Посвящается памяти друга...
Виталик проснулся от сильной боли в груди. Её так сильно сжало, что аж дыхание перехватило. Сон сразу же улетучился и остался только страх. Он был один, один в этой комнате, один в этом городе... Один на всем белом свете. Его все бросили, никто не хотел ему помочь.
Он обвел комнату взглядом, словно пытаясь найти кого–то или что–то… Он был один. В горле пересохло, а боль в груди отпустила, и он смог потихоньку вспомнить события прошедшей ночи и вчерашнего дня.
Вчера приехали хозяева квартиры в полном составе: постоянно визжащая хозяйка и ее толстый тюфяк-муж. Весь разговор превратился лишь в крик и ругательство в его адрес, по поводу того, в какое состояние пришла квартира за полгода проживания в ней Виталика.
– Вы посмотрите, что Вы наделали, что с нашими обоями? А линолеум? Господи, Сережа, ты только посмотри, как он все здесь загадил на кухни, кровь и блевотина на полу. Я же это в век не отмою. Не кухня, а склад бутылок. Вы теперь не расплатитесь со мной до конца жизни. Да Вы знаете, во сколько ремонт обойдется? Что ты смотришь на меня, алкаш? – Хозяйка с каждым словом все больше заводилась и уже перешла на личности и оскорбления.
– Сережа, забери у него ключи от квартиры. Пока его друзья или кто там ему не привезут мне деньги за ремонт, я его с этой квартиры не выпущу…
Виталик отдал безвольно ключи, ему было все равно, что она о нем думает. Его уже все на свете бросили… Всем только и надо деньги, а он никому не нужен… Прав был Дима, меня любят только за деньги…
Виталик повернулся на звук в ноутбуке, который с ночи так и остался не выключен. Опять он уснул ночью, сидя в инете и общаясь в чатах и «одноклассниках» На мониторе светилось оповещение о новом сообщении. Он потянулся к мышке, поводил ею, что бы открыть сообщение. Это пришло от новой знакомой, с которой он списался прошедшей ночью и прочатил с нею, пока собеседница, уставшая, ближе к утру не ушла отсыпаться, прислав глупый прощальный смайлик – поцелуй. «Доброе утро! Ты что, еще здесь? :) Ты никогда не спишь?»
Отвечать ей Виталик не стал, в груди по-прежнему болело, а еще очень хотелось пить, но сил встать с кровати и дойти до кухни уже не было, он так и остался лежать в постели.
«Господи, почему меня никто не любит? Что я им сделал плохого?» – Этот вопрос в голове Виталика последнее время возникал постоянно.
Надо дозвониться до Наташи, послать смску, она должна поговорить с Юлей, объяснить ей, что я ее люблю, заставить ко мне вернуться.
Почему Юлька не отвечает на звонки, стерва, она же знает, что я не могу без нее.
Слезы начали накатывать на глаза. Вдруг он вспомнил, как два дня назад приезжала скорая, которую вызвала по его просьбе бухгалтер Алла. Бригада скорой брезгливо зашла в квартиру, оглядывая хаос, царивший в его квартире. Ему было ужасно больно в груди, все болело. Врачи сделали кардиограмму, вкатили укол и предложили забрать в больницу, но он отказался. Он лишь хотел одного, помериться с Юлей, вернуть ее….
– Эй, ты здесь? – Пришло новое сообщение в чате от ночной подружки.
– Господи, ну что ты от меня хочешь? Ты же не Юля! – Виталик опять оставил сообщение без внимания.
Надо позвонить отцу на Украину, успокоить старика, что у меня все хорошо. Он последнее время уже не верит в его рассказы, как хорошо он живет в Минске и просит чаще звонить ему. Наверное, папа единственный человек на этом свете, кто его еще любит. Виталик зарыдал и процедил сквозь слезы:
– Папа, забери меня отсюда, мне так плохо, так больно. Папа, меня никто не любит. Папа я хочу домой, к тебе, забери меня, пожалуйста…
Словно по команде боль в груди железными тисками схватила его грудь, сбив дыхание. Он распластался на кровати, пытаясь как-то перетерпеть эту адскую боль внутри. Несколько минут полежав и интенсивно дыша, он смог снять боль и снова перевернулся на спину.
Интересно, как там мой сынулька, Ромка? Обиделся, уже месяц не выходит со мной на связь и к деду не ходит. Раньше, когда деньги батьке для него оставил, каждый месяц приходил к старику в гости, как часы, а теперь даже не звонит. Эх, Ромка, Ромка, ну ничего, я вернусь на Украину, мы еще в бильярд сыграем, обещаю. Я теперь всегда буду рядом с тобой.
Мысли, словно волны морские, сменяли друг друга в голове Виталика. Он вдруг вспомнил свою маму и себя в детстве. Он только что выскочил из ванны, распаренный, розовенький, как поросенок. Мама стояла и обтирала его свежим, душистым и таким мягким полотенцем.
– Мамочка, а кем я буду? – Спросил маленький Виталик.
– А кем ты хочешь быть, сынуля? – Мама нежно обтирала сына, наслаждаясь запахом мальчика, таким неповторимым запахом свойственным детям.
– Я хочу быть артистом, я песни буду петь. Мама, я умею громко петь, на той стороне Днепра слышно…
Слезы снова навернулись на глаза Виталика. Мамы больше не было, мама умерла.
Мысли тут же перенесли его в бильярдную, на два года назад. Он сидит со своим другом. Ему было плохо, потому что опять поссорился с Наташей, которая его тогда только-только бросила за пьянки и ревность. Дима мог его понять, как ему сейчас больно, сам же недавно разошелся со своей Пичорской.
Но он опять игру в бильярд превратил в пьянку. Дима пить отказался и все, что заказал пришлось глушить ему.
– Ты знаешь, какая она у меня хорошая. У меня Наташа ангел, просто она еще молодая и не понимает, что в этой жизни у нее только есть я, и она никому не нужна больше, ни ее братику, ни тем молодым охламонам, что вьются возле нее.
– Послушай, Виталик, твоей Наташе нужны только твои деньги, и она рядом с тобой до тех пор, пока есть деньги. – Наотрез отказался поддержать его чувства Дима. – Ты лучше о бизнесе подумай. Что ни день, то ты пьешь. Скоро начнут уходить, не только Наташа, но и работники, а там и партнер твой украинский бросит. Ты думаешь там дурак сидит, который не понимает, что с тобой происходит? Займись фирмой и таких Наташ у тебя будет, как обезьян на пальме.
– Господи, ну почему он оказался прав. Скотина, он, наверное, сам все подстроил, и всех подговорил, что бы так произошло, – Виталик взвыл от боли. – Никто меня не любит, я никому не нужен. Все, уеду на Родину.
Но снова в голове всплыли воспоминания. Он опять с Димой, в его машине. Дима учит его водить. Наверное, это первые две недели, когда он опять не пил. Ему понравилось водить. Такой прилив адреналина. Нет, все таки Дима не предатель, это я во всем виноват. Он всегда готов был приехать, помочь. Только всегда кричал на меня за пьянки и нытье о Наташе, а затем о Юльке. Господи, почему он такой крикастый?
В груди отлегло, и Виталик решил попробовать встать. Далось это с трудом, тело словно было налито свинцом. Надо попить. Он заметил кровь и блевотину на простыне. Кажется, опять открылась язва, и его рвало желчью прямо на кровать.
Ничего, я сейчас очухаюсь и все уберу, они еще увидят, как я могу убирать, что бы все сверкало. Папина школа. Это он меня с детства приучил, что мужчина должен всегда быть выбрит и одет с иголочки. А еще дарить цветы женщинам, много цветов.
Виталик любил дарить цветы и подарки женщинам. Он всегда был душой компании. В школе научился играть на баяне и гитаре, а голос, данный природой, покорил не мало женских сердец. Бывало, мог одним куплетом народной украинской песни, затянув так душевно, проникновенно, завоевать сердце любой красавицы. А потом цветы, много цветов и поцелуи, такие горячие, страстные, такие глубокие. Он мог стоять на перилах моста, залезать на столбы или памятники. Все эти гусарские выходки подкупали красавиц. О его галантности и методах ухаживания можно говорить бесконечно. Словно окунувшись в то счастливое время, Виталик тихо под нос затянул:
Жито, мамцю, жито, мамцю,
Жито не полова...
Як дiвчину не любити,
Коли чорноброва?
Не смотря на деревянные ноги, Виталик дошагал до холодильника, открыл его, но кроме нескольких тарелок холодца, наваренного им загодя, ни чего не было. Пробираясь сквозь бутылки, валявшиеся по всему полу, словно трупы на поле прошедшей битвы, он добрался до крана. Живительная влага полилась по всему больному и ноющему телу.
Вдруг, как призрак, опять с болью ворвалась в голову мысль о Юльке. Он даже не сразу понял, что стало толчком для возвращения воспоминаний о ней. А потом понял, это кровь на стене. Именно здесь, на кухни он кинулся в пьяном угаре с ножом на нее.
Каким-то чудом Юля увернулась от удара, а он сам же умудрился порезать себе руку, да так, что кровь просто хлынула не останавливаясь.
Юля дикими, безумными глазами взглянула на всю эту кровавую картину. Её знобило от страха и нервного срыва. Она стояла как вкопанная и тряслась, словно в комнате была температура минус 30, а она в одном халатике. Виталик, оказавшись у стены с порезанной рукой, начал возвращаться в сознание и, не найдя полотенце, стал водить рукой по стене, пытаясь таким образом вытереть стекавшую кровь.
От этого зрелища Юля вышла из своего оцепенения и в чем была рванула из квартиры в темноту ночного города.
Больше он ее не видел…
В этот момент тиски дикой боли снова схватила его грудь. Виталик испугался той мысли, которая пришла ему в голову: «Это конец, я сейчас умру.» Страх умереть словно придал ему сил, вбросив порцию адреналина в кровь. Он рванул к входной двери, пытаясь найти там свое спасение, но дверь лишь напомнила о том, что он здесь не хозяин, а узник, узник этой квартиры. Боль усиливалась, он схватил туфли, натянул на ноги и бросился открывать окно, благо квартира была на первом этаже. Там, за окном, его спасут. Страх умереть придавал ему силы. Став на подоконник, он словно нырнул на улицу прямо в январский сугроб. Виталик не чувствовал ни холодного дня, ни удивленных прохожих, смотрящих на человека, бежавшего в одной неопрятной рубашке, штанах и осенних туфлях по улице. Он бежал к патрулю милиции, идущему, на его удачу, на встречу, словно понимая, их клиент бежит.
– Ребятушки, вызовите срочно скорую, мне плохо, сердце болит, ребята я умираю…
– Представьтесь, пожалуйста, кто Вы?
– Моя фамилия Лысков Виталий Юрьевич. Я в этом доме живу. Просто меня закрыли в квартире, ребята, вызовите скорую, я умираю, мне плохо.
– В какой квартире Вы живете, мужчина, и номер подъезда? – Словно не слыша мольбы Виталика, спрашивал молодой сержантик. Виталик уже просто выдавил из себя номер подъезда и квартиры и стал опускаться. Милиционеры среагировали быстро, подхватив его под руки.
– Давайте мы Вас отведем домой, и вызовем сейчас скорую, – второй мальчик уже стал запрашивать по рации, обращаясь с просьбой прислать срочно скорую помощь. Они вели его в сторону квартиры, где он был заточен сутки назад, расспрашивая его в подробностях, с кем можно связаться для открытия двери квартиры.
Виталик отвечал им заплетающимся языком, но уже ему было не страшно, его сейчас спасут эти ребята. Они подошли к его подъезду и усадили на скамейку.
Спустя секунду страшная боль пронзила его сердце… И отпустила, отпустила НАВСЕГДА.
– Мамочка, а кем я буду, когда вырасту?
– Артистом, сыночек, артистом, мой маленький. Иди ко мне, ты устал, сыночек, отдохни… Иди к маме.
Вороны взметнулись во дворе этого дома, разнося весть по городу о смерти Виталика, не обращая внимания на двух молоденьких милиционеров, пытающихся вернуть его к жизни. Вороны знали всю бесполезность их действий потому, что несли печальную весть его друзьям, близким, любимым…