Окидывая взглядом прошлый век. 25 Дружба и любовь

Любовь Папкова-Заболотская
 Педагогическая практика на четвёртом курсе представляла целых два месяца. Желая по-настоящему окунуться в трудности и радости предстоящего труда, несколько девчат отказались от городских школ и попросились на практику в родные посёлки. Люба и Юлька Попова, сдружившиеся на втором курсе при подготовке к экзамену по философии, съездили в Биджу, где работали выпускницы Неля и Фая.  Директор согласилась взять их на практику, если они в свою очередь, кроме практики по русскому языку и литературе, возьмутся заменить ушедшую в декретный отпуск учительницу географии. А что? География! Студентки согласились. Юля была успешной студенткой, со здоровым самолюбием. . Она, например, спрашивала у сокурсниц:
-  Кто знает, что такое толерантность?
Девчата начинали объяснять приблизительно, кто как понимал это слово. Насладившись неумелыми попытками  подруг, она отчеканивала:
- Толерантность – это латинское слово, обозначающее терпимость или веротерпимость.
- А зачем спрашивала? – возмущалась Люба. Они соревновались на экзаменах, радовались, если получали одинаковое «Отлично», особенно по философии, которую остальные студентки не понимали и терпеть не могли.

Готовились к экзаменам тщательно и вдвоём, как когда-то в школе Неля с Любой. Одна читала конспект или статью учебника, другая слушала и потом пересказывала по составленному плану. Затем менялись. Все билеты всегда знали, заходили на экзамен в последнюю очередь, пересказав девчатам почти все вопросы. Но Люба раза два куда-то отлучалась, а потом смеялась, что от волнения у неё медвежья болезнь. Кутя-Марина, например, на вопрос: «Сколько билетов выучила?» - отвечала, что прочитала уже на три раза все, но ничего не помнит.
Сблизила их на первом курсе смешная случайность. Неля с Любой ещё в школьные годы, не довольные своими именами, придумали себе псевдонимы. Неля, увлечённая героиней повести Льва Толстого «Казаки», назвала себя Марьяной. А Люба, родившаяся в июле, предложила называть себя Юлькой. Девчата так привыкли к своим новым именам, что на первом курсе института с лёгкой руки  девчат по проживанию Марины (она тоже была Марией), Фаины и Нели, все звали Любу Юлькой. Недоумение накопилось к концу семестра: преподаватели называют одно имя, студентки – другое. Заинтересованная Юля Попова подошла к ней и в упор спросила: «Так как тебя на самом деле зовут?» Люба засмеялась, рассказала историю  смены имени, и все постепенно привыкли, что есть одна Юлька – Попова.

    Баба Маня, единственный профессор в институте, преподаватель современной литературы Мария Алексеевна, с преувеличенным ужасом рассказывала, познакомившись со списком новой группы первого курса:
- Читаю список: Бормоткина! Встаёт вполне приличная девушка. Дальше: Брыкина! Бедные девочки!
- Не расстраивайтесь, Мария Алексеевна, года через три-четыре они благополучно сменят фамилии, - проговорил Антоша (преподаватель литературы начала 20-го века Антошин)
 Страсть к изменению имён у студентов всегда заразительна. Преподавателя древнерусской литературы звали  Путятишна, ленинградца, застрявшего после эвакуации в Сибири, звали Дедка Буторин. А молодой преподаватель современного русского Лев Николаевич Константинов сам представился студенткам: «Лев Николаевич. Но не Толстой, а толстый!» В приступе противоречия его стали преувеличенно даже за глаза называть Лев Николаевич Константинов.
Итак, Биджа.  Большой, богатый совхоз. Больше половины жителей – русские. Хакасов очень мало. Большая десятилетняя школа. Молодым специалистам Нелли Ивановне Караушевой и Фаине Ивановне Корневой дали двухэтажный коттедж, маленький, но очень уютный. На первом этаже кухня, лестница на второй этаж и большая комната. На втором этаже три маленькие спаленки, одну из них занимала ещё одна одинокая учительница, зал и кухня были общими. Люба и Юля поселились в зале. К этому времени Юлька сблизилась с Фаиной, которая часто ночевала у неё, так как была Юля городская, местная, жила с престарелыми родителями. И получила ещё одно прозвище «Гортоп» (городское отопление)
- Куда ушёл Петя из родного Дворца съездов? – шутили девчата.
- В Гортоп, - отвечала предполагаемая законная подруга Кутя.
(Ах! Золотое время! Неиспорченные нравы. Никаких грязных мыслей по поводу шуток о любовниках и любовницах не возникало у девушек. Чистое, непорочное невежество. Хотя ведь читали "Декамерон")

Практику в школе поделили поровну: русский язык в двух пятых классах, литературу в десятом по очереди, по темам. Классное руководство у Любови Николаевны в девятом, у Юлии Петровны в десятом. А географию, так легкомысленно согласившись, они поделили тоже по-братски: Любе достались два шестых и экономическая география в девятом, а Юле два седьмых и восьмой. Преподавательница географии Мария Ивановна, так не вовремя, не по возрасту ушедшая в декретный отпуск, была любима учениками. И если старшеклассники смирились с неумелыми студентками и считали их почти собратьями по несчастью (Им же оценки будут ставить за практику, объяснили учителя), то шестиклассники ничего не признавали. Милые пятиклашки старательно писали упражнения по русскому языку. Десятиклассники уважительно отнеслись к страстному чтению стихов Маяковского и даже полюбили их. В седьмых, восьмых  дети нехотя слушали и отвечали. В двух переполненных шестых Любовь Николаевна видела только стриженые затылки. По какой-то прихоти природы это поколение в деревне состояло почти из одних мальчиков. В каждом классе девочек было шесть – восемь персон и пятнадцать-двадцать оголтелых пацанов. Любу предупредили, что классы трудные, что даже опытные учителя не справляются с дисциплиной.


Классные руководительницы заходили перед уроками, безнадёжно кричали, призывая к порядку, и удалялись, ничего не достигнув. «Нет,- сказала самоуверенная Любовь Николаевна,- мы пойдём другим путём! Покорим их если не эрудицией, то эмоциональностью!»
- Посмотрите, ребята, на эту карту! Перед вами величественная тундра! Зимой покрытая снегами, а в короткое лето расцветающая  всевозможными цветами! – восторженно говорила «учительница», стараясь не обращать внимания на гул голосов. Вдруг какой-то мальчишка за первой партой воскликнул:
- Тихо! Хорошо рассказывает!
Класс замолчал. «Учительница» растерялась и тоже замолчала. Разочарованные мальчишки опять взялись обсуждать интересные свои дела, далёкие от тундры. Ужас от этой беспомощности всю жизнь  преследовал её в «учительских» снах.
А девятиклассники обожали студентку-учительницу. Девочки приглядывались к причёске и крою костюмчика, мальчики деловито выполняли все её просьбы. Отвечали на уроках старательно, чтобы за практику ей были поставлены хорошие оценки. Приготовили для зачёта классного руководства Лермонтовский вечер: читали стихи, танцевала русалка, сопровождая чтение, изнемогающий Мцыри исповедовался монаху в чёрной сутане.
 Вечерами к молодым учительницам напрашивались в гости местные кавалеры, вернувшиеся из армии мальчишки. Они скромно пили кофе со сгущённым молоком, позволяли Юльке проехать  на мотоцикле, 8-го марта танцевали на вечеринке.Девчата подсмеивались над Любой  и юношей по имени Саша, который был маленького роста, но с очень симпатичной мордашкой и самозабвенно танцевал напротив дурачившейся  студентки. Она повторяла его резкие движения и помалкивала, когда девчата называли Сашу женихом. Какой жених! Не привлекали девушку парни маленького роста.
  Юлька же сдружилась с местными парнями на равных. Они признали в ней ровню. Была она порывиста и грубовата в движениях, чем-то напоминала симпатичного мальчишку. То ли короткой стрижкой, то ли угловатостью фигуры и походки. Но самое главное: она водила мотоцикл, за который другие девчата боялись садиться. Неля попыталась освоить железного коня, но все испугались, когда конь вдруг встал на дыбы, на заднее колесо.
- Держись! – заорали парни и кинулись на помощь. Каким-то чудом Нельке удалось затормозить. Больше никто, кроме Юльки, не отваживался прокатиться.

 А Неля вышла замуж за одноклассника. Виктор Хорин, стеснительный и неухоженный троечник, служил в Германии и вернулся из армии симпатичным молодым человеком, подтянутым, с хорошей стрижкой, оказывается, волнистых волос, с уверенной  целью стать художником. Он и в школе поражал одноклассников разнообразием талантов. Он играл на баяне, с ним отдельно занимался учитель пения, рисовал все стенгазеты, мастерил какие-то радиоприёмники, осваивал цветную фотографию.
 Ещё в новогодние каникулы, по заведённой традиции, девушки приехали в родной посёлок, в постаревший клуб, который  из-за размороженного отопления весь заледенел в прямом смысле. Вокруг поставленной ёлки можно было кататься на коньках. Но они танцевали, а потом сидели за занавесом на сцене, кутаясь в пальтишки, и исповедовали Витеньку. Он дружил с новенькой пионервожатой в школе, где сам преподавал рисование и пение, а Наташа (так звали избранницу), оказывается, курила. Это было так дурно! Не совпадало с моралью молодого строителя коммунизма. Она ещё и обманывала. Обещала бросить курить, но Виктор обнаружил у неё сигареты в комнатке, которую она снимала у бабушки Насти. «Позор!» - констатировали подруги Люба и Неля.
«Ты должен её перевоспитать!» - горячилась Люба и побежала танцевать с одноклассником  Сашей Вебером.

А Неля с Витей исповедь закрепили поцелуями и признаниями в любви со школьной скамьи. Они переписывались, ездили друг к другу в гости. Но вот однажды, уже после практики, в комнату общежития влетела Неля и, протянув зажатое в руке письмо подруге, без предисловий приказала: «Читай!» Люба взяла письмо, в глаза бросились последние строчки: «Я тебя люблю! Но я не твой! Прости!»
- Что делать?
- Я не понимаю. Почему?
- Не знаю!
- Пойдём к Инне Владимировне.
 Инна Владимировна Коновалова была куратором группы, где учились Неля и Фая, подружилась с девушками, привечала их в своём доме, взяла под крыло и Любу с Мариной. Прочитав письмо, она сказала, что нужно ехать, выяснять, в чём дело (Ведь любит же!), и Люба должна ехать с подругой, в институте она как-нибудь объяснит её отсутствие.
Девчата поехали в Тебу. Ночь в поезде, целый день до вечера Неля была как в лихорадке, либо молчала, либо отвечала невпопад. Даже мама Дуся заметила и стала допытываться, что случилось. Вечером девушки пошли в клуб, Люба в кино, а Неля зашла как бы ненароком к Виктору в гости. У него была комната в доме, построенном железнодорожникам. В незашторенном окне горел свет. Было видно, что Виктор склонился над столом и что-то мастерит по привычке. Люба с перрона глядела, как он обернулся к двери, как появилась Нелька, а Виктор исчез, будто упал на колени. Это у него от неожиданности выпал из рук паяльник, и он наклонился, чтобы поднять его.
- Объясни! – сказала требовательно Неля. Витя стал лепетать что-то насчёт того, что он её не стоит, не верит, что она его любит.
- Доказать? – коротко спросила решительная толстовская Марьяна.- Завтра же поедем в Абакан, и я выйду за тебя замуж!
 Когда Люба пришла после кино, где ничего не запомнила, они уже мирно обсуждали завтрашнюю поездку. Целый день подруги опять провели в посёлке у родителей Нели и, придя вечером на вокзал,  нетерпеливо ждали появления жениха. Неужели не придёт? Виктор пришёл перед самым прибытием поезда, который стоял всего три минуты.
 Свадьбу организовала Инна Владимировна, договорилась через знакомых в загсе, пригласила пару своих друзей преподавателей, пришли четыре подруги и два одноклассника Валера Безручкин и Миша Стецко, а также ещё одна опекаемая Инной пара молодоженов, одногруппница Люся и её муж лейтенант. Нелечка в белой кофточке в чёрный горошек, Виктор в бархатном пиджаке, какого-то зелёно-коричневого цвета, были смущены, молчаливы и счастливы.  На ночь Коноваловы ушли в гости к друзьям, предоставив молодым брачную постель.