Молчаливый поток тяжело дыша утренним смогом уходит в подземелье. Их миллионы. Они боятся своего города, они не знают своего города. Им страшно передвигаться по его поверхности. Поэтому каждое утро они уходят в душное нутро туннелей, что бы влажными, вонючими, серыми потоками растечься по лабиринтам катакомб, вынырнуть в другой части этого страшного города и забиться в пропахшие потом и освежителями офисы. Они боятся. Боятся жить на поверхности. Они смотрят на этот мир через экраны мониторов. Они думают, что знают ЧТО происходит снаружи. Но их мир не здесь, он внизу. В темных норах, пахнущих плесенью и мазутом. Там они становятся единым целым, бурлящей массой. Гнилой кровью этого богом проклятого места. Каждое утро эта масса харкая и кашляя растекается по лицу города, заполняя все его уголки. И только вечером, вновь промчавшись в фекальном сумраке подземелий, они схлынут, уйдут в свои тесные, пахнущие грехом и похотью жилища. Забывшись в хмельном сне, вздрагивая от криков жертв за окном они проживут в беспамятстве еще одну ночь. Люди подземелий. Их жизнь подчинена непонятным миру биоритмам, которые заставляют их каждый день, всю жизнь уходить под землю, что бы тайно, слившись с миллионами себе подобных плыть склизкими потоками к местам своего офисного анабиоза.
Словно варикозные вены старухи, туннели извиваясь и корчась опутывают фундаменты зданий. Раздвигают останки древних могил. Сочатся гноем канализаций. И внутри этих туннелей, среди смрада миллионов тел они счастливы, они любят, они целуются, прижимаются друг к другу. Люди подземелий.