Соседний номер

Валерий Боевкин
– Вы будете участвовать в лотерее?
– В какой лотерее? – автоматически переспросил он, занятый мыслями о предстоящей поездке.
Кассирша, брюнетка с аккуратной стрижкой, постучала указательным пальцем по разделявшему их стеклу.

Он сфокусировал взгляд и прочёл: «СТО ТЫСЯЧ ДОЛЛАРОВ».
– Станьте стотысячным пассажиром нашей компании и выиграйте сто тысяч долларов, – заученно проговорила брюнетка, – доплата к стоимости поездки – один доллар.
– Давайте, – хмыкнул он.
Кассирша ловко наклеила на обратную сторону его билета яркую полоску бумаги. «Участник лотереи» – разобрал он через стекло. Не то чтобы он всерьёз рассчитывал выиграть, но всё же.
Сто тысяч. Сумасшедшие деньги.

Он неудачно принял сдачу, и пятьдесят центов, тихо звякнув, покатились по полу. Пришлось наклоняться и поднимать.
– Извините, – сказал он стоявшему за ним в очереди за билетами пожилому мужчине, который чуть не налетел на него, нагнувшегося так неожиданно.
Увидел, что тот опирается на трость, и снова повторил, смутившись:
– Извините, прошу вас.
Монетка упала старику под ноги, и пришлось чуть ли не носом упереться в чужие ботинки, чтобы поднять её. Ботинки были светлые, жёлто-коричневые, с толстыми и почему-то чёрными шнурками.
Может, у него нет денег на светлые шнурки – некстати подумалось ему.
Пунцово-красный от неловкости и ползания на коленях, он отошёл от кассы, сжимая в руках билет и злополучную монетку. Успев услышать краем уха: «Вы будете участвовать в лотерее?...» брюнетки, и утвердительный ответ старика.
Что ж, значит, лишний доллар у того имеется – а, значит, чёрные шнурки для светлых ботинок выбраны не от бедности, а от дурного вкуса.

У него же ситуация была ровно обратной: отличный вкус при крайне стеснённых обстоятельствах. Он уже жалел о потраченном, по всей вероятности, впустую долларе. Лучше бы он отложил его: гардероб давно нуждался в обновлении. Сегодня он надел последнюю новую рубашку, ради встречи с родителями Барбары. Серо-голубая ткань слегка поблёскивала – именно слегка, придавая рубашке благородство, но не делая её кричащей – и идеально гармонировала с сине-голубым полосатым галстуком колледжа.

– …Ваш билет!
Контролёр, не иначе как назло расхожим представлениям, оказался тощ и напрочь лишён усов. Эндрю рассеянно протянул свой билет. А еще на лишний доллар можно было бы купить на станции букетик цветов, для матери Барбары. Да что уж теперь.

– Мошенники, только и думают, как обдурить людей, - раздался с соседней скамейки ворчливый голос.
Он поднял глаза: напротив него, оказывается, сидел тот самый старик из очереди. Пробив свой билет, старик с великой тщательностью сложил его вчетверо, аккуратно пригладив края ногтем. Затем извлек невесть откуда медную булавку, и проткнув билет, спрятал его в карман.
Эндрю улыбнулся. Потешный старик. Интересно, к кому он едет?

Старик, заметив его улыбку, оглядел его с головы до ног пристальным, строгим взором. Видимо, остался доволен увиденным, потому что кивнул и повторил ещё раз, обращаясь уже непосредственно к Эндрю:
– Мошенники! Придумали ещё какую-то лотерею!
«Зачем же вы тогда согласились в ней участвовать», – хотел спросить Эндрю, но промолчал, не желая ввязываться в скучную беседу.
Он развернул свой собственный билет, который был теперь с двумя рваными дырками, оставшимися от щипцов кондуктора. Глянцевый бумажный прямоугольник жёлтого цвета. Сверху пропечатан серийный номер: длинный ряд из букв и цифр. Он подсчитал количество символов, их оказалось двенадцать. Перевернув билет, он изучил наклейку, подтверждающую участие в лотерее. Под крупными словами «Участник…» было напечатано мелким шрифтом: «розыгрыш проводится по серийным номерам купленных билетов» – и стояла дата, одиннадцатого сентября текущего года.
Он с удивлением осознал, что это уже послезавтра.

Было бы забавно, если бы он выиграл эти сто тысяч. Как были бы все потрясены. Как удивлена и счастлива была бы Барбара! Тогда, наконец-то, он перестал бы ловить на себе этот её задумчивый, оценивающий взгляд, спрашивающий: любит ли он её саму, или её деньги?
Он уставился в окно вагона: городской пейзаж сменили отдельно стоящие дома и сады. Он не осуждал Барбару, порой он сам спрашивал себя, влюбился он в девушку, или в ту жизнь, которую она олицетворяла? Чуть ли не каждый её поступок, так или иначе, давал ему понять: она богата. Эндрю с трудом сводил концы с концами, и, если бы не повышенная стипендия, полагавшаяся ему как одному из лучших студентов колледжа, не смог бы позволить себе водить её в кафе, даже изредка. Она училась, как попало, по успеваемости балансируя на грани отчисления… но кому бы пришло в голову отчислить дочь одного из попечителей? Он жил в общежитии, а она снимала отдельную уютную квартиру. После того, как он пару раз оставался у неё ночевать, возвращаться в свою комнатушку в общежитии было особенно невыносимо. Но, предложи он ей жить вместе, он неизбежно должен будет вносить половину платы за жильё, иначе это будет выглядеть нахлёбничеством.

До встречи с её родителями оставалось меньше часа. Барбара предупредила, что встретит его с поезда, чтобы отвезти, как она выразилась, «на одной из наших машин». На одной из их машин, боже праведный!
Он должен им всем понравиться. Должен. Эндрю в последний раз посмотрел на билет с лотерейной наклейкой и, усмехнувшись, сунул его в карман.
Подумав, достал, аккуратно расправил смятый уголок, и переложил в бумажник. На всякий случай.

За раздумьями и волнениями, он и не заметил, как прибыл поезд. Перрон был пуст, кроме него, сошли всего два человека, в том числе, старик-попутчик. Оно и понятно, жители этого района предпочитали дешёвым пригородным поездам езду на личных автомобилях.

– Привет, – окликнули его.
– Ты изумительно выглядишь, – искренне похвалил он девушку.
– Спасибо, – Барбара заметно нервничала. – Эндрю, это моя мама, Виктория.
– Просто Вики, – сказала сидящая на заднем сидении машины женщина. Тон у неё был холодным, совершенно не соответствовавшим словам.
– Надеюсь, – с напряжённой улыбкой произнесла Барбара, – нас всех ждёт хороший уик-энд.

***

Он проснулся первым. Барбара ровно дышала, свернувшись в клубочек на своей половине кровати. На душе у него было премерзко.
Хуже всего было то, что внешне всё прошло ровно и гладко. Родители Барбары вели себя спокойно и вежливо, даже подчеркнуто вежливо.
Он стиснул зубы – так, что челюсти заныли от напряжения.
… Эндрю, а чем занимается ваш отец? Ах, вот оно что. Какая у вас машина? О, простите… совсем нет?
После каждого вопроса следовала многозначительная пауза и сочувственный взгляд в сторону Барбары.
И, что хуже всего, сама Барбара опускала глаза, бледнела и держалась с ним всё холоднее. Когда он попытался с ней поговорить, она чуть не расплакалась.
Ему стоило огромных трудов уговорить её разрешить ему остаться на ночь. Да и ночь, прямо скажем, не спасла ситуацию: холодность и отчуждённость между ними никуда не исчезли, на что он так надеялся!

Родители Барбары не считают его подходящим женихом для их драгоценной дочери. Он, Эндрю, в их глазах – не более чем каприз Барбары, временное, несерьёзное увлечение.
А она! – он неожиданно ощутил к девушке, безмятежно спавшей рядом с ним на кровати, острое чувство ненависти – она и слова не сказала в его защиту! Она отказалась от него…

Он почувствовал, что не в состоянии больше оставаться в этой кровати. В этой квартире. Он тихо встал, как мог быстро принял душ и оделся. Оставил на столе записку: «встретимся на лекциях». Подумал, не добавить ли «люблю» - и не стал.
После прошедшего уик-энда это прозвучало бы унизительно.
Эндрю вышел из квартиры, с горечью думая, что был здесь в последний раз.

 До лекций оставалось чуть больше двух часов, спешить было некуда, а ехать в общежитие не имело смысла. Эндрю шёл по улице и вяло размышлял, где бы ему позавтракать в такую рань.
Большая часть кафе, магазинов и ларьков была закрыта. Зевающий продавец открывал газетный киоск, раскладывая свежую утреннюю прессу.
На развороте он мельком увидел кусок знакомой надписи: «стань стотысячным пассажи…».
Он совсем забыл о лотерее, со своими переживаниями.
Усмехаясь сам себе, Эндрю купил газету. Надо же проверить, просто на всякий случай.

Выигрышный номер, напечатанный крупным шрифтом, сразу бросался в глаза. Эндрю с удивлением понял, что волнуется.
Присев на скамейку, он раскрыл бумажник и достал билет. Буквы и цифры сходились. У него задрожали руки. Он выиграл? Выиграл??
Последняя цифра отличалась на единицу. В его билете – семь, в газете – восемь.  Чуда не произошло.

Подумать только! Номера билетов, по всей вероятности, идут подряд. Если бы он, Эндрю, пропустил впереди себя одного человека… А может, наоборот, пришёл к кассе немного раньше!
Постойте. Неужели сто тысяч выиграл смешной старик с тростью, носящий черные шнурки на желтых ботинках и ворчащий про мошенников?
Он явственно ощутил горечь во рту - горечь обиды. Почему жизнь так несправедлива! Что этот старый ворчун будет делать с деньгами? Он не потратит их, нет, Эндрю был уверен в этом. Он положит выигрыш на банковский счет и будет до конца жизни изводить своих родственников, завещая его то одному, то другому. А если бы выигрыш выпал ему, Эндрю, он бы смог никогда больше не оглядываться на чужое состояние, смог бы быть уверенным в чувствах Барбары... Ему эти деньги нужнее!

Интересно, знает ли уже старик, какая ему выпала удача? Вряд ли. Если свежие газеты привозят в киоск только сейчас, значит в пригород, где живет обладатель стотысячного выигрыша, они попадут первым утренним поездом, не раньше.
Сейчас только шесть утра, скорее всего, поезд даже ещё не отправился… Может, проверить?
Не давая себе времени задуматься о том, с какой, собственно, целью он это делает, Эндрю вернулся к киоску и попросил железнодорожное расписание на эту неделю. Итак, понедельник, первый поезд…
Поезд отправлялся через пятнадцать минут.
– С вас семьдесят пять центов… сэр! – закричал продавец, но Эндрю, бросив расписание, уже бежал вниз по улице, по направлению к вокзалу.

Четырнадцать минут спустя он стоял в дверях первого утреннего поезда, пытаясь отдышаться после скоростного спринта. Двери, зашипев, закрылись. Он успел.
Теперь самое время подумать, что он вообще тут делает.

Надо посмотреть правде в глаза: не за тем же он едет, чтобы поздравить старика со свалившимся на него выигрышем. Он едет, чтобы забрать чужой лотерейный билет, получить сто тысяч, и жить той жизнью, о которой он всегда мечтал… с Барбарой.
– Я сошел с ума, – сказал Эндрю своему отражению в стекле.
Он что, всерьёз решился на такую авантюру?
Почему он вообще так уверен, что выигрышный номер получил старик, а не тот пассажир, который стоял в очереди перед Эндрю?
 – Потому что это мой последний шанс, – произнёс он.
Вероятность – пятьдесят на пятьдесят. Стоит проверить.
А как, собственно, он собирается забрать билет?
В его голове на миг промелькнула картина: он прокрадывается в комнату, где мирно спит ничего не подозревающий старик, и хватает его за горло… Эндрю с отвращением помотал головой.
Нет, конечно же, нет. Он просто украдёт билет. Он прибегнет к насилию лишь в самом крайнем случае.
А вдруг старик, неожиданно потеряв билет, обратится в полицию?
Эндрю прикоснулся к собственному билетику, отличающемуся от выигрышного одной-единственной цифрой. Решение было очевидным: он оставит взамен свой собственный.
А если старик запомнил номер и обнаружит подмену? Вдруг его найдут?
Что ж, тогда он будет отпираться до последнего. Кассирша подтвердит, что он тоже покупал билет, а номера она, естественно, не запомнила. Кто за кем стоял в очереди – доказать не сумеют, а выигрышный билет будет у него. Эндрю будет настаивать на том, что в очереди именно он был за стариком. Ему поверят, а протесты старика спишут на жажду наживы – или старческое ослабление памяти.

Но ведь он даже не знает, как найти старика! Эндрю не помнил, в какую сторону он пошел, сойдя с поезда, ведь тогда его мысли были полностью заняты Барбарой и её матерью. В вагоне они почти не разговаривали. Эндрю с ужасом осознал, что старик может вообще не жить в том пригороде, куда он сейчас направляется.
Что ж... значит, он проиграл.

Ему оставалось надеяться только на то, что старик часто ездит на этом поезде. К тому времени, как подошло время выходить на нужной станции, у Эндрю созрело какое-то подобие плана.

– Здравствуйте, мисс, – Эндрю улыбнулся миловидной барышне, сидевшей за кассой. – Не могли бы вы мне помочь?
Девушка оторвалась от журнала. Увидев перед собой симпатичного молодого человека, она приветливо заулыбалась ему в ответ.
Эндрю рассказал ей, что недавно ехал на поезде в компании некоего пожилого джентльмена с приметной тростью, который сошёл именно на этой станции. А после этого Эндрю обнаружил, что джентльмен забыл книгу, которую читал.
– Кажется, книга довольно дорогая, – продолжил Эндрю, от всей души надеясь, что девушка не попросит его предъявить потерянное. – Мне хотелось бы попытаться её вернуть. Вы, случайно, не предполагаете, кто мог быть моим попутчиком?
У юной кассирши не возникло ни малейших сомнений в рассказе серьёзного и обаятельного студента колледжа. О, она рада будет помочь. Пожилой джентльмен с тростью, действительно, живёт где-то неподалёку. Имени она не знает, но он время от времени покупает у неё билет до города и обратно. Кажется, его дом где-то по одной из  боковых улиц. Во всяком случае, она пару раз видела, как он шёл именно туда.

Свернув на указанную улицу, Эндрю увидел два ряда аккуратных домиков в один-два этажа. Возможно, очень скоро он сможет себе позволить жить в таком же… Если ему повезёт.
Что делать дальше? Стучаться в каждый дом? Нет, он ведь может попасться старику на глаза. Даже если тот его не узнает, обязательно вспомнить потом.
Спрашивать у прохожих? Опасно. Незнакомец, расспрашивающий о местном жителе, привлечёт внимание. У него и так уже есть один лишний свидетель – девушка-кассирша с вокзала.
Эндрю задумчиво огляделся. И неожиданно понял, у кого он сможет узнать нужную информацию, не опасаясь, что это запомнится. Вот только найти бы того, кого нужно, в такое раннее утро!
Но ему опять повезло.
– Пожилой джентльмен с тростью? – повторила его слова девочка лет восьми, и задумалась. – Такой здесь всего один!
– Мне всего один и нужен! – заверил её Эндрю.
Он чувствовал, как, шаг за шагом, приближается к заветным ста тысячам долларов.

Нужный ему дом казался, в сравнении с соседскими, неухоженным. Дома ли старик? Скорее всего, да. Где же ему ещё быть в половине девятого утра?

Поколебавшись мгновение, молодой человек подошёл к калитке. Из почтового ящика торчала утренняя газета – та самая, прибывшая с ним на одном поезде.
Если он ошибся… Если это не тот дом, или не тот старик, или билет у старика, как и у него самого, не выигрышный - ста тысяч ему не видать. На вторую попытку у него не останется времени.
Но попытаться стоит.

Он посмотрел направо, потом налево. Улица была пуста. Эндрю шагнул в калитку, ощущая, что именно в этот момент он переступает некую грань. Стараясь ступать бесшумно и казаться незаметным, он подошёл к окну.
Это была кухня. Старик, тот самый, из поезда, стоял у плиты – слава богу, спиной к окну! – и что-то готовил.
Эндрю отскочил от окна и перевёл дыхание. Есть.

Как ему теперь улучить момент, чтобы выкрасть билет? Ждать, пока старик отлучится по делам? Рискованно. Старик готовит завтрак, а утреннюю газету обычно читают за завтраком. Газета в ящике. По всей вероятности, он скоро выйдет за газетой. Увидит заметку о розыгрыше, и, конечно, пойдет проверять билет!

Значит, нужно, чтобы он задержался, проверяя почту. Эндрю осмотрел дорогу и вскоре нашел подходящий булыжник. Несколько ударов – и дверцу почтового ящика переклинило. Придется добрых десять минут повозиться, чтобы его открыть.
Молодой человек  спрятался за угол дома и стал ждать. Шли минуты. Теперь Эндрю почти не волновался: он решил, что и как будет делать. Он чувствовал себя, словно на экзамене в колледже. Он понимал, что лишнее беспокойство может всё погубить, и терпеливо ждал.

Наконец, старик вышел из дома. Пора. Главное – не шуметь. Эндрю влез на подоконник и оказался в кухне. Вряд ли билет здесь. Молодой человек выглянул в холл. Сквозь приоткрытую входную дверь было видно, как старик возится возле почтового ящика.

Эндрю нырнул в комнату. Он не был педантом, но в эту секунду остро возненавидел всех нерях на свете. Множество газет, мятой одежды и каких-то коробок были разбросаны вокруг в диком беспорядке. Он заметался по комнате. Где же билет? Где, где?! Открыл платяной шкаф, обшарил карманы. Пусто. Стол посреди комнаты. Буфет. Ящики в буфете. Каминная полка. Есть!!!

Билет был сложен вчетверо и проткнут булавкой, в точности так, как проткнул его старик тогда, в поезде. Хороший знак. Должно быть, он не рассматривал его номер после покупки. Дрожащими руками Эндрю развернул билет. Три – четрые – пять – один… На секунду у него закружилась голова. Он не ошибся. У билета был номер, больше его собственного на одну единицу. Номер, который напечатан в газете. Эндрю держал в руках сто тысяч долларов.

Снаружи дома донеслась брань старика, обрушившаяся на почтовый ящик и наглых соседских детей. Эндрю вернулся к реальности: надо было спешить. Он сложил свой собственный билет, проткнул булавкой, положил на полку и поспешил обратно в кухню. Стоя в дверях, Эндрю обернулся: не оставил ли он следов своего присутствия? Нет, пожалуй, не оставил.
Спускаясь с подоконника на кухне, тем же путем, каким и проник в дом, Эндрю услышал, как хлопнула входная дверь.

… Ему пришлось ждать до десяти, пока девушку в кассе не сменила другая: он понимал, что второй раз попадаться той, первой, на глаза ни в коем случае не следует. Новая кассирша продала ему билет до города и пожелала счастливого пути.
Эндрю сел в вагон, как во сне. Выиграл. Он выиграл! Он получит столько денег, сколько в жизни не видел. Он получит Барбару – уж теперь-то она не станет смотреть на него свысока. Он снимет квартиру. Нет, он купит дом. Машину.

У Эндрю кружилась голова и от возбуждения дрожали руки. Каждые пять минут он доставал и проверял заветный билет. Убирал его в бумажник, снова доставал, в конце концов, положил в нагрудный карман и придерживал рукой.
Он не пойдёт сегодня на лекции: всё равно он безнадёжно опоздал. Он отправится в банк. Немедленно. Эндрю глянул на своё отражение в стекле.
Собственный вид его неприятно удивил. Волосы всклокочены, глаза горят, рубашка промокла от пота. На рукаве пиджака, подумать только, дыра! В таком виде в банк идти ни в коем случае нельзя. Это непременно вызовет подозрения, а он должен быть безупречен.
Хорошо. Переодеться, принять душ – и немедленно в банк!

***

В общежитии в такое время было пусто: все разошлись по лекциям. Он, не торопясь, вымылся и переоделся, чувствуя, как успокаивается. Достал из кармана заветный билет и убрал его в бумажник.

Ровно в четырнадцать часов Эндрю стоял у дверей банка. От ста тысяч долларов его теперь отделяла простая формальность. Он рискнул – и выиграл.

– Я бы хотел получить главный выигрыш железнодорожной лотереи, – сказал он клерку.
– Разумеется, – невозмутимо ответил клерк, с таким видом, словно ему каждый день приходилось выдавать главные выигрыши лотерей. – Ваш билет, сэр.
Вот и все, понял Эндрю. Он победил. Сейчас он немедленно отправится в лучший ресторан, он ужасно проголодался. Потом разыщет Барбару и сообщит ей радостную новость. Потом…
– Молодой человек, это не выигрышный билет, – услышан он голос как будто издали.
– Что?!
– Это не выигрышный билет. Номер не тот, – бесстрастно произнес клерк. – Видите, на нем даже нет наклейки.
И действительно, на билете, который Эндрю держал в руках, наклейки не было. Не было на нем и следов от булавки, не было складок.

Это был его обратный билет на сегодняшний поезд, из злополучного пригорода в город. Он перепутал.
Выигрышный билет, стоимостью сто тысяч долларов, он оставил в кармане рваного пиджака, брошенного на стуле в его комнате.

– Извините, – пробормотал Эндрю и бросился к выходу.
Торопясь обратно к общежитию, он ругал себя последними словами. Надо же было в последний момент так по-дурацки проколоться! Наверняка клерк заподозрил неладное. Придется теперь ехать в другой банк.

Он бегом поднялся по ступенькам, кивнул консьержу на входе, тот собрался было что-то сказать, но Эндрю махнул рукой: позже! Он влетел в комнату. Пиджак лежал там же, где он его оставил. Всё было в порядке.

Он услышал сзади шорох, но обернуться не успел. Послышался свист, и страшной силы удар обрушился на его голову. Эндрю покачнулся и рухнул на пол. Попытался приподняться, но тот, кто стоял сзади, ударил снова. Последнее, что он увидел, были жёлто-коричневые ботинки с чёрными шнурками.

***

Мистер Шерман достал платок и аккуратно вытер набалдашник трости. Найти этого парня оказалось проще простого, хотя, надо признать, ему несказанно повезло. Он хорошо запомнил сине-полосатый галстук известного колледжа. Неизвестно, как долго пришлось бы искать позавчерашнего попутчика, если бы его фотография не красовалась у парадного входа на доске «Наши лучшие студенты».
 
Мистер Шерман сжал в руке заветный билет. Подумать только, одна цифра разницы. Надо же было случиться, чтобы такая удача привалила этому юнцу. И на что бы он потратил огромные деньги? На вечеринки и девушек? Нет! Он, мистер Шерман, сумеет распорядиться богатством как следует. Ему эти деньги нужнее.