Всесвятский монастырь

 
 Был плох, гнилостен запах взопрелых укромин. Раздавались вкруг там-сям крики грачей.
Он шел навстречу обветшалым рыхлым стенам весь скукожившийся, но пружине подобно внутри себя, словно готовый к прыжку. На нем был мотлох народов земли, будто набросанный наспех, весь наперекосяк.
Сколько раз умирал и заново воскресал недюжий человечишко. Сколько раз восставал…, а то вдруг валился вниз в жижу, пену бытия. Духом неслаб, был ретив на ноги и даже на одной ноге, казалось, мог запрыгнуть далече.

Вот показалась и поклонилось ему береза.
Вот заискрилась тысячью тоненьких веточек серебряная ива.
В это мгновение резв мыслию был, остр его лоб.

Кто сей есть недюжий человечишко? Всех святых вопрошал монастырь Всесвятский. И вороны отвечали всполошенно.

Прадедовские стены, казалось, насторожились и как будто вогнулись внутрь, когда проходил мимо них, взглядами цепляясь за выбоины, трещины монастырские.
Был ли сей неведомый человечишко ведом прямою дорогою к раскаянию, либо пришел силы просить, подмоги в намерениях?
…То было сокрыто внутри души его, промозглой, затерянной, немыслимой.
Но вот птичка снегирь зазвенела приветственно и душа его уже очнулась заиндевелая.
Минуя слякоть, наконец, ступил на монастырский булыжник.
А может, шел он сюда с тем, что бы дать силы монастырю, нерадивым монахам?.. Вырвать из тлена материальных уловок и самого настоятеля, погрязшего в коррупции… а может еще более высокие задачи подвигли его сюда? А может? А может? А может?..
Сколько еще таких «может» могло быть поставлено? Да и кем?
Бытие воняло, трещало по швам и валилось наружу.
Чей еще дух мог поддержать Бытие людей, затерянное где-то на задворках космической Иерархии? Какому ангелу воплотившемуся представала столь трудная, непреложная задача?
Уже давно демоны и черти растерянно взирали друг на друга. Ведь уже все, что можно - они разрушили. Критерии, каноны и смыслы были отвергнуты людьми по их указке, под их прямым давлением оттуда – из подземного мира наверх, в жизнь человечью обессмысленную.

И взмолился Всесвятский старик-монастырь, и вздохнул через годы… Это Спаситель, Учитель идет! И радовались, шевелили ветвями деревья, которых немного оставалось на территории монастыря, поскольку за последние пару лет дубов повалилось и даже берез немалое число по вине алчного настоятеля, которому позарез надо было кататься на 600-м Мерседесе. Распродал он и кое-какое монастырское серебришко и пару реликвий – в год по одной. А всего-то он был настоятелем только два года с хвостиком.
Боялись его монахи жуть. Заставлял доносить. И доносили… Подчас несусветные истории друг о друге! Придумывали на досуге, от скуки, от зависти, от тоски.
Были среди монахов и незаурядные личности, ненависть возбуждая всеобщую. Окружали настоятеля полные никчемы-наушники.

И всегда выступал настоятель со свитою из приближенных, подобно матерому феодалу. Театрально – с литургией и банкетом принимал друзей из столицы – олигархов. И вот… спасителя самого не в силах был принять!
…В этот-то самый момент сидел в своем кабинете за шикарным столом святой отец, чего-то там подсчитывая с калькулятором, поминутно заглядывая в переносной компьютер лоп-топ.
Был вдоль и поперек интерьер кабинета завален антиквариатом. Святой отец уверенно управлял беспрестанным потоком вещей разных – ценностей, ширпотреба, подделок… А подчас мог и заезжего искусствоведа поставить в тупик!
Святая должность выпала ему ненароком. Не отказался. И стремительно пошел наверх по церковной иерархии. Старинных привычек не покидал; сибаритствовал; не поминал Бога всуе, а скорей развивал свой деятельный тип. И с этим-то типом не всякий мог справиться!
Да справиться пришел спаситель – нежданно, без доклада, минуя незаметно привратников.
…При виде Его заплывшие было глазки округлились и сердце забилось, затрепетало, словно пойманная птица в клетке.
— Значит, Христу служишь? – вопрошал Спаситель. – Или Христа именем торгуешь?
— Никак нет… — пролепетал убого прелюбодей в сане.
И почему-то неумолимо повлекло святого отца выброситься в окно. Но была зима и окно давно не отворялось. Остался сидеть на месте, пригвожденный взглядом.
Было святому отцу явно не хорошо. Под прямым взглядом Спасителя высветилась вдруг для него самого собственная суть.
— Помилуй, Господи… — пролепетал настоятель и почему-то брякнул некстати; само вырвалось…
— Вообще-то, я римлянин. А в сан облачился по случаю. Что греха таить.
Видение Спасителя исчезло, а настоятель продолжал исповедоваться. На него напала говорливость… Он продолжал:
— Воспитывали в компартии, затем в ВПШ, возглавлял комитет по делам религий. Врагов, конкурентов устранял как придется. Грехов же моих не перечесть… И днем, и ночью - бывает - по нескольку раз грешу. Оправдываться не пытаюсь. А религию я себе выбрал римскую языческую. И не каюсь.
Поздно мне каяться. И не лицемерю. Особенное мое оружие есть интрига.
Могу похвалиться: я – мастер этого. Порешу нараз любого.
Настоятель и не заметил, как в его кабинете почему-то стали толпиться люди. Их прибывало все больше и больше, а он все без остановки говорил, как на исповеди.
Кто-то из присутствующих монахов в ужасе от его слов схватился за голову. А настоятель всю подноготную тараторил о себе.
В конце концов, из толпы выделилось двое милиционеров, которые на ходу стали что-то записывать в блокнотики. А настоятель продолжал.
Вдруг из толпы донеслось:
— Хватай его!
Особенно приближенным монахам хотелось заткнуть рот чрез меру разболтавшемуся настоятелю. В своей открытой исповеди называл он всех подряд без обиняков. А это уже никому не понравилось. И вот уже милиционеры волокут упирающегося болтуна из кабинета настоятеля вон. Неумолчный же святой отче принялся обличать коррумпированных милицейских начальников.
А невидимый никому Спаситель шел за ним и подбадривал, улыбался и крестил вослед. И было святому отцу радостно оттого, что он видел за ним неотступно следовавшего Спасителя, теперь не покидавшего его. Помыкаемый двумя ментами, был он весел, как когда-то в детстве. Хохотал себе, хотя его поминутно били рассерженно под боки.
— Уже не римлянин – шептал про себя святой отец.
— Все дороги ведут в Рим; в полицейский участок – пошутил мрачновато один из милиционеров.
— И на тот свет – заключил глубокодумно второй.
Сзади по-прежнему маячил не то Христос, не то марево-тень. И за то, что настоятель непрестанно оглядывался – чаще доставалось ему тумаков.
— Ой, пострадаю – шептал про себя.
— Сказано верно – подтвердил Мент 1-й.
— Это уж точно – подтвердил 2-й.
— Пройду круги адовы – шептал обессиленный настоятель.
— На черта это, отче, вам понадобилось их проходить? – недоуменно вопросил один из ментов.
— Христос позвал, соблазнил и бросил – ответил тихо настоятель.
— Покарал и спас… — глухо и с раскатами донеслось неведомо откуда.
Пожалуй, из глубины самого сердца.
                1986-2004, Евразия

omingalev@rambler.ru