, как дым. Проведите большим пальцем – там крупная родинка. Вы должны это  знать.
  Он нащупал родинку, но при этом непроизвольно вздрогнул.
  - Любимая, вы меня подвергаете сильному искусу.
  - Знаю, и прошу прощения. Но это просто необходимо.
  Они возвратились к столику, Надежда Андреевна безмятежно улыбалась.
  Пока они танцевали, один из гостей заявил:
  - Если он действительно с ней спит, значит, я дурак!
  - С чего ты взял? Они же везде и всюду вместе.
  - Чепуха. Он ведет себя с ней, как влюбленный, но еще не целованный. Впрочем, я проверю, если она не опередит меня.
  - Гриша, пошли, покурим?
  - Можно, Надюша?
  - Разумеется.
  Мужчины вышли. Когда они возвратились, то обнаружили прибавление – рядом с Надеждой Андреевной сидел высокий худощавый мужчина.
  - Познакомьтесь, мой одноклассник, Юрий, лучший танцор школы, - представила его, - а это – Арнов Григорий Ильич и … - дальше говорил Арнов.
  - Официант! Сделайте мне коктейль – я не знаю, как он называется, но вот его состав, - она написала на листке, - но все – чтоб высшего качества.
  - И мне то же, - заявил Арнов.
  Короче, коктейль заказали все. Надежда Андреевна только слегка ехидно ухмыльнулась.
   - Вы это чего?
 - Да напиток этот убойный. Вот и узнаю, каков вы под градусом.
  - Я тоже узнаю.
  Принесли заказ. Напиток был отменный – пьется, как компот, а «вставляет», как спирт. Причем, пока не встанешь, не почувствуешь. Надежда Андреевна пила не  торопясь, маленькими глоточками, зная, чем дело закончится, Арнов тоже не торопился, Юрий ушел к себе. Его друзья, выпив по бокалу, заказали повторно. У Надежды Андреевны брови поднялись в веселом удивлении.
  - Нам уже пора и домой.
  - Хорошо, Надюша.
  Они попрощались и пошли.
  - Вам придется меня поддержать, если сами стоите крепко.
  - Я удержу тебя в любом случае.
  Они сели в машину, поехали к ней домой. Дорогой она слегка протрезвела, и гадала, чем ее глупая затея закончится. Это был опасный эксперимент. Неожиданно машина тормознула. Арнов после моря почти всегда ездил с водителем, чтобы иметь возможность сидеть рядом с ней. Как обычно, ее рука лежала на его колене.
  От торможения ее бросило вперед, прямо в его руки. Мгновенно среагировав, он обнял ее. Промедлив чуть дольше необходимого, она освободилась, села прямо, и взялась за спинку переднего сидения двумя руками.
  - Нет, одну мне! – как ни коротко было объятие, Арнов успел вдохнуть аромат ее волос, и теперь едва сдерживался. Она уступила, но второй рукой крепче вцепилась в спинку – не хотела больше рисковать. Наконец приехали, вошли в квартиру. У Надежды Андреевны закружилась голова, она покачнулась. Арнов подхватил ее, и снова прижал к себе.
  - Благодарю, - она мягко освободилась, - я давно не пила крепких напитков, извините. –   Прошла в зал, упала в кресло. Он пристроился рядом, на подлокотнике.
  - Григорий Ильич, пересядьте, пожалуйста,  на диван, мне тесно.
  Он повиновался, но накрыл ее руку своей и крепко прижал, чтоб не вырвалась.
  - Надюша, исполни мою просьбу, пожалуйста.
  - Ваши просьбы могут быть опасны для меня. Какую?
  - Хотя бы дома называй меня просто по имени – Гриша, любимая.
  - Гриша…, - она помолчала, подумала, - Гриша, - словно пробуя на вкус слово, несколько раз повторила с разными интонациями, прикрыв глаза, чтобы не выдать себя.
  - Хорошо, Григо…
  - Надюша! – Крепче сжал ее руку.
  - Гриша, - она снова прикрыла глаза. Он жадно вглядывался в нее.
  - Как же я устала, Гриша, - с небольшой запинкой произнесла.
  - Откуда ты узнала?
  - Я же экстрасенс, в конце-концов.
  - А мои мысли тоже читаете?
  - Нет. Не имею права, да и не хочу. Нельзя пользоваться оружием, с которым другой незнаком. Гриша, я на две недели уезжаю в командировку.
  - Куда, если не секрет?
  - По Украине, России, и в Молдову. Инспекторская поездка по фермам. Потом пойдет дальнее зарубежье.
  - Я сойду с ума.
  - Мы будем перезваниваться.
  Она встала и вышла на балкон. Он подошел сзади и обнял ее за плечи. Она сняла его руку и отошла в сторону.
  - Не подходите ко мне сзади.
  - Ты боишься чего-то?
  - Нет, просто неуютно. Григор…
  - Надюша!
  - Простите, Гриша. Вам пора домой. Мы сегодня малость под градусом, давайте расходиться.
  - По-моему, вы трезвы, как стеклышко, - проворчал сердито.
  - Зато вы пьяны. Вы затягиваете силки, пытаетесь меня загнать в угол.
  - Да, именно.
  - Но я же могу и по краске пробежать!
  - Я клеем намажу, - хмуро пообещал.
  - Тогда пойду на таран.
  - Вы самоубийца?
  - Нет. Но я не люблю насилие, и не прощаю его. При удобном случае отплачу сполна. Гриша, спокойной ночи вам, и радостных снов.
  Он тяжело вздохнул.
  - Вы умеете держать меня на расстоянии. Хорошо, я ухожу. Что у нас завтра?
  - Я на рассвете отбываю. Не скучайте, до встречи.
  - До встречи, любимая.
  Он ушел, а она еще долго сидела, размышляя, потом легла спать. На утро предстояла длительная командировка.
  Две недели Арнову показались годом. Он звонил едва не каждый час. Встретил ее  с таким счастливым видом, что она позволила себя поцеловать на вокзале. Она тоже соскучилась. Дома он заявил:
  - Ну, когда же я вас поцелую и обниму по-настоящему! Я положительно, теряю голову.
  - Вы ее потеряли, когда привезли мою шубу. И с тех пор ходите без головы. Удивительно, как живы до сих пор!
  Арнов во время ее отлучек сходил с ума от беспокойства. А она… Уезжала за границу, и возвращалась, как положено, через таможню, а вот ночевала почти всегда дома. Часто проникала к нему в спальню ночью. Не потому, что не доверяла, а просто сама уже не способна была долго его не видеть.
   Стояла у кровати, смотрела на него спящего, улыбаясь. 
Однажды не выдержала, осторожно коснулась волос. В ответ на прикосновение он что-то промурчал  сонно, улыбаясь. Ночь стояла душная, Арнов разметался во сне, сбив простыню в ноги, лежал в одних плавках. Она, легко касаясь, погладила его по руке от плеча до кисти.  Открыв затуманенные сном глаза, Арнов попытался схватить ее. Сел, потряс головой – в комнате никого нет.
  - Надо же! А показалось, что на самом деле! – снова лег, долго ворочался, уснул под утро.
  Из очередной командировки она не успевала возвратиться домой на выходные, и сразу же нужно уезжать за рубеж, дней на 10-15. Арнов, узнав новость, страшно расстроился. Чтобы как-то компенсировать неудобство, Надежда Андреевна решила сделать «ход конем».
  Она пригласила Арнова на выходной во Львов, мотивируя тем, что идет хороший спектакль. Арнову же достаточно было просто приглашения. Утром в субботу он приехал, и как всегда, с цветами. Она стояла на перроне.
  - Надюша, любимая, здравствуй! – подал ей цветы. Взяв их в левую руку, она протянула ему другую. Взяв ее за руку, он неожиданно крепко обнял ее и поцеловал.
  - Григорий Ильич, мы так не договаривались!
  - Надюша, я очень за тобой соскучился. Ты последнее время, как метеор, дома не сидишь.
  - На нас люди смотрят.
  - Ну и пусть завидуют, - и снова поцеловал.
  - Ну, хватит, нечего цирк устраивать! Отпустите.
  - Вы сердитесь, но остаетесь живой…
  - Могу и каменной стать, хотите?
  - Ни в коем разе! Я лучше отпущу тебя.
  - Идемте, позавтракаем, и скорректируем день. У меня там еще встреча назначена.
  - Я думал…
  - Даже ради ленинградцев я бы не торчала здесь. Я тоже устаю, знаете ли. И подумала, что могу доставить удовольствие себе и вам.
  - Любимая, ты все же думаешь обо мне. - Они зашли в станционное кафе.
  - Так вы же, уважаемый, меня совсем зазвонили! Чтобы избежать звонков хоть на день, я пригласила вас.
  - Почему на один?
  - Я уже взяла вам обратный билет на ночной поезд.
  Он оторопел.
  - Надежда Андреевна, я тебя когда-нибудь убью! – бросил ложку на стол, сжал кулаки. Она засмеялась, подавилась, прокашлялась, и наконец, уткнувшись в тарелку, пробормотала сквозь смех:
  - Гришеньк-а-а-а! Я на вашем месте давно бы это сделала!
  - Что?
  - Да убила бы меня. Я же вас развожу постоянно, издеваюсь над вами, а вы все терпите.
  - Как мило! – пробурчал Арнов. Закончили обед молча, он расплатился, вышли. Надежда Андреевна направилась в сквер, села на скамейку. Он сел рядом, все также молча.
  - Гриша, простите мое самоуправство. Но мы все равно, будем в разных номерах, а то и в разных гостиницах, раз. Если вы поедете завтра, то на работу явитесь помятый и уставший, два. Уехав же сегодня, вы отдохнете и спокойно будете работать, три.
  - Какая нежная забота!
  - Я все же о вас беспокоюсь. В следующие выходные мы не встретимся, я буду за рубежом. Как было хорошо до вас! Никто мне не звонил, не беспокоил. И как же было плохо! Я никому не была нужна, никто меня не ждал, не дарил цветы! – неожиданно вырвалось у нее. Арнов  ошеломленно посмотрел и расплылся в улыбке:
  - Все же я тебе не безразличен!
  - Еще бы. Вы все туже затягиваете силки. Чего вы добиваетесь, любезный мой?
  - Вашей любви. Когда вы вернетесь, я встречу вас, обниму, и не отпущу, пока вы не скажете: «Я люблю тебя».
  - А если я скажу прямо противоположное, тогда как?
  -  Я не отстану, пока не добьюсь своего.
  - Вот оно и прозвучало. Теперь открытый только один вопрос: Вы сразу покинете меня, или еще немного будете поддерживать гаснущий костер? Я бы предпочла сразу – так легче. – она с легким смешком отвернулась. Вконец  ошалев, Арнов не сразу нашел, что ответить.  Наконец, собрался с мыслями, пересел так, чтобы видеть ее лицо, крепко взял за плечи.
  - Надюша, что ты несешь! Я совсем не это хотел сказать.
  - Разумеется, Григорий, не это. Такое вообще не говорят. Но я не в обиде, - она смотрела ему в глаза совершенно спокойно, - мне даже приятно. 500 тысяч – сумма приличная, ее терять неохота.
  - Да какие 500 тысяч?! О чем вы?
Она отвернулась к спинке.
  - Гриша, я совершенно точно знаю, что вам нужно от меня. Но вот вы не имеете понятия, куда все же хотите вляпаться. И вы жуткий экстремал!
  - Признаться, впервые слышу такое в свой адрес.
  - Вы заметили, что я почти ничего не знаю про вас? Мы хорошо знаем только деловую сторону друг друга, и все. Вы обо мне знаете больше, причем кое-что кроме вас и детей, никто не знает. И вы не боитесь. Почему?
  - Ваши экстраспособности меня не пугают. Я давно убедился, что вы их не пускаете в ход, где попало. Чего мне бояться? Я же не по вашей прихоти поехал за вами. И давно понял, что вы можете одним духом заставить меня забыть про вас. Почему этого не сделали?
  - Гриша, любовь и ненависть нельзя наворожить. Вернее, можно,  но это запрещенные действия, и очень  жестоко наказуемы. Воля индивидуума священна. Точка.
  Она встала, отвернулась к дереву. Скамейка стояла в середине куста, под раскидистым деревом, и люди, сидящие на ней, словно находились в беседке. Они были на улице, и в тоже время, изолированы от нескромных взглядов. Арнов подошел, повернул ее к себе, крепко обнял, прижав.
  - Надюша, я тебя действительно, люблю. НЕ знаю, при чем здесь эти полмиллиона, и знать не желаю, но прошу – прости эти глупые слова.  Я не хотел тебя обидеть.
  - Гриша, я не обижаюсь на вас. Я вам полностью доверяю, и в то же время боюсь вас. Зная точно, чего вы хотите, сдаваться не собираюсь, я сразу это вам сказала.  Вы осаждаете мираж. Он может рассеяться в любой момент. – Произнесла, глядя ему в глаза, и уткнулась лицом в его грудь. Арнов ощутил горячую влагу.
  - Любимая, ты плачешь, и снова молча. Что я сделал не так? – Подхватил ее и отнес на лавку, сел вместе с ней. Она соскользнула на скамью.
  - Ничем, Гриша. Наши женские слезы – как дождик в мае – прошли, и снова солнышко. Извините меня. – Смущенно произнесла. – Не переживайте, уже все прошло. Который там час? – потянулась к его руке с часами. – Ого! У меня полтора часа, а ехать на другой конец города. Позвольте мне привести себя в порядок.
  Достала из сумочки салфетки, зеркало, вытерла лицо.
  – Придется ограничиться пудрой и помадой, – припудрилась, подкрасила брови и губы, - Все, поехали!
  - А ты так красивее! – Арнов с улыбкой наблюдал за ней.
  - Даже так?  - она достала телефон, - Алло, пришлите такси к остановке парк. Я буду в красном платье с черной сумочкой. Благодарю.
  Они подошли к остановке, подъехало такси. Надежда Андреевна села впереди, назвала адрес. Арнов сидел на заднем сидении. Пользуясь положением, наклонился вперед, уложил голову на спинку ее сиденья, и всю дорогу нашептывал ей нежности на ушко.
   Она слушала их с совершенно безмятежным видом. Приехали, Арнов расплатился, вошли в офис. Артущенко представила Арнова. Хозяева слегка нахмурились, но промолчали. Наконец все уселись.
  - Господа, я просмотрела ваши предложения. Они меня не устраивают. Григорий Ильич, пожалуйста, ознакомьтесь с контрактом, а мы продолжим. Итак, господа, вы много хотите. Это похвально. Но я тоже хочу не меньше вашего, и это тоже норма. Я принесла свои наработки. Просмотрите их, и давайте попробуем найти компромиссное решение.
  Они просидели почти два часа, но не успели все обговорить. Арнов поднял пару важных вопросов, Надежда Андреевна не заметила их в силу разной специфики предприятий. Речь шла о взаимных поставках – Надежде Андреевне нужны стройматериалы, а им – качественные продукты.
  - Господа, так дело не пойдет. Давайте перенесем окончательное решение на следующую встречу.
  - Когда? Завтра?
  - Нет. Должна же я хоть немного отдохнуть? – господа переглянулись. – Вы верно поняли. Я свободна во вторник после обеда и в среду до 14.00
  - А в четверг?
  - Меня здесь уже не будет. Итак, решайте. Мой телефон у вас имеется. А мне сейчас, простите, некогда. До встречи.
  Собрала все свои бумаги, встала. Арнов также поднялся, кивком попрощался и они вышли. Артущенко вызвала такси.
  - Нам необходимо подкрепиться, да и вам в дорогу тормозок не помешает.
  - Я спокойно переживу ночь и так.
  - Возможно. Однако никогда не лишне заморить червячка.
   Они подъехали к магазину, Надежда Андреевна скупилась.
  - Вот теперь я уверена, что вы с голоду не умрете в дороге.
  - Я скорее умру от любви неразделенной, чем от голода.
  Они посмотрели спектакль, давали «Сильву». Во время арии: «Сильва, ты меня не любишь, Сильва, ты меня погубишь» , - Арнов пробурчал:
  - Это про меня!
  После спектакля до отхода поезда почти час. Они поехали на вокзал. Арнов не отпускал ее руки ни на секунду. Подали поезд, началась посадка.
  - Надюша, я за тобой скучаю, не задерживайся, любимая!
  - Гриша, с тех пор, как мы познакомились, я нигде не задерживаюсь более, чем это необходимо.
  - Благодарю, - наклонился, обнял  и поцеловал ее. – Я буду хранить вкус твоих губ, любимая.
  - Благодарю, но вы сейчас опоздаете.
  - Успею! – он  вскочил в вагон в последний момент, и долго махал ей рукой из-за спины проводника. Она же, дождавшись, когда поезд скроется, отошла в сторону, крутнулась, и стояла у своего дома.
  Спустя 10 дней, в четверг, Арнов услышал по телефону: «Я уже в офисе». Немедленно примчался, как всегда, с цветами. Как обычно при его появлении, Надежда Андреевна отключила  связь с секретарем – их разговоры были не для чужих ушей.
   - Надюша, с приездом! – подал ей букет и хотел обнять.
  - Григорий Ильич, посмотрите, - Указала на монитор. Они оба были видны.
  - Что это?
  - Вы же знаете, все здание под наблюдением.
  - И разговоры тоже?
  - Да. Я могу звук отключить, остальные – нет.
  - И все это знают?
  - И не обижаются, мина всех напугала
  - Надюша, я вечером заеду.
  - Не стоит. У меня много работы, я задержусь допоздна, и буду очень уставшая. Видите, сколько писем!
  - Надежда Андреевна, я не уйду, буду вам помогать.
  - Гриша, я вас прошу, дайте мне спокойно поработать.
  - Но вечером…
  - Приезжайте.
  - Слава Богу! Я уж подумал нехорошее.
  - Уважаемый, не берите дурное в голову, а тяжелое в руки. От первого болят мозги, от второго – ноги.
  - Надюша, я пошел, но еще вернусь.
  - Я буду ждать.
  - До встречи!
  - До встречи!
  Арнов ушел, а Надежда Андреевна продолжила свой рабочий день. За время ее отсутствия собралось много корреспонденции, да и внутренних вопросов поднакопилось.  Директору нежелательно надолго покидать резиденцию!
  В начале четвертого Арнов был тут как тут, и снова с цветами. Уделив по привычке три цветка секретарше, вошел в кабинет директора.
  - Добрый вечер, Надежда Андреевна!
  - Добрый вечер, Григорий Ильич! – Татьяна Ивановна, отбой в 15.30, - отключила связь, - проходите, устраивайтесь, где вам удобно.
  Арнов подсел к ней справа.
  - Видите, сколько собралось! Да еще переводчик в отпуск ушел, а я не знаю аглицкого. – Она отложила в сторону стопку.
  - Давай, я переведу? Я английский знаю неплохо.
  - Скучно сидеть без дела? Хорошо, поработайте. Вообще-то, я и с компом бы перевела завтра, но не откажусь и от вашей помощи.
  Они сидели еще часа три. Наконец она с досадой заявила:
  - Все, я больше не могу. Устала, как пять собак, вместе взятых. Завтра, а не управлюсь, в субботу поработаю. Домой! Григорий Ильич, я сегодня вымоталась смертельно, простите, но вам не смогу уделить внимания.
  - Надюша, я отвезу тебя домой, и уеду.
  - Ладно!  - она тяжело вздохнула. Они вышли, сели в машину. Арнов отпустил водителя, поэтому она села впереди.
  Дошли до квартиры.
  - Гриша, я действительно, сегодня устала, даже ужин неспособна собрать. Уезжайте, прошу вас. Я – никокос.
  - Надюша, я сам соберу ужин, покормлю тебя, а ты пока отдохнешь немного. Ну не могу я так просто уехать! Я так за тобой скучал, любовь моя!
  - Умеете вы уговаривать, любезный, - она открыла дверь, и они вошли. Едва дверь за ними захлопнулась, как Арнов крепко обнял ее. Она подставила щеку.
  - А почему не губы? – прошептал,- А может, тебе так приятнее,  - заскользил губами по щеке к шее.
  - Нет! – она резко дернулась, и их губы встретились. Поцелуй и объятие были долгими.  Наконец она проговорила, задыхаясь:
  - Сдается мне, завтра в моем доме будет играть музыка, да я ее  не  услышу, и на столе будут стоять пирожки, но есть их будут другие.
  От неожиданности Арнов ее отпустил, даже отшатнулся.
  - Вы это чего?
  - Да вы же меня едва не задушили. Пользуетесь моей слабостью и беспомощностью, и усталостью.
  - Прошу прощения, но я очень соскучился за тобой. Да и едва ли вы столь беспомощны, как говорите. Однако, ты права. – Он подхватил ее на руки, отнес в беседку, усадил в кресло.
  - Отдохни, моя радость, а я похозяйничаю сам.
  Он отправился на кухню, а она осталась в зале. Последнее время, оставляя открытым вопрос о своей любви, она, тем не менее, позволяла ему целовать себя, с трудом сохраняя внешнее спокойствие. Он даже не подозревал этого. Арнов стоял на пределе, мог сорваться каждую минуту.
   Так она несколько гасила его неистовство, и давала себе время. Но сохранять безмятежность и спокойствие  становилось все труднее. Оно, действительно, тормозило Арнова, и дальше поцелуев дело пока не шло.
  Арнов тем временем приготовил ужин, принес его в зал. Она взяла пульт, нажала несколько кнопок. Стол поднялся до уровня кресел, включилась вся беседка.
  -  Класс! Нам будет удобно.
  Он расставил тарелки, ложки, хлеб, чашки. Снова вышел, и принес окрошку, жареную рыбу, салат из помидор, компот.
  - Вот, приятного аппетита, любимая.
  - Вы просто чудо, хороший мой! Благодарю за угощение. Составьте мне компанию.
  - С удовольствием, Надюша.
  Они поужинали.
  - Кто вас учил делать такую вкусную окрошку?
  - Это семейный рецепт, еще моя бабушка так делала.
  - Вы мне просто угодили.
  - Приятно знать, что вам хоть что-то по нраву.
  - Григорий Ильич, что за тон?
  - Вы меня так редко хвалите, что странно слышать от вас такое.
  - Что с вами происходит? – она слегка наклонилась к нему.
  - Я целую и обнимаю любимую женщину. Но когда же я стану любим?
  - Григорий Ильич, а если она влюблена, - он подался к ней, - но не  в вас?
  - Кто? Убью! – Арнов сжал кулаки так, что побелели пальцы.
  - Типичная реакция самца – убить соперника. Кстати, животные чаще ограничиваются просто изгнанием такового.
  - Надежда Андреевна, - глухо проговорил Арнов, - если я ничего не значу для вас, я уйду. Но кто он? И когда вы успеваете?
  Она протянула руку, и слегка погладила его сжатый кулак. Арнов вздрогнул.
  - Григорий Ильич, Гриша, успокойтесь. В моем окружении есть только один мужчина, и он сидит сейчас здесь, рядом со мной, в этой беседке. Это вы.
  - Как это понимать?
  - Просто. Меня окружают банкиры, партнеры, просители, коллеги, и т.д… Для меня они не мужчины. Им всем что-то нужно от меня вещественное. Вы с первого дня заявили о себе, как мужчина, и сделали заявку на меня, как на СВОЮ женщину. Другой вопрос, станете ли вы МОИМ мужчиной.
  Он вздохнул свободнее, расслабился. Она накрыла его руку своей.
  - Надюша, прошу тебя, больше так не шути. Я едва не получил разрыв сердца.
  - Гриша, я вам уже говорила, вы жуткий экстремал. 99% мужчин, узнав о какой-либо моей чудинке, бегут без оглядки. А вы ловите их, наматываете, как ниточку, на палец, и удерживаете меня. Зачем?
  - Оборвите их.
  - Вы манипулируете мной. Я совершила промах, не сделав этого сразу. А теперь это опасно для вашей жизни. Что вы сделаете, если я выставлю вас вон, без возврата?
  - Повешусь!
  - Вот это и есть манипуляция. Я стала отвечать за вашу жизнь. А знаете, чего обычно боятся мужчины? – она невесело улыбнулась.
  - Интересно. А я боюсь этого?
  - А я вас не проверяла на этот предмет.
  - То есть, как это – «не проверяла?»
  - Я вас постоянно провожу по разным тестам, и вы их проходите смеясь, как ребенок по  весенней лужайке. Мне не за что зацепиться. Так вот, мужчины почему-то боятся, если я говорю, что хочу гордиться своим избранником. Я тогда была бедна, и надеялась, что найду хорошего мужчину. Годы шли, надежды таяли.
  - А мною ты гордишься?
  - Да, вы можете быть довольны.
  Он поцеловал ее руку
  - Надюша, ты неподражаема!
  - Гриша, я прошу, езжайте домой. Я, действительно, крайне устала.
  - Завтра встретимся?
  - Если не передумаете.
  - Утром заеду.
  - Буду ждать. – Она встала, пошла к двери. Он начал убирать со стола.
  - Оставьте, я сама уберу.
  - Вы так торопитесь?
  - Вовсе нет.
  Он вынес посуду, подошел к ней, обнял и поцеловал.
  - Надюша, спокойной ночи.
  - Взаимно, Григорий Ильич. Легкой вам дороги.
  Он ушел. Однако решил проверить, точно ли она ляжет спать, или кого-то ждет. Соседей он уже хорошо знал. Отогнал машину, вернулся, устроился в тени, и стал ожидать. Свет в окнах давно потух. Он обошел дом – в спальне тоже темно. Безрезультатно просидел почти три часа, и наконец, поехал домой.
  А Надежда легла спать, в постели немного поразмышляла. Эти три дня командировки она ночевала в гостиницах, так как находилась в Америке, и просто не могла возвращаться на ночь домой – там день, здесь ночь. Поэтому устала, да и пришлось выйти в офис прямо с поезда.
  Если б не усталость, она бы Арнова не отправила домой. Его поцелуй и объятие всколыхнули ее до глубины естества, но усталость взяла верх. В  первую ночь быть бревном – значило обломать его. Мужчина в постельных делах полностью в руках женщины. Она может сделать вполне нормального человека импотентом очень просто – проявить полную неподвижность.
   Во время ухаживания недоступность женщины возбуждает мужчину, заставляет проявить все его способности, а недоступность в постели – убивает.
  Утром Арнов был у подъезда с цветами. Она встретила его на улице.
  - А чего это вы здесь?
  - За вами соскучилась, - усмехнулась весело.
  - Никогда не поверю. Примите цветы!
  - Спасибо. Если не верите, зачем приехали?
  - Хммм… Не знаю, что и ответить.
  - Правду.
  - Обойдетесь.
  - Тогда поеду на такси.
  - Не дам! Загорожу проезд или устрою ДТП.
  - Вы мне угрожаете?
  - Нет. Ставлю в известность: поедете только со мной.
  - Григорий Ильич, не нужно мне грозить. Я ведь и взбеситься могу. И плохо будет нам обоим.
  - Извините. Но и вы меня не провоцируйте.
  - Мы с утра цапаемся. Миримся, или как?
  - Миримся. Я не могу долго на вас сердиться.
  - Мир? – протянула открытую руку.
  - Мир! – он хлопнул сверху своей, - Пошли в машину.
  Высадил ее у офиса, заходить не стал.
  - Ваши камеры меня добивают. Вечером я за тобой заеду.
  - Я снова задержусь.
  - Подожду. До вечера, любимая!
  - До вечера, Григорий Ильич.
  За пятницу она не справилась, и в субботу почти весь день провела на работе. Арнов не отходил от нее. Он, после того разговора начал ее ревновать, сам не зная, к кому. Дома она заявила:
  - Григорий Ильич, вы пользуетесь запрещенным оружием, от которого нет ни щита, ни спасения. Это нехорошо.
  - Каким оружием? – удивился он.
  - Если не знаете, не скажу. Это будет моя тайна.
  В воскресенье они с утра отправились на ферму. Надежда Андреевна осмотрела новые доильные установки, сделанные по спецзаказу, ее собственной конструкции, осталась довольна. Сама доилка состояла из специального двухслойного мешочка с сосками, надевалась на вымя любого размера и любой формы. Между стенок мешочка подавался сжатый воздух, создавая эффект «толчка теленка». Коровы и козы  не чувствовали дискомфорта, охотнее и легче отдавали молоко. После обеда она приказала приготовить вездеход.
  - Надюша, зачем?
  - Мне необходимо съездить в соседний лес.
  - Саму не пущу.
  - Я вас возьму только при одном условии: Вы будете исполнять любое мое распоряжение, повторяю, ЛЮБОЕ, не переспрашивая и не прекословя.
  - А если…
  - Я еще раз повторяю: и если, и как, - беспрекословно.
  - Но если это так опасно, зачем вы едете одна?
  - Одной мне не опасно. Опасность грозит моему спутнику.
  - Но…
  - Гриша, я прошу – полное подчинение. Я все равно поеду. Это необходимо.
  - Хорошо. Я все условия принимаю.
  - Григорий Ильич, вы мне пообещали, не забывайте. Садитесь, поехали.
  Она села за руль, машина тронулась. Выехали за ворота, и направились к ставку.
  - Если не секрет, куда мы едем?
  - В Нехотеевском лесу меня ожидает Волхв. Нам необходимо  встретиться.
  - Вы точно знаете, где он живет?
  - Где именно он живет, неизвестно никому. Он может и в Белом доме появиться. Но я точно знаю – этот лес его вотчина, и ему подчиняются все колдуны и Волшебники Донецкой области. Игнорировать его приглашение опасно.
  - Вы тоже ему подчиняетесь?
  - Нет. Я не служу Духам. Мы лояльны друг к другу.
  Они подъехали к началу  ставка. Здесь почва была болотистая. Надежда Андреевна замолчала, и соcредоточенно смотрела вперед. Ехали напрямик, без дороги. Вскоре выбрались на сухое место, и поехали сквозь кустарник. Надежда Андреевна вела машину медленно, молча.  Арнов тоже притих, обдумывая услышанное. На небольшой полянке остановились.
  - Все, приехали.  Григорий Ильич, я выйду.  Вы развернете машину в обратном направлении. Нежелательно гулять по поляне. Но запомните, ровно через час, минута в минуту, секунда в секунду, по вашим часам, - она потянулась к его руке, поглядела на часы, - итак, ровно в 17.00, едва стрелка коснется черты, а лучше за минуту до срока,    трогаетесь обратно. Появлюсь я или нет, даже если умирающая, наполовину вползу в машину – вы уезжаете. Помните, вы обещали.
  - Надюша, как я…
  - Гриша? – она смотрела требовательно и внимательно. – Время пошло, мне некогда.
  - Хорошо, я все исполню.
  - Я вам верю, Гриша. – И вошла в кусты, растворилась в них.
  Арнов развернул  машину, открыл дверцы, и сел за руль, ожидая ее.
  А Надежда Андреевна спустя несколько мгновений стояла  у костра. Его жег старик с длинной бородой и белой, как снег, и такими же волосами. Глаза его, синие, как небо, казалось, видят насквозь.
  - Здравствуй, Волхв.
  - Здорова будь и ты. Зачем меня тревожишь?
  - У меня мало времени, я не одна. А поговорить хочу о школе волшебников.
  - Знаю, с кем ты, - усмехнулся, - а школа зачем? Разве мало развелось вас, экстрасенсов недоученных?
  - Ты прав. Но я буду учить детей  ПРАВИЛЬНО обращаться с МАГИЕЙ. И мне необходима помощь вас, настоящих волшебников.
  - Ишь, чего захотела! А как же Духи?
  - Волхв, я им не служу, но это вовсе не значит, что я их игнорирую или презираю. Они есть, и я их уважаю, и предпочитаю жить с ними в мире, сотрудничать, а не служить им.
  - А как ты к Велесу относишься?
  - Велес – один из наших главных Духов, если не самый главный.  Я его уважаю, его служителей – тоже, как и всех людей. Повторяю, я не желаю иметь с Духами вражду.
  Неожиданно костер ярко вспыхнул, пламя взметнулось выше деревьев, постояло так несколько мгновений, и вновь опало. Пронесся сильный порыв ветра.
  - Велес принял твое предложение.
  Она возвратилась за пять минут до срока. Появилась из кустов, подошла к машине. Арнов спал, лежа на руле.
  - Вот так номер! Так на вас полагаться, Григорий Ильич!
  - Наденька, ты жива - здорова!
  - Разумеется.  Освобождайте место.
  - Давай я поведу машину.
  - Мы поедем другой дорогой. Пересаживайтесь.
  Он пересел, машина тронулась сначала по старому следу, но вскоре свернула на тропинку. По тропинке выехали на просеку, потом на дорогу. Все время оба молчали.
  - Надежда Андреевна, можно спросить?
  - Можно, Григорий Ильич, - она прибавила скорость.
  - Ваш поход удачен?
  - Да, вполне. Я получила согласие. – Она повернулась к спутнику. – Григорий Ильич, я буду открывать школу  Волшебства, и мне просто необходима поддержка  Магов, настоящих.
  Он смотрел ошарашено. Она слегка невесело усмехнулась.
  - Вы удивлены, и, вероятно, встревожены.
  - Не просто удивлен, а обалдел. Разве мало школ экстрасенсов?
  - Экстрасенсы, 9  из10, шизофреники. Я же буду учить детей настоящей МАГИИ. Мы приехали. – Они стояли перед воротами фермы. Ворота открылись, они подъехали к гаражам. Их встретил сын Надежды Андреевны.
  - Саша, пусть механики хорошо проверят машину. На повышенных оборотах есть странный звон.
  - Ты везде суешь свой нос, ма!
  - На то и хозяйка. Когда на «Зубре»-то ездил?
  - Вчера, и ничего не заметил.
  - Значит, звенит давно, привыкли. Проверьте.  А мы домой.
  -  Может, поужинаете?
  - Григорий Ильич, как?
  - Поужинаем.
  Арнов был задумчив, ему о многом хотелось порасспросить, но в данной обстановке это невозможно. Оставалось ждать подходящего случая. Они поужинали, взяли с собой свежих овощей и фруктов, молока, сметаны, и отправились домой. Уже смеркалось. Машину вел Арнов. Надежда Андреевна попросила его:
  - Григорий Ильич, мне необходимо немного подумать, потом я отвечу на все ваши вопросы.
  - Как скажете, Надежда Андреевна.
  Она села, откинувшись на спинку сиденья, закрыв глаза, но не спала. Волхв сказал: «Будь осторожна!». Он не стал бы зря предупреждать. Что же ей угрожало? Они уже проехали Блочок и подъезжали к Парку культуры. Приближался перекресток. Навстречу неслась машина.
  - Григорий Ильич, бросайте руль! - Из боковых улиц тоже выворачивались еще две машины. Арнов недоуменно посмотрел на соседку.
  - Бросай! – она схватила его за плечи и резко дернула на себя, слегка провернув. От неожиданности он упустил руль, и в следующее мгновение почувствовал, что его словно свернуло в штопор, и протянуло не то сквозь узкое отверстие, не то сквозь трубу.
  Полностью очумев, он обнаружил, что лежит на земле, под ним Надежда Андреевна.  Не успел ничего понять, как раздались автоматные очереди, грохнул взрыв, потом второй, по улице заплясали блики от костра. Они оказались за три двора от места происшествия.
  - Не смотрите на меня, вставайте, мне тяжело, - сердито произнесла она, - и помогите мне.
  Тряся головой, Арнов поднялся, помог встать ей, они отряхнулись. Благо, во дворе никого не было – уже стемнело!
  - Что происходит?
  - Пошли, посмотрим.
  Все еще не пришедший в себя, слегка покачиваясь, Арнов пошел за Артущенко на улицу. На перекрестке полыхали две машины – их, ее прошили с трех сторон, и одна из нападавших, ей тоже досталось.
  - Нам нужно алиби. У нас угнали машину, и мы ничего не знаем. Куда бы отправиться подальше отсюда? Пожалуй, в Амстор. Гриша, обнимите меня, повисните, как пьяный, вот так.   -  Он, все еще ошеломленный, слепо повиновался.
  - Вот так, хорошо, – с этими словами она крепко обняла его за талию, резко крутнулась.  Арнова снова свернуло в штопор, протянуло сквозь трубу, и вот он обнаружил себя на площадке перед Амстором, среди автомашин.
  - Григорий Ильич, запомните, наша машина стояла вот здесь. Вы ее забыли запереть на замок. Хорошо запомните место. Пошли в середину.
  Они зашли в магазин, немного походили, скупились, потом отправились в кафе. Арнов все еще  собирался с мыслями. Они сели за столик.
  - Надюша, что происходит?
  - Григорий Ильич, боюсь, что я вас подставила. Это было покушение.
  Подошел официант, принял заказ, отошел.
  - А как ты узнала?
  - Долго пояснять. Нам необходимо выработать версию, иначе не сможем пояснить, как остались живы. Итак, мы оставили машину, зашли в магазин, и обнаружим угон попозже, когда будем уходить, следовательно, ничего больше не знаем. Сейчас просто отдыхаем.
  Принесли заказ.
  - Не мешало бы и чего покрепче…
  - Ага, за рулем только и покрепче.
  - Вы, как всегда, несговорчивы.
  Они просидели около часа, Арнов несколько успокоился, но все же поглядывал на спутницу странно. Стал рассчитываться, а она пошла на улицу, к машине. И вбежала с криком:
  - Григорий Ильич, машину угнали!
  Шум, гам, переполох, выяснение подробностей, вызвали милицию, написали заявление – все это заняло некоторое время. Наконец вызвали такси и поехали к ней домой. Таксист поведал о происшествии в городе.
  - Две машины сгорели  дотла вместе с людьми, грохнуло так, что стекла повылетали.
  - А чьи машины?
  - Да разве теперь узнаешь! Даже номера пообгорали. Но крутые, это точно.
  Приехали, зашли в квартиру, и здесь наступила реакция. Артущенко опустилась в кресло и потеряла сознание. Арнов захлопотал, приводя ее в чувство.
  - Григорий Ильич, нам необходимо расстаться.
  - С чего это?
  - Меня снова попытаются убить. Вы здесь совершенно ни при чем.
  - Любимая, опомнись. Я не оставлю тебя, тем более, сейчас.
  - Простите меня, господин Арнов, но нам необходимо расстаться.
  - Я никогда не предполагал, что первое сознательное объятие любимой будет столь экспрессивным, - улыбнулся Арнов, и… получил пощечину. Она круто развернулась и выскочила из комнаты. Потом возвратилась и заявила:
  - Нам необходимо разойтись. Не жалейте, что я не стала вашей любовницей – поверьте, старуха в постели невелика заслуга, сомнительная честь. Все и так считают, что вы победили…
  Далее не договорила. Покраснев от обиды и гнева, он тоже влепил ей пощечину.
  - Как вы смеете?!
  Она снова выскочила вон из комнаты, схватившись за щеку. Вскоре возвратилась, приложив салфетку. Запахло спиртом.
  - Простите. Я была неправа. Мужская рука – веский аргумент, знаете ли.
  Он растеряно смотрел, не зная, что делать.
  - Садитесь и выслушайте меня.
  Он молча сел.
  - Сейчас вы были правы. Но и я тоже права. Как ваши друзья смотрят на наш союз? Только так. Дело в том, что общественное мнение всегда! Я повторяю, всегда, на стороне мужчины. Каким бы он ни был подлецом, какой бы она ни была хорошей, все равно, всегда виновна женщина. Вы не представляете, через какой ад я прохожу ежедневно. Вам легче – пари выиграл, и все. Вам еще и поаплодируют. А меня только осудят. Простите, я действительно, веду себя сегодня неадекватно. Наверное, пойду, сделаю чаю.
  Она вышла на кухню, поставила чайник, и вернулась. Он стоял у окна с телефоном в руке.
  - Госпожа Артущенко, я вызвал такси, уеду, и мы больше не будем встречаться. Я не думал, что поставил вас в такое сложное положение. Простите меня. Я понял, что своим поведением принес вам много неприятностей, и знаю – искупить, исправить их я не смогу. Но помните, я все равно люблю вас, и по первому вашему слову приду на помощь.
  - Посмотрите, приехала ли машина, закройте хорошо балкон.
  Он исполнил распоряжение, вышел в коридор. Она стояла, ожидая его.
  - А вы куда?
  - С вами. Полагаю, нам есть о чем поговорить, Григорий Ильич.
  Они молча вышли, сели в машину, молча вошли в дом Арнова, прошли в его рабочий кабинет, сели.
  - Я думаю, у вас имеются некоторые вопросы, Григорий Ильич.
   - Вы правы. Почему вы поехали со мной?
  - Вы за себя не отвечаете. Сегодняшнее событие выбило нас обоих из колеи. Простите меня, я не хотела так вас расстроить. На самом деле я давно научилась не обращать внимания на досужую болтовню. На чужой роток не накинешь платок.
  Я хотела только добиться, чтобы вы думали не только о своей душе, но и о моей, чтобы больше понимали меня, и все. Люди будут болтать независимо – бедные мы или богатые, старые или молодые мы, добрые или злые. Это их дело. Я раскаиваюсь за такую жестокость. Простите меня, ради Бога! – Она взяла его за руку и умоляюще посмотрела в глаза.
  - Я не могу отказать этим глазам, этому голосу, вообще, вам, когда вы такая. Но у меня есть еще вопросы.
  - Спрашивайте, я на все отвечу.
  - На все?
  - На все и полную правду.
  - Кто вы на самом деле?
  - Чистокровная землянка и Волшебница высокой категории.
  - Слава Богу, а то я подумал – инопланетянка. Значит, все, что есть странного – это волшебство?
  - Да, всего лишь.
  - А меня научите?
  - Дело долгое, Григорий Ильич.
  - Но вы научились, или потомственная?
  - Даже потомственные учатся. Нет, я самоучка. Вы успокоились?
  - Теперь да. Что вы хотите?
  - Домой. Я сильно устала, а завтра еще и за машину отвечать. Не забывайте, мы ее поставили, без сигнализации, и ничего больше не знаем. Время – уже темнело. Возможно, что-то подтвердит официант.
  - Я тебе дам машину, но исполни мою просьбу.
  - Какую?
  - Прошу, посиди, хоть мгновение, у меня на руках. Мне это очень важно.
  Она внимательно посмотрела на него, подошла. Не веря самому себе, он осторожно усадил ее к себе на колени, обнял и потихоньку прижимая к себе, стал шептать нежные слова. За дверью послышались шаги. Она прильнула к Арнову. Непроизвольно он сжал ее в объятиях, но раздался стук и послышался голос охранника.
  - Григорий Ильич, вам звонят из ГАИ.
  С сожалением отпустив ее, он подошел к телефону, включил его. Из ГАИ сообщили, что одна   из сгоревших в городе машин, похоже, его.
  - Можно бы и утром было сообщить эту новость. Благодарю.
  - Мне пора, - напомнила.
  - Заночуй у меня.
  - Нет, сегодня мне лучше спать дома.
  - Хорошо. Сейчас вызову машину.
  - Лучше такси. Вам нежелательно выходить из дому, а я за первым же поворотом выйду и буду дома. Я вам позвоню.
  - Любимая, я за тебя боюсь!
  - Гриша, на сегодня все, а завтра я кое-что выясню. Спокойной ночи. И все-таки, подумайте о моих словах.
  - Счастливой дороги тебе и сладких снов, любовь моя!
  Она села в машину. За первым же поворотом остановила такси, вышла. Дождавшись, пока машина отъедет, крутнулась, и оказалась дома. Она снова позвонила Валерию, договорилась о встрече.
  А утром пришлось разбираться с машиной. Пришлось все по-новой рассказывать следователю.
  - Мы не знаем, кто и когда ее угнал. Время приезда к Амстору не смотрели, но уже почти стемнело.
  - Чеки есть?
  - Не знаю, поищу. Обычно я их не сохраняю, переношу в гроссбух и удаляю,  – Она порылась в сумочке, - вот, кажется, что-то есть, - подала счет из кафе.
  - Вы не можете пояснить, почему в машине не оказалось людей?
  - Может, выбросило взрывом, и они не объявляются, боятся отвечать за угон? Наша машина обычная, не самоуправляемый робот, без радиоуправления.
  - Верно, она обычная, и тем более непонятно, куда исчезли люди. Их просто не было в машине в момент взрыва. А ехало двое – мужчина и женщина.
  - Вы хотите сказать, что мы каким-то образом сумели перенестись в Амстор в момент взрыва? – поинтересовалась Артущенко, - Не слишком ли много вы нам приписываете?
Покрутив так и этак, правоохранные органы ничего не выяснили. Этот случай остался в анналах службы, как крайне непонятный, нераскрытый.
  Арнов отвез ее в офис, и отправился к себе. Вскоре позвонил.
  - Надюша, я срочно улетаю.
  - Надолго?
  - На неделю. Любимая, жди меня, и никуда не лезь, Ради Бога!
  - Есть ждать и никуда не лезть! Легкой вам дороги и радостных встреч.
В обед приехал Валерий, пообедав, они уединились в саду.
  - Итак?
  - Итак, прямой заказ.
  - Имя и сумма?
  - Зачем?
  - Плачу вдвое за жизнь.
  - А если не хватит?
  - Не ваша печаль. Сумма и имя.
  - Двести пятьдесят. Фиршин. Знаешь такого?
  - Мало дал. Зря это он. Придется успокоить. Получи, – выписала чек, - только сначала позвонишь мне, а то  не дадут – сумма немалая.
  Вечером снова позвонил Валерий.
  - Где твой бой-френд?
  - Не произноси это слово, не переношу.
  - Ладно, не злись. Где он?
  - Куда-то улетел.
  - Срочно сообщи – его компаньон проигрался в пух и прах, пусть ничего не подписывает. То предприятие уже не его, и Арнова подставят на сумму стоимости предприятия Гринова.
  - Благодарю, ты настоящий друг, Валера.
  - Благодарность в карман не положишь. Пока!
  - Мою положишь. Завтра сумму назовешь. Пока!
Арнов, как всегда при разлуке, часто звонил, и уже попрощался на ночь. Неожиданный звонок поднял его с постели.
  - Надюша, что случилось?
  - Надеюсь, не разбудила? Вы там один?
  - Меня ты никогда не разбудишь. А с кем это мне быть, кроме воспоминаний о любимой?
  - Мало ли с кем! Красавиц хватает.
  - Хотите меня оскорбить?
  - Некогда, есть дело поважнее. Вы что-нибудь подписывали по представительству Гринова?
  - Еще нет, завтра подписываем контракт. А в чем дело?
  - Он уже не ваш компаньон, его предприятие у других хозяев. Он проигрался, и вас хочет подставить.
  - И ты мне спешишь это сказать! Благодарю! Любимая, ты меня оберегаешь, даже когда находишься далеко. Спасибо, я все понял. Спокойной тебе ночи, радость моя.
  - Спокойной ночи и вам, Гриша!
  - Я мысленно обнимаю и целую тебя, счастье мое!
  - Взаимно, Григорий Ильич! – и отключилась, сообразив, что сказала. А он, изумленно посмотрев на телефон, подпрыгнул и заорал:
  - Урааа! Она меня любит!!!
  Спать лег, безмерно счастливым.
  Как обычно, при разлуке, он постоянно звонил, а в пятницу, позвонив утром, поздоровался, и замолчал. Вечером она не выдержала, набрала номер: «Абонент недоступен». Она расстроилась. В субботу звонка так и не поступило.
  Утром соседка разбудила, попросила хлеба. Она дала ей, и даже не закрыв входную дверь, села в зале за стол и задумалась. Она была полуодета – накинула на ночнушку халат, так и сидела, не расчесавшись, не умывшись, позабыв обо всем.
  Вот Сказка и закончилась. Лучший способ прервать затянувшиеся отношения – длительная командировка. Надежда сидела, вспоминая каждый день из этих шести месяцев. Обиды не было – она сама не допускала близости, на что обижаться-то! Он ведь живой, здоровый молодой мужчина. 
  Все же, так легче, чем отдаться полностью чувству, а потом  - одиночество. Сейчас она готовилась к долгим годам жизни без него. Но никогда нельзя забывать об окружающих и их желаниях, и о непредвиденных обстоятельствах!
  Арнов приехал утром, и сразу же направился к ней. Он вез ей подарок – великолепную орхидею. Поднялся на площадку и оторопел -  входная дверь открыта! Испуганно позвал:
  - Надюша! – стремительно ворвался в зал, и замер, упустив цветок. Тот разбился. Не заметив этого, бросился к ней.
  - Надюша, любимая, что случилось?!
  Когда она услыхала его голос, то спрятала лицо, чтобы он не увидел, какая она счастливая, и теперь сидела, плотно закрывшись руками, не шевелясь. Он попытался ее поднять, с трудом отвел руки.
  - Наденька, любовь моя, кто тебя обидел? Почему ты плачешь? – обнял ее.
  - Никто, – ей хорошо было в его сильных и надежных руках, - просто Сказка кончилась. Вы когда приехали? – освободилась мягко, но решительно.
  - Прямо с вокзала, вот, подарок вез, - грустно показал на пол, - тебя порадовать хотел.
  - Не беда, сейчас все исправим.
  Орхидея лежала среди осколков и рассыпанной земли, и словно с укором смотрела на них своими цветками-глазами. Один был полностью смят. Надежда присела перед растением, стала водить руками над ним. Она была максимально сосредоточена, отрешена от всего окружающего, на висках вздулись вены от напряжения.
  Арнов восхищенно следил. Он еще не видел МАГА в работе. Горшок стал собираться в кучу, принял свою форму, в него собралась почва, и Надежда Андреевна осторожно посадила цветок на место. Она поправляла смятое растение, разговаривая с ним, как с живым.
  - Ну, вот, мой хороший, сейчас я тебя подлечу, расправлю, разглажу. Прости нас за эту боль. Что? Не поправлять сломанный цветок, даже выбросить его? Хорошо, не буду. -  Она словно прислушивалась к тому, что говорит орхидея, замерев. – Спасибо, Звездная Пыль. Но куда же тебя теперь поставить? А зимой? Ну, хорошо. Ты прекрасна. – Она обернулась к Арнову, -  Григорий Ильич, можете вручить подарок. – Натолкнувшись на его взгляд, покраснела. Она только сейчас вспомнила, как одета! Запахнула полы халата, передавая горшок.
  - Любимая, прими этот цветок – он не срезан, живой.
  Придерживая халат, она приняла подарок, поставила в центр стола.
  - Я благодарю вас, Гриша, с приездом. Эта орхидея просто великолепна. Но вы с дороги, голодны, я что-нибудь сейчас придумаю, - хотела обойти его.
  - Не  спешите. Сначала скажите, почему плакали, когда я вошел?
  - Григорий Ильич, не спрашивайте, пропустите меня.
  - Пропущу. Но исполните одну мою просьбу. Я однажды, шесть дней назад, чувствовал себя любимым. Подарите мне еще раз эту радость.
  - Как это?
  - Вы сидели у меня на руках, и на одно мгновение меня обняли.
  - Подходил охранник, а у слуг острый глаз и чуткий слух. Я не могу вас подводить.
  - Прошу, сделай так еще раз. Я буду бесконечно тебе благодарен. А потом приготовишь поесть.
  Она снова залилась румянцем.
  - Любимая, да что с тобой, - удивился он, - ты, словно ребенок.
  - Я выполню вашу просьбу, но пообещайте не задерживать когда буду вставать.
  - Обещаю, - он сел на диван.
  Она мягко присела к нему на колени. Он ее обнял, все крепче прижимая и вдыхая ее запах, пьянея от ее близости, от полной ее беззащитности. Она прижалась к нему всем телом, тоже полупьяная от желания, обняла, спрятав лицо на плече, и замерла. Он ничего не говорил, только все крепче сжимал это тело, вдыхал сладковатый запах, гладил и ласкал ее.
  Надежда осторожно взяла его руки и развела их, поднялась. Он сидел с закрытыми глазами.
  - Только умоляю, не переодевайся! Позволь мне помечтать, что я дома, и что меня встречает любимая и любящая жена, – прошептал.
  Она молча вышла в спальню, причесалась, и отправилась на кухню
  Арнов сидел, закрыв глаза, не шевелясь, и слегка задремал – он переволновался ночью, не спал.
  Она несколько раз заглядывала в зал, не решаясь его разбудить, потом села на кухне, задумавшись.
  - Ну, и где обед для голодного мужа?
  - Все готово давно. Вы выспались?
  - Слегка, и страшно голоден. Ну-ка, что здесь так вкусно пахнет?
  - Подсаживайтесь.
  - Надюша, почему ты плакала, когда я вошел? Кто тебя обидел?
  - Господин Арнов, не спрашивайте меня. Никто меня не обижал.
  - Но все же?
  - Вы вчера молчали, и сегодня тоже. И свалились, как снег на голову.
  - Поэтому плакала?
  - Разумеется, нет.
  - А молчал, потому что весь день был там, где нет связи. А вечером, увидел ваш вызов, и не смог дозвониться. И все утро тоже.
  - Не могли?  О, Господи, я же телефоны отключила, и до сих пор не включила!!! Простите забываку!
  - Я все прощаю, только мне плохо от ваших слез. Открой тайну.
  - Вы уехали в командировку. Я вам вымотала и душу и тело. Длительная командировка – прекрасное средство, чтобы разойтись…
  - ВЫ плакали, считая, что я…
  - Нет. Я оплакивала годы, прожитые до вас. Лучшие годы моей жизни прошли. Впереди – только воспоминания.
  - И, если бы я, действительно, сбежал, вы бы меня проклинали?
  - Какое я имею право? Нет, эти шесть месяцев я бы хранила в памяти, как лучшие в моей жизни.
  - Но вдруг со мной что случилось?
  - В понедельник я бы в любом случае обратилась в офис. И действовала бы по обстановке. Я ухожу без сцен, и о себе не напоминаю. Я не хожу дважды по одной дорожке.
  - Ты ни разу не была у меня дома?
  - Что бы я там делала без хозяина? И, вообще, обед простыл.
  - Каюсь, сейчас все подберу. А сама ела?
  - Вас дожидалась, разумеется. Приступаем!
  Они пообедали, убрали со стола, перешли в зал.
  - Григорий Ильич, вы с дороги, все же, устали. Может, освежитесь и  поспите, или домой отправитесь?
  - Мой дом там, где моя любимая, то есть, ты, радость моя. Но спасибо за предложение, я действительно, устал.
  - Тогда вот вам халат, вот полотенце, вот ванная. Вперед!
  Он искупался, вышел.
  - Где вам постелить?
  - А где будешь ты?
  - В зале, поработаю.
  - Можно, и я буду в зале?
  - Я буду шуметь.
  - А ты посиди рядом, пока усну, и шуми, сколько хочешь.
  - Григорий Ильич, чего вы добиваетесь?
  - Ничего, моя радость. Давай, вечером выйдем в «свет»?
-   Как скажете, – она приготовила постель, - укладывайтесь. – Сама села рядом на кресло.   Он завладел ее рукой, прижал к щеке, поцеловал, и так, с рукой у щеки, уснул. Она потихоньку освободилась, тоже искупалась, переоделась.
  Подошла к компьютеру, включила, посидела, выключила, снова села в кресло. Осторожно коснулась его волос, потом руки. Он ухватился за ее пальцы, потянул, прижал к щеке.
  Она легонько погладила пальцем по щеке. Такая ласка привела к тому, что Арнов, блаженно усмехаясь, еще крепче прижал ее руку. Слегка улыбаясь, она положила голову на валик дивана, глядя на него, и не заметила, как уснула.
  Арнов проснулся, сначала не поверил себе, обнаружив ее лицо рядом со своим. Замер, не желая будить, счастливо глядя на любимую.
  Однако, почувствовав, что он проснулся, пробудилась и она, шевельнулась.
  - Надюша, с добрым днем!
  - Ох, я тоже уснула. Добрый день и вам. Как самочувствие? – она поднялась, скривившись,  – Ногу отсидела.
  - Все окей! Я отнесу тебя, куда скажешь.
  - Сейчас все пройдет. Будем собираться?
  - Будем, радость моя. Только я никуда не поеду! – запротестовал.
  - Будете сидеть в беседке, и помогать по ходу. Идет?
  - Идет.
  Она села к зеркалу, начала наносить крем. Он устроился рядом, наблюдал, улыбаясь.
  - Вам нравится это дело?
  - Я люблю смотреть, на что идет женщина, стремясь мне понравиться. Это так интересно!
  - Все же, чем я вас привлекла? Эти морщинки уже ничем не убрать, возрастные.
  Он осторожно взял ее за руку. Как ему хотелось просто обнять ее и поцеловать. Но у нее непредсказуемая реакция. Лучше не рисковать, тем более, что она сегодня какая-то необычная.
  - Любимая, мне нравятся твои морщинки, а привлек и влюбил меня твой характер. И ты дважды меня спасала. Если б не твой звонок, то мне хоть пулю в лоб. Я бы не вернулся к тебе нищим. А тогда я вообще бы не вернулся, никуда. Могила всех принимает.
  - Гриша, в тот раз я вас подставила, и не могла допустить ваших неадекватных действий. А сейчас… Не сообщи я вам, не имела бы права считаться порядочным человеком. Если б опоздала… Разве дружба проявляется только в благоденствии? Я бы помогла вам стать на ноги, и справиться с врагами. Не стоит об этом говорить.
-   Надюша, может, никуда не поедем? Тебе ведь не хочется. – Он целовал ей пальцы, перебирая их по  одному.
  - Можно и никуда. Я и впрямь, сегодня никакая. Не знаю, чего хочу.
  - Ну и оставьте эти баночки, мадам! Я так редко вижу тебя. Пойдем отсюда, - потянул ее за собой. Они зашли в зал, сели в беседке, включили ее. День стоял знойный, а здесь веял легкий ветерок. Она легонько покачивалась.
  Арнов перетянул свое кресло и поставил его так, чтобы сидеть лицом к ней, и качался синхронно, удерживая ее за руку. Она прикрыла глаза, он же смотрел на нее с каким-то смешанным выражением любви и опасения. Помолчали.
  - Надюша, все же, что с тобой происходит? Я боюсь за тебя, - он мягко положил на нее руку, обнял. Она не оттолкнула, не ответив, только метнула из-под век взгляд.
  - Я так тебя люблю, и скоро умру от любви. Ты меня и держишь около себя, и не допускаешь к себе. Сегодня... – он не договорил. Она резко поднялась, освобождаясь из его рук.
  - Сегодня! Сегодня вы застали меня в раздумьях. Я… - она  отошла к столу, - Вы выиграли, Григорий Ильич!
  - Я не заключал пари! – он тоже вскочил, побледнев, - Еще одно слово, и я уйду навсегда! – Повернулся к двери.
  - Но я сама, своими ушами слышала, и своим глазами видела того, с кем вы спорили!
  Он стремительно вернулся, и шепотом спросил:
  - Видела и слышала? Кто и когда?
  - Помните, ребята с Закарпатья приезжали, и мы пошли в «Планету». Там все и произошло. И ставка – с вашей стороны полмиллиона. А с его… Он уплатил сполна проигрыш, а я приняла публично на себя звание вашей любовницы. Вообще-то, надо было тогда все рассказать, и поставить крест на наших отношениях.
  Он склонился к ней.
  - И ты все это время помнила это и носила в себе. Теперь мне понятны намеки на эту сумму. Надюша, не было никакого ни с кем  пари! Клянусь своей жизнью. Кто он?
  - Какая разница. Он уплатил сполна. Я бы скорее умерла, чем сделала так. Простите его.
  - Простить?! Я умираю от любви и желания, ты боишься мне довериться, и простить? Ну, нет!
  - Простите, если он еще жив, то недолго. Но я говорила о другом.
  - О другом?
  - Да. – она обошла стол, и стала спиной к нему. – Я говорила о нашем с вами споре. Я проиграла по всем пунктам. Против меня ополчилось все: Ваша настойчивость, нежность, внимание, восхитительная наглость, смешанная с нежным почтением. Мое собственное одиночество, годы, желание ласки, внимания, нежности. Меня разыграли,( он дернулся, но промолчал), но сделали это красиво, и я смирилась.
  Я привыкла к вам, к вашему присутствию. Я привязалась к вам, к вашей нежности, к вашему вниманию, к тому, что вы всегда рядом. Вы давно уже осаждали крепость, в которой не осталось защитников. Я влюбилась в вас к концу первой недели.
  - Что я слышу! Моя любимая наконец признается мне в любви!
  - Да, признаюсь. Вы меня уговаривали впустить любовь в сердце, а я уже не имела сил ее оттуда изгнать.
  - Боже, какой же я дурак! Я совершенно не знаю женщин!
  - Вы не знаете меня, а не женщин. Короче, я  влюбилась по уши. Но всегда боялась потерять вас, и готовилась к этому. Мы в разных весовых категориях. Мне нечем вас удержать. Сегодня… Я получила удар и плохо его выдержала. Одна бы долго приходила в себя. Но и сейчас вышло не лучшим образом.
  - Любимая, прости мою слепоту. Я думал о себе, даже не предполагая о твоих мучениях, – он приблизился к ней, протягивая руки.
  - Я прошу вас об одном, пообещайте исполнить, - она отступила на шаг.
  - Что именно? – немного испуганно спросил.
  - Пообещайте, что о новой своей любви скажете мне сами, без посредников. Я не стану вас удерживать. Пообещайте.
  - Клянусь, что никого…
  - Не клянитесь, просто пообещайте. Иначе я решу, что вы меня разыграли, и мы разойдемся навсегда немедленно.
  Он в бешенстве сжал кулаки.
  - Хорошо, обещаю, что вы первая узнаете, если я вас разлюблю. Но пообещайте и вы мне, что какие бы вам доказательства моей измены ни представляли, даже лежащим голым в постели с другой, поверите только мне.
  - Ваше требование для меня тяжелое. Мы снова в разных весовых категориях – себе вы открываете карт-бланш. Но обещаю, что поверю только тому, что вы мне скажете лично, или напишете своей рукой.
  Он шагнул, обнял ее.
  -Господи, я схожу с ума от любви, от желания, а она, в том же состоянии, держит меня на жестком поводке! Это просто непередаваемо! – подвел ее к дивану, сел и усадил к себе на колени.
  - Я боюсь, что ты снова сбежишь от меня.
  - Не сбегу. Но скажу сейчас такое, что ты будешь хохотать до упаду, - прошептала.
  - Что еще за препятствие? Положительно, ты неподражаема.
  - Любимый мой, как мне хотелось так тебя назвать! Любимый, я так долго была одинока, что позабыла, а возможно, и не знала, как целуются. Я сейчас дрожу, как невинная девчонка.
  - Чего?
  - Я боюсь, что ты разочаруешься. Девчонка боится, ибо не знает, что будет, я же точно знаю, и боюсь, вдруг тебе будет плохо. Я все позабыла.
  Он закрыл ей рот поцелуем, крепко прижал к себе, потом подхватился с дивана, и закружил ее по комнате.
  - Моя жена волшебница чего-то не знает! Я тоже могу ее научить! Это самый счастливый день в моей жизни! Любимая, зачем ты переоделась? Но и это хорошо, я буду тебя медленно раздевать, а ты привыкать ко мне.
  Утро их застало на ковре – диван оказался мал. Первым проснулся Арнов. Он лежал на спине, она на боку, прижавшись к нему спиной, и обхватив его руку, просунутую под нее, словно ища защиты. Эта поза тронула его до глубины души. Арнов лежал не шевелясь. Но извечная привычка матери просыпаться, едва изменится ритм дыхания ребенка, сработала и здесь.  Надежда открыла глаза, перевернулась на спину.
  - С добрым утром, любимая! Как спалось?
  - Великолепно! С добрым утром, любимый!
  Он провел пальцем ей по щеке, опустился вниз по шее и по груди. Она потянулась ему навстречу, обняла… Через час примерно они лежали, отдыхая.
  - А ты, любовь моя, брехушка!  «Я не помню, не умею!»
  - Я просто изголодалась. Пройдет время, и тебе все приестся, станет пресным.
  - А я буду тебя держать впроголодь, чтоб не приедалось.
  - А сам как же?
  - Я столько времени безнадежно терпел, что немного попощусь ради удовольствия.
  - Ну, вы и сноб, любезный мой!
  Их жизнь изменилась Появилась уверенность друг в друге, но по-прежнему, Арнов не появлялся без цветов.  Правда, они жили без обязательств, Артущенко не соглашалась на официальный брак, и Арнова это несколько раздражало.
   Они не отчитывались специально о том, кто где и с кем проводит время, но как-то так давно сложилось, что  по вечерам делились всем, обсуждали свои дела, и не имели тайн. Почти не имели. Арнов упорно учился МАГИИ. Он просто не мог жить без Надежды.
  Теперь они, если она была дома, то жили у него, а если она уезжала в командировку, то Арнов ожидал ее по вечерам у нее в квартире. Она привыкла, что ее всегда ждет тепло и уют. Арнов составил завещание, по которому ей отходило все его предприятие, и внес изменения в Устав, признав ее совладелицей.
  Детям он оставил приличную сумму в ценных бумагах. Надежда не знала об этом – Арнов боялся, что она откажется от всего. Прошло около двух месяцев. Артущенко пригласил на ужин в ресторан один из партнеров по бизнесу, она согласилась.
  Прибыла немного раньше, проверила кабинет на предмет «Жучков», и сидела, ожидая. Неожиданно услыхала за стеной знакомый голос. Арнов с кем-то разговаривал.
  - Слушай, Арнов, если тебе наскучит твоя пассия, предупреди меня. Я ее не хочу упустить.
  - Привет, Сокол, ты это о чем? С чего ты взял, что она мне наскучит?
  - Она по годам – как раз для меня. Ты же все равно захочешь молодую. А я в нее влюбился, когда она твое пари выиграла. Полмиллиона все же тебе сохранила.
  - Стоп! С этого  момента медленно и по-русски.
  - Не говори, что не знаешь об этом пари.
  - Представь, не имею ни малейшего понятия, о чем ты.
  - Хорошо. Примерно полгода назад мы ужинали в «Планете». Я не видел, когда она с ребятами зашла. Твой Гринов, покойник, Царство ему Небесное, решил ее поддеть, громко заявил, что ты ему проиграл полмиллиона, ибо до сих пор с ней не спишь. Она, - он фыркнул, - подошла к нам, и, не стесняясь, заявила, что давно уже твоя любовница, и потребовала уплатить ставку.
  Гринову пришлось, целовать мой, гмм,  голый зад. А учитывая, что мы все были под хорошим шафэ,… Короче, я пукнул ему прямо в нос.
  - Ай да Надюша! Вот это да! При том, что пари никакого не было. То-то, он не появлялся при ней в офисе. Ай да умница! И ты думаешь, я ее оставлю? Это раз. Второе: она не вещь, ее не передашь, не получится. Забудь об этом, Сокол.
  Надежда Андреевна пошла к двери. В этот момент зашел ее партнер.
  - Добрый вечер! Вы уже здесь. Извините за опоздание.
  - Добрый вечер. Простите, я сейчас вернусь.
  Она подошла к соседней двери, постучала.
  - Да, войдите! Надюша, что ты здесь делаешь?
  - Эти стены так тонки. Извините, добрый вечер. – Она подошла к Арнову и опустила голову. – Любимый, прости за сомнения.
  - Надюша, солнце мое, я не могу тебя простить, ибо ты не виновата ни в чем. Это ты прости меня, что столько страдала, - он крепко обнял ее.
  - А вам, господин Соколовский, я признательна за лестное мнение. Но вы опоздали. Извините за отказ. Гриша, меня в соседнем номере ожидают.
  - Я тебя подожду. Не уходи сама.
  - Хорошо. Прощайте, господин Соколовский, - и она возвратилась к себе.
  Арнов ее теперь сильно ревновал. Пока добивался взаимности, этого не было. Теперь же, особенно после признания Соколовского, он ревниво присматривался к ее окружению. Надо сказать, что сама Надежда за это время расцвела, похорошела, и сейчас ей никто не давал более 40 лет.
  - Надюша, а где ты ночевала, бывая в командировках раньше?
  - Почти всегда дома.
  - Надо же! А я и не подозревал.
  - А если б знал?
  - Не представляю своих действий. Я теперь понял, почему ты тогда так нервничала, помнишь, при первой встрече?
  - Ага, я бы дома давно уже была. А тут досадная помеха. И откуда свалился, как снег на голову? Григорий Ильич, что с вами происходит?
  - Надюша, я боюсь тебя потерять.
  - В смысле?
  - В прямом. Вдруг ты уйдешь к другому. Мужиков хватает.
  - Гришенька, они опоздали. Прозевали шанс. Если б не было тебя, возможно, был бы кто другой. Но теперь есть Арнов Григорий Ильич, и другого не будет. Я не в том возрасте, и не тот характер. Я – однолюб.
  Неожиданно в декабре объявился  Владимир. Он позвонил Арнову, и тот пригласил его в офис – было рабочее утро. В кабинет Арнова вошло трое:  Владимир, высокая женщина и подросток.
  - Здравствуй, брат! Мне необходимо увидеть Надежду Андреевну.
  - Здравствуй, Володя. А зачем? – они пожали руки и обнялись.
  - Погляди на мою любимую жену и сына. Знакомьтесь: Елена, - она протянула руку, смущенно улыбаясь, - и Игорь.
  Подросток буркнул: «Здрасьте!»
  - Если б не Надежда Андреевна, я бы до самой смерти прожил одиноким псом. Хочу извиниться перед ней, и поблагодарить за оплеуху. Или вы расстались? – с испугом спросил.
  - Почему такой испуг, брат? Я ее не оставлю даже ради сохранения своей жизни. А встретитесь вечером. Сейчас езжайте ко мне домой, устраивайтесь, вечером и мы приедем.
  Он вызвал машину и отправил брата домой.
  - Спасибо. Пошли, Аленушка, Игорь.
  Арнов довольно улыбнулся. Он радовался за брата. Размолвка его тяготила, они вместе выросли, всегда дружили. Он позвонил Артущенко.
  - Надюша, любимая, у меня радость и для тебя сюрприз.
  - Я счастлива за тебя, мой хороший. А какой сюрприз?
  - Пусть покортит, вечером узнаешь.
  - Вечером так вечером. Удачного дня тебе, мой любимый.
  - И тебе того же.
  Вечером Арнов заехал за ней в офис, и они поехали к нему  домой.  На пороге их встречал Владимир с женой и сыном. Надежда Андреевна вопросительно посмотрела на Арнова.  Тот цвел и пах!
  - Надежда Андреевна, здравствуйте! Примите мое уважение и чистосердечное раскаяние. Я смиренно прошу у вас прощения.
  - Володя, я не обижаюсь на вас, - протянула ему руку. Он осторожно пожал ее, потом поцеловал.
  - Надежда Андреевна, благодаря вашей оплеухе я нашел семью. Познакомьтесь, моя Аленушка и сын Игорь.
  - Очень приятно, Аленушка, - протянула и ей руку, - пошли в дом, а то замерзнем.
Арнов подхватил брата под руку, а Надежда Андреевна забрала Алену. Игорь отправился погулять по двору.
  - Леночка, пошли на кухню, пускай они погомонят немного, - пригласила на правах хозяйки. Братья уединились в кабинете. Теперь Владимир цвел и пах, светился от счастья. Арнов посмеивался, глядя на него.
  - Скажи-ка, о какой оплеухе шла речь?
  - Не говори, что ничего не знаешь!
  - Я знаю, что между вами произошла стычка, но о подробностях она ничего никогда не говорила.
  - Ты не врешь?
  - К чему бы это?
  - Хорошо, слушай. Помнишь, я хотел ее укротить? А укрощенным оказался сам. Она залепила мне затрещину – искры из глаз посыпались! Мне оказалось мало, я еще раз сунулся. Она еще пару раз меня трепанула.
   Задумался: что это значит? Вскоре попал в Полтаву, я там учился и встречался с девушкой. Мы расстались, и она вырастила Игоря.
   Случайно я ее встретил на улице, узнал, что не вышла замуж. И, знаешь, представил, как к ней приставали такие, как я. Мне стало стыдно себя и жалко ее. Она мне все простила. И вот мы вместе.
  - Вовка, ты просто молодец. И Алена твоя – чудо. Береги ее.
  Владимир прогостил у брата неделю, и уехал. Приближался Новый год. Арнов предложил отметить его в ресторане.
  - Гришенька, давай перенесем этот поход на 30-е или 1-2, а? Я хочу, чтоб дома стояла настоящая елка, и выспаться под Новогодней елочкой. Я так давно не ставила елку!
  - Как скажешь, Надюша.
  31 они поехали утром за елкой и игрушками. Неожиданно дети захотели приехать на праздник. Пришлось ехать на вокзал, брать две машины, одной было мало. В квартире негде повернуться – полно народа.
  - А мне соседи говорили: « Продай, зачем тебе такая большая!» - счастливо смеялась она.
  - Надюша, давай-ка все ко мне! Есть где и повеселиться, и спать.
  - И то правда. Собираемся!
  Гурьбой, с елкой и игрушками, отправились к Арнову.
  - Гриша, отпусти обслугу и охрану, нас много. Да и собаки у тебя – звери.
Арнов согласился.
  - Мужчины, установите елку, дети – нарядите ее, да пораньше, еще надо успеть убрать. А мы – на кухню! – забрала дочерей и невесток. Когда сели за праздничный стол, Надежда Андреевна сказала:
  - Дети мои дорогие, я счастлива, что вы здесь, с нами. Не знаю, когда мы еще так соберемся, и благодарю вас за такой подарок. Вы знаете, что Григорий Ильич – мой муж. Я хочу, чтобы вы и он подружились, и чтобы у моих дочерей и невесток были такие мужья, как он.
  - А я хочу, чтобы у всех сидящих за этим столом мужчин были такие жены, как у меня! – Арнов обнял и поцеловал  ее. – Выпьем же за любовь!
  Натанцевавшись, наигравшись, постелили прямо на пол под елкой матрацы и одеяла, и улеглись спать все покотом. Утром проснулись довольно поздно. Дети погостили у матери три дня и поразъезжались. Проводив их, Арнов признался:
  - Я даже не надеялся, что ты назовешь когда-нибудь  меня своим мужем. Почему ты не хочешь расписаться?
  - Любимый мой, у нас у каждого свое дело, и у каждого есть дети. Я не хочу, чтобы они устраивали тяжбу за наследство. Но перед Богом и людьми ты – мой муж.
  - Любовь моя, перед Богом и людьми  ты – моя жена. И плевать мне на все законы – ты хозяйка всего моего достояния. Аминь!
  - Гришенька, свет мой ясный, давай-ка, пошли спать. Я все же от этой кутерьмы устала.
  По-прежнему, где бы они ни сидели рядом, рука Надежды покоилась в его руке, или на его колене. Однажды Надежда села в машину, и сложила руки на коленях, на сумочке. Машина тронулась. Арнов положил руку на спинку сиденья, как обычно, немного подождал, потом спросил:
  - Надюша?! Я провинился?
  - С чего это ты? – она недоумевающее поглядела.
  - А где рука?
  - Гришенька, виновата, прости, - в глазах заплясали чертики, рука легла на его колено.
  - Прошу тебя, не обижай меня больше так.
  - Гриша, я больше не буду, прости.
  Арнов и Надежда Андреевна поссорились. Впервые и крепко. Арнов приревновал ее к одному из партнеров… Ему показалось, что она себя с ним слишком вольно ведет. Он привык, что с мужчинами Надежда Андреевна всегда строго корректна и вежлива.
  Рассказать соленый анекдот или отпустить скабрезную шуточку в ее присутствии казалось, да и было, немыслимым.  А здесь… Их обращение свободное, почти фамильярное, и видно, что для них привычное.
  Правда, рукам гость воли не давал, но язык без костей, мелет, что ни попадя! Арнов, как обычно, приехал за ней вечером, дождался конца беседы, но обиделся, фыркнул, в машине молчал, не отреагировал, когда она его тронула. Надежда Андреевна тоже отвернулась, бросив шоферу: «Ко мне домой!» - Машина была ее. Приехали, вышли из машины.
  - Гриша! – она взяла его за руку.
  - Не подлизывайся!
  - Не могу. Я за тобой скучаю.
  - А за ним?
  - За кем, Григорий Ильич?
  - Да за ним, что сидел у тебя.
  - Вот в чем дело! Гриша, я не собираюсь оправдываться. Хотите ссоры – на здоровье. Машина в вашем распоряжении. Всего хорошего! – и пошла к двери.
  - Стой! – он поймал ее за руку, - Скажи, кто он тебе?
  - Григорий Ильич, улица – не лучшее место для выяснения отношений.
  - В самом деле, глупо. Пошли домой. Вы свободны, - отпустил машину. Дома он наконец высказался.
  - Я никогда не видел, чтобы ты так вела себя с мужчинами. Для меня это был удар!
  - Гриша, мы выросли на одной улице, учились в одном классе, дрались и мирились. И я могу с ним поболтать, но не более. Ты у меня  - единственный. Хочешь верь, хочешь, нет. Но мы с ним никогда даже не встречались, не говоря о любовниках.
  Арнов несколько успокоился, но не совсем. Однако вскоре убедился сам, что жена говорит правду. На следующий день он прибыл в ее офис, как обычно. Секретаря на месте не было, и экран обзора стоял включен – Артущенко просматривала и забыла выключить. На экране виднелся ее кабинет.
  - Надя, а ты за последнее время похорошела. Тебя и годы не берут. – собеседник подошел и взял ее за плечи.
  - Ген, ты это чего? – удивилась.
  - Не строй целку. Этот твой бой-френд…
  - Не смей так говорить со мной, я не переношу это слово. Гена, убери руки. И запомни – это верный путь поссориться со мной.
  - Да ну! – он наклонился к ней. – Ты стала очаровательна.
  Она вывернулась, и стояла рядом.
  - Геннадий Павлович, охолоньте. Не напрашивайтесь на неприятности, раз. Потом, где все вы были раньше, два…
  - Ты раньше не была столь обворожительна.
  - Я не ваша любовница, и никогда ею не была, три.
  Он снова попытался обнять ее. Она развернулась и со всего маху влепила ему пощечину. Он схватился за щеку.
  - Надька, ты так и осталась дурой! Бешеная Медведица!
  - Ты прав. Вы не видели во мне женщину раньше, пока я была одна. Сейчас я не вижу среди вас мужчин. Запомни это.
  - А он?
  - Мой муж. Учти, я его очень люблю, и ни на кого не променяю.
  - Чем он взял тебя?
  - Тем, чего  нет у вас всех, вместе взятых. Уходи, он сейчас придет. И помни – я могу аннулировать все наши соглашения до окончания их срока.
  - Я же говорю, бешеная! А форс-мажор?
  - Я так подведу, что ты заплатишь не только неустойку, но и покруче. Глянь-ка! – показала на стол.
  - Что это еще такое?
  - Ты в курсе, что у нас мину подложили?
  - Да слышал немного.
  - Теперь все здание под наблюдением. Ты здорово влип, Гена.
  - Всего ожидал, но не этого. Ты, действительно, ненормальная.
  - Я отвечаю адекватно.
  - Я пошел, до свидания.
  Арнов давно уже вышел в коридор, и стоял, словно только что вошел. Геннадий выскочил, закрывая щеку рукой. Арнов вошел к жене.
  - Добрый вечер, Надюша.
  - Добрый вечер! Чой-то вы такой хороший?
  - Надюша, любимая, я за тобой соскучился.
  - И снова будешь ревновать?
  - Буду. Я тебя люблю.
  - Ничего не попишешь. Благодарю за откровенность, – вздохнула, а ее глаза смеялись, - поехали!
  - Ко мне!
  - Как скажете.
  Арнову было плохо, уже несколько недель. Он ничего не говорил Надежде. Боялся ее тревожить, не знал, как она воспримет новость. Дело в том, что в историю с предприятием Гринова оказались замешаны его сыновья.
   Именно они стали настоящими хозяевами предприятия, и теперь шантажировали Арнова. Они требовали подписать задним числом договор, грозя убить Артущенко. Выяснилось это все, когда Арнов перерегистрировал свое предприятие. К нему заявилась бывшая супруга и закатила жуткий скандал, заявив:
  - Жаль, что ты тогда смог вывернуться! Я мальчикам говорила: «Будьте осторожны!»,-  не послушались. Интересно, как бы тебя тогда приняла твоя мегера!
  - Ты что говоришь? Мои сыновья хотели меня подставить? – уточнил крайне пораженный Арнов.
  - Именно. Но ты как-то вывернулся.
  Вскоре начался шантаж. Он страдал, жалея и Надежду, и детей. Они  приехали домой. Пока она готовила ужин, он сидел в беседке.
  - Гриша, иди, уже все готово.
  - Иду!
  Поужинали и перешли в беседку.
  - Григорий Ильич, что с вами? Вы больны или какие-то проблемы? Гришенька, что происходит? На тебе лица нет вот уже почти два месяца. И ты ничего не ешь. Я плохо готовлю?
  - Любимая, ты прекрасно готовишь, но нам предстоит разлука. Навсегда. Я составил завещание, по которому тебе принадлежит мое предприятие.
  - Стоп! Ты это о чем? Какое еще и к чему завещание? Давай-ка, яснее, и по-русски.
  - Меня заставляют подписать тот контракт, помнишь? – он опустил голову.
  - Условие? – требовательно спросила. Он только еще ниже опустил голову.
  - Я скорее умру, чем его подпишу.
  - Условие!!!
  - Твоя безопасность, - совсем тихо произнес.
  Она затрясла его так, что его голова болталась беспомощно, как у тряпичной куклы.
  - Дурак, идиот, экстремал несчастный! Почему молчал! Они давно бы уже пардону запросили! Гришуня, - обняла его, - не переживай так, это пустяки. Когда последний срок?
  - Завтра. Я потому и просил тебя не уезжать. Хотел…
  - Что еще за шутки! У меня завтра встреча с утра. Попробую перенести. Если не выйдет, можешь рандеву с ними перенести на 16.00?
  - Смогу. Но ты не все знаешь, любовь моя. За ними стоят мои сыновья.
  - Любимый мой, хороший мой, это не страшно. На встречу я пойду с тобой, и возьмем моего юриста. Не волнуйся. И прошу, пообещай больше так не делать. Я ведь Бог знает что подумала. Чуть с ума не сошла. Я тоже тебя люблю и ревную.
  - Надюша, радость моя, за эти твои слова я готов на все ради тебя!
  Арнов повеселел, подхватил ее, повалил на диван.
  Утром она перенесла свою встречу на другой день, и отправилась  к Арнову в офис со своим юристом. Прибыли и его противники. Присутствие Артущенко им не понравилось.
  - В чем дело, господа? Арнов – мой супруг, я совладелица предприятия, так что, извольте. Если такой расклад вас не устраивает, выход свободен.
  - Вы юридически не имеете отношения к данному вопросу.
  - Ошибка. Именно юридически имею. Я наследница и совладелица предприятия.
  - У него есть дети.
  - Они имеют свою долю. Пусть не рассчитывают еще и на жизнь. На каком основании вы требуете подписать контракт? Кстати, покажите его. – Ей подали бумаги.
  - Виктор Иванович, ознакомьтесь, пожалуйста. А где еще два? Здесь сказано – три экз.
  - Хватит и одного.
  - Ошибка. Позвольте? – она взяла листки, прокатала их принтере, занесла в компьютер.
  - Вот, есть его копия. Что здесь, Виктор Иванович?
  - Подписав его, господин Арнов станет автоматически их заложником. Он будет полностью зависеть от их поставок, без права заключать другие сделки.
  - Хитро! Григорий Ильич, пишите вот здесь: «С условиями не согласен, фамилия, подпись, число, свидетели – Артущенко и Волков».
Арнов подписал, она и юрист тоже заверили, поставили печать. Она снова отсканировала и откатала на принтере, занесла в компьютер, оригинал отдала Арнову. Копию – посетителям.
  - Примите. Вопрос исчерпан.
  - Отдайте оригинал!
  - Дайте еще два экземпляра, мы и там распишемся.
  - Вы заплатите!
  - С этого и надо было начинать, господа. Не стоит на меня кричать, - она провела рукой, у господ резко заболели головы. Дав им хорошо прочувствовать ощущение, снова провела рукой.
  - Передайте своим боссам: господин Арнов ничего никому не должен. Если они все же не уймутся, расскажите о своих ощущениях, и покрасочнее, и предупредите, они их тоже получат, едва плохо о нас подумают. Вас это тоже касается. И учтите, помочь им и вам будет некому. Все, прощайте, господа. У нас имеются более важные дела, чем отбиваться от шантажа.
  Жизнь продолжалась. Арнов и Артущенко соединили свои предприятия, создав концерн. Они нашли друг друга.

                2007г