Помню... 23

               

Порылась я в кладовой своей памяти и вытащила на свет очередную картинку.

Идем мы с мамой «на эшафот»: ведем сынулю-внучка в поликлинику на ужасную процедуру – глотание зонда. Я шествую молча, плотно закупорив бурлящий котел переживаний. Мама, крепко вцепившись в ручонку ничего не подозревающего внука, извергается говорливой лавой: «Отгадай загадку: карлик живет на двадцатом этаже, так высоко – на двадцатом этаже, это очень-очень высоко. Вот он входит в подъезд, наверное, долго-долго прыгал, чтобы дотянуться до дверной ручки – ведь он же карлик, маленький-маленький такой карлик. И до кнопки лифта с трудом дотянулся – очень-очень высоко кнопка лифта расположена, для нас-то не высоко, а для карлика – очень-очень высоко. Вот он входит в лифт…»

Мы входим в коридор поликлиники, садимся на стулья перед стальной дверью лаборатории. Я трагически молчу. Мама теряет силы и тоже погружается в молчание. Сынуля спокоен, разглядывает обстановку. Вдруг из-за двери раздается стон, еще один стон… Сынуля насторожился, почуяв неладное. Мама встрепенулась, стряхнула оцепенение и быстро заговорила: «Карлик… карлик, ах да, карлик… помнишь, который живет на двадцатом этаже, вошел в лифт… Ему нужно доехать до двадцатого этажа, а кнопка двадцатого этажа находится очень-очень высоко, он не может до нее дотянуться. Ну, подумай, подумай, что ему такое придумать…»

Стальная дверь открывается, вылетает зареванный малыш и бросается  в объятия своей мамаши. «Следующий»  – говорит медсестра. «Следующий», то есть наше чадо, идти не хочет, упирается «всеми четырьмя». Выходит врач, хватает упрямца за руку и утаскивает в адское чрево. Дверь угрюмо чавкает и захлопывается. Мы замерли, превратились в две мраморные статуи, изображающие отчаяние…

Стон… Мы схватились за руки… Грохот… Мы превратились в натянутые струны… Снова грохот… Крик… Дверь распахивается. Вылетает зареванный сынуля. За ним – взбешенный врач: «Забирайте своего бойца, –  рычит он, – он нам все пробирки перебил, зонд порвал. Вы знаете, сколько стоит японский зонд?» «А-а-а… – пытаюсь лепетать я… «Не а-а-а, а кошмар, – свирепствует врач – с вашим бандитом не справится. И не приходите больше!» Дверь захлопнулась.

Мама гладит ревущего внучка: «Не плачь, мой хороший, хочешь, я тебе четырнадцать копеек на мороженое дам?»  «Не надо, –  отвечает внучек, вытирая слезы, – мне мама три рубля обещала».

А разгадку про карлика я так и не узнала…