Года три назад недалеко от нашего дома построили и освятили небольшую часовенку. Встала она на перекрестке моих дорог и, очень скоро я уже не могла пройти мимо, чтоб не войти, не поклониться, не поставить свечку.
Порой, чтоб обдумать пройденный день я присаживалась на скамейку у самого входа и, оглядывая внутреннее убранство, чувствовала, как душа моя наполнялась блаженным покоем, а невеселые мысли уходили прочь.
Обычно народу в часовенке немного, потому я вскоре приметила женщину, довольно пожилую, можно сказать старушку, преклонявшую колени всегда перед одной и той же иконой. Иногда она приходила не одна, а со старичком, тяжело передвигающим ноги и опирающимся на трость. Заботливо усадив его на скамейку рядом со мной, она уходила к своей иконе, чтоб снова и снова о чем-то спросить или просить Богородицу.
В тот день они пришли вдвоем. Но, чтоб уйти, старичок подняться навстречу жене не смог. Ноги его не слушались, и трости ему было мало, чтоб встать и идти.
Видя их отчаянье, я предложила свою помощь. Вместе мы дошли до дома, зашли в их квартиру, и я не посмела отказаться от чашки кофе.
С этого посещения и началось наше знакомство, наши встречи.
Старики давно жили одни. Мало с кем общались, и, обнаружив в моем лице внимательного слушателя, понемногу стали рассказывать историю своей жизни. Ту ее часть, которая и привела их в часовню, к своей иконе.
……………………………………………………………………………
В Петербург они вернулись около тридцати лет назад после долгой военной службы. Получили квартиру, устроились на работу и в положенные сроки ушли на пенсию.
Не смогли они сделать лишь одного, не вывезли из Азербайджана, семью замужней дочери. Сложилось так, что их дети и внуки остались по месту их последней службы, в Баку. Расставались ненадолго. Но, случился распад страны.
Предвидя возможные события, не желая оставлять детей за границей, родители, приняв чуть ли не фантастические меры, умудрились вовремя выхватить своих детей из уже отделившегося, ставшего вдруг чужим и озлобленным, государства.
Дети получили статус переселенцев и просторный сельский дом в центре России. Новый необычный образ жизни пришелся им по душе. Были они людьми грамотными, общительными, работящими, без труда нашли работу в районном центре, и каждое утро уезжали автобусом, чтоб вернуться домой к своим детям последним вечерним рейсом.
Ребятишки, два мальчика и девочка, возвращались из школы раньше родителей и должны были до вечера переделать уйму неотложных дел по дому и во дворе. Многочисленная семья пыталась жить, как и окружавшие их селяне, выращивая пропитание на огороде и ухаживая за собственной скотиной.
Они были погодками. Старший имел непререкаемый авторитет и командовал младшими, позволяя себе выкроить пару свободных часов.
Вся грязная, трудная и бесконечно неинтересная работа доставалась среднему и он, размазывая по щекам слезы обиды, сидя на полу в кухне, ежедневно топил углем печь, чистил большой казан картошки на ужин, затем, накрошив несколько ведер овощей для скотины, уходил ее кормить. К зиме у коровы уже был теленок и у свиньи появлялся приплод.
Старший ухаживал за жеребцом. Конек был еще необъезженным, мальчик по вечерам его выгуливал и приучал к будущей лошадиной жизни.
Младшую девочку братья очень любили и старались освободить ее от тяжелой работы. Она ухаживала за курами и следила за порядком в доме. Правда, это у нее получалось своеобразно. Если она мыла полы, то мокрую тряпку всегда оставляла рядом с порогом своей комнаты, считая, что каждый должен сам наводить порядок на своей территории.
Да и куры у нее вырастали странными. Плохими несушками и на удивление тощими. Причем, сколько бы они не покупали цыплят, к зиме подрастало лишь пять – шесть кур, дремавших на жердочке, под крышей сарая. В морозы они сбивались в кучку и так крепко спали, что бывало падали вниз, к радости вечно голодной свиньи. Так что до весны куры не доживали, и яйца приходилось покупать у соседей.
Все старания получить поросячий приплод чаще всего заканчивался гибелью поросят от холода или от собственной неуклюжей мамаши.
И телочки и бычки, родившиеся в зиму от племенной, удачно купленной коровы, до весны доживали с большим трудом. И только летом набирали минимальный вес, чтоб быть сданными заезжим скупщикам на мясо.
Даже дворовая собака Жучка, у них не смогла пережить зиму. Ее просто забывали покормить, потому она перегрызла веревку и убежала.
Родители возвращались вечерами настолько уставшими, что валились с ног и требовался ни один час, чтоб собраться с силами и пойти во двор к скотине дать сена, подоить корову, убрать молоко. Да еще отмыть накопившуюся от детского хозяйствования посуду, да и всю кухню.
Несмотря на усилия всех членов семьи, добротного хозяйства у них так и не получилось, и выбраться из нужды они не смогли. К тому же совхоз развалился, да и районный центр начал сокращать своих сотрудников.
Вопреки всем невзгодам, семья казалась дружной и крепкой, но было одно «но». В селе, как известно, водка или самогон считаются местной валютой, и отцу семейства, за неимением денег, приходилось эту валюту для всяческих расчетов в доме иметь, а значит гнать, значит пробовать, или даже пить.
Незаметно для себя, отец стал пить много и регулярно. Утратил постоянную работу, подрабатывая на селе, благо, руки у него были золотыми. К тому времени старший сын успешно окончил школу и поступил в столичный институт. Через пару лет призвался и уехал в армию средний мальчик. А девочку позвали к себе в Петербург дедушка с бабушкой.
Мать семейства, наблюдая, как спивается муж, пыталась всеми ей известными способами убедить его одуматься. Но встречи с дружками по утрам для опохмелки стали обязательными, а вечерние пьяные разборки с теми же дружками регулярными. Мало того, дом стал для сельских пьяниц проходным двором.
Видя безуспешность уговоров и убеждений, жена собрала дорожную сумку и уехала в столицу к старшему сыну, который к тому времени успел жениться и согласился приютить мать.
…………………………………………………………………………
Такова предыстория, которую, перебивая друг друга, с трудом вспоминая последовательность событий, старики доверительно рассказывали, уверяя меня и себя, какими хорошими были их дети, и какими замечательными росли внуки.
Конечно, я соглашалась с ними, понимая их глубокую тоску, их беспомощность.
Далее рассказ приобрел оптимистические нотки. Я заметила, когда они говорили о дочери, у них молодел голос.
…………………………………………………………… ……………..
Поначалу, дочери пришлось в столице поскитаться. Жить у сына, в квартире его жены, не получилось. Вернее, она почувствовала, что «пришлась не ко двору». Жить у родственников мужа за городом оказалось, просто, невозможным.
С работой было проще, она согласилась на любую, первую попавшуюся. Торговать на улице. Правда, была зима. Даже надевая на себя все имеющиеся одежки, она все равно очень мерзла.
Сын, сообразив, что мать надо выручать, показал ей две кнопки на клавиатуре компьютера и сумел убедить руководство фирмы, в которой работал, принять маму на должность оператора.
Потихоньку жизнь в Москве налаживалась. Дочь, работая в фирме, познакомилась с приличным человеком, забрала к себе девочку и стали они жить втроем, снимая удобную квартиру. Девочка с медалью окончила школу, но в институт поступила на вечернее отделение, чтоб иметь возможность работать и содержать себя.
В это же лето она выучилась на секретаря, нашла работу, а с осени, когда начались занятия, от мамы ушла, поселившись с подругой в съемной комнате.
Старший сын, помимо основной работы, организовал собственный бизнес. И окончив институт, вместе с дипломом о высшем образовании получил от родственников жены подарок в виде московской прописки в квартире, где вскоре у них родился наследник.
Средний вернулся из армии. Возвращаться к отцу в сельский дом он не захотел. Проживая первое время в квартире у мамы, присматриваясь к столичной жизни, он решил, что поступать учиться не будет, а займется ремонтом квартир. Руки ему достались от отца золотые, силы тоже хватало, и он рассудил, что при определенном упорстве, опыте и смекалке сможет жить в Москве не хуже, чем старший брат.
Мама и отчим с ним согласились и помогли ему войти в среду людей, занимающихся квартирным ремонтом. С первым же заработком, отремонтировав им кухню, он подыскал себе жилье, и их покинул.
Несколько раз в году повзрослевшие дети навещали отца, помогая тому содержать в порядке дом, замечая с грустью, что отец и дня не может прожить без водки или самогона. К тому же у отца появилась женщина, быстро ставшая хозяйкой, потому для детей отчий дом стал терять свое прежнее значение.
……………………………………………………………………………
Слушая стариков, видя их склоненные головы, я понимала, насколько трудно им заглядывать в прошлые годы. И насколько необходимо. Чувствовала, что своим рассказом они пытались объяснить не мне, а прежде всего себе, как могли произойти последующие события.
На мой вопрос, встречались ли они с детьми и внуками в Москве, я услышала, да, старушка однажды, получив от дочери телеграмму, где сообщалось, что внучка окончила школу с медалью, от переполнившей ее радости, мигом собралась и поехала поздравить девочку.
Встреча была радостной, но и знаковой, поучительной. Неожиданно для себя гостья поняла, что дети стали настолько взрослыми и самостоятельными, что это даже вызывало в глубине ее души странное чувство собственной отстраненности.
Скорее всего, незаметно подошло то время, когда родители, неожиданно для себя оказываются свободными от детей. Пришло время, с наступлением которого, она ощутила себя бабушкой.
Мало того, когда на другой день она позвонила старшему внуку желая встретиться с его семьей, то в ответ услышала от него обещание перезвонить ей чуть позже. Звонка она ждала до позднего вечера, но так никогда и не дождалась.
С тех пор старики вступили в новую жизнь. Оказалось, эта жизнь не хуже и не лучше предыдущей, а просто – жизнь старшего поколения. Они учились жить так, чтоб не роптать, не жаловаться детям, не дергать и не поучать их. Понимали, у каждого поколения своя судьба, и внучке живется далеко не легче, чем матери или бабушке.
Они старались достойно принимать от детей любые знаки внимания, искренне радуясь им, поддерживая в телефонных беседах только оптимистические нотки. С большим трудом, постепенно они привыкли и к материальной помощи, понимая, что благодаря ей они смогут жить достойно, как и подобает в их возрасте.
…………………………………………………………………………..
Однажды вечером, занимаясь под негромкий звук телевизора своими делами, старики вздрогнули от прозвучавшей в криминальных новостях собственной фамилии. Не веря своим ушам, они застыли в недоумении, но диктор продолжал металлическим голосом, вколачивать в них безжалостную новость, потрясшую их до столбняка. Все еще не доверяя словам, они вглядывались в экран, но, когда разглядели лица преступников, то сомнений не оставалось, «братья – разбойники», грабившие водителей на дорогах – их внуки.
Жизнь раскололась надвое. Звонить, выяснять что-то не было смысла. Требовалось время, чтоб осознать услышанное. Первым позвонил старикам зять из села, чтоб справиться о самочувствии. На свой вопрос, как такое могло случиться, ответа не было. Но, когда старуха спросила, знал ли он, чем промышляют сыновья, то в невнятных словах его прозвучала неопределенность, говорившая о его причастности к делам сыновей.
Земля рушилась. Жизнь кончалась. На другой день старик не встал с постели. И только благодаря его болезни, ухаживая за ним, понимая свою необходимость, старуха пережила эти дни.
Дочь по телефону только плакала и ничего конкретного сказать не могла. Чем промышляли ее сыновья, она не знала и не догадывалась.
Лишь через полгода на суде выяснилось, что ребята ради лучшей жизни надумали вдвоем выходить на «большую дорогу», брать попутную машину и грабить водителя. Мало того, при обыске в комнате у среднего внука обнаружили тетрадку, в которую он подробно заносил все случаи «подвигов». Их было около десяти. Водителей они избивали и, забрав из машины все ценное, исчезали.
Приговор был соответствующим – девять лет колонии строгого режима.
………………………………………………………………………….
Рассказывая о преступлении внуков, старики избегали смотреть мне в глаза. До такой степени им было стыдно. Немалую долю вины они брали и на себя.
Сопереживая им, я спросила старушку, когда они последний раз видели внуков до преступления и какими они были.
- О, они были великолепными! Красивыми, рослыми под два метра, широкоплечими, словно два былинных молодца и очень счастливыми, - вспоминала она.
Это было за пять лет до беды. Внуки приезжали проститься с ними перед началом учебы. Старший поступил в институт и уезжал в Москву. Средний уезжал в Псков, - в училище декоративно – прикладного искусства.
Они были очень разными. Старший – умница, аккуратный до педантизма, властный, учился почти отлично, его в классе называли «академик».
Средний – удивительно добрый врунишка, хозяйственный и одновременно странно несобранный, с золотыми руками, но не нашедший дело, куда бы эти руки приложить. В нем усматривалась тревожная двойственность, спрятанная за чуть виноватой улыбкой, а ускользающим взглядом, даже во время разговора, он всегда что-то искал. Кстати, из училища его через полгода исключили за плохое поведение, и он вернулся домой.
Характеризуя детей, старики вспомнили: одна черта у внуков была общая – жестокость. Точнее, жестокое обращение с животными, со скотиной.
Было странно, но братья, несмотря на небольшую разницу в возрасте, дружными не были. Да и близких сельских друзей не заводили. Жили в своих делах и в своих интересах.
Что вынудило их объединится для преступлений, кто из них стал ведущим, осталось загадкой. Старики вопросов на эту тему детям не задавали. Для них сам факт говорил настолько много, что детали и обстоятельства значения не имели.
Обдумывая по ходу рассказа эти события, выискивая причины их побудившие, они признались мне и в том, что пришли одновременно к страшному выводу.
Если бы внуков не взяли, не посадили в тюрьму, то они, скорее всего, на разбое бы не остановились, они, возможно и не желая того, а по обстоятельствам, могли стать и убийцами.
В конце концов, от своих мыслей старики замкнулись, словно тюремный срок опустился над ними и стали жить ожиданием своего выхода на свободу.
…………………………………………………………………………..
Над дочерью повисла еще более мрачная пелена. Пока шли суды и возможные апелляции она страшилась на работе любых шепотов за спиной. Старалась реже вставать со своего рабочего места, не попадаться руководству на глаза. Однако сменить место работы все же пришлось.
Та же проблема коснулась и младшей сестры «братьев – разбойников». Девочка, всю жизнь влюбленная в братьев, уверенная в их непогрешимости и силе, присутствуя на судах, не желала верить в их «подвиги», но свидетельские показания один за другим дамокловом мечом убивали ее надежды, ранили ее психику.
Она не могла понять, как такое могло случиться с ее замечательными братьями.
Обратиться с таким вопросам к маме она не хотела. К тому времени у подростка к матери возникло много других неприятных претензий, что привело к охлаждению в отношениях. И как все дети этого возраста, вступающие в самостоятельную жизнь, она пыталась во всем разобраться сама. Вскоре, после бесконечных раздумий, она, как и старшие, взвалила вину за происшедшее с братьями на себя.
Груз оказался неподъемным. В ее годы, при юной активности человеку невозможно без последствий долго нести на себе тяжкий груз самоунижения. От близких людей она отстранилась, поделиться своей бедой с подругами гордость не позволяла. Лучшим для себя выходом посчитала – уйти из жизни.
Неизвестно, что послужило последней каплей, но в один из декабрьских вечеров дочь позвонила старикам и сказала, что внучка вскрыла себе вены. Но помощь пришла вовремя, ее спасли и она лежит в больнице.
Горе перечеркнуло их жизнь окончательно. В квартире поселилась мертвая тишина, лишь изредка нарушаемая произнесенным вполголоса вопросом, на который не было ответа:
- За что?
Болезни тут же навалились на них. Жена выхаживала и поднимала мужа до тех пор, пока не слегла до весны сама в жестоком гриппе.
Но и в горячке она пыталась понять, как такое могло случиться с их внуками. Где что-то не так сделала.
Уснуть было невозможно. Мрачные думы теснились в голове. Горестная гримаса, стягивая лицо, выжимала слезы из прищуренных глаз. Муж, лежа на своей кровати, чтоб не выдать отчаянья старался реже дышать.
С тех самых дней старушка стала регулярно ходить в церковь.
………………………………………………………………………..
Прошли годы. Внучка выздоровела, вскоре вышла замуж за очень доброго, внимательного и умного человека. Дочь со вторым мужем жила в полном взаимопонимании и уважении. Внуков отпустили досрочно. Старший вернулся в прежнюю семью. Среднего у ворот тюрьмы встретила женщина, знакомая по переписке. Посадила в машину и привезла к себе в дом. Они обвенчались, зарегистрировали брак, родили девочку.
Казалось бы, о чем еще мечтать, о чем тревожиться? Но, по-прежнему не спится старикам. Не могут они забыть горестного времени, не могут встречаться с внуками, не могут простить их.
А, что самое печальное, живут старики в постоянном страхе, не повторится ли горе, не свернут ли внуки на прежнюю дорожку. Не услышат ли они новую страшную новость. Не раздастся ли в их квартире неурочный телефонный звонок?....
Потому ежедневно и ходит старуха в часовню – просить Богородицу о прощении.
……………………………………………………………………………
Уходить от стариков всегда было трудно. Настолько они были гостеприимными и внимательными. Старались выбрать мне место поудобней, тут же варилось кофе, ставилось на круглый столик угощение. Обязательно я должна была рассказать им о своем здоровье, о настроении и лишь потом они продолжали свой рассказ. В тот раз, уходя от них, я не предполагала, что наша встреча была последней.
В голове роились всякие мысли, предположения, сопоставления. Я остро чувствовала трагедию доверенных мне событий. Но, как и старики, никак не могла понять, что побудило выросших в интеллигентной семье детей так искривить свою жизнь.
В раздумье я машинально остановилась на перекрестке. Горел красный свет. По дороге в несколько рядов бесконечным потоком на большой скорости неслась ослепительная от дальнего и ближнего света, поблескивающая затемненными окнами, равнодушная к стоящим на перекрестке, железная река.
Ожидая в окружении множества людей, зеленый свет я с удивлением отметила, что люди-то вокруг меня сплошь пожилые, порой старые, многие на изуродованных болезнями ногах.
И, когда зажегся нужный свет, вся эта малоподвижная толпа прихрамывая, постукивая палками, поддерживая друг друга побежала через дорогу, зная несовместимость своей скорости со скоростью переключения огней светофора.
Я перебегала вслед за всеми и вдруг потрясающая мысль осенила меня:
- Ба! Да это же по дороге мчится в иномарках «Россия», а по переходу бежит «СССР»!
И сколько же таких, как мои знакомые, стариков перебегают дорогу, стараясь не вынуждать детей притормаживать на перекрестке. А те несутся порой бездумно, неосознанно, лишь бы успеть. А куда успеть, зачем успевать, если в сумасшедшей гонке теряется все самое ценное, данное тебе предыдущими поколениями. И куда несемся? Вечный вопрос, на который по-прежнему нет ответа.....