Пашка
Декабрь выдался теплым. Обильные ноябрьские дожди закончились и теперь все окрестности окутывал густой серый туман, который не рассеивался даже днем.
Пашка лежал на старом диване, укутавшись в старое ветхое одеяло, поверх которого лежала еще и потрепанная шуба. Он смотрел в окно, пытаясь определить время. Но серая масса плотно закрывала от него мир, чуть светлея только днем. В комнате тоже царили сумерки – свет отрезали еще два года назад за неуплату. Да и не нужны были Пашке блага цивилизации. Он жил в своем мире: хмельном и радостном, когда была выпивка , тяжелом и злобном – когда ее не было.
Пил Пашка давно. Но постоянные запои начались после того, как уехала его мать. Ее внучка – дочь Пашки от первого брака – давно звала к себе бабушку. Но та, жалея единственного непутевого сына, долго не соглашалась. Женщина все надеялась образумить и вернуть к нормальной жизни свое чадо. Постоянные пьяные скандалы и ожидание новых изнурили ее, состарили раньше времени. А потом, как следствие, приговор врачей – рак. И она уехала помирать к внучке, оставив Пашку одного.
Перед отъездом, тайком от сына, принесла соседям узелок с вещами:
- Сохраните у себя. Когда умрет, будет во что одеть. Он ведь пропьет все.
Пашка вжался в диван, пытаясь согреется. Но холод пробирался под ветхое одеяло, впивался в его худое, дряблое тело. Встать и растопить печь он не мог: ноги не слушались, сил не было. Его друзья-собутыльники не появлялись третий день, зная, что денег у Пашки нет. Пропивать тоже было нечего: за время отсутствия матери он спустил все ценное, что было в доме. До пенсии же было еще далеко…
Он напрягал воспаленный мозг, пытаясь найти хоть какой-то выход, но ничего не приходило на ум, и Пашка снова проваливался в тяжкий, беспокойный сон. Просыпаясь, видел за окном все тот же туман, плотной шторой прижимающийся к стеклу. Он словно искал щель, пытаясь проникнуть внутрь дома.
-Ну нет! Я встану, растоплю печь, согреюсь, - матерился Пашка злобно, пытаясь встать.
Но тело его не слушалось. В какой-то миг он осознал, что это конец: он уже не ощущал холода. Тело стало чужим, двигались только руки и голова. Мучительно хотелось пить.
Он поискал глазами кружку с водой, оставленную сердобольной соседкой. Дотянулся до нее рукой, но поднять не смог: кружка опрокинулась.
Словно издалека послышался голос матери:
-Смотри, сынок, допьешься. Останешься один, некому будет воды подать.
Тогда он не обратил внимания на ее слова. С первой женой они прожили десять лет. Потом была вторая, третья… Все они не выдерживали бесконечные его запои и уходили. В какие-то моменты своей жизни он брался за ум, бросал пить, кодировался. Но надолго его не хватало и все повторялось. Уходя в запои, он забывал и о женах, и о детях. И, конечно, о матери, которая несла свой крест с завидным терпением. А потом не выдержала и она…
На похороны матери Пашка все же поехал. Плакал, просил прощенья. А потом снова напился и уже не выходил из этого состояния по сей день.
Хуже всего было перед пенсией: "друзья" исчезали, в долг не давали. Но и полученных денег надолго не хватало. Летом было легче: можно было продать фрукты из запущенного, но продолжающего плодоносить сада. Вырученные деньги тут же уходили на выпивку. А зимой было холодно и голодно. Чтобы не замерзнуть, он пускал на топливо забор. Потом начал срывать полы. Ждать помощи было неоткуда. Дети к нему не ходили, да и он ничего о них не хотел знать. Пашка словно замкнулся в своем маленьком мирке. Растворился в ежедневном хмельном угаре…
Пашка открыл глаза, всмотрелся в серую массу за окном. И увидел…мать.
-Сынок, я тебе водички принесла, - она протягивала кружку с водой, - выпей. Вода эта святая: выпьешь и все твои боли уйдут.
- Уйди. Нечистая! – замахал руками Пашка, - ты же мертвая, я знаю!
Он снова провалился куда-то в темноту…
Когда открыл глаза, было совсем темно. Нащупал под подушкой заначку: пачку из-под сигарет. Там он хранил на "черный" день целую сигарету. С трудом достал спички, прикурил. После первой затяжки в голове немного прояснилось. Ему стало страшно. Сердце Пашки сжалось от жалости к себе. Впервые за последнее время он ощутил свое одиночество. Пытаясь хоть что-то разглядеть в сплошной черноте, он затянулся еще раз. Рука бессильно опустилась на одеяло…
Серый туман, смешавшись с едким дымом, все-таки пробрался в дом. Он окутал Пашку теплой, липкой массой, горькой и терпкой на вкус…