Дело Промпартии - крупный судебный процесс в СССР по делу о «вредительстве» в промышленности, состоявшийся 25 ноября — 7 декабря 1930 года. На фото - показательная пионерская демонстрация во время процесса Промпартии.
*****
Часть 31
Москва, 13 ноября 1930 года.
Менял воду у рыб. Ходил вечером в клуб ОГПУ. Возвращаясь обратно, на углу Лубянки и Кузнецкого встретил идущих навстречу мне Анну Виноградову с Галиной Уваровой(1) и ещё с кем-то. Я их увидел, когда они уже проходили мимо меня. Они, должно быть, меня не заметили. И если видела, то Галина, но, наверно, не узнала. Я их не остановил, не было предлога. Вечером, в 9 часов, пошёл сильный снег, а в 11 часов был уже толщиной в 3 см. Барометр показывает 732 мм, что очень низко. Так низко никогда не было.
Москва, 14 ноября.
Сегодня печатал кавказские снимки. Заезжал Пётр Божинский. Смотрели с ним препараты в микроскоп. Вечером ходил в Лермонтовскую библиотеку. Поздно вечером к Галке приезжала Женя Полянкина(2). Она рассказала, что работает на текстильной фабрике.
Москва, 15 ноября.
Разбирал журналы. Рисовал под микроскопом крыло мухи, увеличенное в 29 раз. Пришла к Галке подруга Маня Бычкова. Ходил вечером в библиотеку ОГПУ. Днём шёл снег.
Москва, 17 ноября.
Каждый день думаю, что пойду на работу. Но папа должен узнать об одной вещи, поэтому пока не иду.
Теперь вот о чём. Мне интересно сопоставить следующие мнения. Когда я был на Кавказе в селе Дмитриевском, Анна Никитична и многие другие говорили: «В плохое время вы (новое поколение) живёте, ничего нет, никакой радости не знали, свою худобу (скотину) не дают зарезать». А Эразм Самуилович Кадомцев говорил мне: «В счастливое время вы живёте. При вас будут пущены все новые заводы, при вас и вы будете строить социализм». Я присоединяюсь ко второму мнению.
И вот ещё что. «Мадам Цалкина» (соседка), когда была на кухне, говорила маме: «Первое условие благополучия государства — это то, когда всех продуктов вдоволь и вообще, всего вдоволь». Да, так говорить можно, но Советская власть сейчас не для своего «благополучия» существует, и не государство и партия должны снабжать Цалкиных продуктами, а они сами должны позаботиться о себе. К счастью, «Цалкиных» не так уж много. Для них первое условие Советской власти — это жратва, а движение вперёд и стройка социализма на последнем месте. Если есть жратва — им больше ничего не нужно.
Москва — Тарасовка, 19 ноября.
Вчера вечером я, Галка и Михаил Кадомцев ходили в кинозал «Эрмитаж»(3) на американскую приключенческую картину «Погоня» с участием собаки. За это время температура на улице опустилась с +1 до -4, и выпал снег.
Сегодня в 9 часов утра было минус 6, при солнце, и я решил ехать в Тарасовку, чтобы перенести картофель из избушки, где он может замёрзнуть, в подвал. Сел на поезд, с которым обыкновенно возвращаются в деревни молочницы. У всех у них были огромные мешки, набитые чем-то. Оказалось, что это булки и хлеб, поменянные на молоко. Молочницы хлебом спекулируют: при мне одна продала шесть батонов за три рубля (по 50 копеек за штуку), а нормальная цена — 10 копеек за батон. Тарасовку проехал. Пришлось идти из станции Клязьмы.
К списку птиц (в середине ноября) надо прибавить воробья и дятла, которых я видел. По лесу слышно потрескивание деревьев от холода, хотя он и не такой большой. Все цветшие 12 ноября растения (6-7 видов) теперь погибли. Насекомые тоже. В Клязьме воды много, течёт быстро. Замёрзла по берегам на 0,5-2 метра. По всей реке плывут льдинки. Дело в том, что когда вчера вода замёрзла у берегов, её было больше. К сегодняшнему утру вода спала на 20 сантиметров, лёд остался висеть в воздухе, а так как он тонкий и хрупкий, то стал ломаться и плыть по реке.
Дует сильный морозный ветер. Иногда идёт мелкий снег. Вода в лужах промёрзла до дна, а в стоячих «озерках» покрылась льдом почти вся. Я перетаскал весь картофель. Вечером вернулся обратно, в Москву. Идёт «Декада обороны», везде идёт агитация.
Москва — Тарасовка, 20 ноября.
Утро как утро. Наступила зима. Идёт снег. Позавчера я купил для рыбок корм живых дафний. Их покупать оказалось очень невыгодно, так как к сегодняшнему дню они почти все сдохли, и даже для сушки негодны.
Вечером с Эразмом Самуиловичем, Ольгой Михайловной Кадомцевыми (по их просьбе) и Николаем Ивновичем (Циферовым) я поехал в Тарасовку, чтобы отвозить с Эразмом Самуиловичем в Москву кур. Совершенно темно. Снег местами до семи сантиметров. Подошли к Клязьме. Здесь затор изо льда и «сала». На реке только тонкая полоска чистой ото льда воды. Скоро Клязьма станет. Переезжаем на лодке. Пришлось проход для лодки пробивать шестом.
Тарасовка — Москва, 21 ноября.
Прохладно. Минус 5. Река стала, только около нас оказалось чистое место, так как выше и ниже нас образовались заторы. Но заторы, если не будет оттепелей, «вечны» на всю зиму. Толщина льда — сантиметра два. Переезжаем на лодке. У каждого (я и Эразм С.) было по 5 петухов в ящике. В Москве сдали племенных петухов в кооперацию «Кролико-птица» (им для совхозов и перепродают).
Вечером я был на кружке КЮБЗ. Петька болеет, и он не пришёл. Был доклад одного члена кружка о влиянии климата на окраску птиц. Докладчик пользовался книгой ленинградца П. Серебровского. Но доклад плохой (длился более часа), так как сам докладчик тему знает плохо.
Москва, 24 ноября.
Не делал записи два дня. Вчера ездил в Тарасовку. Река замёрзла, и её мы уже переходили по льду. Снега мало.
Сегодня поехал на работу на нефтяной склад. Нашёл не сразу. Адрес: Нефтесклад № 1 Ленинской группы, ниже Новоспасского моста. Трамвай № 16. Заведующий складом — Фёдоров, он же техник. Выходить мне на работу завтра, к 8 часам утра. Склад находится почти на окраине Москвы. Москва-река не замёрзла. Летают вороны и галки.
Москва, 25 ноября.
К 8 часам утра я впервые пошёл на работу. Мороз минус 8. Ветер. Меня назначили помощником в работе лаборатории (учеником) при жаловании 25 рублей в месяц, значит, чтобы заработать 300 рублей (как зарплата у многих в месяц), мне нужно работать целый год! Работа скучная, неинтересная. Склад № 1 состоит из 12 баков, № 2 — из 9 баков (он на другой стороне реки Москвы), и всего на трёх складах (считая № 3 рядом) 35 баков с мазутом, керосином. Работа на складе делится на три вида: разгрузка цистерн и летом баржей от нефти-мазута, работы в котельных (их в № 1 три штуки) для отопления и согревания паром отправляемой нефти, и работа в механической лаборатории, причисляя сюда и кузницу. Лаборатория состоит всего из маленькой клетушки с входом прямо с улицы. Работают на складе с 8 утра до 4 дня. Мне — с 8 до 6. Работы для всех очень мало, больше половины дня болтаются. Скучно и неинтересно. Чтобы поступить в техникум со склада — рассчитывать никак нельзя.
Сегодня первый день суда вредителей «Промпартии», и по этому поводу — ответ вредителям — идёт демонстрация. Народу полно, гремят оркестры. Трамваи стали.
Москва, 26 ноября.
На складе опять почти нет работы. Больше половины дня большинство рабочих болтались зря. Проработаю до 1 декабря, а там можно перейти на завод, скорее попадёшь в техникум, и не будешь как здесь сидеть и зевать.
Вечером встретил Ж. Бекина. Он поступил в ФЗУ (Фабричное заводское ученичество). Говорит, что большинство наших ребят, окончивших школу, поступили в ФЗУ, меньшая часть — на заводы, и очень мало — в техникумы. Потеплело.
Москва, 28 ноября 1930 года.
Сегодня я работал на Нефтяном складе последний раз, и по совету папы взял расчёт — 5 рублей за 5 дней.
Москва, 29 ноября.
Снег сильно тает. Приезжал Э. С. Кадомцев, и говорит, что вода в Клязьме идёт поверх льда и речку переходить нельзя. Вечером было +3.
К 8 часам я пошёл на первое собрание библиотечного кружка. Встретил Б. Бородулина. Он попросил взять для него пропуск, что я и сделал. На кружке из окончивших «нашу» школу, были Зоя Карпаева, Соня Окунь, Аня Перлина, Маруся Пряничникова и я. Видел также в клубе Галину Горбунову, красавицу, но она, должно быть, со мной не хочет иметь никакого дела.
Читал популярную сейчас книгу Эриха Мария Ремарка «На западном фронте без перемен». Интересно выписать его слова: «Между прочим, не смешно ли, что причиной многих несчастий в большинстве случаев в мире являются низкорослые люди? Они гораздо энергичнее и несноснее, чем люди высокого роста. Я всегда остерегался попадать в части с низкорослыми командирами; в большинстве случаев — это проклятые живодёры».
*****
(1) Одноклассницы Михаила.
(2) Полянкина Женя — 16-летняя дочь друзей семьи Суббот.
(3) «Эрмитаж» — ныне Театр оперетты.
*****
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/01/11/1162