По-прежнему 2000-ый год)
К дому подъехали, когда совсем рассвело.
- Может лучше в воскресенье? - спросил Богдан, покосившись на бледное с синими кругами лицо. - Отоспишься.
- Нет, - Саша упрямо покачала головой. - Сегодня.
Она должна была там оказаться еще шесть лет назад и если бы не валилась с ног от усталости, помчалась бы сию секунду.
Обойдя машину, Богдан открыл дверь.
- Договорились. Тогда после двух за тобой заеду.
- После двух, - повторила девушка и, забыв попрощаться, пошла к дому.
Не раздеваясь и не разбирая постель, рухнула на кровать и провалилась в черное забытье.
***
Очнулась от того, что кто-то настойчиво тряс за плечо.
- Сашуль, к тебе пришли, поднимайся.
Девушка открыла глаза. Махом вспомнив вчерашний вечер, вскочила и бросилась к окну.
- Он ждет-ждет... В машине уже... Ты пока спала, он приехал и рассказал все... - шмыгнув носом, тетя Оксана провела ладонью по мокрым щекам. - Съезди, девочка моя, съезди... Я тоже не знала... Если бы знала, мы бы вместе... сразу же...
Пока она говорила, Саша металась по дому, приводя себя в порядок. Обувшись, она сдернула с вешалки куртку и, так и не сказав ни слова, выскочила на улицу.
***
- Привет, - бросила она. - Поехали?
- Здравствуй, Саш. Уже, - спокойно ответил Богдан, отъезжая.
Сжав губы, девушка невидящим взглядом скользила по улицам и домам, несшимся за стеклом в солнечном сиянии. Мыслей не было. От недосыпа и предстоящей встречи в голове стоял странный белый шум, словно в пост-апокалипсис разом замолчали все радиостанции.
Долго ехали, потом шли и шли по залитой светом дороге, проходя имена и портреты, пока не оказались перед черным монолитом памятника. Дыхание забрало; ей улыбалось счастливое, открытое и такое родное лицо. У Саши не осталось ни одной фотографии родителей и сейчас, глядя на сплетение серых штрихов и черточек, она с радостным изумлением поняла, что ничего не забыла. А потом взгляд выхватил цифры: 06/10/50 — 28/02/94. Стало страшно и холодно, и земля странно дернулась под ногами. Сильные руки подхватили и мягко усадили на скамейку. Отец задрожал и расплылся. Девушка сморгнула. В черной глубине надгробия сверкали белые и синие искры, переливались серебряные прожилки, оживляя лицо. Саша провела пальцами по бороздкам даты смерти. Значит 27-ого февраля они пили чай и играли в шахматы, и вместе смотрели «Спокойной ночи»... А ему оставалось всего несколько часов.
В весеннем щебете легкий ветерок трогал тонкую зелень травы, согревал мрамор, делая его теплым и совсем живым. Саша снова коснулась портерта.
- Как же так?... Почему ты здесь?...
Слезы хлынули горячим потоком, отрезая от кладбища и могилы.
- Почему ты бросил нас?.. Бросил меня!... Совсем одну!.. Ты же знал! Наверняка знал, что... что так может случится?!.. Почему ты не уехал?! Не переждал где-нибудь?!... Год, два... все равно сколько! Я бы дождалась! Обязательно дождалась!... Ты бы вернулся и забрал нас... Куда-нибудь!... Только подальше!... Подальше отсюда! - Сбивчивый шепот смолк. Уткнувшись в ладони, девушка зарыдала еще сильней.
Богдан, все это время стоявший рядом, опустился на край скамейки и обнял съежившуюся фигурку.
***
Саша не знала, сколько времени они провели у могилы и пришла в себя только в машине.
- Выпей, - Богдан протянул ей фляжку.
- Что это?..
Взгляд сфокусировался на тускло блестевших боках.
- Поможет. Пей.
Сил сопротивляться не было. Порядочно глотнув, Саша закашлялась, едва не расплескав содержимое.
- Сейчас полегчает, - сказал Богдан, завинчивая крышку.
Девушка откинулась на спинку и закрыла глаза.
***
На следующее утро к ним в дверь позвонил невзрачный паренек в спецовке и, сказав, что он от Богдана Федоровича пришел телефон ставить, протянул пакет. Снова вышел и вернулся на этот раз с ящиком, лестницей и мотками проводов.
Вы трубку пока посмотрите, если вопросы какие будут, задавайте.
Хорошо... - Саша недоуменно переглянулась с теткой. - Сейчас посмотрим.
Обе зашли на кухню и, женщина вынула небольшую коробку, за которой на пол выскользнул сложеннй вдвое лист. Саша подняла и, развернув, прочитала:
«Стационарный телефон вам сегодня поставят, а этот, чтобы ты всегда на связи была — номер у меня есть. Инструкция внутри, пользоваться несложно, главное — заряжай!
Богдан
P.S. В коробке моя визитка со всеми телефонами. Если что — звони».
Еще не дочитав, Саша почувствовала, как губы повело в счастливой улыбке: теперь у нее не только телефон, но даже есть кому позвонить!
Так я не поняла... Это что?.. - женщина посмотрела на зацелофаненный брусок в картонном углублении.
- Это сотовый!... Предстваляешь?!... Мой собственный! Мобильный! Телефон!!! - запищав от восторга, Саша запрыгала на месте.
- Да ты что?!. - выдохнула женщина. - Про такой-то он мне еще вчера сказал... пока ждал, когда ты проснешься... Сказал, что пришлет кого-нибудь поставить. А это!... Ну и ну... открывай скорее, хоть посмотрим!
Переведя дух, Саша развернула полиэтиленовый кармашек и в ее руке оказалась трубка: пуговки серых кнопочек, пустой серебрящийся дисплей и штырек маленькой антенны. Девушка мечтательно вздохнула, жмурясь от счастья. Даже если у нее никогда не достанет смелости позвонить самой или «если что» так и не наступит, ощущение того, что Богдан стал еще ближе, гнало в сердце бурлящее ликование.
Пол-дня провозившись с телефоном, Саша, наконец, положила трубку перед собой и села за учебник по алгебре. Ее предупредили, что в понедельник последним уроком идет проверочная. Ковыряясь с формулами и, то и дело, поглядывая на необыкновенный подарок, девушка только к вечеру поймала себя на мысли, что ни разу не вспомнила о родителях. Еще вчера в это время она, с опухшим от слез лицом, пила с протянутой ложки корвалол, а сегодня...
- погляди в окно: под голубыми небесами великолепными коврами, блестя на солнце, снег лежит,.. - девушка рассмеялась; стихи цитировать не по ее части, но сегодня она слишком счастлива настоящим, чтобы предаваться грустным воспоминаниям.
- Он это специально сделал, - Саша потрогала выпуклые цифры и прислушалась к их мелодичному писку. - Специально, чтобы меня отвлечь... И позаботиться... Вот здорово!...
Выдвинув ящик стола, она вновь посмотрела на белый прямоугольник карточки с именем.
- Вот здорово!... - повторила Саша, потягиваясь. Положила телефон под подушку и пошла чистить зубы.
***
Треск звонка вспорол напряженную тишину контрольной по алгебре .
- Листочки - в учительскую, - бросил математик и, не оборачиваясь, вышел из кабинета.
Едва дверь закрылась, по классу прошло стремительное движение. Саша выпрямилась.
- Ну, и что тут у нас? - раздалось над самой головой и листок выдрало из рук.
Пробежав глазами клетки в россыпи логорифмов, Глеб довольно осклабился.
- Второй вариант... это хорошо! Вовремя вернулась, Моль. Молодец! Примеры мне напоследок порешаешь. Все равно с тебя больше взять нечего.
Вернувшись на свое место, парень начал методично переписывать цифры. Саша знала, что будет после; ее контрольную разорвут или смятым комом швырнут в окно.
В ушах зашумело, глаза заволокло красным. Хватит! Не в этот раз! За долю секунды в голове промелькнули годы унижений и травли: вот она рыдает после уроков, скрючившись над истоптанным рюкзаком, купленным ей тетей Оксаной за баснословные деньги на Новый Год в седьмом классе... вот ее облитый клеем стул с надписью «УРОДИНА» в девятом... вот исписанные черными маркерными матюгами учебники в десятом... Воздух вокруг сгустился и завибрировал, раскаляясь от ее ярости. Выдохнув, девушка встала и, подойдя к парте Глеба, приложила палец к подписи: Саша Катрич 11 «А».
- Это. Мое.
Голос странными раскатами отдавался во всем теле. Лихорадочное шуршание списывания выключило. Класс замер.
- Что?...
Не мигая Саша сверху вниз смотрела в серые пустые глаза. Она знала совершенно точно, что если Глеб сейчас выругается или ударит, она... нет, теперь она не заплачет. И даже не даст сдачи. Она его убьет.
Парень молчал. Забрав листок, Саша прошла сквозь замороженную неподвижность кабинета и толкнула дверь.
***
Она вновь сидела на любимом тридцатом этаже. Положив контрольную на стол в пустой учительской, Саша без колебаний открыла окно и, пролетев вдоль стены два этажа вверх, рванула сюда.
Перед лицом разливалась безбрежная майская синь, под ногами громоздились далекие крыши. Адреналиновый приступ всемогущества давно отступил и теперь, барахтаясь в безысходности, девушка с тоской думала о завтрашнем утре. Как она пойдет в школу? Глеб ее точно прибьет. И что ей так вступило?...
- То же мне... борец за права... Полтора месяца потерпеть оставалось... - в пол-голоса произнесла она, бездумно чертя в пыли на полу.
В кармане запиликало. От неожиданности Саша так сильно вздрогнула, что, не удержав равновесие, скользнула за край плиты. Вернулась на место и, лихорадочно нащупав в куртке телефон, нажала зеленую кнопку.
- Да... алле...
- Привет, - ухо защекотал знакомый голос. - Со связью, значит, порядок полный?
Чувствуя его так непривычно близко, Саша поежилась.
- Да... Полный...
- Это хорошо. А что невеселая такая?
- Да... - девушка замялась, вздохнула и сказала правду. - В школе... полная ерунда.
- Ясно... - в динамике на секунду смолкло. - Угол <...> и <...> - знаешь где это?
- Да, конечно.
- Отлично. Минут через 30 я освобожусь — сможешь... добраться? - в голосе скользнула улыбка.
- Смогу!
- Тогда до встречи.
- Пока.
В трубке запикало. Саша посмотрела на часы, прикинула расстояние и, слегка толкнувшись от края, вылетела из новостройки.
***
Богдан откинулся на спинку стула в маленькой кофейне, где они встретились. Саша только что закончила рассказывать и отхлебнула вкуснейший шоколад. Поводила языком по сладкому небу и заглянула в крошечную чашечку: было обидно, что порция такая маленькая.
- Однако... - Богдан задумчиво побарабанил пальцами и вдруг улыбнулся. - Так может, ну ее вовсе?
- Кого? - непонимающе переспросила девушка.
- Не совсем, конечно, но эту точно, - продолжал он рассуждать. - Я уже достаточно слышал. Та-ак... у Женька, по-моему, кто-то среди этой братии учебной был... Сейчас вернусь, - он достал телефон и вышел из зала.
Саша озадаченно проводила глазами широкую спину. Из окна ей было видно, как Богдан курит на крыльце и с кем-то разговаривает по телефону.
Вернувшись, он весело посмотрел на девушку.
- Ну вот. Вечером перезвонят и скажут, когда и куда ехать знакомиться.
- А... с кем?
- С новыми учителями и одноклассниками.
Саша молчала и непонимающе смотрела во все глаза.
- Так... подожди... это что получается?..
- Получается, что в школу другую тебя перевести можно, если, конечно, нужно и хочется.
Девушка ахнула:
- Нужно... И хочется! - и, помолчав добавила. - А что, правда получится? Год же почти закончился...
- Получится, - безмятежно улыбнулся Богдан. - Было бы желание. И, кстати, раз речь зашла, ты про поступление, что думаешь? Какие планы на «послешколы»?
Саша потупилась, чувствуя, что краснеет и пожала плечами.
- На поступление — никаких планов, а на «послешколы» - один. Работать. Пойду к тете Оксане в магазин. Сменщицей. Она говорила, что у них там место освобождается. Сутки через трое. Нормально...
Богдан наклонился и заглянул девушке в лицо.
- Саш... Послушай... Я не верю в случайности и твое появление в моей жизни считаю вполне закономерным и... достаточно регулярным. Жалею, что еще в больнице тебе все не рассказал, чтобы ты не... нервничала и не бегала от меня почем зря.
Мужчина усмехнулся, а Саша, опустив голову, засопела.
- Я тебя в пятницу полночи возле дома прождал.
- Возле дома?!. А какого?! В смысле чьего?
- Твоего, Александра, твоего. И беспокоился! Очень. Потому что не знал, где тебя искать...
Богдан замолчал. Саша, только сейчас сообразив, что в суматохе последних дней даже не извинилась, чувствовала себя ужасно виноватой.
- Не в том суть, я о другом. Помнишь, о чем мы говорили с тобой тогда. Ночью. О том, сколь многим я обязан твоему отцу. Десять лет назад он помог мне. Сейчас... у меня есть возможность вернуть долг. Это правильно. И справедливо. И я сделаю все от себя зависящее, чтобы ты училась там, где захочешь — не важно, в России или нет. И стала бы тем, кем считаешь. И занималась бы в жизни тем, чем действительно хочешь заниматься, тем, что каждый день будет приносить радость и моральное удовлетворение. Это важно! Я про моральное удовлетворение сейчас... Можешь поверить, как старшему товарищу. Я немало людей повидал, зарабатывающих действительно большие деньги и ненавидящих свою работу. Они, как на войне живут... а деньгами глушат тоску по несбывшемуся... Страшно... А у тебя сейчас есть выбор. Он всегда есть, только в юности, когда за тобой еще ничего и никого, его сделать проще.
Пока Богдан говорил, девушка машинально чертила на салфетке, лежащими на столе карандашами.
- Я... - Саша осеклась и отложила карандаш. - Я не знаю... Я не думала об этом и потому не знаю, чего точно хочу...
- А ты и не думай! - отозвался Богдан. - Ты про полеты мне так же рассказывала... Наверняка тебя что-то вдохновляет и радует больше, чем все остальное. А уж как это к жизни приложить — вместе сообразим. Вот, например, - он кивнул на салфетку. - Ты же рисуешь! И, насколько помню, хорошо — Роман Андреевич показывал.
- Показывал?! - изумилась Саша. - И... и тебе?!
- Еще бы! Он гордился очень, что в его доме талант такой подрастает.
Богдан, задумался и улыбнулся:
- Однажды как-то на переговорах серьезных — с немцами тогда дела вели — он дипломат заму передает, чтобы бумаги на подпись достал. Тот замками щелкает, вынимает, а там рисунки твои: рыбы, водоросли, ракушки. Наши аж дышать перестали, а он ничего так... спокойно... извините, не та, мол, папка, сейчас нужную принесут, можете пока это посмотреть — дочка рисовала.
- Дочка рисовала?... - ошеломленно переспросила девушка. - Так и сказал?!
- Да, - Богдан рассмеялся, вспоминая. - Я же говорю, гордился очень. Так тебе же нравится?
- Что? Рисовать? Еще бы! Конечно, иначе зачем бы...
- Вот и подумай про свое рисование. Теперь можно. Думать. Когда все ясно, остается механика — что, да как. И я подумаю.
Богдан взглянул на часы и подозвал официанта:
- Все, Санек, пора мне. Посчитайте, пожалуйста, - обратился он, к подошедшей девушке. - Только еще с одним шоколадом, - он лукаво подмигнул Саше и потрепал на прощание по белой макушке.
Уже выходя, мужчина обернулся:
- Тут, кстати, прямо на столах можно рисовать, бумага для того и лежит, а про школу вечером еще поговорим.
Дверь с тихим перезвоном закрылась. Саша сидела перед белым, оказывается специально застеленным ватманом столом, ждала второй шоколад и думала, что уже сто миллионов лет ее не называли «Саньком».