(ироническое путешествие)
В славном городе во Муроме захотелось побывать сразу после одной телепередачи с улыбчивой ведущей, что по-доброму расхвалила старинный городок, подаривший почти тысячу лет назад русскому народу богатыря Илью Муромца, защитника земли щуров и пращуров от ворога ненавистного Соловья Разбойника, сына Одихмантьева.
Хотя сегодня украинские ученые и пытаются доказать, что Илья - их герой, мол, родом из-под Киева, но куда деться, все былины начинаются одними словами «В славном городе во Муроме, во селе во Карачарове…»
Крути не крути историческое колесо, наш это богатырь. Даже потомки у него под Муромом «во селе во Карачарове» остались, Гущиными нарекаются, тоже косая сажень в плечах, и непьющие – генофонд нации, в общем. Ну как не посмотреть на этот генофонд?
И светлый день настал. От станции метро Новогиреево автобус отправился в семь пятнадцать утра. Экскурсовод включила микрофон. По Владимирской дороге, она же и шоссе Энтузиастов, ехать от Москвы до Мурома с остановками часа четыре.
Пейзажи за окном мелькают будто с картин Левитана. Ничего не изменилось за сто лет - те же невысокие леса, что видел и рисовал художник, окрашиваются то солнцем, то окропляются из набежавшей тучки дождиком.
Тихую радость перебивает грусть о прошлогоднем пожарище. Тоскливо смотреть на обгоревшие сосны с некогда веселенькими березками. Не одну неделю горели. Эх, знал бы Илюша, что нынешние русичи лесное богатство не берегут, костерочки-огонечки после себя оставляют, после чего и зверье в недоумении – за что, мол, братики, себя и нас казните лютой смертушкой.
Едем и едем по неширокому шоссе, ведущему от града стольного до самого Востока Дальнего. Дороге политических ссыльных, дороге, по которой в царские времена шли в сибирские тюрьмы закованные в кандалы преступники. Три часа пройдут, остановка. Еще три часа, еще… Ночлежка, и утром снова бесконечный, звенящий кандалами путь.
Мы тоже устали ехать, но экскурсовод, пожилая активная блондинка, не дремлет и нам, туристам, спать не дает:
- Посмотрите налево, посмотрите направо. Проезжаем поселок Купавны, в котором находится знаменитое озеро Бисерово, когда-то чистое, как слеза, как прозрачный бисер, где в советские времена разводили осетров. Нынче здесь запустение, черная грязная вода, в общем, все оставляет желать лучшего. Откуда название Купавны? По имени цветка, которого раньше было видимо-невидимо...
Сейчас проезжаем некогда судоходную реку Клязьму. Что имеем - не храним, потерявши плачем. Давно уже суда не возят товары по ней из города в город, нечего стало возить, производства стоят, все заграничное теперь едим и носим.
А вот и деревня Кузнецы. Когда-то славилась своими мастерами. Где они теперь? Сегодня здесь одна достопримечательность - Сергей Парфенов. Талантище, в молодости подавал большие надежды, изобретателем был. Вон его недостроенный дом, с чашей перед входом. В эту чашу собирал он дождевую воду, которая поливала зимний сад, бывший правда. Первый дом, деревянный, с тем садом спалили соседи, он построил второй. И его спалили. Теперь Парфенов строит третий, уже каменный. Зачем спалили? Может, от зависти, может, от непонимания. Денег за свои изобретательства много имеет, философией увлекается…
Деревня Петушки. Там когда-то жили мастера. Вместо флюгеров петушков мастерили, что от ветра железными крыльями на крышах хлопали. Ну, это еще до революции было! А при Советах здесь фабрику построили. Кур по восемь килограммов без всяких уколов, на одном комбикорме выращивали. Представляете себе такого теленка на тонких ножках? Назывались куры владимирскими, были очень вкусными, я всегда их раньше покупала. Теперь производство закрыли. Кому помешало?.. На отходах работники фабрики содержали зверинец. Представляете себе, что в какой-то владимирской деревушке жили звери-артисты? На гастроли их возили, в кино снимали…
В Гусь-Хрустальном автобус сделал остановку. Размяв затекшие от долгого сидения ноги, подышав с наслаждением чистым провинциальным воздухом, наша пестрая туристическая братия решила посетить музей местного хрусталя. Музей небольшой, но что посмотреть имеется: раритетные вазы пятидесятых годов с изображениями Сталина и Ленина, рюмочки-стаканчики всяких расцветок и форм, хрустальные ракушки, шикарные сервизы. Историю страны по хрусталю изучать можно.
Когда-то здесь работали две тысячи рабочих. Мастера сами придумывали новые способы "колодовства" с утяжеленным металлами стеклышком, что из моды и по сей день не выходит, занимая первое место среди посуды в каждом доме, в каждой семье.
Сегодня на заводе осталось всего двести рабочих, завод – под угрозой закрытия. Опять распоряжается невидимый некто, лишая себя и страну национального достояния в виде известного всему миру гусевского хрусталя!
В Муром приехали уставшие, но я во все глаза смотрела по сторонам – где же, где наш генофонд, наши ильи муромцы, русские богатыри?
А вы знаете, ходят-ходят по древнерусским городам парнищи с развернутыми плечами и гордой осанкой своих предков. Хотя иванов-не-помнящих родства и незнакомых с физической культурой молодых людей, надо признаться, больше. В Москве и вовсе зарядкой возле пруда, где я часто бываю, только китайцы по утрам занимаются.
Что в Муроме еще смотреть? Традиционно, монастыри.
В первый, женский монастырь все пошли, чтобы попросить у иконы знаменитых влюбленных Петра и Февроньи семейного счастья. Огромная очередь выстроилась, чтобы поцеловать стекло, за которым лежали останки святых. Какой-то мальчик приложил к стеклу коробочку, вероятно, с фотографиями родителей, для общего семейного благополучия.
Конечно, история жизни Петра и Февроньи достойна шекспировского пера. Любовь князя и простолюдинки, которые были счастливы много лет и умерли в один день, думаю, будет описана еще не единожды. Но! Вопрос такой: почему святые мощи лежат в женском монастыре, где послушницы дали обет безбрачия? Мне сказали, что инокини молятся за нас. Но разве можно желать другим счастья, про которое не знаешь? Можно только плакать о своей добровольной утрате…
В мужском монастыре было еще проще. Там, где верующие прикладывались сначала лбами, а потом устами к зацелованным иконам, прося здоровья, уборщица по-домашнему подметала полы, а киоскерша в красном углу продавала открытки, книжки и прочие сувениры.
В общем, пока народ просил счастья и здоровья в монастырях, мы с дочерью пошли прогуляться по городу.
- Где у вас центр? – спросили мы проходящую мимо грустную женщину.
Лицо муромчанки вдруг просветлело, засветилось от радости и гордости за родные пенаты, и она показала нам в сторону набережной, главной городской достопримечательности.
Замечательна русская глубинка на красавице - Оке. Но все же городок, как сказала бы экскурсовод, оставляет желать лучшего. Набережную-то отстроили, а речку почистить забыли. И стоит нынче Муром над Окой, обрамленный камышом, что было бы, наверно, хорошо для дикого пляжа.
Зато над речкой гордо возвышается меч гранитного Ильи Муромца - памятник первому защитнику Отечества высотой в двадцать один метр. Давая нам понять величие того, что было. Над тем, что есть?
Но и осталось, надо признаться, немало хорошего. Добрые люди, чистый воздух, особая тишина провинциального городка и главное его достояние – дети. Вон потомок муромский скачет по тротуару в одном тапочке, подгибая босую ушибленную обо что-то ногу.
Ничего, малыш, до свадьбы заживет! Дай Бог тебе мирного и созидающего труда в родимой сторонушке, что сохранил для тебя далекий предок.
(Из книги "От станицы до столицы"; ISBN 078-5-905557-88-0)