Сегодня, наконец-то, Генрих решился рассказать мне о компонентах военной службы. Без которых – служба – не служба. Малина, типа! Он вглядывается в затертые листки в клеточку, в которых клеточка заметнее, чем буквы. Буквы вписывались им в укромных, скрытых от глаз остальных «братанов». Чаше всего таким местом случался штаб дивизиона связи. Штаб представлял собой рубленный барак с неотпаливаемым коридором. Сюда многократно попадал Генрих дневальным, получая очередной наряд вне очереди «за неотдание чести старшему по званию», - как гласил приказ замкомвзвода. Буквы писаны такими мелкими, бледным простым карандашом, что без лупы и не увидишь. Итак, пытаемся читать вместе. Генрих сразу же , на слух редактирует текст, четко держа в памяти те далекие (сорока лет) события.
-Шапка. Остаться на зиму без шапки, считай, остаться без головы! Даже хуже. В Саратове мне выдали осенью прекрасную шпаку. Большую, голубую, новейшую, с высоким ворсом. Муха не сидела. Голова в ее тепле тонула. И что же? В первый же день, но уже в Борзе, у меня ее забрал сержант Иванченко. А ведь это не пилотка какая-нибудь: сползла с головы по причине ее размера, - нагнулся - поднял - напялил назад. Нет в СА пилоток 59-60 размеров, а с учетом необходимости стирать ее периодически, то и 61-62 не помешал бы. Можно и не успеть поднять, как голова отмерзнет. Пришлось драться, но шапку так и не отдали. Взамен подсунули бэушную, малого размера. Когда на голову натянешь, то трещат мозги как в испанском сапоге.
-Форма. Старшина выдает форму новую, по размеру любую на любого, лишь бы раздать:
- Взял, и - отошел в сторону! Сам менялся с кем – ни будь, если нашел с кем. Поменялся - в строй!
Не нашел, да и желания не ощущал в себе такого. Искать. Чего толку искать, если я и так слышал, нет пилотки 60-61 размера. Думаю, нет её во всей Советской Армии. А будет ли случай взять трофейную? Опять начинается опадание с головы головного убора при каждом шаге и непрекращающиеся одергивания от старшины по этому поводу, будь они неладны. Зачем, спрашивается, было записывать в личном деле еще дома размер головного убора? А может пилотка не головной убор? Ну да, амуниция, обмундирование. ТУ она соответствует ...
Не знал, но предчувствовал, эта беда меня будет преследовать все два года: придерживать пилотку рукой, а то и ловить ее на лету, даже, иногда выскакивать из строя на ходу, бросаясь назад и, подбирать ее с земли. Два года кряду. Наваждение. С шапкой было немного проще, но то другая история. Проще, но тяжелее (как, впрочем, и положено быть шапке).
-Секретная тайна. Заводят в какой - то кабинет по одному. Стучит офицер карандашом по столу какие - то кренделя, требует повторить. Раз - другой - третий. Всё разное.
Повторяю.
- Годится, - говорит офицер.
Заводят в другой кабинет, тоже по одному:
- Вы (на - « вы », странно как-то) не желаете с нами сотрудничать? Ну (типа) помогать работать командирам с личным составом, докладывать, что происходит, и какие разговоры ведутся и кем? Вы же понимаете, здесь люди все очень разные ... .. » .
Неужели я давал повод заводить со мною такую хрень? Не припомню, ей Богу.
Говорю:
- нет, никак нет, я не смогу, не получится.
- очень жаль ..., идите, вы свободны, о нашем разговоре! Никому не рассказывать.
- есть!
Через полгода я не понял, почему меня заперли в ЗабВО? Много лет не понимал, т.к. этот разговор выпал у меня из памяти. Молодой еще был, наивный.
И лишь много лет спустя, восстанавливая весь ход событий моего прохождения службы, дошло до меня, что, видимо, уже тогда напротив моей фамилии появился крестик. Ничего другого предположить не могу.
Что ни говори, но для меня лично осталось тайной, что в феврале 1967г. полк был награжден орденом Красного Знамени. Или, это так, прошло, не отпечатавшись в моей памяти или командиры уже к тому времени и сами забыли.. Значит тогда мало придавалось значения этому и другим явлениям политической жизни части. На плакатах были все активны, а в реальности – всем – по-барабану.
-Гражданка. Домашнюю одежду, которая внезапно стала « гражданкой», обещают разослать по домам. Адреса переписали.Ага, разослали. Держи карман шире.
На который - то день вижу, моими брюками на швабре моют полы в коридоре. Они у меня приметные, шитые у деда, бывшего зека одного, по специальному проекту, с секретным карманом. Вельвет бордо, клеш 54 см, пояс низкий без тренчиков. Я их узнАю и сейчас.
Через пару месяцев после нашего переодевания в униформу, по ходу, заглянул в тот кабинет, где оставили мы свои вещи в вещмешках на полу, случайно оказавшийся с приоткрытой дверью.
О- па- на !
Лежат родненькие мешочки и дом напоминают. Комок к горлу подкатился. Сел писать письмо домой.
- ВЗВ - о-о -Д! В две шеренги стано -ВИ - ИСЬ!
И уже тихим голосом:
- в класс на занятия , шаом - м - м - м м - арш!
Если морзянка была в нам утеху: заменяла музыку буква ти -ти - та -ти, то Устав, который нужно читать от сна устав таки доставал. Раздел обязанности ... особенно . Требует сержант почти слово - в - слово.
Думаю себе: Бог с ними, с клешами. Кушать хочется. Десяточку бы родители прислали. Но родители не баловали ... Присылали только один раз ... Отец - бывший военный, знал что делал. А я знал, что он - знал и не просил особо.
Завтра допишу письмо. Пошли будни.
-Табуретка. Для солдата кровать в казарме – святое место, как и в столовой - насиженное место на скамейке. Свою любовь к постели нужно доказывать каждое утро, ласково утюжа ее табуреткой по плоскости и отбивая на верблюжьем одеяле кромку угла, наводя, таким образом, лоск (или – брови, как иногда говорят) в казарме в целом. При этом еще и полоски на одеялах всего ряда кроватей (порядка десятка их) должны составлять прямую линию, а не ломаную, как хочется каждое утро этим одеялам.
Летом 1969 года нам заменили подушки и матрасы. Вместо ватных выдали поролоновые. Боже, какое наказание было их заправлять. Лишь первые несколько дней они держали форму, вроде как, лучше старых. Потом оказалось, такую постель невозможно привести в надлежащий вид. Выровнять полосы на одеялах, придать форму подушке, отутюжить табуреткой стрелки. Этот материал - неуправляемый, а матрасы вообще стали скручиваться дугой. Беда, да и только. Сержанты, правда, со временем нас поняли и стали делать поправку на качество заправки отсеков.
Летом 1969 - го нам заменили подушки и матрасы. Вместо ватных выдали поролоновые. Боже, какое наказание было их заправлять. Лишь первые несколько дней они держали форму, вроде как, лучше старых. Потом оказалось, такую постель невозможно привести в надлежащий вид.
Невозможно! Выровнять полосы на одеялах, придать форму подушке, отутюжить табуреткой стрелки, отбивая ладошкой угол. Этот материал - неуправляемый, а матрасы вообще стали скручиваться трубой. Положение стало безвыходным. Сержанты, правда, со временем нас поняли и стали делать поправку на качество заправки отсеков.
Уж и не говорю о том, что спать стали меньше. Не высыпаемся. Под головой как бы и нет подушки. Плоский кусок поролоновой мочалки. Не-е-т! Уж пусть лучше старая, состоящая из комков ваты, но привычная, родная, как везде: в поездах, в гостиницах, в общежитиях!
Ее утюжить можно, есть толк. А… поролон? Получилось, что табуретка потеряла одну из своих самых важных функций, а это – неправильно.
По армейским законам табуретка не только место для укладки формы на ночь, или почетного караула для салаг, материал для самогоноварение, но и инструмент для наведения порядка в расположении части. Но, никак не место, на которое можно сесть и отдохнуть. Думаю, со следующего призыва отказались от эксперимента с отказом от классики – ваты.
-Тумбочка. После табуретки и кровати, третий по важности предмет …. Даже и не мебели, а атрибут несения боевой службы. «Стоять у тумбочки» важнейшая уставная функция рядового и ефрейторского состава части. Стоять не шевелясь. Допускается водить глазами по горизонтали, дабы не упустить появления в расположении роты важной персоны. И, не дай Бог, прозевать дежурного по части или кого-либо от командира роты и выше. Не крикнуть своевременно:
- Рота-а-а, смирна-а-а! – получишь кроме пендюлей, наряд вне очереди, а то и не один.
Есть риск попасть на крючок, как нерадивый солдат. И, тогда не избежать испорченной всей своей дальнейшей службы, не говоря о том, что о мечте стать ефрейтором (если таковая имелась), нужно ставить крест.
Дневального легко отличить от остальных солдат. У него красная повязка на левой руке с надписью «дневальный» и кинжал на ремне слева и в ножнах. Ни разу не видел применения этого оружия по назначению. Да и назначение его, как мы полагали – для устрашения и придания уверенности тому, на ком он висит. Может быть и верно. Какое-никакое, а – оружие. Правда, в ЗабВО это «оружие» не помогало, когда китайские диверсанты нападали на спящие подразделения.
Боже упаси, уснуть дневальному! Дежурному по части – можно. Сам был дневальным по штабу и разбудил дежурного офицера. За что и получил два наряда. В результате, - обморожена правая ляжка. Дело-то было в неотапливаемом, практически, штабе дивизиона при температуре «за бортом» ниже 40 град.
У тумбочки дневальный отвечает за жизнь бойцов роты. Дневальный по штабу – за сон дежурного.
-Кочегарка. Пришла пора рассказать, как я "ждал" в Чите, пока меня "купят". Декабрь 1969.
Выбыл из Саратова (исключен из в/ч 64324) 21.11.69. Зачислен за штатом 42943 8.12.69 . Зазор получается 17 дней. Отнимаю на чистую дорогу трое суток, минус еще трое на посещение родственников по пути и разгильдяйство. Остается 11 суток. Это столько нахожусь в Чите, перед Борзей.
Чита, точнее, какой-то ее район, куда попал, переполнен, воинскими частями и представляет собой территорию, всю обнесенную и изрезанную высокими сплошными деревянными заборами. Улицы - заборы. Завозят нас через КПП в часть. И - понеслась. Кухня-караул-кухня и т.д. все 11 суток. Или 10. а за всю службу раз двадцать.
Мороз под 50 и более. Не выходим на зарядку утром, если ниже 53. Кухня, это красиво звучит. Кочегарка. Я - сзади снизу котлов, т. е. в полуподвале. Кирпичная яма с топками. Надо мной три (или 4) штуки. их нужно непрерывно топить поленьями метровыми. Иногда дежурный офицер вваливается сверху в дверь, чуть не падая вниз, как ангел - в облаке пара:
- ты - живой?
- да!
- можно подумать, что я тебе интересен. Сейчас пойдешь в теплую комнатушку-дежурку и будешь кемарить до утра. А на меня тебе насрать, даже если я здесь сдохну тебе ничего не будет. Да еще и дневального какого-нибудь накажешь за херню, что бы было кому ходить в наряды вместо «старичков», - негромко говорю, при этом понимая, что офицера уже нет в облаке и он меня не слышит.
И топлю дальше. Один на смене 8 часов. Нарядов пять. Сержанты понимают, что мы у них люди временные, поэтому бросают в самые отвратительные места. По сравнению с такой "кухней", караул на морозе ниже 45 - удовольствие. Овчина - до пят . Воротник - выше шапки, валенки. Малина! Час оттанцевал и - в люлю, не сразу, но в тепло, дурака валять. Тоже пять раз кряду.
Короче, нам скучать не дают. Моя команда потихоньку разъезжается кто-куда., да так, что мы не успеваем попрощаться.
Сохранился мой блокнот тех лет, который я завел по окончании ШМАСа. В нем нашел номер части, в которую мы должны были явиться по прибытии в Читу. Это - в/ч 21848. Пытался ее гуглить, не находит.
Борзя. Район - «Барнаул", 5 км от города по трассе Р-430 на юго-запад. Перепад температур между улицей и кочегаркой 100 градусов Цельсия, или больше.
Топим казармы. Уголь завозим вагонеткой через железные ворота, толкая руками и упираясь ногами в лед шпал. Это -наша взлетная полоса. Проем обмерз слоем в полметра льда. Пру вагонетку с углем, что вместе составляет около ста кг. Но, требуется одновременно рубить лед на рельсах - иначе вагонетка не проходит по ледовым буграм.
Долго рубить нельзя, примерзают колеса к рельсам и оси к колесам. Кирку положишь на пару минут, и та примерзла. Варежка - к топорищу. Сапог - к рельсу! Ног – нет! Рук - нет! Дыхания - нет! Виден только пар в проеме ворот. Лед под носом, ноздри слипаются, сапоги во льду и рукавицы не сгибаются через десять минут после начала работы. Наконец, вагонетку допер по "полосе" до топок. Высыпаю уголь и снова на улицу. Ворота уже обмерзли и не открываются. Медлить нельзя. Затормозишь, и вообще не вырубишь ворота. Значит, замерзнет в/ч. Казармы, столовая, офицерские домики. Лед – камень. Здесь я, наконец-то, понял, почему низкая температура во всех помещениях – много тепла уходит из топки прямиком в громадный проем ворот кочегарки.
Чем и закаляется сталь ворот?
Где ты, Павка Корчагин?
Но это же Борзя. Сюда Павка не попал.
А жаль, тогда уж действительно он познал бы правду жизни и для чего она дана человеку. И сколько раз?
А ровно столько, сколько раз вагонетку прогнал туда-сюда через обмерзшие ворота по обмерзшим рельсам, в обледеневших рукавицах и негнущихся сапогах.
-Штуки. «Штуки», это – такие штуки, которые «выводят» молодым дембеля (и только дембеля имеют на это право) по темечку пальцами рук. Штуки выдают за:
-Неправильный взгляд на дембеля или его работу.
-Пропущенный, неверно понятый радиосигнал в сети или плохой почерк.
-Некачественную заправку постели своей или дембеля или личную выправку
-Некачественную уборку помещения
-Хождение вне строя,
-Прочие недосмотры молодых по службе.
Штуки определяются их количеством и качеством. Качество определяется способом их нанесения и силой, сила зависит от угла оттягивания среднего пальца. Т.е. эффективностью и эффектностью. Самая эффектная штука получается при угле пальца более 90 град. Но это уже -высший пилотаж!
-За штуки молодой обязан благодарить дембеля словом СПАСИБО.
-Т.е вывести штуки, значит надавать щелбанов с оттяжкой среднего пальца
-Основное условие для выведения штуки: голова выводимого должна быть лысой.
Хочу лишь разъяснить слегка тем, кто, может быть, недонепонял о чем речь. Штуки – дело серьезное. Нам было не шуток.
Мысль меня не покидает:
-пошлют в караул, дадут патроны, убью гадов!
И это притом, что меня не трогают штуками дагестанцы.
…Но и не посылают… Ни разу! Как бы мой внутренний голос подслушали. С них станется.
Утром на разводе нам зачитывают приказ по округу (в части касающейся, как и положено):
-в энском гарнизоне (называется в/ч) дневальный по роте уснул на посту, дежурный по роте уснул на посту, дежурный по части уснул на посту. Китайские диверсанты пробрались беспрепятственно в расположение роты (такой-то) и перерезали горло ....(стольким-то) военнослужащим. Военным прокурором возбУждено уголовное дело, дежурный наряд подвергнут аресту.
А я сам спал ночью, без зазрения совести, дежуря дневальным по штабу. Дежурного по части, находившегося в отдельном (с подогревом) кабинете, разбудил своим храпом. Получил два наряда вне очереди и в итоге обморозил себе правую ляжку. Ним за храп, так «за честь» пошлют, все равно.
Слава Богу, хоть горло китайцы не порезали!
-Оружие. На форуме выпускников ШМАС вижу тему «Оружие младшего авиаспециалиста». Идет обсуждение.... СКС, АКМ и прочего творения. Прочитав, я не выдержал и закричал, как только можно кричать на форумах:
-«МУЖИКИ! Я не понял, почему у младшего авиационного специалиста оружие - карабин, штык, Калаш???
У меня был ежедневно телеграфный ключ в руках. С меня не спрашивали куда я девал патроны и почистил ли ствольный канал. С меня спрашивали отцы - командиры за работу радиоканала Калаш держал всего один раз, на стрельбах, когда нам заменили эСКаэСы на АКаэМы. Кстати, карабины только числились за нами. Как и противогазы. Мы в руках их не держали. Но это не оружие авиаспециалиста, о нем и говорить нет желания. А вообще, в нашем дивизионе связи ВВС Калаш считался оружием в роте охраны. И я не уверен, что специалистов-охранников готовили в ШМАСах». .
Такие ключи у нас в радиоклассах. Включены через микшер, так, что может связаться через наушники каждый с каждым, или попарно. Они на вооружении в МО, но как показала моя личная практика, эта модель и в жизни самой удобная. Другим ключом всегда получается хуже. Некоторый смельчаки пытались утянуть ключ, прихватив его в отпуск. Но, патруль в Чите был настолько наЧИТАный, что смельчаки быстро оказывались опять в Борзе. Но без ключей.
У меня дома ключ другой модели, которые ставили обычно на подвижных объектах, с изогнутой вниз рукоятью, закрытым механизмом (пластмассовый короб) и без нижней опоры для пальцев. Неудобный. Но я внукам иногда показываю "свое оружие".
Оружие военного это то, чем он выполняет основную боевую задачу, связанную с его функциональными обязанностями. Калаш - это общевойсковое боевое стрелковое оружие......
-Матчасть. Наша материальная часть взвода радиотелеграфистов узла связи и радиотехнического обеспечения (УС и РТО), ее номенклатура, обеспечивала нашу работу: по приему на слух и передачи телеграфных сигналов Морзе в режиме амплитудной и частотной манипуляции в полном объеме и даже с резервированием, т.е. с избытком. Фактически, радиостанции, Р-820, Р-816 и Р-830, разукомплектованны между приемным и передающим центрами. Я говорю здесь только о той части аппаратуры, которая нами использовалась в повседневной, круглосуточной работе.
-слушай, попалась мне на одном из сайтов таблица дежурного радиста, ТДР-86. Более ранней не нашел. Все равно интересно. Висел над головой радиотелеграфиста такой огромный плакат на ватмане, написанный черной тушью, плакатными перьями. Нам в ШМАСе об этом чуде никто не рассказывал, впервые увидел в приемном центре Борзи.
Пользовались ею очень редко. Я был свидетелем ее применения до двух раз всего на дежурстве.
Она предусматривалась как дополнение к обычным кодам в процессе радиообмена. Однако мы знали настолько много кодов ( ща-коды, или Q-коды и зет-коды или Z-коды), что надобность в ней отпадала.
Вот этот момент! Момент начала блокнотных записей. Нужда заставила чисто для служебных записей, кодов, а получилось – для жизни вообще.
В моих записях сохранилась страничка с несколькими наиболее популярными табличными данными из ТДР-70, которые я держал для удобства под рукой на смене:
572- внеочередная, применим код - ЩТЦ ЬЬЬ
631-срочная, применим код – ЩТЦ ЬЬЬ ЬЬЬ
426-самолет, применим код – ЩТЦ ЬЬЬ ЬЬЬ ЬЬЬ
987-переход на запасную частоту, применим код – ЩДВ НО
789-переход на основную частоту, применим код - ЩДВ.
Дело в том, что ТДР изменялась, поэтому запоминать ее не имело смысла, проще запомнить было таблицу Брадиса, которая с 1921 года неизменна... Но при этом существовал риск потери оперативности, если корреспондент решал воспользоваться ею. Обычно этим грешили молодые операторы, желая показать свою осведомленность, на чем и ловились. Дело в том, что цифровой трехзначный сигнал не увязывается лингвистически с буквенным кодом.
Передаваемый же текст и без того шифрован. Здесь я отдаю должное старшему призыву, тем же дагестанцам, которые нас заставляли учить коды (в ШМАСЕ было выучено их с десяток, не более) ежедневно и подвергали проверке. Нерадивым – выводили штуки. Наш призыв такую традицию сохранил по отношению к молодежи, но уже без штук обошлось. В принципе, иного пути и нет. Радисту, не знающему несколько десятков кодов, в сети делать нечего.
К концу 1970-го мы достигли высокого уровня приема – передачи 120-124 знака в минуту- это уровень выше мастера, армейского, но некому принимать зачеты (в чем признавался наш капитан), да и к концу службы кто этим занимался бы. На первый класс сдали зачеты в начале 1971-го. Экзаменировали фактически сами себя, но под присмотром к-на Черняева. Процедуры нами были соблюдены , а в результатах зачетов сомневаться не приходилось.
Служба наша заключалась в передаче и приеме заявок на полеты, которые представляли собой кодированный, буквенный набор группами по пять знаков. Размер текста доходил до тысячи групп. Иногда на прием работали непрерывно по двое-трое суток. Сигнал шел от главной станции (ЩВП),типа, циркуляр, т.к. все остальные корреспонденты уходили в режим молчания, или на прием, если кто вызван (ЩРЗ). Одну радиограмму самому принять не хватало руки. Мы сменяли друг друга и работали без перекуров.
Иногда работы доставалось мало. Тогда на прием объем радиограмм составлял страничку-полторы за сеанс. В такие дни служба могла показаться медом. Но, мы -реалисты, поэтому и не казалось. И правильно, т.к. реалии действительно были немного иные.
Если на передачу – ничего нет, а на прием, необходимо бдеть сигнал тревоги. Сигнал представлял собой слово и пару цифр. Обычно это название какой-нить маленькой сибирской речушки, например: Олёкма21, или Сленга43 и прочее. По получении сигнала, радиооператор обязан доложить о его получении и указать точное время приема дежурному по части по телефонному аппарату типа ТАИ-43, в корпусе из ДСВ.
Он прикреплен под основным рабочим столом справа. Это телефон внутренней связи. На связи с нами - ЗАС (звонили к нам, когда у них возникали проблемы с каналом), дежурный по части, передающий центр и весь мир. Через коммутатор можно выйти на любую связь, если знаешь позывной («загар», «настил», «олекма» …). Иногда даже получалось дозвониться некоторым и домой. Но это риск огромный, мало кто мог решиться на такой шаг. Назначение сигналов мы не знали, но догадывались, что иногда их передавали для контроля нашей боеготовности и в любое время суток. Служба проходили в посменном, круглосуточном дежурстве со скользящим графиком. Без праздников и выходных.
Р-250-М («Кит») 1.5 - 33.5 MГц (12 поддиапазонов). Лучший приемник из всех, с которыми я работал. Изображение его не привожу, т.к. оно очень популярно. Виды принимаемых сигналов CW, SSB, AM Отображение частоты оптическая шкала с подсветкой. Штатная приставка к приемнику Р-250М для обеспечения буквопечатающей работы предусмотрена по ТУ типа Р-371. Наш же приемник был оборудован отличной от этой приставкой, которую называли «Гарпун».
На одном столе с «Китом» стоял телеграфный аппарат СТ-35. Но ни разу не применялся по своему прямому назначению. Мы на нем проводили эксперимент. Осуществляли прием радиограмм на слух, печатая их на ленту. Скорость приема, таким образом, достигалась, практически, неограниченной. Мы находили в эфире те частоты, где она, по нашей оценке составляла намного более, чем 120 зн/мин. Принималась информация легко и просто, с запасом по скорости. Т.к. буква записывалась одним нажатием. Однако сложно исправлять ошибки в ходе приема. Р-154 («Молибден») КВ диапазона 1—12 МГц. С защитой от помех.
Слуховой прием телефонных и телеграфных сигналов, а также запись телеграфных сигналов при помощи обычных буквопечатающих телеграфных аппаратов (СТ-35, БОДО и других). Обеспечивал канал для ЗАС. ЗАС располагался в районе штаба.
Вообще-то радиоприем в условиях высокого уровня помех нам знаком со школы. Наш старшина-командир взвода регулярна задавал нам помехи. В этом плане мы - стреляные воробьи.
Р-310 («Дозор»). Коротковолновый (1,5-25,0 МГц) поисковый для радиослежения и перехвата радиотелеграфных сигналов, радиотелефонных сигналов с амплитудной модуляцией
Я в сети за Р-310 Положено нести дежурство в телефонах (наушниках), но мы их надевали, лишь, когда появлялся проверяющий на пороге. А так, слушали через динамики (на снимке видна белая коробочка с регулятором громкости – устройство для радиотрансляционной линии). Как правило, проверяющие не были специалистами в приеме на слух, поэтому считали, что без наушников затрудняются условия приема из-за повышения стороннего шума - ЩРМ. И наличия отвлекающих других факторов (например, ЩРН). Мы давились от смеха с таким подходом и это было написано на наших лицах. Мы не хитрили, не стремились особо скрывать реакцию и свое мнение. Но, т.к. нас его никто не спрашивал, мы – молчали. А те делали вид, что не замечают нашей реакции. Всё, как в кино.
Наша Р-820М имела следующие антенны: на передающем центре - горизонтальный диполь 2х20 метров с возможностью переключения на 2х10 метров с высотой подвеса 12,5 метра; полутелескопическая штыревая антенна высотой 10 метров; приемного центра -антенна бегущей волны;
Р-820М коротковолновая (1,5-12 МГц) радиостанция, для обеспечения телефонной, телеграфной и буквопечатающей связи. Мощность передатчика в телеграфном режиме не менее 1000 Вт, в телефонном режиме не менее 350 Вт. На снимке показан UA2FK- начальник передающего центра, главный специалист по настройке и ремонту радиопередатчиков и приемников. Он рассказывает, что ремонту от ЗБВ подвергся передатчик Р-816 приемник Р-250-М, когда он ЩЛМ. Мы тогда пару месяцев вместе провели на передающем. Там осталась, после нашего убытия, принципиальная схема Р-816, -неоконченная моя дембельская работа. Я проводил восстановление старой схемы, форматом в шесть листов ватман, и которая уже не читалась на синьке от потертостей. Многие связи и элементы мы уточняли на железе. Не хило, учитывая отсутствие не только самой простой рейсшины, но и нормальной линейки.
Р-820М обеспечивает управление колебаниями с вынесенного пульта управления, удаленного от передатчика на расстояние до 5 км из приемного центра. «Пульт» представлял собой ключ или Датчик Р-010, предназначенный для управления радиопередатчиком вместо телеграфного ключа и выдающий буквенные и цифровые знаки (манипляционные импульсы) по коду Морзе при нажатии на соответствующие клавиши. Короче, манипулятор кода Морзе. В Борзе!
Самая хорошая смена это с двух часов ночи. В 8-00 тебя сменяют, принеся корку со столовки. Корка – это кусок буханки толщиной 2-3 см, на которой находится утреннее масло и три-четыре куска сахара-рафинада. Кстати сахар этот имелся всегда черкасского сахарорафинадного завода. Завод же, конечно. Кстати сказать, не редко бывала в магазинчике и черкасская «Прима». Но все эти родные надписи только лишний раз напоминали о пенатах, и сей причине добавляли тоски в наши, итак нелегкие дни.
На передающем, тоже дежурила смена. Они следили за работой передатчика и перестраивали их по команде из приемного на нужную частоту. Для контроля настройки имелся универсальный самолетный приемник типа УС-9 (0.2-0.5 и 1.5-18 MГц). Частоту меняли два раза в сутки. В ночь, под утро, если не ошибаюсь, часа в 3 и по восходу солнца. Уверен, это обосновывалось не столько обеспечением режима секретности, сколько условиями распространения радиоволн. Разброс в частотах составлял приблизительно от 9,0МГц до 2,0 МГц.
За малейшее нарушение режима связи (ЩЦЗ) или только на его намек отправляли любого на аэродром в Чиндант. Там считались условия более жесткими, чем у нас. Больше приходилось пацанам быть на улице. Мы-то всегда в тепле. Лишь перебежки по территории: казарма – столовая - приемный и т.д. Очень редкие наряды дневальными в штаб или истопниками в кочегарку. А как стали старшими смен, то в наряды уже не посылали. Но это после года службы.
На приемном центре имелась комната, смежная с классом, которая выполняла роль кладовки. Ключи от нее держал капитан. Туда стремились попасть перед отпуском или дембелем некоторые дагестанцы и немцы. Ими выдумывались различные ходы, от ремонта крыши, до проверки состояния полов и окон, для выманивания ключа у Черняева, хоть на 15 мин. И по этой же причине попадались с барахлом патрулям в Чите. По причине жадности.
Мне так и не случилось там побывать, ее богатства мне неизвестны. Но слухи, что там – Клондайк, не думаю, что преувеличивались. По тем временам – несметные богатства для радиолюбителей. Неуемное стремление некоторых, да еще именно тех, кто понимает, о чем идет речь, туда попасть, лишний раз в этом убеждали. А задержания в Чите – подтверждали. Среди этого богатства я запомнил наличие Р-311. Это известный приемник, которому отведена роль запасного. В этом виде он входит в комплекты наших станций и Р-118 и Р-820 и пр. Но мне с ним столкнуться пришлось уже не здесь, поэтому опустим эту разновидность матчасти.
Наша радиостанция (1969-1971) держала связь со штабом округа. Они -главные, ЩВП. В нашей сети было одновременно более десятка абонентов. Была такая разноголосица-а-а в эфире!! Какофония! Молодой боец если не улавливал в этом перепеве свой позывной, тут же, за рабочим столом и получал штуки. А если пропускал, т.е. ЩРЗ ЩСА НО, от главной станции сигнал –ЩЬЬ (смените оператора), а на нашем сленге он означал - ПНХ, то отлучался от работы в сети и направлялся, для начала, на местные вспомогательные работы с ярлыком -ДЛБ.
Короче, стимул хорошо работать в сети, или как дагестанцы говорили : -«в сэты», были весомые. Но одних стимулов мало. Нужно иметь специфический слух. Некоторые говорят, что музыкальный слух нужен для хорошей работы радиооператора. Однако это не так. Сужу по себе, конечно. Некий особый слух, да, нужен. Но музыкальный? – слишком сильно сказано. Да и нее уверен, что талантливый музыкант станет обязательно хорошо принимать и передавать.
Представьте себе, как в чужом курятнике по голосу, вслепую, найти свою курицу.
Среди наших коллег на частоте были и ребята из МНР.
Р-140. Однополосная однокиловаттная. Диапазон частот радиостанции 1,5-30 МГц. (1,5-29,9999 МГц). Её мы получили в августе 1970. Наш призыв к ней не имел допуска. Даже заглянуть внутрь не позволяли. Нам – почти дембелям, она уже была ни к чему. Поздно голову морочить первому отдела с формой допуска? Возможно. Хотя и обидно: тайное желание , хотя бы взглянуть на это чудо, не покидало.
За два месяца до получения отправили в Читу рядового Дорошко на курсы и параллельно оформили ему допуск. Эта станция считалась очень крутой и секретной. Располагалась эта машина на передающем, в неотапливаемом гараже как и Р-118БМ. Даже и не гараж, а навес. Там же находилась дизельная установка в отдельной землянке.
Нас сменила хорошая команда следующего за нами призыва, из нашего же ШМАСа. Это: ЗБЦ – Зыбцев Виктор, ЩТЦ – Штец Юрий и Матвеев, Рыжих (на передающем). Код присвоен мною, в знак особой признательности личных и профессиональных качеств ребят.
В 1976-1977 в штабе установили стационарную радиостанцию Р-140. Но эта история уже не моя. А на данный момент остались нераскрытыми два вопроса:
1.Кто нам задавал и передавал частоты основные и запасные?
2.Куда передавали и кем радиограммы?
Станется оказия, - уточню.
А пока, ЩРЗ ЩВП 73! ГБ СК.
Я уже и в блокнот не заглядываю….,
-подожди,- перебиваю его я,- так это получается, что морзянка как отдельный язык общения?
-да, но не сама морзянка, а коды.
-и, что, кодами можно всё сказать?
-почти всё.
-да? Ну и скажи, к примеру, «я вас люблю».
-88,-слету ответил Генрих.
Знаю, он помнит свыше сотни кодов наизусть и не только в буквенном выражении, но и (в первую очередь), в их музыкальном звучании, когда о буквах и не думаешь. Как опытный водитель, который не задумывается какую педаль давить в каждую конкретную секунду. У радиста же время для принятия решения по распознаванию знака составляет полсекунды. За это время в ухо влетает от одного до пяти сигналов (точек или тире).
-Вопрос лишь в одном: кому теперь это все нужно? Домашнему музею, отвечаю сам себе, - как бы читает мои мысли Генрих.
-Это ты можешь сам себе отвечать, если от этого легче становится. Лучше расскажи, по какой причине умолчал о главном атрибуте солдата?
-каком?
-Да о марксо-ленинской и специальной подготовке!- выдаю я, намеренно полагая застать Генриха врасплох. Ну, или «на худой конец», ввести его в конфуз.
-давай об этом завтра, - еле-еле, будто только что закончил разгрузку вагона битума, вдохнул он.
Мне остается лишь молча кивнуть, как бы в знак глубокого понимания ситуации с вагоном.