***

Она перебирала старые фотографии, мгновения своей жизни, остановившиеся навсегда. Вот они с подружкой, валяющиеся на пляже; вот её выпускной в 11 классе, вот первые студенческие посиделки, а вот… Она замерла с фотографией в руках… Каждый раз она хотела её выкинуть или спрятать подальше. И каждый раз не могла это сделать. Она пристально смотрела в глаза мужчине на фотографии, теперь уже можно. Да с фотографией вообще можно все: и нахамить, и плюнуть, и рожу скорчить, и дротиками закидать. Да и его самого при встрече матом обложить можно. Она же свободна. Вот только, «свободный» означает – «ничей, никому не нужный, не востребованный, одинокий». Не важно. Это было её решение, и она им гордилась. На секунду ей показалось, что мужчина на фотографии удивленно приподнял бровь, словно намекая на то, что развалить до основания собственную жизнь, не имея достаточно сил, чтобы начать все с нуля, весьма относительный предмет для гордости. «Без Вас знаю» - буркнула она себе под нос. Она так и не привыкла обращаться к нему на «ты», даже наедине с собой. Теперь можно говорить о нем хоть в среднем роде, но почему-то не хочется. Взгляд на фотографии стал ехидным. «Знаю, что не хочется. И что не можется, тоже знаю. А уж чего хочется и подавно спрашивать не надо…» Она швырнула фотографию на стол так резко, как будто она превратилась во что то  горячее или очень мерзкое. Сейчас её вполне устроили бы два варианта: либо он, переставший существовать в доступном ей пространстве, либо он, открывающий дверь своим ключом, с неизменной фразой: «Здравствуй, девочка, я вернулся». Но у него своя жизнь, без неё и она сама так решила. Гордости за свою решимость становилось все меньше, страха все больше. «А как же я теперь одна, Мастер?» - тихо спросила она и расплакалась. «Я не умею… Я устала… Мне плохо… Я  больше не буду…» - выдохнула она и опустилась на пол. Она снова взяла фотографию в руки. На неё смотрели, полные боли  глаза. Она хорошо запомнила этот взгляд, когда она от него уходила. Еще в нем было непонимание: «Зачем? Во имя чего?» и  злость на то, что она его все-таки предала. Действительно «Зачем?». Её иллюзии не выдержали столкновения с реальностью и рассыпались раньше, чем она успела к ним прикоснуться в полной мере. Постигшая её «великая» любовь, не дотянула даже до влюбленности. Кратковременная страсть, влечение, желание, не более. Черт!!!!! «Ну, неужели Вы не понимаете? Неужели Вы не чувствуете? Неужели уже совсем ничего не помните? Неужели за каких то жалких три месяца можно забыть все? Нельзя… Нельзя же? Да?»  Одиннадцать цифр, набранных на сотовом, его «Приезжай» вместо «алло» и судорожные сборы. Через час она уже стоит перед дверью квартиры, которую три месяца назад она покидала в мечтах о безоблачном счастье. Она опустила ручку вниз и вошла. Привычный полумрак прихожей, оклеенной темными обоями, привычный запах можжевельника в комнате, привычное кресло, на котором все еще лежит подарено ей покрывало. «Садиться я пока не разрешал». Фраза прозвучала так неожиданно, что она вздрогнула. «Ну что ж, здравствуй, девочка». Она кивнула. На какие–то жалкие пару слов её просто не хватало. Хотелось расплакаться, упасть на колени и умолять простить, но страх был сильнее. «Что ж, я вижу, говорить ты не хочешь. Вещи в шкафу, я не собирал. Закончишь упаковывать, скажешь». Он жестом показал ей на дверь в соседнюю комнату. «Ну что ты стоишь? Иди».  «Я не могу». «Идти?» «Вещи. Собирать вещи. Я не хочу уходить. Простите, но я не хочу». Он молча смотрел на неё. Во взгляде были боль, недоумение и недоверие. «Я знаю, я все знаю. Я виновата. Я очень виновата. Но ведь Вы сами… Почему? Почему Вы меня отпустили?» Он продолжал молчать. «Вы же знали. Вы все знали. Я не могу без Вас. Я ,действительно, Вас люблю. Я хочу быть с Вами, Мастер». Он молча подошел к бару и налил себе виски. «Понимаете, я думала, что я сильнее и умнее, чем есть на самом деле. Я была слишком самонадеянной.  Я теперь сама не понимаю, что я в нем могла найти… Ну почему? Почему Вы молчите? Вам все равно?». Он сделал большой глоток из бокала. «Мне не все равно. Я пытаюсь понять тебя, девочка. И не могу. Вероятно, ты хочешь рассказать мне о большой любви? Или о роковых ошибках? А может о том, что все понимается в сравнении? Не стоит. Я достаточно слышал подобных историй, чтобы не верить в них. В каждом таком рассказе слишком много фальши, рожденной красивыми словами. Слова, девочка, никогда не передадут истину. Иди, собирайся.» Он взял её за плечи, развернул в сторону двери и легонько подтолкнул в спину. 20 шагов, всего двадцать шагов сделанных ею, показались длинной дорогой от счастья к одиночеству. Она доставала вещи и не глядя запихивала их в сумку. «Нет, девочка, так дело не пойдет. Конечно, ты можешь прихватить пару моих рубашек на память, но мои брюки тебе,явно, ни к чему. Ты уже залезла на мою полку. » Он застегнул сумку  и понес её в прихожую. Щелчок дверного замка и глухая фраза: «Это все». Когда он закрыл за ней дверь, она села на ступеньки и разрыдалась, не зная того, что с той стороны двери, в прихожей, прислонившись к стене плакал тот, кого она всегда холодным и жестким человеком… А значит, это еще не финал истории. Продолжение следует.