Приют чухонца
Пути Господни неисповедимы.
Апостол Павел.
А неисповедимы потому, что нам не дано предугадать судьбы невидимые нити. Я частенько задумываюсь над той детской наивностью, когда с экрана телеведущие на полном серьёзе начинают свой очередной спич о свободе и справедливости. Хотелось бы им верить, но жизнь, ребята, сама наша жизнь, по всей вероятности, не лучшее изобретение Бога. Какая может быть справедливость, если у каждого своя «контора» на своих плечах, если у каждого свои возможности и своя печаль? Позвольте обратить ваше внимание на нашу, так называемую, вертикаль. Что мы увидим? А вот что.
На самом верху административного Олимпа располагается нобилитет, то есть те, кто одарён Божьей искрой, потом – власть предержащие, потом - полководцы, потом - министры, директорат, депутаты, прочие оптиматы, потом – разношёрстные чиновники, потом - середняки (наиболее мощный социальный слой), потом – торговцы, экстрасенсы, гадальщики, предсказатели, потом - мошенники, аферисты, криминалы, и на самом дне – БОМЖИ. Можно, правда, подкинуть ещё парочку «светлячков», но в целом от этого картина не изменится. Заметьте, эта вертикаль не есть постоянная Планка, она поразительно динамична. По вертикали люди, как муравьи по своей дорожке, непрестанно снуются туда-сюда. Скажу больше. Наша жизнь мне видится, как музыка, так как в ней значится та же колдовская цифра 7: в музыке семь нот (до, ре, ми, фа и т. д.), а в жизни – семь карм, которые формируют характер человека, его поведенческий мотив, да и судьбу его в целом, если по большому счёту. Вот они: 1-тщеславие, 2- зависть, 3- скупость, 4- фанатизм (любого покроя), 5- садизм, 6- воровство и 7- лень. При таком «ажурном» раскладе интересов и устремлений о справедливости, пожалуй, можно только помечтать….
Не секрет, иной раз судьба так ударит по башке, что не успеешь очнуться, как ты уже «на дне». Это я знаю по жизни. В бытность, когда я уже был в чинах, ко мне в приёмную зашёл красивый, кареглазый с роскошной шевелюрой брюнет, с рекомендательным письмом от моего друга по институтской скамье Николая Александровича Гнилорыбова, управляющего трестом «Арктикуголь»:
-Привет дружище! Перед тобой стоит молодой человек, сын моих приятелей. Что с ним произошло, он сам расскажет. Я посоветовал обратиться к тебе, так как уверен, что ты сможешь направить бедолагу на путь истинный, а то ведь пропадёт парень ни за что. Мог бы к себе взять, но сам понимаешь – Север! Будет время – заезжай ко мне в гости в мою Московскую резиденцию. Бувай здоров, Коста!
-Ну, говори, кто ты и что случилось, что за беда такая?
-Ах, да, позвольте представиться: я Фёдор Демура, как говорится, - сын собственных родителей. Будучи на третьем курсе МГУ, влюбился в красавицу Натали, первокурсницу. Мы любили друг друга, но не о том речь. Дело вот в чём. Когда наше увлеченье дошло до ушей её папаши, одного из влиятельных партийных боссов Москвы, он позвонил ректору университета, и потребовал, чтобы меня немедленно выдворили из альма-матер. Меня вызвал к себе ректор, и прямо с порога…..
Фёдор отвёл взгляд в сторону, в окно, видать, чтобы отвлечься, потом продолжил.
-Я осведомлён, молодой человек, - сказал мне ректор, - знаю, что вы способный студент. Жаль, но ничего не могу поделать, просто, вынуждают меня исключить тебя из университета. Советую вообще уехать из Москвы, куда подальше, здесь не дадут тебе ходу, поверь мне: я знаю, что говорю. Дам тебе отличную рекомендацию, - это я тебе обещаю. Не грусти, парень, всё проходит.
И вот посоветовали мне приехать к вам. Такие мои дела (облегчённо вздохнул).
-Ну, бывает, что делать! Ты, вижу, умный хлопец, и чувствуется, что не без юмора, а это, поверь мне, спасает нашего брата. Давай-ка так: сейчас я дам тебе записку, чтобы устроили тебя в нашей гостиной. Надеюсь, на первый случай у тебя деньги есть (он кивнул головой). Вот и хорошо, а денька через три придёшь ко мне, я тем временем подумаю, как поступить с тобой дальше, лады?
За это время, среди прочих забот, по отношению к моему экс - студенту у меня, кое-какой план сложился. Так и вышло: на третий день мой личный секретарь Тамара доложила, что «наш подопечный» явился:
-Пусть подождёт, я его, вот освобожусь, и приму.
Минут через 15 он зашёл.
-Здравствуй, дорогой мой, как тебе наш гостиничный номер, отдохнул малость?
-Замечательно, я очень доволен.
-Тогда слушай, что я скажу тебе. На три месяца посылаем тебя в УКК, есть такой, учебно-курсовой комбинат называется, подучишь некоторые азы из нашего горного искусства. Определил тебя по высшему тарифу, так что деньги у тебя будут на жизнь и ещё на, кое-что. Жить будешь пока в гостинице. Но у меня на окраине посёлка есть заброшенная хибарка. За это время, пока ты будешь учиться, отремонтируем, приведём её в относительный порядок, завезём мебель и прочие предметы первой необходимости, возьмём жильё на свой баланс. Будешь жить в ней в скромном одиночестве. Мне, откровенно говоря, не хочется определять тебя в общежитие: ты сейчас не в лучшей форме, ещё и сопьёшься, а мне отвечать за тебя. Тем не менее, учти, я не собираюсь давать тебе поблажки, будешь у меня работать, как папа Карла. Здесь тебе не курорт, да и ты не медаль, чтобы на шее висеть. У меня, кстати, тоже были, как бы сказать, - поражения в правах, но из этого состояния надо выходить достойно. Вот, как пройдёшь курс, тогда и зайдёшь, чтобы определиться окончательно. Есть вопросы?
-Нет, вопросов у меня нет. Буду стараться соответствовать обстоятельствам.
Спасибо вам.
-Вот и отлично, смотри мне, снисхожденья от меня не жди. Успехов тебе и до встречи очередной.
Через месяц, я поинтересовался у начальника УКК, моего приятеля, Анатолия Кулика, как идёт учёба у моего подопечного.
-Можно не беспокоиться, толковый парень, светлая голова, я говорил с ним. И ты знаешь, что я думаю? По серьёзности его и вдумчивости, видимо, он держит в уме мечту другую. Может быть, я ошибаюсь, но парень не пропадёт – это точно тебе говорю.
После успешного прохождения трёхмесячного «ликбеза» он ко мне зашёл уже в настроении.
-Вот, вижу плоды просвещения. Ну, что, готов к труду и обороне?
-Есть, Константин Антонович, вполне готов! Учиться, между прочим, мне было интересно.
-Хорошо. Значит так, юный друг, назначаю тебя старшим горным мастером на участке ВТБ (вентиляция и техника безопасности), работать будешь в первую смену, в твои обязанности входит ходить по шахте, и мерить воздух анемометром, а так же выполнять другие поручения своего непосредственного начальника, да вот он перед тобой. Иван Степанович уже в курсе наших забот. И вот тебе ключи от хибарки, сегодня же переезжай, мой водитель тебе поможет. Да, вот что ещё: к твоему окладу, учитывая твоё «дворянское происхождение», приказом я определил неплохую надбавку, так что завтра – на работу. Всё, успехов тебе!
Прошло некоторое время, может быть с полгода, слышу на посёлке гутарят, что, мол, у них теперь есть свой Юз Алешковский (р. в 1929, г. Красноярск, автор песенки «Товарищ Сталин, Вы большой учёный»), пишет, дескать, поёт, да и в юморе не уступит ему. Я догадался: это мой Фёдор Демура. Выбрал свободный день и заехал к нему, заранее предупредив его о своём визите. Первое, что увидел, – это большую вывеску над входной дверью, на которой крупными буквами была каллиграфично выведена надпись на русском языке, а под ней (мелкими) – на французском, что-де обитатель сей халупки не из простого десятка. Смотрелась она, примерно, вот так:
Приют Долбаёба.
Appartements De-Moura
-Добрый день, сыч ты мой! Первое впечатление – приятное, а что? Может быть апартаменты – громко сказано, но ведь от перестановки слагаемых, как говорится, сумма не меняется. А так чисто у тебя, убрано, полки с книгами: все они, как вижу, православно-христианского толка, русско-французский словарь и латынь, отчего так?
-Сам, упорно и методично, занимаюсь самообразованием, прощупываю, как бы, свою стезю, то, что вы видите – это мой зксклюзив. Твёрдо могу сказать, что к светской жизни я уже не вернусь: к прошлому - ни шагу. Баста!
-Ладно, с этим понятно, а как жизнь молодая протекает, девушка есть?
-Есть, вернее, была – Маня, красивая, ладная, но я расстался с ней, не хочется мне морочить ей голову: дорожки-то у нас разные.
-Это верно, не трудно догадаться. Я вижу, у тебя гитара есть, музицируем?
-Да типа того, не музыка, а, скорее, шалость.
-И есть, что показать?
-Да, кое-что, но это для братвы, мне неловко гортанить перед вами своё, мягко говоря, соло.
-Да, ладно, валяй, у нас не институт благородных девиц. Крепкий слог для шахтёра, что бальзам на душу, так что дуй по полной!
-Тогда, Константин Антонович, с вашего позволения ударим по семиструнной:
Тут я Маньку разлюбил,
Мне это без разницы.
К ней,вот,Вася заходил,
А мне всё до задницы.
Рефрен:
Всех вертел я на хую
Я учился в МГУ!
Да, какая там работа?
Я работать не хочу!
У меня одна забота:
х*ем груши колочу.
Всех вертел я на хую,
Я учился в МГУ!
Дёрнув первака стакан,
Стал совсем хмельной,
Хожу теперь, как пеликан
Босиком в пивной!
Всех вертел я на хую,
Я учился в МГУ!
Баят были времена!
Нынче, мол, моменты.
Гонят водку из дерьма,
А грысть дают гетры!
Да вертел вас на хую,
Я учился в МГУ!
-Чувствую, что наш брат шахтёр частый гость у тебя?
-Да, бывают, им по нутру некоторый кураж, а мне забавить человека – хлебом не корми. Вот, кстати, на глаза мне попалась тюркская поговорка: «Если зашёл в общество слепых, то прикрой себе, хотя бы один глаз». Ну, в точку!
-Небось, распиваешь с ними водку?
-Нет, mon maitr, я спиртного не пью, точнее, не увлекаюсь, и не курю. Однажды мои новоиспеченные друзья по подземке, было, пристали ко мне: «Типа, ты нас не уважаешь, видно, считаешь нас второсортными!» Тогда, я прямо им сказал, что, наоборот, ценю их, как людей работящих и смелых, и, если угодно, могу, для пущей храбрости, хлобыснуть стакан водки залпом, но при одном условии, чтобы больше не приставали ко мне с этими предложениями. Так и поступил, ничего, сдюжил, как ни в одном глазу. Теперь я лишь угощаю, а сам – ни-ни-ни. Признали! И ещё раз скажу вам, лично, только вам, что я серьёзно готовлю себя к иной жизни, и, по всей видимости, через год накоплю денежку, и аллюром к другим берегам.
-Вот это разговор взрослого мужчины. Налей-ка мне 100 гр. огнёвки.
Фёдор быстренько достал бутылку, кусочек ржаного хлеба и солёный огурчик.
-Ты, я вижу, заправский хлебосол! Ну, mon jeune ami, я даю тебе своё благословление. Успехов тебе во всех делах, за что бы ни пришлось браться!
-Я обещаю и не раз говорил вам, и сейчас скажу: «Не волнуйтесь, не подведу!»
-Вот и прекрасно. У меня небольшая просьба к тебе. Вывеску-то замени, слишком она у тебя задиристая вышла, не похоже на тебя. Напиши «Приют чухонца». Ты же ведь родом из Питера, как раз будет к месту, как ты думаешь?
-Да, какие наши проблемы, краска и кисточка есть, - мигом исполним.
-Вот, с тем и до свидания!
-Так и вышло, как в воду глянул мой корнет. Через год Демура пришёл ко мне с заявлением.
-Как обещал, вот уезжаю поступать в Санкт-Петербургскую Православную академию. Всё уже обговорено, готов и сердцем и головою. А вам, Константин Антонович, огромная благодарность за всё, что вы сделали для меня, я же знаю, что без вашего душевного участия я бы не состоялся. Бог даст, может, свидимся?
-Вполне! Жизнь – штука непредсказуемая. Ваше будущее преосвященство, честно сказать, я доволен: ты меня не разочаровал. Ну, с Богом!
Время не ждёт, у него свой разбег. А жизнь наша, как ассигнация: крутишься, пока не сотрёшься. После кончины (не люблю слово смерть) моей жены Рахиль, я с дочерью Ларисой в апреле 2000 года перебрался в Израиль, где через месяц женился, тоже на еврейке, Рите. В октябре 2007-го, то есть после семи лет пребывания на земле Обетованной, из аэропорта Бен-Гурион вылетели в Санкт-Петербург, погостить у её дочери Лене. Там же, через недельку, на теплоходе «Юрий Андропов» решили отправиться по Неве и дальше по Свири – на святые врата Валаама, о котором, если не поленитесь, вы найдёте немало восхитительных откликов писателей, художников, туристов. Но, на мой взгляд, нет выше и чище того, что написали авторы «Гимна Валаамской обители» - монах Петр (Михайлов) и игумен Харитон (Дунаев). Чтобы не загружать вашу память (он довольно объёмный) приведу здесь первые и финальные строки Гимна:
О, дивный остров Валаам!
Рука Божественной судьбы
Воздвигла здесь обитель рая,
Обитель высшей чистоты,
========
Взыграйте, горы Валаама.
Под сенью милости Творца,
От нас - хвала Ему и слава
Да будет вечно без конца!
На острове среди прочих седых достопримечательностей по своей историчности особо выделяется Валаамский Спасо-Преображенский монастырь. По преданию, во времена распространения христианства сам апостол Андрей Первозванный, пройдя Днепр, Волхов и «бурные и вращающиеся воды озера Нево», установил на «горах Валаамских» каменный крест. Дальше, яко значится в летописях, спустя 900 лет здесь же двое иноков, Сергий и Герман основали на одном из островов монашеское братство. Доподлинно ли это по времени – одному Богу известно. Но храм есть, он зазывает и живёт своей жизнью. Мы зашли в монастырь в то время, когда с амвона чернобровый моложавый священник выступал с проповедью. Я смотрел и слушал заворожено:
«А ведь, как похож, наваждение, какое-то, вот же -
живой Фёдор Демура», - подумалось мне.
Тут люди неспешно стали расходиться и я, подойдя к нему, без всякой надежды спросил:
-Позвольте, Ваше преподобие, обратиться ……
Но я не успел закончить фразу свою, как он, взглянув на меня, поднял руки, расплывшись в улыбке:
-Боже мой, да неужели это вы, дорогой мой «чёрный полковник»?
-А, не забыл, помнишь, как шахтёры величали меня? Да я это, дорогою судьбы!
-Пресвятая Богородица! Что за чудеса, как же, как же….и к дьякону:
«Ты тут, любезный, продолжай дела наши, я отвлекусь на часок-другой»
Зашли к нему в дом. Отец Фёдор забегался туда-сюда по уютному своему гнёздышку. Вскоре, стол был накрыт и, главное, как должно (по нашему вкусу): чёрный хлеб, зеленый лук, сало, колбаска и солёный огурчик. Дальше ещё что-то он искал в дальнем углу, бормоча себе под бороду:
«Иже еси…да будет воля Твоя…» и, наконец,
широким, театральным, жестом, водрузив бутылку
на стол, хитро' предложил с лёгкой ностальгией:
-Ну, что в стаканЫ'?
- Да, в стаканЫ'! И по традиции, так сказать, по Православному.
-Троекратно, что ль?
-Да, Ваше преподобие, именно так,- троекратно!
«О, Боже, прости грехи наши тяжкие» - сказал отец Фёдор,
крестясь перед иконой.
-Ничего себе, ядрёный перец! Откуда, однако, родом таковское пойло?
-Наша медовуха!
И пошли воспоминания, а под конец тихонько, для себя,
спели «Бродягу». Старинная, чистейше русская песня,
напомню первые строки, может, кто забыл:
По диким степям Забайкалья,
Где золото роют в горах,
Бродяга, судьбу проклиная,
Тащился с сумой на плечах.
Наш tet-a-tet подходил к концу, я посмотрел на часы:
-Нам надо идти, до отплытия нашей посудины осталось полчаса. Как хорошо, что встретились!
-Это промысел Божий!
И дрогнули ресницы, и грусть накатилась на нас волною, обнялись
по-братски, и тут я выронил свои прощальные слова:
-Mon ami, наверняка мы с тобой больше не свидимся, дайка я оставлю тебе на память, только что родившийся в голове, экспромт:
Прощай мой prote'ge'!
Рука судьбы неумолима,
Видать,не раз придётся мне,
Грустить у стен Иерусалима.
Отец Фёдор, заливаясь слезами, трижды нас перекрестил:
«Да благословит вас Господь и оградит от всякого зла».
С тем и отпустил нас……
Воистину: “Invest;gabiles sunt viae De;”