А то, о чем будет рассказано ниже, произошло за месяц до прихода «Мурома». Полярная зима в Мурманске сменилась обычной чередой дней и ночей. Только зимний холод, казалось, не собирался покидать эти места. Снег слежался в окаменевших сугробах вдоль тротуаров, домов и заборов. Временами выпадавший свежий снежок ненадолго серебрил глыбы старого, укрывал его белыми шапками, и вновь, через несколько дней, становился серым, унылым пасмурным днем или желтым в свете ночных фонарей. А полярное сияние теперь редко расцвечивало временами очищающееся от мрачных, низких туч небо.
Вечер, конец рабочего дня. Народ разъезжался, расходился по домам и квартирам, месил кашу растаявшего снега в очередях магазинов. Люди скользили на нечищеных, скользких тротуарах, мерзли на остановках автобусов.
В магазин «Мелодия» вошла Варя. Огляделась, как будто первый раз здесь оказалась, встретилась глазами со смотревшей на неё с удивлением Тамарой, и направилась к ней.
- Здравствуй, Тамара, - доброжелательно улыбнулась, - а Таня тоже здесь работает? – глянула за соседние прилавки.
- Привет, …Варя.
Тамару явно смутило появление новой знакомой. После той, новогодней ночи они еще не виделись. Она даже растерялась, и первое мгновение, по-видимому, не знала, что отвечать. Тоже оглянулась по сторонам, и только потом, сообразив, что спрашивает у неё Варя, ответила.
- А-а, Таня? А её нет на работе. Она дома… отпросилась… у неё старший мальчик…
- Что, мальчик?
- Заболел.
- Что нибудь серьезное? – внимательно глядя в глаза Тамаре, спросила Варя.
Та, как будто, справилась со своей растерянностью под этим взглядом, заговорила спокойно.
- Я подробностей не знаю. Я только видела, что Таня очень расстроена. Утром вчера пришла и сразу отпросилась у заведующего. И быстро ушла. А потом уже, наши говорили, что сыпь у малыша и большая температура. Что Таня всю ночь не могла сбить. Температуру. Как думаешь, что это может быть? – она уже с тревогой смотрела на Варю.
- Всё может быть, - задумалась Варя, - но, судя по тому, что ты сказала, это корь.
- Это опасно?
- Если все делать вовремя, то ничего опасного нет.
- Ну, Таня, думаю, опытная, знает что делать, - пожала плечами Тамара, - но, она, говорят, такая растерянная была, расстроенная.
- Растерянная? – подумала – а ты не помнишь её адреса? Хотя… я, пожалуй, и так найду, я запомнила.
Варя сказала это так серьёзно, что у Тамары не осталось сомнений, что Варя решила ехать к Тане.
- Ты что, хочешь поехать к ней? Так, может быть, подождешь меня? У нас через несколько минут магазин закрывается, я не задержусь.
И Тамара сделала, как бы, попытку уйти в служебное помещение. Но Варя задержала её за руку.
- Нет, Тамара, ты меня неправильно поняла. Я не собираюсь сейчас ехать к ней. Но я ей помогу, - кивнула с легкой улыбкой, - ей помогут, - поправилась она.
Тамара пожала плечами. Как Варя собирается «помогать», если ехать она никуда не собирается, кто это за неё делать будет? Она еще помолчала, растерянно улыбаясь, и спросила:
- А ты зачем зашла? Ты что-нибудь купить хотела? Помочь? У нас новые поступления…
Она направилась к полкам. Но Варя и на этот раз остановила её.
- Тамара, ничего мне не надо. У меня дома пластинки, каких ты не видела, и у вас здесь таких не продают. Я и пришла, кстати, пригласить вас к себе. Помнишь, я вам говорила, что шефство над вами с Татьяной возьму? Вот, хотела вас в гости пригласить, журналы показать, музыку послушать.
- Какие журналы?
- Журналы мод. Только не наши – иностранные. Интересно?
- Конечно, интересно, - смутилась Тамара, - только я без Тани не пойду. Да и дела у меня дома…, по хозяйству. Игорь на дежурстве суточном, вот я и организовала стирку…, и вообще…
- А собиралась со мной к Татьяне ехать?
- Это другое дело, - смутилась Тамара.
- Ну, хорошо, - примирительно улыбнулась Варя, - я тебя подожду, пройдемся. Ты где живешь?
- На «Капитана Тарана».
- Вот и хорошо. Я тебя немного провожу.
Покупатели отвлекли Тамару, Варя отошла в сторону. Она рассматривала лежащие под стеклом пластинки, смотрела списки новых поступлений, написанные от руки на картонках.
Примерно через полчаса они с Тамарой вышли из магазина. Шли не спеша, Варя взяла Тамару под руку. Со стороны бы кто глянул – подружки. Скользкие тротуары не позволяли взять прогулочный шаг. Тамара рассказывала об Игоре. Муж собирался поступать в институт инженеров водного транспорта. Конечно, на заочное. Да, собирается уходить на берег. В море ходить не хочет. Будет учиться и капитанить на буксире, или в порт уйдет работать. Почему не хочет в море ходить? Тамара помолчала и, горделиво улыбнувшись, сказала: «меня на берегу боится оставлять одну».
- Что, не доверяет? – улыбнулась Варя.
- А что ты смеешься? – Тамара помолчала, пока прошли скользкое место, - он же не мне не доверяет.
- А кому? Всему мужскому населению? – снова улыбнулась Варя, - окрутил супружескими узами красавицу, а теперь боится, что не удержит?
- Я не пойму, - Тамара даже приостановилась, - ты шутишь надо мной?
- Нет, Тамара! И не думай так. Это во мне женская солидарность говорит. Веришь?
Тамара испытующе скосилась на Варю. Увидела искренние смеющиеся глаза, но с сомнением сказала:
- Ты мне Виктора простить не можешь?
- Приехали, - Варя сокрушенно вздохнула, остановилась и взяла Тамару за обе руки, - Тамара, кто из нас с тобой не может простить? Ты меня, или я тебя? – она тряхнула руки Тамары, - хочешь серьёзно? Один раз, и чтобы мы к этому больше не возвращались? Хочешь?
Тамара пожала плечами.
- Давай. Только не пойму, зачем это нам?
- Затем, что нам с тобой по жизни рядом идти. Не удивляйся…, не удивляйся. Во первых наши мужчины друзья. Так? А во-вторых, и это самое главное…, - помолчала, глядя в глаза Тамаре, - мы с тобой любим одного человека.
Тамара высвободила свои руки и чуть отступила назад.
- С чего ты взяла? Почему ты так говоришь? Ты Виктора ведь имеешь в виду? Так у меня муж есть.
- Конечно. Есть. Я не спорю. Только ты пойми…, как бы тебе это сказать? Ну, одним словом, я женщина опытная, и от меня ничего не скроешь. И то, что ты Виктора не забыла, … и не забудешь…, да, да – не забудешь, я это наверно знаю.
- И что?
Тамара засунула руки в карманы и на лице у неё появилась вызывающая усмешка.
- И что, предположим, что так оно и есть…, хотя…, это полный бред. Нет, Варя, я не знаю, что тебе сказать. Я вообще не пойму, что ты от меня хочешь. Может, ты еще с Игорем эту тему обсудишь? Вот прекрасно будет!
- О-о-о! – Варя, улыбнувшись, махнула рукой, - нет, подружка. И не надейся. Я этого ни с кем обсуждать не собираюсь. Интриги – это не мой профиль. И темперамент у меня не соответствует. И тебе я это сказала, и забыла. Все.
- Так. А зачем ты вообще приходила, а?
- Вот. Это правильный вопрос. На него я тебе отвечу. Я приходила к вам обоим, к тебе и к Тане. Хотела сказать вам, что вы мне обе очень понравились. Я очень рада, что с вами познакомилась, и всегда буду рада с вами встречаться. С мужьями или без мужей, не имеет никакого значения.
- Ой, как мы растроганы, - Тамара хлопнула по бокам руками и снова спрятала их в карманы, - Варя, ты знаешь, я дальше сама пойду.
- Девочка, милая, напрасно ты так. Впрочем, у тебя будет время обдумать все, что я тебе сказала. Кстати,… все остается в силе. Если захотите, я вам с Таней всегда рада. До свиданья?
- До свиданья.
Тамара развернулась и пошла в переулок. Потом вдруг вернулась, догнала уходящую в другую сторону Варю.
- Послушай. А что это ты о Викторе сказала? Мол, мы его обе любим, да? Как-то ты это странно сказала.
- Как странно? Что ты имеешь в виду?
- Спокойно сказала. Тебя это не волнует? А если это действительно так, и я начну…, тайно, с нашим Витей встречаться… ? и отобью его у тебя…?
- Ох, где-то я ошиблась, не учла твоего южного темперамента. Тамара, милая, у меня никто, никогда, никого и …, ничего не отобьёт. Если я не захочу. Только Витя не вещь. Он очень умный и самостоятельный человек. Ты это должна была заметить. Он сам все решит. А наше дело женское… Что, я тебе должна рассказывать, какое наше дело?
- …, и что? Ты не хочешь мне ответить? Ты спокойно это воспримешь?
- Вот, подружка, ты себя и выдала. Была бы ты к нему равнодушна, ты бы мне эти сцены не устраивала. Ладно, не сердись на меня, это не цинизм…, это констатация фактов, да?
Варя улыбалась. Она снова взяла растерянную Тамару за руки.
- Люби того, к кому сердце тянется. Верь ему, сердцу. Кто бы это не был – Игорь, или Виктор, или еще кто… А обо мне не беспокойся. Я свое счастье на чужой беде строить не собираюсь. Я другая. Поняла? Дру-га-я.
И они снова разошлись. Тамара медленно пошла в одну сторону, а Варя направилась к ближайшей автобусной остановке.
- Почему ты ей о вашем с Виктором сыне не сказала?
- Ах, дорогой мой, мудрый Берко! Ты спрашиваешь так, будто не знаешь ответа.
- Я знаю дела, которые свершаются, или свершатся. Но мотивы и побуждения мне не всегда открываются. А в них много тонкого, такого, что повлияет на будущее.
- Даже мои помыслы не видишь?
- Я их предполагаю, зная тебя. Но хочу убедиться, что не ошибаюсь.
- Хорошо. Хотя, я уверена, что ты предугадываешь ответ.
- Итак?
- Я пожалела их. Иной раз неведение лучше знания. Жизнь впереди.
- Но ведь ты ему сообщила?
- Да. Но он вправе, если захочет, не говорить с ней об этом.
- Ты права, внученька.
В этот вечер Таня не надеялась заснуть. У Вовки держалась высокая температура. Утром приходила тетя и забрала младшую дочку к себе. А днем, наконец, пришел из детской поликлиники дежурный врач. Одобрил то, что унесли дочку и принялся за осмотр сына.
- Как нас звать, - расстегивая рубашечку на груди малыша, бодро спросил молодой человек в очках и белом халате. У доктора еще была намечающаяся рыжая бородка.
- Боцман, - тихо прохрипел малыш.
- Боцманы не болеют! – торжественно опротестовал молодой врач.
- Получается, что болеют, - поднял больные, заблестевшие слезами глаза «боцман».
- Может ты скажешь, что они еще и плачут, - поднял рыжую бровь врач.
- Нет, - еле слышно ответил Вовка, опустил голову и прижал ладошки к горлу.
- Все, больше не слова. Давай лечиться. Согласен?
Малыш кивнул. Осмотр длился не долго. Врач заявил, что ему все ясно. Вытащил из своего саквояжа и отдал Тане стекляшку с желтоватой жидкостью, и порекомендовал протирать ею места покраснения несколько раз в день. Смазал захныкавшему «боцману» горло какой-то мазью и выписал лекарства. Сам вышел к соседям и попросил их сходить в аптеку, поскольку Таня не могла бросить ребенка. И, уходя, сказал Тане, что если за ночь малышу не станет легче, его заберут в больницу. Чтобы принять это решение, он завтра в первой половине дня сам приедет к ним. Без вызова. И ушел, спросив адрес тети, к которой унесли дочку. Сказал, что должен убедиться, что она не больна.
Лекарство купили, Вовка, так звали «боцмана», их пил. Немного поспал, но к вечеру проснулся и заметался в жару. Температура не падала ниже тридцати девяти, мальчик хрипел и задыхался, метался по кровати, звал маму, просил пить. Татьяна растерялась, она понимала, что впереди ночь, а она не знает что делать. И помощников рядом нет. Соседи были, в основном малограмотные пожилые люди. Она подумывала о том, чтобы побежать к знакомой в соседнем доме, у которой был телефон и вызвать скорую помощь.
В дверь тихо стукнули. Таня сидела у кровати сына и держала руку у него на лбу. Кто бы это мог быть? Соседи? «Открыто», негромко сказала она. Дверь открылась. В проеме, под самую перекладину стоял великан. Седая шапка волос, меховая куртка, или безрукавка, что трудно было рассмотреть в полутьме. Да и не приглядывалась Татьяна к его одежде. Оттуда, из темного проема двери она видела только лучащуюся из глаз великана доброту.
- Я к больному, - сказал, и неслышно ступая, направился прямо к кровати. В руках у него был такой же саквояж, какой был у приходившего днем врача. Таня, как завороженная, встала со стула и уступила место великану. Тот сел на стул, наклонился к мальчику, внимательно с полминуты смотрел на него, затем что-то тихо прошептал. И видно было, что он обращается к малышу. И больной перестал хрипеть. Потом открыл глаза и тихо произнес:
- Дедушка, мне холодно.
Великан поправил на нем одеяло, прикрыв им малыша до подбородка и задержал свои большие руки у того на груди. Но держал он их, казалось, не касаясь одеяла. Так продолжалось около полуминуты. Малыш опять закрыл глаза и, по-видимому, задремал. Все это время Таня стояла за спиной великана и, не отрываясь, заворожено глядела на сына. Она, как ни странно, все воспринимала, как должное. Её не волновало, кто этот человек. Она видела, что её сыну у неё на глазах стало легче. В голове была только одна мысль – «как во время!».
А великан попросил её выйти в соседнюю комнату.
- Таня, ты сядь там и не волнуйся. Смотреть оттуда можно. А меня не отвлекай, - и улыбнулся, - мне надо с больным поговорить. Хорошо?
- Хорошо, - сразу согласилась Таня и ушла в другую комнату, оставив открытой дверь.
Оттуда она видела, как великан откинул одеяло, аккуратно, умело снял с малыша рубашонку и оставил его сидеть в кровати. Видно было, что малыш сидел, продолжая спать. А великан, так и не снявший с себя ничего, только засучив рукава, достал из своего саквояжа два больших пузыря с темной и прозрачной жидкостями. Смочил первой жидкостью тряпицу, которую тоже достал из саквояжа, и растер больного по пояс.
Малыш спал. Так же аккуратно врачеватель надел на него рубашку и уложил на подушку. Затем протер этой же тряпицей ноги и между ног. Уложил снова и укрыл одеялом. Смочил второй жидкостью другую тряпицу и подержал её у лица малыша, давая тому подышать испарениями. И все это время великан что-то шептал, бормотал, обращаясь к больному, как будто разговаривал с ним.
Иногда Татьяне казалось, что сын отвечает, потому, что великан после паузы кивал Вовке, как бы соглашаясь с ним, и продолжал что-то ему рассказывать. Иногда взор и бормотание великана обращалось вверх в угол комнаты, иногда он замолкал, опустив голову и, как будто выслушивал чьи-то наставления. Все это продолжалось время, которое Таня ни в этот момент, ни впоследствии установить не смогла. Ей самой показалось, что она задремала. Тихо и не тревожно.
Великан стоял в дверях. Он уходил. Улыбался.
- Все будет хорошо. Ты тоже укладывайся спать. Ты очень устала. Не волнуйся, все хорошо.
- Вы еще придете?
- Зачем? Я больше не нужен.
И дверь закрылась. Таня подошла к кроватке. Вовка спокойно спал. Она положила ему на лобик руку. Лобик был прохладный. Даже без градусника было ясно – температуры нет. Таня подошла к двери и выглянула в коридор – там никого не было. Она вернулась в комнату и начала разбирать свою постель. На душе было удивительно покойно. Боже мой! Как вовремя! Она еще подходила к кроватке сына, пробовала лобик – нормально.
И Вовка спал крепко, без хрипов и сопения. Она не заметила, как заснула сама, не раздеваясь, у себя на кровати. Утром ничего к худшему не изменилось. Разбудил её сын. Попросил чаю и хлеба с маслом. Потом пришел доктор. Но когда он пришел, и все время, что был он в квартире, Таня как будто забыла, что у них вечером был гость. Доктор удивлялся тому, как у малыша быстро прошел кризис, горделиво отметил, что правильно выбрал лекарства и, скоро откланявшись, ушел.
Через неделю Таня уже вышла на работу. В обеденный перерыв они с Тамарой сидели, пили чай и обсуждали прошедшие за эти дни события. Теперь Таня уже помнила, что приходил какой-то лекарь и вылечил Вовку.
- А откуда он? Ты его приглашала?
- Нет. Он наверно из поликлиники…, хотя нет, погоди, приходил на следующий день врач и ничего об этом не говорил. Наоборот, хвалился, какой он умный, какие он лекарства правильные приписал.
- А откуда же он тогда взялся?
- Ой, я и не знаю теперь. Мне, честно сказать, страшно назад оглядываться. Не этого человека вспоминать. Нет. Я как вспомню Вовку, задыхающегося в жару, как вспомню, что не знала, что мне делать, волосы дыбом встают. А потом, вдруг он, этот человек. И все сразу изменилось. Помню, что покой в доме сразу…, вот бывают же такие люди, - она заглядывала Тамаре в глаза, - что от них самих…, доброта и покой…
- Чудеса ты рассказываешь. Пришел Дед Мороз и подарки нам принес. Кто он? Откуда он узнал, что Вовка болеет?
- Ну что ты меня пытаешь? Не зна-а-аю я. Да и все равно мне, откуда он. Хоть с неба.
- Подожди, подожди…, а он не говорил тебе, что его Варя послала?
- Какая Варя?
- Ну, Варя…, с Виктором. Новый год вместе встречали, помнишь?
- Конечно, помню. Нет, не говорила. А причем здесь Варя?
Тамара рассказала Тане о визите Вари в «Мелодию». Весь разговор, касающийся того, что сын у Тани болеет, она почти дословно рассказала. И вспомнила, что та обещала какую-то помощь.
- Вот. Это она его и прислала. У неё, мне кажется, связи везде есть. По всему городу. И знахаря этого – она тебе прислала. Точно тебе говорю. Только я не могу понять, как это быстро она его к тебе направила.
- Да. И главное, вовремя. Ну, чтож, при встрече в ножки ей поклонюсь, поблагодарю.
- Тань, ты что? В ножки…
- Да, милая. А ты как думала? Вот будут свои дети, ты меня поймешь.
- Ну не знаю.
О дальнейшем разговоре с Варей Тамара не рассказала. Сказала только, что вместе прошлись по улице до остановки и, мол, расстались.
- Хорошая она, - задумчиво сказала Таня.
- Вот. Теперь она у тебя хорошая. А минуту назад ты о ней и не помнила.
- Том, ты чего? Чем она тебе не нравится? Может просто позавидовала? Красивая, умная, да и Виктор у неё красавец. Скажешь, нет? Хотя, тебе то, что завидовать, у самой Игорек не хуже.
- Ну надо же! И она красавица, и Витя у неё красавиц! Да если хочешь знать…
- Что? Что ты замолчала? А-а. А ведь мне Сергуня что-то такое говорил. А я то, запамятовала. О вас с Виктором. Вы ведь оба из Ростова? Так что, правда, это?
Тамара молча встала, убрала за собой и, так же молча, ушла за прилавок. До конца рабочего дня они больше и не разговаривали. И только когда вышли вместе из магазина, Тамара остановила, придержав за руку Таню.
- Тань, ты пожалуй права. Варя хороший человек. И красивая она. И добрая, помогла вот тебе. Только глаза у неё холодные.
- Не холодные они у неё, подружка. Умные у неё глаза. А мы все, бабы, завистливые.
Через несколько дней после этого разговора Тамара зашла на Главпочтамт и отправила радиограмму на «Муром», Мороз Виктору. Она долго не могла понять, что она хочет сказать ему, и эти слова о пластинках пришли в голову сами собой. Она, как бы, хотела спросить, помнит ли он её. Вспоминает ли, когда ставит эти диски. Уже через несколько минут Тамара жалела о том, что отправила эту радиограмму.
Продолжение следует. http://proza.ru/2012/05/03/846