Цымляков, действительно, подавал большие надежды. Рисовал он вдумчиво, каждый мазок клал фундаментально на нужное место. Да только начитался он о творчестве художника Валентина Серова слишком уж лишнего. Теперь он, ещё не закончив и третий курс иститута с художественно-графическим направлением, возомнил о себе чуть-чуть лишнего.
Ходил он степенно, басом утверждал себя в коллективе избранных на третьем курсе. А избранных было не меньше полдюжины. При этом не все они и рисовали хорошо. Просто имели своё мнение, которого у других было меньше.
Что делать, есть талант, значит, есть. У гениев, к которым в молодости все мы причисляем себя, всегда есть какие-нибудь завихрения. И у меня были. Но я, почему-то, всегда трезво оценивал чужие таланты. Поэтому смотрел на Цымлякова, как на будущего художника. Правда, тогда уже увлечение творчеством художника Валентина Серова завело этого маэстро в тупик.
Написав прекрасно постановочный портрет старика, Цымляков вдруг начисто срезал его с холста мастихином. Осталось какое-то пятно, в котором не было не только глаз, но и носа.
А просмотр работ начался. Худсовет, естественно, замер в недоумении перед пятном, силясь узреть какие-нибудь зачатки рождения хомо сапиенс на холсте.
Цымляков совершенно уверенным голосом объявил, что ему не понравилось нездоровое состояние натурщика, и он соскрёб портрет, чтобы заново написать, когда у натурщика будет более багоприятное выражение лица.
Худсовет счёл это издевательством над ними. Но в худсовете присутствовал преподаватель Холмогоров. Он заявил, что видел, как был прекрасно написан портрет, потребовал поставить три. Поставили.
А я тогда подумал, что глупо было этому вампиру ставить тройку. Двойка его бы научила более уважительно относиться не только к преподавателям, но и к натурщику, которому портрет понравился. Да был Цимляков сыном Военного прокурора Республики, в стипендии не нуждался, как в ней нуждались студенты из деревень и сёл.
В общем, мои ожидания увидеть Цымлякова среди именитых художников не оправдались. Он так и продолжал творчески искать с помощью мастихина. Срезал, снова мазал, опять срезал. Правда, у Валентина Серова произведения от срезания мастихином не потускнели в Третьяковской Галерее. А у Цымлякова после окончания института ничего и не осталось.
Только мастихин, любимый его инструмент. Мы все разбежались по школам после окончания института. Кому-то повезло напрямую залезть в Члены Союза. Я после года мучений в школе сбежал в завод. Там я и увидел могучую кучку нашего курса. Как говорится, картины писать молодые, многообещающие мастера кисти не захотели, а хлебные места в заводе заняли.
Кого бы ни взять, все - начальники Бюро художественного конструирования. Так и хотелось спросить - когда конструировать-то научились? Ясное дело, кому внешний вид дорогу пробил, кому папа помог. Я, конечно, только на подхвате, со скромной зарплатой, должен был пробивать себе дорогу к приличной мебели, мотоциклу для езды за грибами.
Цымляков в заводе басил, был приметен, получал премии, мастихин свой забросил, стал предан бутылочке и рюмочке. Любопытно, конечно, что четыре начальника Бюро художественного конструирования давненько вымерли, не оставив после себя следа в искусстве.
Но попили славно.
Но о Цымлякове, конечно, отдельно разговор. Ведь только он из этих четверых бывших студентов подавал великие надежды. Но, то ли отец избаловал его сытной жизнью, то ли в его семье сразу было принято решение картинки забросить после окончания института, да занять денежный пост в заводе.
Встречались мы, конечно, в институте на юбилейных вечерах. Я ещё пытался один раз заговорить с Цымляковым. Но он стоял какой-то недоступный, не узнающий меня. У меня даже появилось впечатление, что я полностью недостоин даже рядом с ним стоять!
Единственно, что я заметил, было лицо у Цымлякова испитое, подёрнутое шагреневой кожей.
Чувствовалось, что пьянство, ожидавшееся на этом банкете, занимало всё его существо.
Цымляков умер последним из четырёх Начальников этих заводских Бюро художественного конструирования.
Умер в полном соответствии с историей алкоголизма. Мало что сам пил, так затянул всю семью в пьянство. То ли деньги не знал, куда девать, то ли с детства пить ему дозволялось. Жили они с сыном уже одни, на пару и пировали. Да, видно, выпили палёной водки, умерли оба. Месяц и сидели на стульях, пока запах сквозь двери не проник на лестничную площадку.
История весьма грустная, конечно. Да, завод-то выпускал автомобили "Москвич" и мотоцикл "Планету" и "Юпитер". Вся эта продукция завода накрылась ввиду невозможности конкурировать с Европой и Японией. Так, получилось, лучше бы эти четыре Начальника в школах работали преподавателями рисования, и сеяли зёрна знания в души детские.
Ижевск, 2012 год