Новелла
В магазине народу немного. Ким набрал много-много консервов, много хлеба и водки, аккуратно сложил все в огромный рюкзак и шепнул продавщице:
- Так я зайду?..
- Да, конечно, зайди, - мило улыбнулась она, – буду рада с тобой посидеть, побеседовать, выпить чашечку чая...
Выйдя на улицу, мужчина направился к почте, чтобы наконец-то получить давно пришедшую посылку от родных. Получил, и довольно весомую. Рюкзак трещал по швам, поэтому несколько бутылок водки он рассовал по карманам уже снятой им куртки. Немного отдохнув и перекусив на берегу крохотной, с ледяной водой речушки, чтобы скоротать время, Ким улегся на травку и целый час насвистывал мелодии из популярных в те годы песен. В восемь вечера встал, с трудом навалил на плечи свою ношу и двинулся к дому желанной ему женщины.
- Ну заходи, заходи, - открыв дверь, засмеялась Эльвира. – Рюкзачок-то увесистый, не донесешь!
- Донес бы как-нибудь, - сморщился Ким, увидев, что у нее сидит фельдшерица Лариса.
- Так и быть, - посерьезнела хозяйка, – угостишь нас с подругой копченым, что получил на почте сальцем, ну а выпивка будет за нами.
- Ну и ну!.. – удивился мужчина. – И откуда вы знаете о посылке вообще?!..
- В нашем славном поселке не успеешь и глазам моргнуть, - лишь пожали плечами они, - как узнают все-все!..
За лето истощавший Ким чувствовал, понимал, что в последнее время силенок, чтобы выпить большое количество вина и при том не пьянеть, в нем не очень-то много, а посему старался пить умеренно, зато привыкшие к спиртному женщины опрокидывали по полной рюмке и при этом выглядели абсолютно трезвыми. Хотелось встать и уйти, но еще больше молодому мужчине хотелось другого – не ради же пьянки, а именно ради этого он сюда и пришел.
Слава Богу, Лариса ушла. Гость взглядом обласкал Эльвиру и, сев ближе, собрался уже ее нежно обнять, но именно в этот момент, к великому его огорчению, в дверь кто-то постучал. Женщина сорвалась с места – очевидно, сей стук был давно ей знаком.
- Стас! Наконец!.. – обняла и прижалась к плечистому, с огромными лапищами мужчине. – Проходи же, садись!..
- Но у тебя, я вижу, гость… - сомневался пришедший.
- Ничего, ничего, - и сияла Эльвира, - хватит места обоим!..
- Ну раз хватит, тогда!.. – с добродушной улыбкой выставил на стол две бутылки водки здоровяк и протянул сидящему для знакомства руку…
Ким, конечно же, понял, что является третьим и лишним, начал пить, как обычно, по полной… Голова закружилась, мутнела – уходить уже не было сил…
Он проснулся от жажды и от мерзкого вкуса во рту. В потемках огляделся. Стаса в комнате не было – сделал дело, ушел. В кровати, хорошо было видно, одна, спала Эльвира. Ему же было постелено на полу. Никакой ревности или зависти не было, а в глубине души все еще пылало желание. Мужчина понимал, что именно в этот момент мог бы овладеть женщиной, но чувствовал себя так отвратительно!.. Вскоре он задремал; проснулся же оттого, что кто-то рядом шевелился, прижимался к нему, тяжко-тяжко вздыхал… Да, конечно, она!.. Ким мгновенно ожил, набросился на Эльвиру как зверь, только та – в самый решающий момент! – почему-то спросила:
- Ты пользуешься случаем, что я пьяна, да?..
- Нет, Эльвира, же, нет, – пробормотал он.
Однако этот невинный с виду вопрос так ошарашил Кима, что мужское достоинство его стало вялым и слабым, неспособным пробиться вглубь ее отсыревшего желоба. Поняв это, мужчина превратился в ягненка. Сгорая от стыда, соскользнул с женщины в сторону, чуть ли не плача от обиды, замер.
- Расцелуй в таком случае меня, - тотчас услышал томный, с нотками нетерпения голос. – Только всю! Я надеюсь, ты понял...
Ошарашен вторично!.. Вероятно, Ким мог бы сделать это для женщины, но во рту пересохло совсем, беспрестанно тошнило…
- Я, увы, слишком пьян, - жалко съежился он. – Может быть, чуть-чуть позже…
Тут она снова тяжко, потеряв все надежды, вздохнула, поднялась, слышно было, легла... но не с ним, разумеется…
Когда проснулся в третий раз, Эльвиры уже не было. На столе, прижата бутылкой недопитой вчера водки, лежала записка. «Похмелись, - размашистым подчерком неудовлетворенной женщины писала она, - захлопни дверь и больше никогда не показывайся мне на глаза!» Следуя совету Эльвиры, не успев и очнуться, он действительно выпил опять полстакана вчерашней и тотчас опьянел…
Из дома Эльвиры несостоявшийся ее любовник вышел только к обеду. Стояла нестерпимая жара. Пот заливал глаза, а лямки рюкзака, вызывая боль, врезались в мышцы плеч. Дорога в глубь тайги была более или менее сносная, однако не давали покоя и постоянно донимали днем и ночью свирепствующие комары, к ним же присоединились оводы, исподтишка присасывающиеся слепни. Предстоял двадцатикилометровый путь – тот самый, который при более благоприятных условиях, не в такую жару, мужчина мог проделать еще вчера. И тернистым он был, этот путь… за желание быть с женщиной. К тропе, которая вела к избушке и где давным-давно его ожидали товарищи, горе-бабник добрался лишь к вечеру, когда уже стемнело. Можно было шагать по дороге, но в таком случае ему пришлось бы пройти лишних пять километров. Сорвиголова Ким решился идти по тропе ночью.
Под ногами хлюпала вода – он рисковал провалиться в болото. От усталости мужчину мотало в стороны. Однако самым неприятным оказалось то, что трудно было разглядеть на деревьях сделанные засечки – грозила опасность сбиться с тропы, в случае чего в рюкзаке находящуюся водку пришлось бы пить с косолапым. Ким, конечно, давно протрезвел, собрав волю в кулак, шаг за шагом с упорством, но неторопливо двигался к цели. Разглядел наконец-то знакомые очертания избы!..
При тусклом свете самодельной, от солярки горящей коптилки, отчего внутри помещения стоял отвратительный запах, мужики резались в карты.
- Слава Богу, явился, - обрадовались они. – А то мы грешным делом подумали, что Эльвира надела хомут, что женила тебя на себе.
- Удалось кое-как улизнуть, - отшутился пришедший.
- Все же долго ты с ней кувыркался!..
- Видно, завидно вам!.. – ведь не мог им о всем рассказать.
- Мы давно уже ею насытились.
- Но-но! – повысил голос Ким. – Кому-то зубы жмут?!.. Лучше нарежьте сальца, слава Богу, посылку я уже получил.
- Ого!.. – пуще прежнего обрадовались товарищи; и ледок между ними и Кимом моментально растаял.
К утру вся водка была выпита; три вздымщика* и один сборщик живицы были мертвецки пьяны. Очнулись только к обеду и сразу же сварили чифирь**. Пустив кружку по кругу, сидели молчаливые и злые.
- Полагаю, работать мы сегодня не будем, - заговорил самый авторитетный среди них, можно сказать, заправила компании. – Лично я беру, братцы, отгул!..
- Верно думаешь, Паша, - отозвался другой. – Отдохну-ка сегодня и я.
- После вчерашней встречи с медведем у меня поджилки трясутся, - добавил самый старший по возрасту, самый отпетый из присутствующих мужчин.
- Вовсе не из-за медведя они трясутся, Мирон, - дружно заржали все.
- Ну а как у нас с брагой дела? – поинтересовался Ким. – Может быть, подоспела?..
- Вот и я так считаю, - подхватил Паша, - раз водяру всю выжрали, то пора переходить на брагу.
А о том, чтоб поесть, никто даже и думать не стал. Тут же из угла достали тряпками прикрытый сорокалитровый бидон. В нем белесая, напоминающая помои жидкость. И в нос тотчас ударил слащавый и знакомый всем запах, он распространялся, будоражил умы и сознания вербованных – так их называли местные жители.
- Вполне пригодна для употребления, - хлебнув из ковша, сделал заключение Паша.
- Значит, пить нам и пить!.. – моментально все ожили, повеселели мужики.
И курили и пили. Час, примерно, прошел. На старые, как говорится, дрожжи все опять, слишком быстро, хмелели.
- Может, махнем на озеро? – предложил после всех похождении толком даже и не отдохнувший Ким. – Погода-то отличная!
- А что с брагой?.. – тут с испуганным видом спросил неуемный Мирон.
- А это мы возьмем с собой, - веско произнес Паша, - тем более, что почти половину уже успели уговорить!..
До лесного же озера, являющимся в каком-то смысле опорной базой не только добытчиков живицы, но и всех местных жителей, было чуть меньше километра. Захватив с собой удочки, свое пойло с бидоном, вся хмельная компания двинулась в путь и спустя четверть часа оказалась на месте. Правда, купаться из-за илистого, осколками бутылок и консервными банками покрытого дна было практически невозможно. Зато имелся небольшой, однако достаточно надежный плот, благодаря которому можно было отплыть и подальше от берега. Кстати, там, над водой, много меньше и гнуса. Прежде чем устроиться на плоту, мужики приложились к бидону опять.
Пьянее всех оказался Ким – очевидно, сказалась усталость.
- Пора, наверно, и порыбачить, - наконец предложил Андрей, самый трезвый из всех.
- Здесь сорожек полно!..
Прямо на месте накопали червей, удалившись от берега метров на пятьдесят, двое из мужиков стали удить рыбу, остальные же просто глазели. Однако скоро их пригрело солнышко.
- Искупнемся?.. – не выдержал Паша.
- Конечно! – согласился, казалось бы, ко всему безразличный Ким и тут же бултыхнулся в воду.
Солнцем прогретая вода его ничуть не отрезвила. Какое-то время мужчина, безуспешно барахтаясь, еще пытался удержаться на поверхности и доплыть до берега, но скоро выбился из сил, смиренно, можно даже сказать, с облегчением погрузился в родную стихию. И сквозь толщу воды Ким увидел слегка потускневшее, все же светящее солнце – там, наверху, кипела, продолжалась жизнь. А кругом – тишина, зеленоватая и успокаивающая полутьма; и тут вспомнил несчастный мать родную… сестру, и жену свою бывшую… потом сына трехлетнего; все они – далеко, Ким – в объятиях покоя, в нежных-нежных объятиях…
Очнулся он на берегу, тяжело поднял голову. Приятели все еще рыбачили и громко гоготали на плоту. Рядом стоял бидон. Мужчина заглянул в него. К сожалению, пустой.
Вечерело. Горела опаленная кожа. Очень хотелось спать…
- Вставай, утопленник, пошли, - в полудреме услышал Ким голос.
- Да, конечно, идем, - и с трудом поднялся.
По дороге в избушку кто-то прочел ему нотацию, только Ким и не слушал ее. Вернувшись, сразу лег. Вскоре на нары улеглись и захрапели мужики.
Кима знобило. Он не хотел жить. Совсем жить не хотелось ему, еще молодому, полному сил мужчине. Все же знал, что придется, что надо.
*Люди, делающие надрезы на стволах сосен в целях добычи живицы.
**Чрезвычайно крепкий чай.
1994 г.