В комнате было тепло. Компактная, работающая на солярке печка, достаточно согрела помещение, чтобы не чувствовать дискомфорта. За накрытым по-походному столом сидели трое молодых парней в форме альпийских стрелков. На столе красовались открытые банки с тушёнкой, консервированными сосисками, галеты. Лежал поломанный на части чёрный шоколад. Как отдельное украшение стояли три двухсотпятидесятиграммовые фляги со шнапсом. Сегодня у стрелков выдался тяжёлый день – им пришлось выбивать измотанные, как утверждало командование, подразделения русских. Особой измотанности никто из солдат не заметил – русские упорно цеплялись за каждый склон, за каждую складку местности. Не уставали бросаться в яростные контратаки. Некоторые роты потеряли не меньше трети личного состава. И лишь когда были подтянуты лёгкие орудия, русских удалось сбросить с перевалов. Но все прекрасно понимали, что дело тут не в упадке духа и не в слабости противника – русские не захотели понапрасну губить людей и предпочли перевалы отдать. Это доктор Геббельс может вещать, что враг деморализован и победа уже близка. Ну да ладно, им там, в Берлине, виднее. Шёл второй год войны с Советами и настроения солдат в августе сорок второго были совсем не такими как в августе сорок первого.
- Чёрт, шнапс кончается. – Смешной рыжий парень, с забавными веснушками на лице, печально потряс флягу. – На пару глотков осталось.
- Не волнуйся, Отто, шнапс кончиться не может по определению. – Сидящий напротив стрелок с нашивками обер-фельдфебеля хитро улыбнулся. - У меня в ранце ещё есть.
Отто с облегчением вздохнул и кончиком кинжала выудил из банки сосиску. Сосиска сорвалась и плюхнулась обратно в банку, заодно плеснув на рыжего бульоном. Двое остальных жизнерадостно заржали. Отто чертыхнулся и полез за платком.
- Похоже, ефрейтор Диц, пить вам сегодня больше не надо, - давясь от смеха, произнёс обер-фельдфебель, - а то вы опять нам устроите показательные выступления, как в Баварии, когда вы бордель перепутали с офицерской столовой.
Хохот усилился. Теперь к нему присоединился Отто. Он никогда не помнил, что вытворял, перебрав спиртного. Представление об этом он имел исключительно благодаря рассказам товарищей по роте.
Отсмеявшись, допили оставшееся во флягах. Отто закурил сигарету.
- Ну, чего ты всё ёрзаешь? – Неожиданно сказал обер-фельдфебель. – Хочешь что-то спросить – спрашивай.
Отто немного помялся, но, наконец, решился:
- Курт, а это правда, что вы с Карлом здесь уже были? Я имею в виду, ещё до войны?
- Дай-ка сигарету.
Обер-фельдфебель Курт перегнулся через стол и прикурил от протянутой зажигалки.
- Да, мы с Карлом здесь уже были, - ответил он, выпуская густой клуб дыма, - в тридцать восьмом. Приезжали для тренировок. У нас же с русскими такая дружба была.
Он замолчал и прикончив сигарету в несколько затяжек, потянулся к ранцу. Через секунду на столе стояла стеклянная бутылка шнапса. С хрустом свернув пробку, Курт разлил жидкость по кружкам, причём себе набулькал чуть ли не половину. Отто с немым изумлением смотрел на него. Так же, не говоря ни слова, Курт одним глотком проглотил содержимое кружки, вытряхнул из пачки ещё одну сигарету, прикурил её уже от своей зажигалки и отрывисто заговорил:
- Мы поднимались по склону. Со мной в связке шёл местный, кажется, его звали Заур. Маленький такой, всё время улыбался. Мы к этому моменту уже несколько раз ходили вместе. Мне сказали, что он один из лучших альпинистов. Он шёл первым. Подъём был тяжёлый, к тому же светило солнце и проклятый лёд был слаб. Мы вырубали во льду зарубки для ног, иначе идти было невозможно. Нам оставалось совсем немного до гребня когда у меня лопнул карабин. Я поскользнулся и полетел вниз. Приземлился в какую-то расщелину. Как приземлился не помню, помню только как хрустнула нога. От боли сознание потерял. Очнулся – слышу, Заур кричит. Я ответил. Он мне скинул трос, я под мышками обвязался и он начал меня потихоньку вытягивать. Маленький, а силы больше чем у Карла. – Он кивнул в сторону сидящего у печки здоровенного унтер-офицера. - Он меня не просто вытащил, он на своём горбу допёр меня до базового лагеря, откуда уже меня отправили в больницу. Врачи потом сказали - ещё немного и с ногой можно было бы попрощаться, а может и с жизнью.
Он немного помолчал, закурил уже третью сигарету и продолжил:
- Я его больше не встречал и молю бога, чтобы не встретить его здесь. У меня рука не поднимется выстрелить в него, а он, наверняка пристрелит меня без всякой жалости.
- С чего ты взял… - начал было Отто.
- С того!!! – Рявкнул Курт, - это мы пришли в его дом и это мы убиваем его соплеменников и это мы…
- Погоди, ты меня не дослушал. Я совсем не это хотел сказать.
- А что? – Уже остывая, спросил Курт.
- С чего ты взял, что встретишь его здесь?
- А-а-а, вот ты о чём. Понимаешь, малыш, я его чувствую. К тому же где ему ещё быть как не здесь? Это его горы, он их знает лучше, чем ты свой собственный карман. Он их часть, а мы всего лишь незваные пришельцы и я не завидую всем нам.
Курт разлил по кружкам остатки шнапса.
- Ладно, давайте выпьем и пойдём спать. Надо отдохнуть.
- Правильно, надо отдохнуть. Завтра предстоит тяжёлая работа. – Пробасил молчавший до этого Карл - не хотел говорить, но нам предстоит водрузить имперский флаг над одной из вершин Эльбруса, к второй вершине пойдёт сам капитан Грот.
*****
Над высочайшей вершиной Кавказа гордо реял имперский флаг – алое полотнище с белым кругом в середине и древним санскритским символом движущегося вспять солнца. Нетронутый снег ослепительно блестел на солнце, а прозрачный воздух создавал иллюзию хрустального купола. Картина завораживала своей красотой. Внезапно торжественную тишину нарушил громкий радостный вопль:
- А-а-а!!! Ребята!!! Мы сделали это!!! Да здравствует Великая Германия!!!
Рыжий Отто умолк и покосился на товарищей. Его поразил их мрачный вид. Лицо Курта скривилось в гримасе, будто он почуял неприятный запах, а обычно невозмутимый Карл напряжённо осматривал окрестности, и его нервозность была видна невооружённым глазом.
- Вы что, ребята, не рады? Но мы же сделали такое дело, наши флаги теперь развеваются от Атлантики до Кавказа! Мы на вершине мира, мы…
- Заткнись, - резко бросил Курт, - ты, Отто, всё-таки непроходимый дурак. Мы не захватили эту вершину, нам её отдали и думаю, что не просто так.
Отто отвернулся с обиженным видом.
- Ладно, не дуйся. Молодой ты ещё, вот и не понимаешь иногда простых вещей. Карл, надо командовать отход.
Выстрел хлестнул как удар кнута. Развернувшись в падении, Курт увидел как заваливается на спину Отто. На месте правого глаза зияло багровое отверстие, а из развороченного пулей затылка на снег падали какие-то окровавленные ошмётки.
- Рассыпаться в цепь, - не теряя ни секунды рявкнул Карл. Команда относилась к стоящим на склоне стрелкам. Те успели залечь с похвальной быстротой и теперь расползались, пытаясь образовать некое подобие цепи.
Курт снял каску и натянул на голову капюшон маскхалата. Но не успел он двинуться, как почувствовал на своём плече железные пальцы Карла.
- Куда собрался?
- Там снайпер, - провозгласил Курт вполне очевидную истину.
- Вот именно. Решил составить компанию Отто?
- Не волнуйся, не в первый же раз.
- А если…
- Без если. Здесь полтора десятка молодых парней и я не хочу подставлять их под пули этого чёртова русского снайпера.
- Позволь тебе напомнить, что твой командир пока что я.
- Я помню. Пойми, его надо засечь и уничтожить, иначе нас всех здесь положат. Сзади – пропасть, ниже – плато и мы будем там как на ладони. Путь только один. Выхода нет, Карл.
Хватка ослабла. Курт ободряюще улыбнулся командиру и медленно пополз вперёд. Слева от себя с помощью сапёрной лопатки он толкал каску. Секунды растянулись в часы. Курт находился уже около тела Отто. Он осторожно двинул каску вперед и тут же прогремел выстрел, отбросив каску на несколько метров. Но Курт уже успел заметить высверк оптического прицела. Он вжался в снег и, сильно оттолкнувшись всем телом, перекатился ниже, туда, где его ждал Карл.
- Ну что?
Курт жадно схватил ртом пригоршню снега. От холода заломило зубы. Он помотал головой, дожидаясь пока пройдёт боль, и лишь тогда ответил:
- Он примерно в трёхстах метрах от нас, вниз по склону, в скалах. Идеальная позиция.
- Обойти никак?
Курт помотал головой:
- Если дождаться ночи – тогда можно попробовать. Только он не такой дурак, чтобы торчать там до темноты. И нам здесь не стоит оставаться. Если он не один, то нас просто забросают гранатами.
Повисла томительная тишина. Курт снял с пояса флягу, открутил крышку и сделал добрый глоток.
- Будешь?
Он протянул флягу Карлу.
- Давай.
Шнапс немного взбодрил стрелков. Текли минуты. Карл лихорадочно искал выход из их дерьмового положения, Курт лежал на спине и молча курил сигарету.
В молчании прошло около получаса.
- Есть мысль. – Неожиданно произнёс Курт.
Карл всем телом развернулся к нему. В его больших синих глазах вспыхнул огонёк надежды. Он, как никто другой, знал, что без обер-фельдфебеля Курта Штюрмера он никогда не смог бы стать нормальным командиром.
- До русского метров триста. Я отвлеку огонь на себя. Пока он будет меня выцеливать, я успею добежать до валунов и там укрыться. После первого выстрела ты поднимаешь группу и по дуге заходишь ему во фланг. По моим прикидкам, ты потеряешь трёх-четырех человек, но сумеешь приблизиться к нему на расстояние пистолетного выстрела.
- А дальше?
- Дальше, накроете его автоматным огнём и пустите в ход гранаты. И я подключусь справа.
- Позволь узнать, на чём основаны твои расчёты?
- Снайперское оружие русских – это пятизарядная магазинная винтовка Мосина образца тысяча восемьсот девяносто первого года, модернизирована в тысяча девятьсот тридцатом. Практически аналог нашего «маузера девяносто восемь». В магазине пять патронов. Три-четыре секунды на перезарядку и прицеливание. Он убил Отто и один раз выстрелил в меня. У него в магазине осталось три патрона. Значит девять-двенадцать секунд плюс четыре-пять секунд на перезарядку. Итого: от тринадцати до семнадцати секунд. За это время вы пробежите не менее ста метров, если, конечно, хотите жить. Конечно, он мог поменять магазин и тогда время увеличивается, но я бы не стал на это рассчитывать, хотя времени укрыться за камнями мне хватит.
- Ты не допускаешь мысли, что он может тебя подстрелить?
- Нет. Я побегу в рваном ритме. Никогда не видел как летит летучая мышь? Её последующее движение невозможно предугадать. Пока он будет охотиться на меня, вы сможете к нему подобраться.
Карл с восхищением смотрел на своего друга.
- С твоей головой давно уже пора стать офицером.
- Брось, Карл. Ты же знаешь, как я ненавижу всю эту командную сволочь.
- И нашего генерала тоже?
- Не цепляйся к словам. Ты прекрасно понял, что я имел в виду.
В ответ Карл только хмыкнул. Командира дивизии «Эдельвейс», генерал-лейтенанта Губерта Ланца, любили все, без исключения, подчинённые. Он никогда не позволял, кому бы то ни было, наказывать своих солдат и всегда защищал их перед вышестоящим начальством. Генерал не искал дешёвой популярности, но и не позволял в общении никакого панибратства. Всем был памятен случай, когда в расположение дивизии явились следователи гестапо, с целью допроса нескольких солдат и офицеров. К ним поступила информация, что среди альпийских стрелков назревает заговор. Это был, конечно, полный бред, но реакция тогда ещё генерал-майора была весьма характерной. Когда ему объяснили, что от него требуется, генерал встал, мягким кошачьим шагом подошёл к гестаповцу, глубоко вздохнул и коротким ударом справа отправил того в глубокий нокаут. (В молодости Ланц помимо альпинизма баловался боксом). Берлинские визитёры синхронно бросили руки к кобурам, но пистолет в руке генерала появился на целую секунду раньше. Очень вежливым тоном генерал-майор посоветовал гостям забрать своего коллегу и передать в Берлин, что на все вопросы ответит он сам, после прямого приказа его армейского начальства и что подозревать кого-то из его дивизии означает подозревать его самого. Неизвестно, что подумали в Берлине, но гестапо больше никогда не появлялось в расположении «Эдельвейса».
- Давай, Карл. Расскажи парням, что надо делать.
Унтер-офицер кивнул и направился к стрелкам. Курт же мысленно просчитывал траекторию движения и проверял снаряжение. Не вовремя расстегнувшийся ремень мог погубить весь замысел. Через несколько минут Карл вернулся.
- Ну что, мальчики усвоили замысел?
- Да! Все будут ждать первого выстрела.
- Тогда я пошёл…
И не успел Карл сказать хотя бы напутственное слово, как Курт уже ринулся вниз, под пули русского снайпера.
Ноги утопали в снегу, но Курт почувствовал момент выстрела и сделал кувырок назад. Пуля взметнула фонтанчик снега. Стрелок прыгнул вперёд и тут же вправо, сбивая линию прицела. Ещё два фонтанчика отметили попадание пуль русского. Каменная гряда находилась уже не более, чем в тридцати метрах. Курт прыгнул вперёд и почувствовал, как обожгло бедро. Кувырок вправо-влево-назад – пуля прошла мимо. Курт длинным броском преодолел расстояние до валунов. Русский потратил впустую ещё два патрона. Но оказавшись за валунами, Курт вдруг понял, что выстрелы были слишком быстрыми и не укладывались в его отсчёт секунд. Вся беда была в том, что русский снайпер пользовался не винтовкой Мосина, а более совершенной СВТ-40, или автоматической самозарядной винтовкой Токарева, с магазином на десять патронов. Каталоги иностранного оружия ничего не упоминали о ней, поскольку в массовом порядке эту винтовку так и не успели принять на вооружение. Но специальные подразделения НКВД с большой охотой использовали это оружие.
И теперь, лежащий в безопасном месте, Курт видел, что происходит с покинутым им подразделением. Десять человек расстались с жизнью, не успев пробежать и ста метров. Карл, понимая, что расчёты его друга не оправдались, попытался довести своих людей до линии автоматного огня, но бесполезно. Русский поменял магазин и положил оставшихся в живых альпийских стрелков, как куропаток. Последним до скальной гряды добрался Карл. Он успел на бегу выстрелить несколько раз из пистолета, но пули лишь высекли из валунов каменное крошево. Неожиданно он резко остановился, будто наткнулся на невидимое препятствие, и рухнул лицом в снег неподалёку от скалы.
Курт не мог понять, в чём дело, почему его расчёты оказались неверны. Но был виден ужасающий результат его просчёта. Теперь, когда у него тоже не было выхода, Курт встал в полный рост, одёрнул маскхалат и, сжимая в руке парабеллум, двинулся к месту вероятного расположения русского.
Пройти триста метров, ежесекундно ожидая прицельного выстрела – занятие не для хлюпиков и слабаков. Обер-фельдфебель шёл, как на параде, с высоко поднятой головой. Ощущая направленный на себя взгляд, Курт двигался прямо к тому месту, где, по его расчётам, засел русский снайпер.
Шаг, ещё шаг, следующий шаг, выстрела всё не было. Солдат почувствовал, как струйка пота щекочет ему спину между лопаток. Глаза слепило солнце, но стрелок продолжал идти, видя только пятна тел на снегу и красные ореолы вокруг них. Он уже не боялся.
Курт остановился примерно в двадцати метрах перед грядой. Больше всего его бесил тот факт, что элитное подразделение германской армии оказалось вроде предназначенных на убой кур. Стоя во весь рост, Курт пытался бросить вызов неведомому противнику. Снежная белизна отвечала молчанием.
- Я здесь, русский! – Закричал Курт на чужом языке. – Я здесь! Выходи, будь мужчиной!!!
- Ты уверен, что ты этого хочешь? – Раздался голос, заставивший Курта вздрогнуть.
«Я знал, что встречу его здесь», - промелькнуло в голове Курта и тут же, перед ним, появился человек.
- Почему ты меня не убил, Заур?
- Хотел посмотреть тебе в глаза.
Неподалёку от них умирал, истекая кровью, унтер-офицер Карл Блом. Пуля попала ему в живот и на выходе перебила позвоночник. Ног он уже не чуял, но руки ещё могли шевелиться. Карл видел, как из-за скал появился этот проклятый русский, уничтоживший всех его людей. И теперь он стоял и разговаривал с Куртом. Карл напряг зрение и узнал Заура.
- Но я-то ему жизнью не обязан, - пробормотал Карл себе под нос и стал медленно вытягивать вперёд правую руку с зажатым в ней «парабеллумом». Силы уходили. Нужно было немного напрячься и сделать один точный выстрел. Карл набрал в грудь воздуха и прицелился в начинающий расплываться силуэт русского.
Курт заметил краем глаза какое-то движение. Он повернул голову и увидел, как лежащий на окровавленном снегу Карл целится в Заура. С криком: «Нет, Карл, не стреляй!», - Курт бросился к своему другу, но опоздал. Грохнул выстрел, и Заура отшвырнуло на скалы. Когда Курт подбежал к Карлу, тот был уже мёртв.
- Будь оно всё трижды проклято и вы тоже будьте прокляты! – В бессильной злобе выкрикнул Курт и погрозил небу кулаком. Затем, шатаясь, как пьяный, он вернулся к Зауру. Курт видел, что Заур пытается что-то ему сказать. Он склонился над человеком, спасшим ему жизнь, и разобрал его еле слышный шёпот:
- Прости, Курт, но я не могу тебя отпустить…
И прежде, чем до Курта дошёл смысл этих слов в руке Заура появился кинжал, который он по рукоять вогнал в грудь своего врага и провернул его в ране. Курт рухнул как подкошенный. Заур удовлетворённо улыбнулся и закрыл глаза. Маленький осетин выиграл этот бой – он умер последним.