Глава 8.
В ГОСТЯХ У МАЛАКА
Малака жил на самой середине болота в широкой округлой норе, выходящей наружу длинной узкой крышей в виде шпиля, издали напоминающего карикатурную елку с тонкой вершиной и толстым комлем.
Малака всегда и все делал по-настоящему и в полную силу. Но поскольку все делать в полную силу всегда нельзя, то и Малака выглядел всегда по-разному: то атлетом с накаченными мышцами, а то – мягкой расплывчатой массой типа улитки. Также невозможно было понять, кто сегодня перед вами – господин Малака или госпожа Малака.
Он давно облюбовал это место для дома. Соседство с ядовитым багульником идеально предохраняло личную жизнь Малака от непрошеных гостей. Здесь он чувствовал себя свободно, делал что хотел и был вполне счастлив. Когда отцветал багульник, и ядовитые испарения его цветов теряли силу, на защиту личного пространства Малака выступал густой ерник, тут и там переплетающийся кустарничками багульника и колючей малины, так что пройти через болото, не разорвав штаны и не оставив по пути клочья шерсти на колючках было невозможно. Благоразумные жители леса не ходили на болото. Делать тут летом было нечего, слава за этим местом ходила нехорошая, да и Малака не отличался гостеприимством. По правде сказать, про Малаку никто и не помнил. Просто знали: если случится что-то очень серьёзное, то идти за советом и помощью надо сюда, на болото, к норе с длинной узкой крышей в виде странного шпиля.
- Дальше пойдём след-в-след, и никаких побегов в сторону! – решительно сказала Нутрия. – Уня, ты пойдёшь вперёд, всё же у тебя ноги помоложе. Дальше пойду я, а ты, Пунс, пойдёшь сзади. Будешь прислушиваться – мало ли чего. Теперь научитесь правильно дышать на болоте: опустите мордочки вниз, в шёрстку. Так. А теперь дышите через шерсть.
Приятели попробовали так подышать и со смеху чуть не упали – при дыхании у них вырывалось какое-то хрюканье. Но Нутрия строго посмотрела на них, не разделяя веселья молодёжи, и сказала:
- Это очень опасное дело – идти по болоту, на котором цветёт багульник.
- Да что такого, цветочки! Пахнут мёдом почти, – не унимался Уня.
- Мёдом, – передразнила Нутрия, – От этого «мёда» не один крепкий, но глупый житель леса пропал. Как только вы вдохнёте полной грудью запах багульника, яд пойдёт по всему вашему телу, проникая в самые дальние уголки – до кончиков пальцев. Как только он достигнет головы, он отбирает разум и уносит его по ветру в страну призраков. Тут же после этого тело погибает. Был сеногот, и – нету сеногота. Ясно?
От такого рассказа у приятелей похолодело внутри, и побежали мурашки. Они ни разу не были в этих местах, и всё новое им казалось красивым и забавным, в голову совсем не шли тяжёлые мысли об опасности. Зверьки присмирели, и послушно уткнули мордочки в шерсть.
- Мы готовы Тётушка Нутрия! – сказали они одновременно.
- Вот и не готовы. Уня, найди-ка палку, да подлиннее. Тебе, Пуня, она не помешает тоже. Малака живёт на самой середине болота, нам надо будет пройти через трясину. Там-то палки и пригодятся.
Приятели быстро нашли сухие ветки можжевельника, и выстроились, слушая команду Тётушки.
- Ну, в путь! – скомандовала она, и маленький отряд углубился в кустарник, ведущий в самое сердце болота.
Идти было чрезвычайно трудно. Багульник - кустарник не колючий, но пробираться через него приходилось через силу: тонкие деревянистые ветви цеплялись за ноги и тянули путников назад. Пару раз Уня с непривычки чуть было не растянулся - ведь он шёл впереди, прокладывая дорогу. Дышать было тяжело. Сладковатый дурманящий запах проникал через шерстинки и старался забраться в нос. Чтобы не пустить недруга зверьки часто фыркали, отгоняя дурман. Через какое-то время пути багульник стал реже, но зато цветов на нём было больше. Розовые соцветья, казалось, манили зайти поглубже, и просили вдохнуть их пьянящий аромат полной грудью. Уне уже казалось, что Тётушка Нутрия ошиблась, и перестраховалась, пугая про ядовитый запах. «- Может, пока она не видит, подышать? Интересно же, как он пахнет, багульник. Да и дышать совсем трудно!» – думал Уня, идя впереди. И правда – кто увидит, как он дышит, если все позади? Дышать становилось всё труднее и труднее, здесь, в самых глубоких зарослях аромат цветов тяжёлой тучей улёгся на землю, вытеснив чистый воздух. Уня украдкой приподнял мордочку и понюхал воздух. Он пах сладким, тягучим медово-пряным ароматом, таким густым, что, казалось, им можно запросто закусить. « - Разве яд может быть таким вкусным? Конечно, тётушка Нутрия нас понапрасну с Пуней учить вздумала!» – он захихикал, и закачался в стороны как маятник, совсем немного, но Нутрия заметила это и строго спросила:
- Уня! Что там у тебя? Почему ты шатаешься? – голос её получился глухим, будто она говорила из-под подушки. Уне стало смешно – Нутрия под подушкой - и он расхохотался. Тётушка с Пунсом удивлённо смотрели исподлобья, уткнув носы в шерсть на хохочущего Уню, а тот уже катался по земле – между кустов равнодушного багульника. Хохот его становился всё сильнее, он уже начал хрипеть; кататься с боку на бок было больно, но Уня не мог остановиться. Он смеялся так, что стало больно внутри – с каждым разом воздух выходил из него наружу, а внутрь не успевал заходить из-за спазмов.
- П-о-мо-ги- те! – кое-как прохрипел Уня.
Нутрия сняла с себя передник и со всего размаху бросилась на Уню, закрывая его мордочку тканью. Тот начал дёргаться, но силы быстро оставили его, и он затих.
Пуня с ужасом смотрел на происходящее, он поднял мордочку, глаза его выкатились, челюсть отвисла.
- Закрой сейчас же рот и дыши через шерсть – прошипела из подбородка Нутрия. – Видишь, что происходит, когда багульника надышишься.
Она подняла передник с Униной мордочки, том спал, на лице его было выражение страха.
- Вот, теперь он будет долго спать и видеть кошмарные сны. Ведь говорила же быть осторожней! Давай теперь его понесём до дома Малака.
Они взяли Уню за лапки, подняли, и, нагибаясь от тяжести, с трудом понесли его через багульник. Можжевеловые палки пришлось оставить, Нутрия только прихватила свою трость, ловко приторочив её к переднику.
Мордочку Уни тётушка заботливо повязала лоскутком, который оказался у неё в кармане передника. Так Уня дышал во сне через лоскуток, защищаясь от запаха багульника.
Тяжелее всего пришлось идти через ерник. Карликовая ольха только называется карликовой, а нашим друзьям она – как бамбуковый лес. Густо растущие прутья, тут и там переплетающиеся листвой не давали пройти, норовя выбить из рук ценную ношу. Нести Уню становилось невыносимо тяжело. Казалось, с каждым шагом он становился всё тяжелее.
- Может мы пока оставим его тут, а потом с Малаком вернёмся и заберём? – с надеждой спросил Пуня.
- Стыдись! Как можно бросить друга в беде? – укорила его Нутрия. – А если на него нападут злодеи, а если он задохнётся багульником и умрёт от кошмаров во сне? А если мы его не найдём на обратном пути, ты об этом подумал?
Пуне стало ужасно стыдно. Он ещё глубже зарыл нос в шерсть и засопел, будто вот-вот расплачется.
- То-то, - с удовлетворением констатировала Нутрия - Давай-ка вот немного вправо пойдём. И они стали протискиваться между прутьев большого куста, с трудом протискивая через ход Уню.
Уня тем временем видел странный сон. Ему приснилось, что он идёт в гости к Пуне, видит его новый красивый дом. Заходит внутрь – а там всё тёмно-коричневое, сырое. Лес на картине повалился как после сильного урагана, самовар лежал на боку весь тусклый и помятый. Он звал Пуню, но его нигде не было. Уня почему-то понимал, что это сон, но всё равно ему хотелось найти Пуню и спросить, что же случилось с его домом. Он вышел на улицу и побежал вниз, к Тётушке Нутрии. Но и там была только зловещая тишина. Не слышно было кузнечиков, птиц, жужжания жуков. Он подбежал к норе и увидел страшную чёрную дыру внутрь. Не было ни светлых занавесок из берёзовой коры, ни двери из осиновых дощечек. Он оглянулся вокруг - … и увидел высохший огород Тётушки. Сладкий горошек высох и жёлтыми нитями висел на палочках, от сладких корней остались только ямки и кем-то объеденные пожухшие листья… Уня хотел позвать Тётушку, но голос его не слушался. Тогда он решил зайти в нору, шагнул вперёд и… полетел в молчащую чёрную холодную пустоту… «- А-а-а!» – закричал он и замахал руками.
… Уня задёргался в лапах путешественников и захрипел что-то невразумительное. Пуне стало страшно, а Нутрия только покачала головой.
- Надо скорее добираться до Малака. Видать, он слишком много вдохнул в себя. Его может поглотить пустота, и тогда вернуть обратно Уню будет очень сложно. «- Если вообще возможно», – подумала она, но вслух не произнесла, пощадив маленького Пуню.
Они ускорили шаг насколько могли в этих непролазных дебрях, и вскоре добрались до последней преграды – топкой трясины.
«- Как же мы пойдём с Уней в лапах, ведь нам не удастся прощупывать дорогу палкой – лапы заняты» – подумала Нутрия и поглядела на Уню. Его голова безжизненно свесилась, тело обмякло, казалось, что ему стало совершенно всё равно, что будет дальше. Он ничего хорошего не чувствовал. «- Нет, его нельзя оставлять ни на минуту, он может погибнуть. Придётся идти наудачу. Пропадём, так все вместе, а пока я буду тонуть, Пуня, может, успеет убежать и вытянуть Уню…» – подумала она и скомандовала:
- Пунс, шагай за мной, я знаю, что надо идти именно тут. Я здесь уже бывала – она сказала не совсем правду: она здесь, конечно, бывала, только вот шла следом за Малаком, который безошибочно знал дорогу к своему дому. Она занесла ногу и приготовилась ухнуть в холодную чавкающую трясину, которая цепко ухватит её за ноги и моментально утянет вниз. Делать было нечего, и она сделала шаг…
- А ну СТОЙ! Стой где стоишь! – громкий голос откуда-то спереди и сбоку раздался неожиданно и испугал путешественников. Нутрия так и застыла с поднятой ногой.
- Ты чего же, Нутрия, утопиться решила? - справа показался высокий, худощавый, стройный зверёк с вытянутым лицом, длинными сильными руками, такими же длинными ногами и тонким пушистым хвостом. Если бы мы были сейчас в степи, то подумали, что это суслик. Такое же вытянутое столбиком тело и вытянутая внимательная мордочка. Этим сходство с сусликом закончилось. Зверёк лихо подбежал к нутрии и легко переставил её вместе с поклажей на два шага вправо.
- Малака! – выдохнула Нутрия. – Как же я рада тебя видеть!
- Ещё бы! – ухмыльнулся Малака – чуть было не понюхала болотного ветра! – так он называл дурно пахнущие газы, поднимающиеся снизу, из трясины, если в неё бросить что-нибудь тяжёлое.
– Куда путь держите, путешественники? – немного насмешливо поинтересовался он.
- Ты вот помоги-ка давай, насмехается он, – сварливо отрезала Нутрия, передавая Малаку Унины руки. Малака был раза в три выше Пуни, поэтому когда он взял лапки Уни, то Пунс подскочил на цыпочки, вытянувшись, ему пришлось оторвать мордочку от шерсти на груди, а потому зверёк зажмурился от страха, что сейчас надышится ядовитого багульника. Но ноги друга так и не выпустил из лап.
- Ха, во-первых не бойся багульника, тут он уже не опасен, дыши спокойно. А во-вторых, выпусти ты этого глупыша, а то двоих мне тащить тяжеловато, – обратился он к Пуне. Тот выпустил ноги друга, а Малака ловко забросил тело Уни через плечо.
- Идите за мной, след в след, не сворачивайте! – скомандовал Малака и двинулся по одному ему известному пути. Нутрия и Пуня поспешили вслед. И хотя без Уни в руках идти было легче, они так устали, что едва поспевали за широко шагающим Малаком. Хорошо, что идти было недалеко – вскоре они пришли на уютную, тёплую солнечную поляну, посередине которой росла большая кудрявая берёза, недалеко от которой была вырыта нора с длинной узкой крышей – дом Малака.
Здесь и вправду было очень уютно. Недалеко от норы бил небольшой прозрачный родник, ручейком стекая в болото, и по его берегам росли кусты чёрной и красной смородины, цвели очень красивые цветы. Поляна перед норой была аккуратно подстрижена, а от входа в нору до родника и берёзы, к болоту шли выложенные плоскими камушками дорожки. Так что в дождь здесь можно было перемещаться совершенно не боясь запачкать ноги. Всё это, конечно, сделал Малака, благоустраивая своё жилище.
- Давайте-ка, присаживайтесь, а я сейчас чаю заварю, передохнёте.
Он снял с плеча Уню и аккуратно положил на сухие доски возле норы. Нутрия и Пуня сели рядом, вытянув уставшие ноги. Малака чиркнул огнивом, и в земляном углублении возле настила заиграл огонь, на него тут же был водружён большой закопчённый чайник с водой, в которую предварительно были погружены листья смородины и сушёные ягоды шиповника, малины и земляники.
Малака подал Нутрии и Пуне глиняные чашки с глубокими блюдцами – сразу было видно, что он любитель пить из них чай, и обратился к Уне. Он внимательно осмотрел зверька, потом сходил к роднику, набрал в чашку воды, сорвал несколько листьев мяты, размял их и опустил в воду. После этого содержимое было тщательно перемешано, а затем кашица из листьев и воды перекочевала Уне на лоб. Малака сказал:
- Теперь будем ждать. Если не поздно, должно помочь.
… Чернота норы засасывала Уню всё глубже и глубже, становилось холоднее и всё сильнее пахло багульником. От холода и страха Уня оцепенел и совершенно не мог сопротивляться своему погружению вниз. Он закрыл глаза, и показалось, что с закрытыми глазами те так темно, как в норе. Свет становился всё ярче, Уня решил проверить, так ли темно в норе, веки его дрогнули и глаза открылись.
… Вокруг светило яркое тёплое солнце, пахло сладкой мятой, а перед ним склонилась вытянутая мордочка с тонкими усами и внимательными маленькими глазами.
- Ну здравствуй! – сказала мордочка, - с возвращением! – поздравила она Уню.
- Здрасьте, – робко проговорил Уня, - а где мои друзья?
- Уня, ну наконец-то! Как ты нас напугал! – к нему бросились Тётушка Нутрия и Пуня. Они обняли приятеля, и он почувствовал теплоту и ещё – что он очень счастлив! Как же страшно в чёрной пустоте! Как хорошо, что есть настоящие друзья! Он приподнялся и тоже приобнял их обеими руками.
- Какая радостная встреча! – проговорил с сарказмом Малака. - Ну теперь, повстречавшись, давайте, рассказывайте, что вас сюда занесло.
Нутрия села на настил поудобнее и начала рассказ.