Божественный роман.
Я приветствую тебя, читатель. Сейчас ты узнаешь дивную историю, которую тебе поведает богиня луны и владычица ночного неба, сестра бога солнца Гелиоса и румяной богини утренней зари Эос, светлоликая Селена. Так внимай же, любезный читатель.
В незапамятные времена, в Спарте, у царя Амикла родился мальчик, наследник грозного государства. Назвали его Гиацинтом. С раннего детства ребёнка окружали заботой и любовью. Не смотря на строгие законы Спарты царский отпрыск, пользовался большей свободой действий, чем дети обычных аристократов.
Однажды Гиацинт отправился в Дельфы. Дабы ещё раз засвидетельствовать Аполлону свою преданность и спросить оракула о своей жизни.
-Долго ещё ехать? – пожаловался царевич.
Сопровождающий его воин ответил, что скоро они прибудут в славную обитель солнечного бога. Едва мой брат направил поводья колесницы к западу, Гиацинт и его окружение прибыли в Дельфы.
О, это было прекрасное место на земле. Роскошные статуи богов, исполинского роста, с позолотой. Пышные храмы, украшенные колоннами в виде жриц. И, наконец, главное сокровище – великолепное изваяние Аполлона. С кифарой в руке, в длинных одеждах и золотым венком на голове. Нельзя при виде всего этого великолепия остаться равнодушным!
Вокруг люди, которые прибыли в Дельфы из такой дали, что никто, даже сам Гиацинт, никогда не слышали о тех странах.
С царевичем прибыл его двоюродный брат Тритий. Властолюбивый, жадный и склочный тип. Очень неприятная личность. Гиацинт и Тритий, наконец, вошли в главное святилище. Отстояв длинную очередь. Жрицы рассуждали так: «Перед богом все равны! Будь ты крестьянин или царь!» Этому порядку подчинились и спартанцы.
Итак, они перед Пифией. Жрица была молодой и красивой девушкой, но глаза её святились мудростью и спокойствием.
Пока брат, стоя перед ней, слушал, что предскажет бог устами девицы, Гиацинт рассматривал убранства храма. В какой-то момент он вздрогнул, его тело прошиб холодный пот. Как будто на него смотрят. Смотрят прямо в душу, и разливает внутри него свет. Чистый и тёплый. Юноша посмотрел по сторонам, но до одиноко стоящего человека никому не было дела. Я опущу подробности той поездки. Скажу лишь, что с неё всё и началось.
На следующий день Тритий и его матушка отбыли в своё царство, и царевич снова остался в одиночестве. К сожалению, а может быть и к счастью, наследнику престола запрещалось заводить друзей. Это жесткая, но эта вынужденная мера Спарты. Она приучает человека, обличенного властью никого не выделять, ни к кому не привязываться. Как-никак, Гиацинт будущий правитель.
Персефона, в который раз, вернулась к своей матери. Весна, которую ждали не только люди, но и звери, наконец, вступила в свои права. Природа ожила, и робкая, зелёная трава показалась на земле, а деревья и кустарники оделись в пышное одеяние. Боги и смертные приветствовали новый день.
В середине второй декады второго весеннего месяца мунихиона, после занятий с преподавателями по литературе, математике, геометрии, философии и тренировки по гимнастике юный наследник вскочил на своего любимого коня, по кличке Крит, и направил вожжи в сторону лесной чащи. Прошел ровно двадцать дней как он вернулся из Дельф. Устав от быстрого галопа Гиацинт остановил коня и соскочил на землю. Взяв Крита под узду, царевич поплелся, не разбирая дороги. Ноги привели его в светлую долину реки Эврот. Он подвёл коня к воде, а сам лёг на зелёную траву. Вскоре к нему присоединился Крит, который к тому времени утолил свою жажду, и решил немного полежать рядом с хозяином.
Гиацинт повернул голову в сторону реки и увидел его. Молодого человека выходящего из вод Эврота. Он был в одной белой туники, которая прилипла к телу и соблазнительно обтягивала его фигуру. Царевич вдруг ощутил те чувства, что он испытал в храме Аполлона. Незнакомец подошел к Гиацинту. Через несколько минут они весело и непринуждённо болтали. Юноша даже не заметил, что у его нового приятеля был один глаз. Ярко голубой, который сиял как ночная звезда. А на щеке красовался длинный, уродливый шрам, который начинался от середины лба и заканчивался у уголка губ. В остальном он был необычайно красив. Светлые волосы. Сильные руки в сочетании с накаченным торсом и мускулистыми ногами дополняли его образ. Так его видел наследник, а теперь ты узнаёшь, как я увидела этого молодого человека. Он сутулился. Одна нога была короче другой, поэтому мужчина заметно хромал, но юноша этого как будто и не заметил.
Незаметно для обоих приблизился вечер, и небо окрасилось в кровавый цвет. Гиацинт поёжился.
-Тебе холодно? – спросил молодой человек.
-Нет,- робко ответил юноша, - Мне не уютно.
Минатий улыбнулся и взъерошил волосы наследника. Гиацинт не сказал ему кто он на самом деле. Просто юноше как никогда прежде захотелось, чтобы у него был хоть один друг. Впервые царский сын до боли боялся потерять его.
Они расстались, но условились встретиться на том, же месте завтра. Гиацинт лихо вскочил на Крита и быстро, словно ветер, конь поскакал к дворцу.
На следующий день Гиацинт, освободившись по раньше, вновь наведался в долину. Долго ждать друга ему не пришлось. Едва он спешился, как вдруг ощутил на себе чей-то пристальный и нежный взгляд. Он обернулся, и в то же мгновение был схвачен в дружеские объятья Минатия. Парень закрыл глаза и слегка прикоснулся до плеч молодого человека. Вдруг ему стало так спокойно и уютно с ним. Его душа, казалось, взмыла ввысь и парила над землёй. Наследник почувствовал, что вот-вот заплачет и по его бархатистой коже поплыла маленькая капелька слезы.
-Ты долго ждал? – наконец раздался голос прекрасного Гиацинта.
Не выпуская от себя царевича, молодой человек отрицательно покачал головой и шепотом сказал:
-Я готов ждать тебя вечно, друг мой, - и поцеловал юношу в весок.
Наследник высвободился от рук, что так нежно прижимали его к другу. Увидев слезинку на щеке одноглазый поцеловал её. У Гиацинта подкосились ноги, как будто вместо земли под ногами толща воды. Минатий подхватил его и перебросил через плечо.
Молодой человек отнёс его к берегу реки. Там аккуратно положил на траву и, зачерпнув воды из Эврота, поднёс влагу к губам юноши. Уста из бледно-розового цвета стали красными. Он залюбовался им. И честно говоря, я его понимаю.
Стройный, подтянутый. В меру накаченный. С тёмными вьющимися волосами и с азартными тёмными глазами, которые окружали длинные, пушистые ресницы.
Минатий, очарованный красотой юноши, восхищенно разглядывал его полуобнаженное тело. Он осторожно, чтобы не побеспокоить Гиацинта, коснулся рукой груди. Так как этот день был очень даже жарким, на обоих были лишь набедренные повязки. Вскоре он от груди опустил ладонь к животу. Одноглазый склонился над лицом царевича. Некоторое время он просто рассматривал его, а потом припал к губам наследника. Он просто трогал их своими губами. Даже не целуя его.
А дальше я поведу своё повествование от лица Гиацинта. Я богиня. Мне позволительны такие «шалости».
«О боги, что со мной? Такая легкость и невесомость. Даже немножко страшно. Я лежал, боясь пошевелиться. Вскоре меня накрыла волна наслаждения. Между ног зашевелился мой член. Осознание того, что твоё ласкает твой друг невероятно возбуждает.
А тем временем Минатий продолжал дарить мне радужные и светлые мгновения. Его губы скользили по мне столь нежно, что у меня, даже лёжа, кружилось голова. Наконец он оголил мой член. Ласково проведя по всей длине ладонью, мой друг обхватил головку губами и плотно сомкнул их. Я не выдержал этой пытки и приподнял голову. Минатий взглянул на меня, улыбнулся и продолжил ублажать.
Когда тебе делают минет – это восхитительно! Меня и раньше удовлетворяли таким способом, но, то были девушки. А вот с мужчиной - впервые.
Движения молодого человека стали всё уверенней и приятней. Я уже не сдерживал стоны, которые, как дуновение летнего ветерка, слетали с уст. По моему телу пробежался маленький огонёк. А внизу живота он превратился в пламя. Видимо Минатий почувствовал скорое приближение оргазма и яростно стал сосать член. Для него мой конец был сосредоточием вселенной. Ну, я так думаю. Вскоре я испытал самый яркий оргазм в своей жизни. И всё бы ничего, только я кончил прямо в рот друга. Что меня немного расстроило. Он, целуя мой живот, грудь и шею, припал к губам, закружив в танце страсти и нежности. Его язык ласкал мой, а его дыхание обжигало. Частички моей спермы были как нектар богов для нас.
После мы долго лежали. Я под ним, а он на мне. Но всё хорошее имеет свойство рано или поздно заканчиваться. Так и с нами. Мы простились на закате. И если б у меня был выбор прожить бедную, нищенскую жизнь с ним или быть богатым, как ты думаешь, что бы я выбрал?
Неподалёку щепал травку Крит. Я взлетел на него.
-Минатий, - обратился я к нему, - Завтра ты будешь меня ждать?
Он прищурился и ответил:
-Я готов ждать тебя вечно, друг мой.
На прощание мы ещё раз поцеловались, отнюдь не дружеским поцелуем, и я ускакал во дворец.
Едва переступив порог нашего скромного жилища, как тут же столкнулся со своим двуликим братом Тритием. Я не слишком пылал любовью к нему, но он моя родня. Правила этикета требовали от нас любезности. К тому же этот лжец метил в царя Спарты. И это в обход законного наследника.
Обменявшись дежурными фразами я «полетел» в свои покои. Рухнул на жёсткое ложа, которое показалось мне мягче перины, и предался невесомым фантазиям о нём, о моём друге».
На этих словах я прерву Гиацинта и продолжу сама.
Тритий прибыл в Спарту со свитой своих телохранителей. Был среди них его близкий друг и такой же прохиндей, как и хозяин. Звали его Лин.
В покои царевича вбежала служанка и, сбивчивым голоском, сообщила, что мой отец, царь спартанский, желает видеть своего сына. Надев свои самые пышные одежды, Гиацинт отправился к царю.
-Сын мой! - поднимаясь с трона и распахнув объятья, воскликнул Амикл.
-Отец, - робко, впрочем, как всегда, в полголоса, произнёс юноша.
Царь по-отечески прижал сына к груди и, поцеловав его в щёку, расплылся в улыбке.
Встреча происходила в тронном зале. Вся спартанская аристократия собралась. А позже к ним присоединился царский племянник со сворой телохранителей. Амикл и его возлюбленная супруга объявили, что завтра будет пир, и никто не под каким либо предлогом не смеет не придти во дворец. Явка обязательна. И всё бы ничего, но Гиацинт расстроился. Его мать, богоравная Талия, заметила, что её сын заметно погрустнел и когда парень уже готовился ко сну, его окликнула царица. Гиацинт поклонился любимой матушке.
-Оставьте нас, - приказала она прислужницам, - Почему ты не остался до конца приёма?
Я не буду утомлять тебе, мой читатель, подробностями этого разговора. Скажу лишь, что юноша покинул зал из-за его, своего друга. Наследнику захотелось как можно скорее отдаться во власть своих фантазий.
На следующий день был пир. Как и полагается у спартанцев он проходил весьма и весьма скромно. Не сравнить с афинянскими. Кстати, в отличие от тех же Афин, в Спарте было принято сидеть во время пиршества и женщины не допускались на сие действо, кроме царицы. Да и то, если её супруг позовёт.
Беседа между сыном и матерью длилась не меньше часа. У меня возникло ощущение, что они долго не виделись. В сумерках наступающей ночи Талия, пожелав наследнику приятных и безмятежных снов, удалилась в женскую половину дворца.
Когда я воцарилась на тёмном небе, юноша выскользнул из своих покой и, на цыпочках, стараясь не творить большого шума, прошмыгнул в царские конюшни. Где оседлал верного Крита и, как стрела, помчался в долину.
Тот факт, что во дворце, в это время, никого не было, по меньшей мере, вызывали у меня вопросы. Слуги или стража, кто нибудь, обязательно должны пробегать, но их не было. И вот ещё что, я не смогла прочитать мысли Минатия. Такое впечатление, что он кем-то храним. Как говорят нынешние люди – «мутный чувак».
Конь остановился у берега Эврота. После такого темпа скачки Крита мучила жажда. Гиацинт слез с его спины и, под уздцы, подвёл к воде. Он склонил голову к водам и, с наслаждением, пил. Царевич оглядывался по сторонам. Может, мелькнёт знакомый силуэт, но нет. Гиацинт стоял, закрыв ладонями, лицо и только тихие всхлипы нарушали ночное безмолвие долины. Вдруг он почувствовал прикосновение чьих-то рук к плечам. Незнакомец приблизился к его шее и осторожно провёл кончиком языка. Парень до конца не верил в происходящее с ним. Он боялся пошевелиться. Тем временем мужские губы ласково исследовали каждый участок плеч. Проваливаясь в сладкую бездну, царевич почуял его запах. Это был Минатий. Мужчина трогал и нежно сжимал член наследника. Он, в мгновения ока, расправился с лёгкой туникой и плотно прижал царевича к себе. Гиацинт опустил руки вниз и тихо ойкнул. Минатий сбросил с себя хитон и повернул друга. Теперь он мог видеть его глаза. Видеть всю гамму переживаний. Юноша смотрел на своего кумира затуманенным взором. Единственный глаз мужчины с нежностью, трепетом и вожделением взирал на Гиацинта. Он, не церемонясь, стал жадно мять половинки друга, вырывая из его груди охи и ахи. Их орудии любви быстро встали и сейчас по стволам обоих текла смазка. Заметив это, одноглазый стал тереться о пах наследника. Затем он ловко забросил ноги царевича себе на поясницу и, не прекращая целовать юношу, уложил его на траву. Земля была достаточно холодной, но парень этого не замечал вовсе. Мужчина встал на колени и недолго водил руками по телу сына Амикла. Красивое, юное, трепещущее тело Гиацинта. Смотреть дальше не было никаких сил, и мужчина лёг на него. Ещё раз посмотрели они друг на друга.
Думаю с описанием лучше справиться сам Гиацинт. Ему и слова.
«Я лежал под ним и задыхался от накатывающих на меня волн желания. Безмолвный крик сорвался с моих губ.
-Хочу тебя! – и он не заставил себя долго ждать.
Минатий прикоснулся к моим губам. В этот момент я не выдержал и подался вперёд. Наши уста сливались, а руки яростно, но нежно, скользили по телам обоих. В этот миг на земле не было человека счастливее меня. Я и не заметил, как он развёл мои ноги и поднял их вверх. В предвкушении продолжения моё тело пронзила дрожь, но мне это даже понравилось. Минатий достал из своей котомки, что валялась от нас на расстоянии вытянутой руки, какую-то мазь или это было масло. Он растёр её по моей дырочке, а остатки распределил по своему эрегированному члену. И вот оно, мгновение счастья! Его головка упёрлась в мой анус и, немного подождав, одноглазый начал вторгаться в мою плоть. Впрочем «вторгаться» это слишком грубо. Проникать, так будет вернее. Аккуратными толчками он продвигался во мне. Я, конечно, испытывал боль, но терпеть было можно. К тому же я спартанец».
Прошло не так много времени с того момента как Минатий придавил Гиацинта своим телом. Я едва проехала только четверть пути.
Мужчина уже бесстыдно трахал своего юношу, а тот, извиваясь под ним, как кошка, стонал во весь голос. Минатий менял и менял позы, как день чередуется ночью. Царевич с каждым толчком проваливался куда-то туда. Изредка приходя в себя, он смотрел на него затуманенными глазами.
Неумолимо приближалось кульминация. Минатий вскрикнул, вогнал свой стержень по самый корень и замер. Гиацинт тут же ощутил тепло внизу живота. В следующею секунду царевич содрогнулся, из груди его вырвался крик, и потоки спермы выстрелили на живот и грудь парня. Хромоногий упал на юношу. Оба они тяжело дышали и с не охотой приходили в себя.
Я безмятежно плыла по небосводу, взирая на счастливую пару. Они же мирно лежали на лугу.
-Я люблю тебя, Минатий, - прошептал сын Амикла, - очень сильно люблю.
Мужчина улыбнулся, поднялся на ноги и сделал несколько шагов назад.
-Смотри, мой юный Гиацинт!
Юноша приподнялся и облокотился на локти. Тут вокруг одноглазого появились множество меленьких, сверкающих огоньков. Они вихрем закрутились около мужчины, превращаясь в одну ослепительную вспышку. Благоухание разлилось по всей долине. Крит лениво поднял голову, и устало фыркнул. Амиклов сын встал завороженный происходящем. Царевич закрыл глаза от яркого света. Минатий подошел к парню и, поцеловав его мягкие губы, обратился к нему с такими словами:
-Люблю тебя, счастье моё, - его голос звучал как песня. Ровно и нежно.
Гиацинт посмотрел на друга. Перед ним стоял Аполлон и мило улыбался.
-Я хотел, чтобы ты влюбился в меня в образе одноглазого и хромоногого «Минатия».
Я была в шоке. Так вот почему не смогла прочесть мысли «Минатия». Как вы там говорите? Кажется, «Вот и сложился пазл». Мою бессмертную душу переполняла радость за златокудрого бога. Ведь он до этого был влюблён в нимфу Дафну. Там всё закончилось очень трагично. Не буду расписывать эту картину. Надеюсь, у тебя хватит воображения самому представить сие. Расскажу конец этой истории любви.
В конце третьей декады летнего месяца гекатомбеона Аполлон и Гиацинт забавлялись гимнастикой, в которой были так искусны спартанцы. Светозарный Феб предложил иное состязание. А именно метание диска. Юноша с радостью согласился. В руке бога, откуда не возьмись, появился медный диск. Он сверкал в лучах солнца, как бриллиант. Гиацинт отбежал на положенное расстояние и приготовился поймать снаряд. Аполлон метнул диск высоко в небо. Так высоко, что он скрылся из виду. Наконец, появилась маленькая, сверкающая точка, которая стремительно приближалось. Наследник престола побежал к тому месту, где должен упасть снаряд. Отскочив от земли злосчастная «тарелка» ударила юного царевича в голову. У сына Амикла перед глазами всё поплыло, а ноги сами собой подкосились. Едва поняв, что случилось прекрасный Феб ринулся к своему любимому. В своих объятьях держит он умирающего Гиацинта.
-Ты умираешь, любовь моя. О, как бы я хотел сойти в мрачное царство Аида вместе с тобой!
Умер Гиацинт. Отлетела к Гадесу его душа. И только Аполлон, склонился над ухом царевича, тихо прошептал:
-Всегда будет жива в моём сердце память о тебе, прекрасный Гиацинт. Вечно о тебе будут помнить и люди.
И по велению бессмертного бога на земле вырос ароматный цветок – гиацинт. А на лепестках запечатлен скорбный стон Аполлона. Если присмотреться можно разглядеть слова бога. А именно «горе горе!» Чтут Гиацинта и люди, учиняя каждый год праздник. Эти дни назывались – гиацинтии. После смерти царевича, люди возвели его в ранг божество пастухов и даже приносили ему подношения.
Амикл не выдержал удара и вскоре скончался. За ним последовала царица Талия. А так как Гиацинт был единственным наследником, то вскоре Спартой стал править Тритий, но недолго.