КАК ВАЛЬКА СТАЛ МОЛОЧНЫМ БРАТОМ
В каждом мужчине сидит дьявол. Сидит, выставив наружу хвост.
Вальке приснился удивительный сон. Что будто едет он в кабине огромного Камаза, и в нем три водителя – три здоровых молодых мужика. Один спит в постели сзади над сиденьями, а двое сидят рядом. И Валька откуда-то знает, что эти трое и есть Бог. И он, Валька, выговаривает им претензии. «На *** так сделано, чтоб яйца прели между ног? Ну, зачем вот эти вот мерзкие детали? Говно почему должно быть в организме? Нельзя, что ли, как по-другому было сделать?» Водилы внимательно слушают, кивают. «Ну ладно, сердится Валька, пищеварение так устроено, что нельзя без говна. Но газы-то зачем? Пердеж? Пучит, воняет. Газы зачем, мужики?» Шоферюги переглядываются. «А для смеху!», отвечает чернобородый водитель, что за рулем, и белозубо хохочет. Хохочет и его напарник. Валька остывает, задумывается, улыбается, а потом тоже смеется вместе с ними.
- К тебе пришли, Валик, пришли к тебе! – Лора Моисеевна трясет Вальку за
плечо.
- А? Что? – Валька привскакивает, трясет головой. – Кто?
- Там, в коридоре.
Валька растирает ладонями заплывшее лицо, искоса виновато зыркает на мертвую старушку, выходит в прихожую, страшно морщась. В сумраке не различить лица у высокой темной фигуры. Внезапно его сграбастывают, жгут щетиной щеку и плечо, тискают до хруста костей.
- Так это ты тут, демон, кантуешься!
- Димка, ты, что ли? – трепыхается Валька.
- Я-я – головка от буя! Ты че тут?
- А ты?
- Я по жалобе. Народный дружинник Будницкий. Вызывали, а, ха-ха? Тут мои
подшэфные старушки проживают. Говорят - в нашем доме поселился замечательный сосед. Типа сам с собой разговаривает и колотит кулаками по двери. Тебя боятся, Снегов! Ты че людей пугаешь?
- Кого это я напугал? – недоумевает Валька и припоминает, что да,
действительно, пару дней назад… а чего он? Лезет со своим здорованьем! Валька старался жить инкогнито, с соседями не здоровался, прошмыгивал в свою комнату. А пару дней назад оглашенный старикан в коричневом грязном плаще и очках на веревочке перестрел прямо на пороге, поздоровкался, причем с наглым нажимом, и смотрит так сквозь очечки - в упор! - всем видом своим упрекает, что Валька с ним не здоровается. Заставляет с ним в ответ поздороваться. Валька смущенно поздоровался и прошел в свою комнату. И тут до него дошло! Да его же изнасиловали! Да старик наглым тоном своим заставил, именно заставил Вальку с ним поздороваться! Раком поставил! Ведь Валька всегда при встрече отводил глаза, делал вид, что не замечает, а старикан взял и ткнул носом – здра-а-авствуйте! Вот сволочь! Да не хочу я с тобой здороваться, сука ты подзаборная! Кто ты такой? Нет, кто ты такой, ****ь вонючая?! Почему я должен с тобой, пидарасом мохноногим, здороваться?! Я тебе в упор не знаю, как тебя зовут, мразь плешивая! Очнулся от того, что колотил кулаками в фанерную дверь своей комнаты. Не успокоился, пока не разбил костяшки в кровь. А чего он так нагло здоровается? Что, я его трогал? Я его трогал?! Трогал я его, урода долбанного?!
- Ну, не трогал и бог с ним, - успокоил Вальку Будницкий, обнимая за плечи и
странно заглядывая ему в глаза. – Ты че не в общаге? Давно здесь шнуруешься? Ты где тут? – Димка ведет Вальку за плечи левой рукой, а правой вроде дружеского похлопывания обыскивает. Или показалось?
- Сюда, - Валька неловко тычется, отворяет дверь, пропускает Будницкого в свою
комнату, входит следом и… застывает в испарине стыдухи: посреди комнаты покачивается на сквозняке петля.
- Еб-бал заяц кочергу! - Будницкий внимательно осматривает веревку. Посмотрел
на Вальку как на идиота. – Стока дел, а ты ***ней маешься! Что случилось-то? В долги влез, что ли? Нет? А что тогда? А, понял! Это тебя Венька с Лезовым обработали! Угадал? Ну шо, стал апостолом? А я тебя предупреждал! Помнишь? Ты когда ко мне за соткой зелени приходил, помнишь? Ты на меня тогда, как солдат на вошь, смотрел! Теперь понимаешь, что Дима Будницкий был прав? Имя тебе небесное назвали?
- А ты откуда знаешь? Ты что, тоже?..
- Шо я, ёбнулся? Они кого хошь охмурят, кроме Димы Будницкого, понял?
Снежинка, эти лохотронщики тебя в секту затащили, а ты, дурак, и уши развесил! Так ты из-за них, что ли? Да наплюй ты!
- Не могу, – сказал Валька. – Я ее люблю.
- Кого? Секту свою?
- Нет, Василису. Она ведь у меня первая…
- Так ты из-за нее, что ли, здесь вешаешься?! – с отвращением взвыл Будницкий.
- Ну и что? - вскинулся Валька. – Не имею права?!
Будя раскатисто рявкнул.
- Ну и дур-рак!
- Что дурак – так это точно! Это ты верно заметил! – Валька вскочил, сел, снова
вскочил, неожиданно забегал по комнате, беспорядочно суча руками, опаляя озадаченный лик приятеля возмущенными взглядами. – Сижу тут, голову ломаю и ничегошеньки не понимаю! Это ведь не просто несчастная любовь, как у миллионов других безмозглых ромео и джульетт, нет, это квест! Рекбус! Кроксфорд! Я, Василиса и Лезов - это кармический узел, и я должен его распутать. Я должен понять, что все это значит! А я не понимаю. Не понимаю, дурачок! Ну вот, скажи, скажи, почему, ну почему надо все читать между строк? Почему я должен обо всем догадываться? Какой урок в том, что Васька бросила меня и трахалась с этим Лезовым? Какой для меня урок? Какой урок в этой страшной муке, в этой боли непереносимой? Скажите открытым текстом – ты не достоин, ты грешен, ты не так себя ведешь, прогневил Бога, пришлите телеграмму с уведомлением – так нет же! Не-ет! Тебя ебнут по голове, а ты должен догадываться, а что они, ****ь, этим хотят сказать!
- Кто? – не понял Будницкий. – Кто наехал-то, подожди…
- Дед Пихто! Ну, скажи, какой мне урок в этом во всем? – Валька обвел рукой
захламленную конуру, подергал веревку, крикнул куда-то в потолок, – ау! Эй, там, наверху! Вызываю на связь! – Всплеснул руками. – Молчат! Думаешь, это петля? Это такой телефон. Только подключение очень сложное и дорогое. Напрямую к небесам! Чтоб дозвониться, надо голову в петлю засунуть и долго ждать соединения. И качаться так на ветру – уссавшись и усравшись!
- Да какой урок, ты че? Мы не в школе уже. Никаких уроков нет. Просто бабы
все ****и, ну – дала другому, а ты сразу – в чем смысл? Нету никакого смысла! Просто всем охота малехо поебаться.
- Должен быть! – заорал Валька. – Мы в мире жесткой детерминированности!
- Давай по-русски, а?
- Ну, нету случайностей в мире Бога! Все имеет свой смысл и свои последствия.
И вот я сижу тут уже вторую неделю и гадаю – а что мне хотят сообщить, куда направляют! Ведь что получается: она как полномочный посол мироздания - отвергла меня! Объявила меня персоной нон грата! В ее лице весь мир меня отринул… Значит, меня изгоняют. Как глиста! Иди, Валя, в жопу! Вот в чем ее миссия, Дима! Все, Валя Снегов, ты тут на *** никому не нужен, давай выбирайся отсюда обратно к маме в матку, а потом в этого… в сперматозоида сократись и исчезни! Ну, че ты смотришь с открытым ртом? Ты хоть понимаешь, о чем я толкую?
Димка действительно сидел с открытым ртом. Собственной рукой поставил
нижнюю челюсть на место.
- Заебал червяк редиску! Слишком горькая была! Ну и засрали тебе бошку!
Василиса-прошмандовка – посол чего? Мироздания? Да таких послов злоебучих на обводной дороге на каждом километре больше, чем у меня волос на теле!
- Ты не понимаешь, мы с ней сроднились, как сиамские близнецы!
- Ты пацан или сопля зеленая? Пойди и трахни в ее лице все мироздание! Раком!
А будет упираться - набей ****ьник! Они это оченно любят. А ты в петлю. Снимай. Я сказал – снимай! Дай табуретку, сам сниму. – Будницкий полез отвязывать суицидную веревку, раздраженно бубня сверху. - А про талант ты забыл? Ты не себя одного, ты и талант свой угробишь, имей в виду! Ты же стихи пишешь! Напиши что-нибудь, издадим. Кстати, у меня кореш издательством занимается, тоже Димка, Калачев. Неплохие бабки делает. Он тебя напечатает. Легко. Хочешь? Даю тему. Сейчас по ходу круче всего идет порнуха! Влет! Напиши порнуху, а? Че там сложного? «Билл ей закатил!» Или так: «Элеонора всосала его могучий член по самые волосатые помидоры». Напишешь, а, ха-ха? Давай че пожрем, а?
- Да ну тебя! - буркнул Валька, сбрасывая с плеча краснокожую кубическую
пятерню Буди с зажатой в ней злополучной веревкой. – Я серьезно, а ты…
- Не хочешь писать, давай я тебе надиктую. А ты обработаешь. Будем типа
соавторы. Ильф и Петров. Мы тут с Серым недавно телке одной на двенадцати стульях Ильфа и Петрова делали, я спереди – типа Петров, Серый сзади – типа Ильф, а посредине – телка! Такая классная – ну просто золотая! Еще бы - 40 гривен за час! Но «вертолетик» забацали – ****ь тарахтеть! Записывай! «Его красная, мозолистая залупа…»
- Кончай, Димон! – взвыл Валька.
- А чего? – Димка состроил невинные глазки.
- Задолбал – вот чего! Я тебе душу открыл, а ты - давай порнуху писать, давай
порнуху писать!
- А жизня и есть порнуха, Валюсик. Групповая только. Ну, че ты бурлишь-
возбухаешь? Я ж тебя отвлекаю, хочу развеселить. Ну, улыбнись, Снежок! Я ж тебя люблю как друга.
- Человеку ***во до смерти, а он… – все кипятился Валька. – Развеселил,
спасибо!
- Да все великие с порнухи начинали, чего ты! Вон Толстой. Я читал. Он в бане
любил ****ься. И этот…тыры-пыры, как его? Джек, который Лондон!
- Чиво-о?! – возмутился Валька. Сгребал объедки со стола в газетный кулек, да
так и замер с кульком. – Какой Джек Лондон?! Ты че, вообще? Я его собрание сочинений раз пять перечитал, нигде никакой порнухи!
- А «Белый клык»? Это же про оральный секс. А! Ха-ха! Давать на клык! Знаешь,
что такое оральный секс? Это когда в жопу и орут, понял, а-а-а! Ха-ха! Так как насчет пожрать?
- Вареник с дустом хочешь? Или чаю с хлоркой?
- Ах, обиделись, обиделись! Ну, не хочешь порнуху, напиши что-нибудь деловое,
про классных пацанов, типа меня. Детектив – во! – это идея, щас все детективы пишут, да я тебе такого расскажу – закачаешься! Напечатаем, бабок срубим, а?!
Но Валька огрызался и на Димкины предложения разбогатеть ни в какую не соглашался.
- Ну хочешь, привезу щас тебе твою девчонку! – взревел наконец Будницкий. -
Шо ты тут разнюнился. Ата-та, уню-ню! Хочешь? Сграбастаю, суну в мешок и привезу!
- Ты что! – вскинулся Валька. – Я если ее сейчас увижу – умру на месте!
- Чего? С ними только так и надо, за шкирку и в мешок. Чё там переживать, ****ь
их надо. В голову! А ты – понапридумывал себе, слюни распустил. Ну, привезти ее?
- Нет, ну ее к черту!
- Тогда давай других телок закажем! А? Самый цимус – это когда одна на двоих,
это самый пучковый вариант. Кто еще на пару писал? Напомни!
- В смысле?
- Из писателей?
- Ну эти… братья Гонкуры.
- Гонкуры? Не, евреи, не пойдет. Кто еще?
- Ну, так и не вспомню.
- Новиков-Прибой – о!
- Да это один писатель!
- ***ня! Ты будешь Новиков, а я – Прибой! Ты – Новиков, а я – Прибой! Ты
снова, а я с прибором! Это самый лучший вариант: два мужика и одна телка, поверь мне, старому опытному ебарю-гладиатору. У меня раз три телки было на меня одного, представляешь? Так перец после этой ебли висел три дня – багровый такой, не притронешься. А вот одна телка и два перца – это класс! Она у меня типа смокчет, а ты ее сзади петрушишь. Или наоборот. Отдохнуть можно. А когда смотришь со стороны, заводит! Как порнуха по видику! Давай закажем, а? Станем молочными братьями. Ну, побратаемся? Есть девчонка – весь ****ец. Отвечаю. Да не ссы. Я башляю. Где тут у вас телефон?
- Да не надо никаких телок! – рявкнул разозленный Валька, перехватывая Будю у
дверей. Димка отрезвил его пятерней в грудь.
- Не кипятись.. э! Мне пацанам позвонить надо! Я телефончик нашим скину,
будут тебя к трубе звать, пароль такой: я по объявлению, у вас продается моторола? Не мотороллер, а моторола – мобила такая! А ты говори, сейчас позову хозяина. Понял? И зови меня. Я тут у тебя покантуюсь децал. Нельзя мне пока в общагу. Чего, чего… не слышал, что ли? Витю взорвали - Шрама, Миху завалили, мы кое-кого наказали, ну и понеслась ****а по кочкам! Лучше тут перележать, тыры-пыры-растопыры! Ты, надеюсь, не возражаешь? Аресты идут, я и подумал – упаду-ка я на дно. Смотри, никому не сболтни, что я у тебя, понял? Как тут у тебя соседи? Не стукнут?
- Тут соседка одна, беременная, кричала, чтоб я с мужем ее не бухал, иначе в
милицию сообщит.
- Ну и не бухай с мужем, бухай со мной! Кстати, пойдем, познакомлю с
подшэфной бабулей, это она на тебя настучала. - Будя сгреб Вальку в полуобъятие, протащил по коридору, постучал в крашеную коричневой краской дверь. Открыла старушка с распущенными седыми прядями .
- Верлексевна, ложная тревога! – заорал Будницкий, вталкивая Вальку в
чистенькую комнатку, всю в половичках и салфетках. – Вот ваш сосед! Ничего он не опасен. Просто забивал гвозди, а вы подумали… Это Валентин, студент и поэт! И мой друг по совместительству.
- Да? А я-то ох… Очень, очень приятно. А то мы уж было испугались. Сейчас
такая молодежь пошла – решительная, напористая. Революционная. Но революционность свою надо выплескивать на митингах, на площадях, в боях за власть народа, а не в квартирах. А вы правда поэт?- Вера Алексеевна говорила, прикусывая вставные челюсти, и оттого казалось, что старушка жует тянучку.
- Правда, Верлексевна! Поэт – закачаешься!
- Так, может, вы посмотрите? Я листовку тут… одну секундочку, посмотрите,
может, рифмы поправите… - старушка вытащила из комода листок и протянула Вальке.
Одна тоска мне душу ест,
Что на земле немало мест,
Где убивают коммунистов
И прославляют там фашистов.
Но коммунизм не победить
И на земле он будет жить!
Через час приехали незнакомые парни в кожаных куртках с угрюмыми лицами, привезли сумку с вещами, перину, подушку и одеяло. Димка сунул металлически звякнувшую сумку под стол, понюхал перину и заругался – перина была зассанная. Вслед за парнями явилась пергидрольная блондинка Света, красивая, синеглазая, с прыщавыми, густо напудренными щеками, тоже вся в коже, в бордовых туго обтянутых штанишках и высоких сапогах на толстенной платфоме. Обдала крепчайшим ароматом духов, зачирикала-захихикала – мальчики, мальчики! Выпили водки с колбасой. Будя, дожевывая, деловито поднялся, расстегнул молнию на джинсах, подошел к Свете, достал квелый член, повернул девичью голову к себе, стал нагибать.
- Дим, ну че ты делаешь, - с деланным смущением сказала Света, слегка
упираясь.
- Не видишь – рожаю, - пробубнил жующий Будя. – Вот уже головка показалась.
Света нехотя повернулась, двинув нижней челюстью, засосала Будин набрякающий
член, стала ритмично двигать головой. Валька замер, как манекен в магазине, с поднятой рукой.
Будницкий меж тем раздевал сосущую девчонку, подмигнул, предложил Вальке быть первым. Валька в ужасе отказался. Как знаешь, сказал Будя, толкнул девчонку на перину, поставил на четвереньки и, приспустив джинсы до колен, принялся сношать сзади, громко хэкая при каждом толчке. Какая у него жопа волосатая, подумал Валька. Будя обернулся, попросить налить децал.
Валька налил водки, Димка выпил и продолжил. Девчонка все громче хныкала, потом принялась вскрикивать.
- Тише вы, соседи услышат! – переполошился красный от водки и смущения
Валька. Он сидел к парочке спиной, жевал пахучую колбасу и старался не смотреть на ****скую сцену. - Димка, тут щас похороны будут, ебарь ты перехватчик!
Будя притормозил, постучал пальцем Свете по прыщавой попе.
- Але, - сказал. - Светик, сохраняй конспирацию, мяукай потише! – через плечо в
который уже раз предложил Вальке. – Снежок, ты че там застрял? Давай, присоединяйся. Иди спереди, презеры вон на столе, «вертолетик» сделаем. Давай кто быстрее кончит!
Валька все никак не мог себя переломить, хотя и немного уже пообвыкся. Ранее непредставимое случилось и происходило в пошлой безмятежности. И что такого? Ниче особенного. Вот щас накачу децал и…
Выпив водки, Валька поднялся и подошел к парочке. Будя, стоя на коленях, поощряюще подмигнул, схватил его руку, ляпнул ею Светке по заднице, провел там и тут.
- Полапай, какие у нее цыцки!
Валька полапал. Отвиснув книзу худые Светкины грудки налились грубой упругостью. Они были совсем другой консистенции, чем у Василисы – плотнее, чужее. Из другого мяса. Васька был мягкая, как телятинка, а эта - говядина.
- Ну шо, Джек Лондон! Надевай давай презер и дай ей на клык! – хрипло сказал
вспотевший Будницкий с красным, изуродованным похотью лицом. Валька никогда не думал, что у Буди может быть такое непривычное лицо. Охи и ахи возбудили. Валька стянул штаны с трусами, но член не вставал, потому что стыдился, что Будя посмеется над его размерами. В смысле, стыдился Валька, а не член. Хотя, наверно, стыдился и член, потому что не хотел показываться наружу – висел сморщенным комочком. Будя махом бедер вперед подтолкнул Светку к Вальке, скомандовал, чтоб подрочила – не видишь, парень мучается. Светка жесткой рукой погладила Вальку между ног, член напрягся, встал и вскоре под массирующей рукой брызнул. Запахло свежевскрытой рыбой. Сперма закапала Буде на перину. Кончил и Будя, с мычанием. Отвалился набок, показывая густую черную волосню лобка и блестящую сосиску пениса в целлофане презерватива с набухшей пимпочкой спермосборника на самом кончике. И ничего у него не больше перец, такой же, как у Вальки. Ну, может, децал толще.
Снимая презерватив, Будя шумно нюхнул его, закатив глаза. Подмигнул молочному брату.
- Люблю запах мандятины, - признался. - Тебе не нравится? А я тащусь. Об этом
целый фильм есть. Так и называется - «Запах женщины». Там, короче, мужик ослеп. Глаза выело. Нюхнул бабу и ослеп.
Валька пьяненько захихикал. Юмор у Будницкого был – грубоватый, но усычный. После акта взаимной дружбы и сотрудничества выпили за побратимство. Будя попросил, и Валька почитал им стихи. Выпили за стихи и за женщин. Выпили за д-дружбу. М-мужскую. Снова за побратимство и мать-побратимку, которая побратала… и еще побра… пыбра… пыбрата-ет! И не.. не раз!
Валька очнулся среди ночи. Рядом храпела проститутка Света. Будя лежал на спине, тихо сопел, надолго затихал, вообще не дышал, а потом истошно всхрапывал, вскидываясь, словно его душили.
Член стоял, одеревеневший. Дышать было нечем, кисло воняло. Валька встал, открыл форточку, впустил холодный воздух. Поколебался-поколебался, ощупью нашел на столе презерватив, распечатал, слегка подрочил, накатил тонкое колечко на головку. Упаковал пенис в целлофан. Разложил Светлану, стянул с нее трусики, встал на колени между белеющих в темноте буквой «М» девичьих ног, надавил ничего не чувствующей головкой в мягкий шерстистый пах. Девушка спросонок забормотала. Валька кое-как втиснул перец в теснину, не понимая толком, попал ли во влагалище или просто в складки междулапия. Света сказала хрипло во сне – «Пустышка всё! Дрянь! И нечего…» Валька замер, член съежился. Пришлось снова его наяривать, снова тыкать. Девушка завозилась под ним, обняла. Валька припал, судорожно суча тазом, чтобы частым трением растормошить увядающую в обмороке презерватива эрекцию. Света принялась подмахивать, делая бедрами движение навстречу и вбок. Это значительно помогло. Трение сделалось сильным, член налился, распер влагалище в расклин. Света гладила Вальку по спине, подбадривала постанываниями, умело вводила пальцы между валькиных ляжек и массировала подушечками пальцев сфинктер. От этого Валька пропитался к ней нежностью. Вот буду ее любить, решил он, кончая. Завтра и женюсь! Или нет – просто будем жить вместе. Все просто! Не надо никаких мучений. Вот Будя – правильно живет. Буду и я так – кайф ловить, оргазмы испытывать. Это ж так классно!
Утро началось со скандала. Света вытащила из сумочки зубную щетку, пошла в туалет умываться и напоролась на Таисию. Та остолбенела, а потом притащила мужа и затарабанила в дверь.
- Девок нам тут только не хватало! – орала Тая в прихожей. – Понаводили тут!
Притон устроили! Стучи, Николай, кому говорю. Выгони их, чтоб духу их тут не было!
Но Николаю открыл не вежливый Валька, а полуголый накачанный Будя.
- Слышь, фуфел, еще раз вякнешь – я тебя с твоей кошелкой в унитаз спущу,
понял? – играя бицепсами, трицепсами и дельтавидными мышцами, прорычал он в вытянутые от изумления лица соседей. Шваркнул дверью, за которой воцарилась абсолютная тишина, потянулся в истоме. – Надо бы пожрать сообразить. Светка, сгоняй в магазин, затарься.
Света ушла. Будя принялся вместо зарядки боксировать с тенью. От него густо запахло луковым потом.
- А ты знаешь, - неожиданно сказал он, останавливаясь. - Я ж тебя спас седня
ночью.
- В смысле?
- В прямом. Вон, посмотри под кровать.
Валька заглянул – под кроватью стоял его ботинок.
- Ну? –сказал Валька.
- В ботинок посмотри, герой.
Валька нагнулся, подтянул ботинок, сморщился – ботинок был полон розовой
рвоты.
- Это ты вчера заснул кверху ****ом, а потом вдруг забулькотел, как жопа
поносная. Еле успел ботинок подставить. Если б я тебя не перевернул, ты захлебнулся б! У нас так один парень в Одинцовке дубу дал, захлебнулся блевантином. Так что я - твой спаситель.
- Спасибо, - сказал Валька, на отлете неся ботинок. Пошел в туалет, вышлепнул
густую, уже зачерствевшую массу в унитаз, побрел на кухню мыть. Когда вернулся в комнату с мокрым ботинком, Будя сказал.
- Светке надо заплатить. Ты ей сколько палок кинул?
- Две вроде. Точнее – полторы. Первая так себе была…
- С тебя шестьдесят гривенников.
- Сколько?! – испугался Валька.
- Это недорого! - заступился за проститутку Будя. – Ночь ведь целая.
- Нет у меня. Хоть предупредил бы!
- Ладно, я забашляю, - легко согласился Будя. - Будешь должен.
Света вернулась, опять с колбасой и хлебом.
- Эх, жизнь холостяцкая, колбасная отрыжка, - сказал Будя, нарезая на газете
«докторскую», мигнул Валька. – Чаю сообрази.
Валька пошел на кухню ставить чайник. В коммунальной прихожей толпились чужие люди. В открытые двери тянуло сквозняком. Слышался визгливый голос Вики. У соседей продолжались поминки.
Валька бочком проскочил в свою комнату, чтоб не участвовать. Света красилась у окна. Валька заварил свежую заварку, сели за стол, попили чаю. Димка склонился к Вальке, дыхнул в нос, спросил, как выхлоп, по выражению лица приятеля все понял, попросил зубную щетку, свою он забыл. Валька дал с тяжелым сердцем, потому что придется потом щетку выбрасывать. Когда Димка вернулся из туалета, Света сказала.
- Кстати, про зубную щетку. Смехота! Я щетку всегда с собой ношу, неизвестно,
где проснешься. Митрофаниху знаешь, Дим? Вот она недавно попала! Такой геморрой! Приходит вот с таким бланшем под глазом. Что случилось? Плачет. Короче, сняли ее двое азеров, поехали на квартиру, а там воду отключили. А Митрофаниха увлекается, если ей кто нравится. И один из пацанов ей там понравился, ну очень. Он такой спортивный, смуглый, типа Энрике Иглесиас. Валечка, тебе нравится Энрике? А мы с него тащимся! У него про любовь вещи клевые. Если б слова знать! Ты испанским владеешь? Жаль. И я не владею. Из наших никто не знает. Английский – пожалуйста, могу разговор поддержать. Ду ю спик инглиш? А? Про Иглесиаса? Ну, просто… Митрофаниха этому Энрике вместе с миньетом ну и… попу тоже вылизала. Он так заторчал, короче! Ну вот. А другой азер тоже говорит – и я так хочу. Ну, Митрофанихе некуда деваться, хотя он ей и не нравился. Она ему очко только лиз, говорит – ты, парень, чё, посрал недавно? Подмойся хоть, а то по ноздрям шибает. Он такой – я срал давно, воды нет! Ну, короче, подмылся пивом и Митрофаниха ему и вылизала. Довольный такой. А утром ей к маме являться надо, как вроде после дежурства. Она медсестрой работает, официально. Ну, она потихоньку встает, азеры спят еще, и в туалет умываться. Чистит зубы, а тут этот, второй, вонючка который – да? – тут и входит. Увидел ее - как даст в глаз! За что?! Ты, ****ь, мне жопу лизала, а теперь моей зубной щеткой свои поганые зубы чистишь?! Короче, выкинул ее из квартиры и денег не дали. Ну, не гады они после этого? Как жопу им лизать – так здрасте, да? - а как зубы почистить – так до свиданья! Это правильно, что ли?
Димка ржал, как конь. Валька тоже смеялся, хотя и подумал, что любить Свету он, пожалуй, не будет. Отсмеявшись, Будя хлопнул себя по коленям, привстал.
- Ну, пора по барам, пора по бабам. Снежок, мы со Светиком сделаем слиньку
ненадолго, дела еще есть. Иди, Свет, я догоню. – Дождавшись, когда Света выйдет в коридор, прощально протянул руку, внезапно сильно сжал Валькину кисть, прижал молочного брата к стенке, притиснул всем телом, заглянул в глаза. – Ты уж меня не подводи, братан, а?
- Ты о чем это? – вытаращился вжатый в холодную стенку Валька.
- Ну, в смысле, не вешайся, пока меня нет. А то ты ж меня подставляешь,
врубаешься? Соседи скажут – был живой, а потом пришел бугай Будницкий и – тыры-пыры – Валя мертвый. Как я потом отмажусь? Нет уж, давай слово, что ниче с собой не сделаешь.
- Да то глупость была, я и думать забыл! – возмущенно запыхтел Валька, хотя
втайне стало приятно, что Будя принял его попытку суицида так всерьез. Зауважал его Будя.
- Ну и молоток! Послушай доброго совета. Живи просто. Просто живи. А когда
стукнет сороковник, тогда и начинай смыслы всякие искать. А пока рано. Башку-то ломать. Не ровен час – треснет! Договорились? А шо смерти не боишься, это хорошо. Это мы, брат, учтем во внимание. Ну, бывай. Жди меня и я вернусь.
ЮБИЛЕЙ АРИСТОВА
- Есть! Нашел решение! Половой орган будет совмещен с мочевыводящим каналом! Таким образом, Иегова, мальчики до поры созревания не будут догадываться о его половой функции. И вторая выгода – не надо создавать дополнительный мочевыводящий канал.
- Но, Саваоф, ведь моча будет выводить шлаки, яды, она будет вонять, а половой орган должен привлекать, вызывать восхищение.
- Ничего, я дам людям свободу воли, они придумают фекальный секс и другие баловства. Главное – эффективность и экономность компоновки.
- Не зря они будут именовать тебя Всеблагим! А может, в таком случае совместить женский половой орган с отверстием для дефекации?
- Надо подумать.
Жить в одной квартире с тестем было мерзко. Старик густо пах, лез повсюду, постоянно отхаркивался и сплевывал сгустки слизи в раковины. И не смывал. Засыхающие, желтые с зелеными волокнами плевки практически не оттирались и вскоре заляпали все новенькие, поставленные после ремонта раковины и унитаз. Но наибольшее, доходящее до рвоты, отвращение вызывала послеобеденная привычка тестя доставать из морщинистого рта вставную челюсть, выковыривать из нее вилкой волокна застрявшего мяса и с подхлюпом их съедать, шамкая запавшими щеками. Ладно, из-за стола можно и уйти, но куда деваться от привычки тестя жарить на газовой горелке шашлыки? В первый раз это поразило Станислава Валентиновича до изумления: на новенькой плите «Бош», которую они с супругой Екатериной Давыдовной поставили на кухне после капитального ремонта, внезапно появилось жирное черное пятно. Дедок, оказывается, просто накалывал на вилку кусок сала или колбасы и коптил на открытом огне, вспоминал пионерскую юность!
Он явно выжил из ума, часто не узнавал Станислава Валентиновича, принимал то за сантехника, то за слесаря, а однажды вечером заговорщицким шепотом попросил отвезти его в Туапсе. Это Аристова доконало, он решительно потребовал отдать деда в дом для престарелых. И наткнулся на твердый отпор. Катя считала это предательством и слышать не хотела о том, чтобы отправить отца «умирать среди чужих людей». Это означало, что переспектива жить с оглашенным стариканом становилась пожизненной.
На этом беды не кончились. 7 сентября 1998 г., ровно в шесть часов утра спикер Крымского парламента Станислав Валентинович Аристов был выдернут в мир жесточайшей боли. Жена его, Екатерина Давыдовна, услышала звериный вопль мужа и кубарем скатилась вниз по винтовой лестнице из спальни второго этажа их трехъярусной квартиры. Станислав Валентинович стоял возле туалета, согнувшись, стонал, охал и обеими руками держался за пах. Лицо его было белым. Станислав Валентинович всегда вставал рано, брился, готовил кофе, просматривал бумаги, захваченные домой из парламента, но сегодня при первой же попытке утреннего мочеиспускания дикой силы спазма сжала пах и выстрелила разрывной пулей в правое яйцо. Непривычно небритое, белое до голубизны лицо его внушало испуг.
Екатерина Давыдовна, женщина волевая и решительная, испугу не поддалась, оперативно сделала мужу укол ношпы, но жуткая боль не проходила. Станислав Валентинович стонал, матерился и в три погибели передвигался по просторному холлу, - сидеть он не мог.
Вызвать “скорую” не удалось - медики бастовали. Екатерина Давыдовна вызвонила охрану, но первым примчался верный помощник спикера Коля Балалаев, отвез страдальца в больницу на своем стареньком “Рено”.
Мир боли приобрел осязаемые очертания грязных коридоров горбольницы, равнодушных медсестер, врачей, которые хоть и суетились вокруг спикера, но действовали страшно медленно и сделали укол морфина только тогда, когда Коля разозлился и наорал на них. Попросили сдать мочу. Аристову удалось сцедить лишь несколько капель. Стали искать ручку и бумагу, чтобы надписать анализ, не нашли. Кривясь и охая от боли, спикер вынул личную визитку, которая ценилась на вес золота в высших управленческих кругах Крыма, подсунул ее под резинку и поставил баночку на мочевой стол. Что-то в этой операции страшно поразило его. Согнувшись в три погибели, он брел в палату, а перед глазами все стояла мутная двухсограммовая баночка из-под майонеза с тисненной золотом визиткой, прищелкнутой корявой черной резинкой. Это напоминало что-то. Что?
Но все эти хитро придуманные детали земного бытия – и отхаркивающйся
полоумный тесть, и мочекаменная болезнь, и баночка с анализом мочи, - только маскировали великую и ужасную метафизическую суть Станислава Валентиновича Аристова. Да и не Аристов он вовсе был! Щщаржггруул - так могло бы звучать его имя на человеческом языке. Духовные очи провидца увидели бы, что первый удвоенный звук его имени при произнесении выдает нечто вроде короткого замыкания со вспышкой и треском, сочетание “рж” вызывает в тонком мире искры и шарканье, которое бывает, когда точило бьет по клинку шашки, а сочетание “жггруул” раскатывается по пространству подобно гулу обвала в горах. При этом духовное обоняние почуяло бы сильный запах паленого. Общая же вибрация целокупного имени носила чрезвычайно напряженный характер, сравнимый с гулом мощной подстанции. Даже отдаленное приближение неподготовленного существа к этой энергетической субстанции вызывало судорогу, сравнимую с напряжением брюшного пресса при мучительно сильном рвотном позыве. Поэтому читателям не рекомендуется ни перечитывать это имя, ни тем более произносить его вслух, эффект может быть плачевным.
На земном плане, однако, носитель энергетического монстра вовсе не выглядел ужасающе - плотный, коренастый человек невысокого роста, смуглолицый, с мясистым носом и с колосящимися бровями над черными матовыми глазами. Волосы Станислава Валентиновича можно было, пожалуй, отнести к особым приметам - они были толстыми, непослушными, пересыпанными сединой, и потому его короткая прическа бобриком напоминала стриженного дикобраза. Стричься Станислав Валентинович любил у парикмахерши Любы из салона красоты «Золотой Лаокоон» (бывш. «Золотой локон»). Она была похожа на красоток из индийских фильмов – низкорослая, полная в нужных местах, с черными глазами и волосами, бордовым ртом. Прикосновения ее рук к голове ввергали спикера в сладкое оцепенение, а касание тугого бедра или груди, когда она выстригала какой-то особо сложный участок и приникала к клиенту вплотную, вызывало электроразряд в гениталиях. Станислав Валентинович наклонялся к раковине, и пока ему намыливали голову шампунем, расстегивал под накидкой ширинку брюк и выпускал член наружу. Любаша вытирала мокрые волосы, расчесывала, захватывала пряди между пальцами и звонко щелкала ножницами. Станислав Валентинович меж тем неспешно дрочил, глядя в зеркало на приникающую к нему со всех сторон красотку. Прикосновения к голове, ушам, натяжение и отпускание волос, ласкающее прохождение гребня по всей коже головы наращивало и наращивало наслаждение. И когда Люба бритвой снимала пух с шеи, ощущение острого лезвия вызывало эякуляцию. Станислав Валентинович содрогался в пароксизме, втайне надеясь, что бритва порежет шею и Любаша заохает, начнет хлопотать, извиняться, прикладывать руки к груди. Но Люба была мастером своего дела, бритва снимала пух и удалялась. Клиент промокал загодя приготовленным платком сперму, застегивал брюки при повторном намыливании волос и отдыхал в прострации под обдуванием горячего фена. Выходил на улицу – голова и пах были пустыми и легкими.
Конечно, одержатель Станислава Валентиновича не всегда был так могуч и необъятен: начинал он в виде маленькой энергетической вибрации, напоминающей по размерам членик бычьего цепня. Членик этот отпочковался от исполинского духа тьмы, частично разрушенного при расстреле крупного чина бериевского КГБ. И так бы, может быть, и зачах этот слабый членик, если бы не был притянут резкой вибрацией раздражения, исходящей от маленького пятилетнего мальчика. Это Стасик Аристов увидел красивый игрушечный автомат в руках однокашника по детсадовской манной каше. Даже имени его Стасик не помнит, помнит только, что резко двинулся к внезапно появившемуся неприятелю, вцепился в автомат и начал его молча вырывать. Противник оказался не робкого десятка, автомат не отдал, выкрутил его из цепких лап агрессора, да еще и огрел Стасика пластмассовым прикладом по голове. Злоба, зависть, боль и ярость вылились в дикий вопль и страшную вибрацию ненависти, окончившуюся истерическим припадком, с катанием по земле, выгибанием дугой всего маленького тельца и сучением ногами по грязному гравию. Воспитательница еле успокоила Стасика, уговорив хозяина автомата поделиться игрушкой с “припадочным”. Стас, радостно сопя, потопал с автоматом в песочницу «расстреливать» девчонок, а энергетический членик, который тогда звучал тогда просто как “Щ” запал ему под душу, в пространство между солнечным сплетением и мужским началом. И с тех пор началось: любые вибрации, направленные против Стаса, наслаивались на этот энергетический членик, давая ему силы и вызывая рост. В свою очередь сам Щ провоцировал юный организм на такие поступки, которые вызывали бы родственные энергетическому паразиту вибрации зависти, злобы, жадности, стяжательства, ненависти.
Отец Стасика однажды очень смеялся, когда во время ужина попросил сына сходить на балкон за баночкой огурцов, и Стас, перед тем, как уйти, указательным пальцем замерил свою недоеденную котлету. Отец в шутку оттяпал вилкой кусочек, Стасик, деловито пыхтя, притащил банку, приложил к обкорнанной котлете палец-мерку и... Ор, вопли, истерика разъяренного грабежом маленького существа явились сладостным массажем для энергетического паразита, который уже значительно подрос и теперь назывался Щар.
Шли годы, и из маленького членика вырос, змеясь, огромный энергетический цепень, и каждый отдельный членик его притягивал и концентрировал вибрации алчности, зависти, стяжательства и корысти. Духовным очам членики эти напомнили бы огромные разлохмаченные мочалки, всасывающие, передающие, индуцирующие и усиливающие по гудящему контуру темные токи. Когда же энергетическому паразиту удалось изолировать и закапсулировать психическое существо, саму душу Стаса Аристова, и замкнуть свои телеса по контуру, произошел качественный скачок - вибрации жадности и злобы обратились в страсть к доминированию. Власть - вот что требовалось Жщаржгру (таковым стало его имени к моменту начала политической карьеры Стаса) для ненасытного поглощения низких, тяжелых вибраций витального существа, которым он овладел.
Когда Стас пробился в инструкторы Крымского обкома партии, Щщаржгр был уже высокообразован и развит и потому глубоко презирал одержателей низшего порядка, получавших питательные вибрации от пьянства, грубой похоти, вдыхания ацетона и дихлофоса, домашнего садизма и бытового смертоубийства, то есть всех этих тупых Кырщей, Вваров, Ббырхов и Дздчей. Некоторые из этих энергетических остриц попытались было проникнуть и в витал Стаса, но были мгновенно изгнаны верховным одержателем. Он не терпел конкурентов. Слившись воедино вибрации зависти, жадности, ненависти и злобы дали невиданную вспышку сатанинского властолюбия, а успехи на пути порабощения людей, точнее их энергетических глистов-одержателей, мощно подпитывали гордыню, а уж на гордыне, как на дрожжах, Щщаржрг разросся и сделал стремительную карьеру на физическом плане - очень скоро Станислав Аристов стал вторым секретарем обкома КПСС. Соратники по партии с робостью замечали, как некий страх парализовал молодых коммунистов, когда при приеме в партию сдержанный и внешне приветливый Станислав Валентинович задавал, казалось бы, пустячные вопросы о роли партии или моральном кодексе строителя коммунизма. Люди цепенели и не могли выдавить ни слова, а цепень-одержатель наслаждался их страхом и распирал тщеславием грудь своего обиталища. Что же говорить о тех, кто попадал на бюро обкома по дисциплинарным вопросам! Второй секретарь обкома был известен беспощадностью к нарушителям морального кодекса, а на самом деле в это время Щщаржгр отрабатывал на несчастных жертвах энергетические удары - и увозили с бюро обкома людей на “скорой” и не просто с нервными тиками и сердечными приступами, а с инфарктами и инсультами! Да что там отдельные личности! Целые залы качало, когда великолепный оратор С.В. Аристов доводил партактив до пароксизма идеологической страсти! Кровь приливала к головам, сердца трепетали, ладони неистово били в такт, а одержатель оратора многочисленными присосками и щупальцами держал рукоплескающих марионеток и наслаждался. Гордыня требовала славы и поклонения. И тут грянула Перестройка.
Получивший за время карьеры в КПСС немало высоковольтных затрещин от вышестоящих иерархов, Станислав Валентинович сразу почувствовал, что пришло его время. Перестройку организовали, по большому счету, рвущиеся к власти молодые, бурлящие энергией одержатели вторых лиц. Клочьями полетели энергетические волокна старых, одряхлевших иерофантов. Кто был вторым, тот станет первым! - под этим лозунгом пошел в атаку и Станислав Валентинович. В бытность свою зав. идеологическим отделом он курировал средства массовой информации и теперь с размахом пользовался своими связями. Щщаржгр получал невероятную энергетическую подпитку от телеинтервью, выступлений по радио и в газетах. В ответ на его резкие вибрации отзывались гулом, зудом, содроганием и спазмами уже не десятки слушателей партхозактива, но сотни тысяч телезрителей, десятки тысяч читателей.
Станислав Валентинович, а точнее Щщаржгр, рано почуял гибель энергетической иерархии под названием КПСС и успел вовремя выскочить из-под рухнувшего эгрегора, публично объявил о своем выходе из партии, призвал коммунистов покаяться за многочисленные преступления перед народом и сдал свой партбилет. На этом трансформация не остановилась - Щщаржжгр объединил несколько чахлых демократических течений и явился пред очи народныя незапятнанным борцом за демократию Станиславом Валентиновичем Аристовым, отцом-основателем Партии прогресса и процветания Крыма.
Конечно же, за спиной Аристова не было того энергетического гекатохеймера, появление которого заставляло привставать даже парализованного Рузвельта. Даже Черчилль, поклявшийся не вставать ни при каких обстоятельствах при появлении регулярно опаздывающего Сталина, подскочил, как попка на пружинке, едва в зал переговоров в Ливадийском дворце неспешно вошел Сталин. Энергетический одержатель Сталина простирался над шестой частью суши, клубился над Европой и Китаем, что’ ему стоило вздернуть одним щупальцем кичливого поедателя сигар!
Но ведь и самые великие начинают с малого энергетического членика. Возглавив партию и питаясь энергией многочисленных последователей, пламенный оратор С.В. Аристов в короткое время стал одним из самых влиятельных политиков Крыма, был избран в Верховный Совет Полуострова, где и захватил в результате долгой подковерной борьбы, угроз, подкупов и убийств конкурентов заветное кресло Председателя.
12 сентября 1998 г.в 18.14 пополудни он сидел на унитазе в роскошно отделанном туалете своего ресторана «Золотой лотос» и, багровый от натуги, со стонами испражнялся, понимая в этот миг всю боль и прелесть однополой любви. Затем, отдышавшись и страдальчески морщась, подтирал он анальное отверстие, осторожно обходя пальцем в бумаге каждую болючую геморроидальную шишечку. Встал, обтер с пальцев кровь, оглянулся, попытался струей сбить следы только что смытого кала, оставившего густые коричневые мазки в белоснежном зеве шведского унитаза «Густавсберг». Струя была слабая, смыла говна чуть-чуть. Станислав Валентинович огорчился. Долго стоял, сцеживая с морщинистого конца члена янтарные капли мочи. Член был крупный, венозный, смуглый, переходящий у гофрированной крайней плоти в черноту. Мочеиспускания у Станислава Валентиновича случались редко, раз в сутки, обычно к вечеру, одна почка была уже удалена, вторая работала вяло. Вследствие затрудненного оттока мочи застоявшиеся капли нередко выкатывались уже после застегивания брюк. Казалось бы, сдоил и струсил всю урину, аккуратнейшим образом промокнул крайнюю плоть салфеткой, так нет же - предательская последняя капля все равно ссочится в трусы! Ощущение мокроты в области гениталий вызывало у гигиениста и чистюли Аристова (Дева по гороскопу) ужасный дискомфорт и напоминало о смерти. Настроение портилось, в сердцах мог сорваться на подчиненных, принять скоропалительное решение и даже уничтожить чиновного человека. И все из-за чего? Из-за одной капли?
Но сегодня никакие капли не должны были испортить Корифею настроения. Шутка ли – пятьдесят лет, круглый юбилей первого лица Крыма! Со свойственным ему нахрапистым размахом Аристов пригласил на торжества в «Золотой лотос» не только руководителей правительства и лидеров фракций Верховного Совета, не только высших офицеров МВД и налоговой, но и самых крутых бандитских авторитетов Полуострова.
Поставленные огромной буквой “П” столы разместили друг напротив друга заклятых “друзей”. Бритоголовые мордовороты в малиновых пиджаках сверкали c левого фланга золотом зубов, цепей и запонок. Справа наглыбились ошарашенные соседством багроволицые мордовороты из Министерства внутренних дел в блёстках петлиц, погон и аксельбантов. Разжижали униформированных «коллег» крупнейшие крымские чиновники в гражданских костюмах.
- Господа! - невысокий, с породистой крупной головой, смуглоликий и седовласый, в стильном костюме стального цвета, Аристов поднял на уровень своих призматических без оправы очков бокал с красным вином, оглядел затихающую аудиторию. Поделал губами движения, какие делают саксофонисты перед тем, как взять мундштук в рот. - Господа, посмотрите, пожалуйста, друг на друга! Сейчас я скажу вещь, которая вас всех поразит. Да, это удивительно, но это факт! Всю свою сознательную жизнь по воле истории вы… (пауза)… воевали друг с другом! Чего греха таить, был, был грех! Пришла пора установить мир. Мир этот нужен всем. И новым предпринимателям (жест на левый фланг), и правоохранительным органам (жест на правый фланг), захлестнутым волной уголовщины и уличной преступности. Да, многие крупные бизнесмены, почтившие мой юбилей своим присутствием, имели столкновения с законом. Казалось бы, они нарушители закона, ату их! Но что это были за законы? Вы все прекрасно помните те времена, когда за доллар в кармане вас могли посадить на долгий срок, когда свободная торговля называлась спекуляцией и преследовалась, как самая страшная крамола. Государство душило любые проявления свободного предпринимательства. И, естественно, что сильные люди, люди свободного духа, не желали подчиняться бездушному, да и бестолковому диктату. Они организовывали подпольные цеха, занимались так называемой фарцовкой, их называли валютчиками. А кем они были на самом деле? Они были беззаветными, бесстрашными борцами с коммунистической диктатурой. Они были провозвестниками грядущих рыночных перемен, они их готовили и они их сейчас осуществляют. Все самое сильное, лучшее, талантливое, энергичное ушло - куда? - в теневую экономику. На Западе эти люди были бы миллиардерами, руководили бы банками, корпорациями, они были бы Армандами Хаммерами и друзьями Ленина. При одном условии - родись они американцами. Или англичанами. Или французами. Но этим людям выпало несчастье родиться в Советском Союзе. И они родились рабами! Им было запрещено проявлять предприимчивость, зарабатывать, они были обречены влачить нищенское существование, а тех, кто пытался заработать лишнюю копейку, преследовали, в прямом и переносном смысле одевали в смирительные рубашки, упрятывали в тюрьмы и психушки. Эти люди, они были экономическими диссидентами, Сахаровыми от экономики, пламенными борцами с тоталитарной диктатурой. («Малиновые пиджаки» в польщенном ступоре внимали неожиданным дифирамбам. Они, в натуре, и не подозревали, шо такие заслуженные!) А правоохранительные органы обязаны были против них бороться. Это законно. Это долг милиции - исполнять волю государства. Но сейчас времена переменились. Эти люди (жест влево) строят новую страну, созидают новую экономику Крыма. Конечно, и они не без греха, но позвольте вам напомнить, что экономическую мощь Америки заложили и такие люди, как бывший пират Морган. Конечно, в нашем жестоком мире им приходится защищаться против самых примитивных уголовников, поэтому и эти люди создают свои силовые структуры, они наводят на своих территориях порядок, они объективно выполняют те задачи, которые милиция, в силу ряда обстоятельств, не способна на сегодняшний день выполнять. Я знаю больше того! Новые предприниматели оказывают посильную помощь органам правопорядка, закупают для них автомобили, спецоборудование и многое, многое другое. Поэтому я говорю - пора понять, мы на одной стороне. Мы должны сотрудничать для того, чтобы наш Полуостров процветал, чтобы наши люди жили достойно, чтобы никто потом не посмел кинуть нам в лицо упрека, что мы не сделали всего, что могли, для счастья нашего народа. – Аристов помолчал и уже другим, менее пафосным тоном, с оттенком некоторой даже улыбки продолжил. - Недавно ко мне пришел один мой старый знакомый, теперь он занимается бизнесом. Да какой там бизнес! Человек крутится, как белка в колесе, только чтоб семья не умерла с голоду. Короче – он держит на куйбышевском рынке маленький стол, где торгует соевыми продуктами. Выручки хватает только на уплату налогов и аренду стола. И вот приходит Комитет по защите прав потребителей и штрафует его на 750 гривен. А это весь его оборот за месяц! Вы вдумайтесь! Мало этого. Приходит налоговая и штрафует. Затем приходит СЭС и – правильно догадались! - штрафует. (Оживление в зале, смех). Человека попросту разоряют. И вот он приходит ко мне. Я звоню в налоговую, в Комитет защиты прав потребителей, в СЭС. И человека оставляют в покое. Но я же не могу целыми днями только и делать, что звонить по всем этим проверяющим и контролирующим инстанциям и просить за всех предпринимателей Крыма! Я бы с удовольствием этим занимался, но ведь скажут что это – коррупция! (смех в зале, одобрительные выкрики) А я говорю – нет, это не коррупция! Это человечность! Ведь я не заплатил никому ни копейки! И мне никто не заплатил. Я просто по-человечески попросил. И мне не отказали! Почему не отказали? Да потому, что наши люди даже в налоговой инспекции, даже в Комитете защиты прав, даже в санитарной инспекции сохранили в сердцах человечность, с ними можно договориться. А представьте, что бы было с малым предпринимателем, если бы все эти службы тупо исполняли бы законы? Он был бы попросту разорен, влился бы в бодрую массу бомжей и безработных. И вот я спрашиваю – что лучше, такая в кавычках «коррумпированность», а иными словами – человечность, или тупое исполнение закона? И сам себе отвечаю – человечность! И когда говорят, что Украина – одно из самых коррумпированных государств мира, я отвечаю, что это - одно из самых человечных государств в мире! (аплодисменты, одобрительные возгласы). Наши чиновники не очерствели душой, наши милиционеры не потеряли человеческий облик, доброту и сострадание к простому человеку, с ними всегда можно договориться. Мне просто страшно становится, как я только представлю, что весь государственный механизм четко и неукоснительно выполняет все дурацкие законы, которые понапридумывали нам наши так называемые «народные» депутаты! Это было бы пострашнее голодомора! Так выпьем же за так называемую коррумпированность в кавычках, а иными словами – за человечность сильных мира сего!
С грохотом стульев и одобрительными кликами поднялся левый фронт. Вразнобой, в растерянности поднялся правый фланг. Грянула «Ода к радости» в исполнении симфонического оркестра Крымской государственной филармонии. Небывалая сходка началась.
Кто сказал, что политика - это искусство возможного? В наше сумасшедшее время это прежде всего искусство невозможного, ранее просто непредставимого.
Под стук ножей и вилок, под звякание бокалов и рюмок прозвучали многочисленные (как красноречивые, так и косноязычные) здравицы в честь юбиляра.
Выступили: главарь крупнейшей в Крыму ОПГ, депутат Верховного Совета Крыма Дмитрий Иванович Чугунков, в миру Дима-Чугунок, вице-спикер ВС Владимир Захарович Шевцов, начальник Главного Управления МВД Украины в Крыму полковник Охрименко Сергей Степанович, лидер ОПГ «Сапоги» Виктор Викторович Сапогов, в миру «Сапог», начальник ОБХСС Крыма полковник Скоков, глава ОПГ «Греки» Онастазис Инфильтратос, он же «Онассис», Председатель Правления «Лесбоссбанка» Лев Маркович Беренштейн по кличке Лева-Откат, атаман Всекрымского казачества Звонарев Игнат Матвеевич, партийные секретари ПППК из Ялты, Керчи и Севастополя. От молодого поколения слово держал Игорь Зюзиков, он же Зюзя. «Как у нас пацаны говорят, жоп у вас все было и жоп вам за это ничего не было!» - под одобрительный смех зала закончил он свой короткий тост.
Были поднесены: поздравительные адреса и телеграммы.
Были подарены: казацкие сабли с золотыми темляками (две), японская катана (одна), венецианская люстра (одна), шкура тигра с головой (одна), именной «ТТ» с гравировкой на рукояти (один), золотые полуимпериалы царской чеканки от купечества (50 – по количеству лет), пакет документов Лесбоссбанка на безвозвратный кредит на крупную сумму (один), ковры (три), картины в позолоченных багетных рамах (две), хрустальный нож для разрезания книг (один), ключи от микроавтобуса «Хундай» (одни), часы золотые (одни), портрет юбиляра в полный рост маслом на фоне бушующего моря работы народного художника Украины Николая Глушко (один).
Гостей потчевали: волованами с нежнейшим фаршем из белорыбицы, селедочкой тихоокеанской со сладким ялтинским луком, ригатони по-императорски с обжаренной на коньяке семгой под шубой из черной икры, сицилийской рыбацкой похлебкой с каперсами, моллюсками, каракатицами, осьминогами и тигровыми креветками на бульоне из тертых рачьих панцирей, телятиной на углях по-армянски с гарниром из тушеных в красном вине стручков зеленой фасоли, фруктами, десертами.
Гости пили: французскую минеральную воду «Эвиан» и «Перье» с газом и без, итальянские соки «Сантал», «Кьянти» в оплетенных соломой бутылках с черным петухом на этикетке, французское белое «шабли» и «шардоннэ», ледяную водку «Русский стандарт», шампанское «Балашов» с металлической этикеткой, коллекционный коньяк «Кутузов».
Под горячее в зал с песнопениями и вскриками «ай-нэ-нэ, ромалы!» вступил цыганский хор в алых шальварах и монистах, с гитарами и бубнами. Цыганский барон Искандер Ромов, седовласо-кудлатый, в алой поддевке и сверкающих сапогах, с лицом цвета бородинского хлеба, подошел обручь с живым медведем в наморднике, преподнес золотую табакерку и заставил из нее взять понюшку. Аристов притворно чихнул, и зал хором пожелал ему здоровья. Пожелание подхватил цветастый горланящий хоровод. Примадонна хора усатая Зинка Чалая, вся в монистах и серьгах, сверкая кукурузными зернами зубов, поводя смуглыми плечами и подрагивая полной, но уже морщинистой в стыке грудью, поднесла на серебряном подносе золотой бокал в драгоценных каменьях работы ХУIII века. Под истошные клики цыганского хора «Станислав, будь здоров! Будь здоров! Будь здоров! Будь здоров!» (с ударением в слове «Станислав» на втором слоге) Аристов осушил бокал до дна и громко крякнул, занюхивая розой, поднесенной юной красавицей-цыганкой Фросей. Гости бурно зааплодировали молодеческой удали матерого политика, не подозревая, что в бокале плескалась чистейшая питьевая вода из фильтра швейцарской фирмы «Цептер», а вовсе не водка, каковую политик пить не мог вследствие хронического калькулезного пиелонефрита.
Затем выступили: народный артист СССР, золотой баритон СНГ Николай Богатько с песней «Мои года – мое богатство», престижитатор и манипулятор Ангелов с сыном, особенно поразивший ловкостью рук бывших наперсточников и барсеточников, стриптиз-фея Несмеяна, чемпионы Европы по спортивным танцам Русанова и Башметьев с зажигательным пассадоблем.
Венчало торжество шоу суперзирки украинской эстрады Ирины Балык. Свет в шумном зале медленно погас, приглашая с собой тишину, по периметру включились сиреневые лампы ультрафиолета. В темном зале огромной ярко-белой буквой «П» вспыхнули крахмальные скатерти на столах, колпачки салфеток, мертвенным светом загорелись на черных мундирах воротнички и манжеты, вспыхнули серебряные газыри на казацких черкессках, там и сям таинственно заблистали полумесяцы белков, совершенно неожиданными узорами расцветились женские платья и блузоны. Александра Викторовна Дзюба с изумлением осматривала свое серое трикотажное платье с люрексом: оно засверкало, как королевская мантия. Фосфоресцируя, искрами зашипели перстни на пальцах, крупный гребень с феонитами в шиньоне засветился бриллиантовой диадемой. У дамы напротив серая пиджачная пара неожиданно выявила странные тотемные татуировки в виде свернувшихся клубком змей. На накидке жены начальника Крымского ОБХСС Ляны Скоковой проступил рисунок в виде изрыгающего огонь дракона, причем огонь шел с правого бедра вверх и освещал красивое женское лицо багровыми бликами. На мундире соседа-полковника значки, аксельбанты и звезды загорелись жаркой мордой бенгальского тигра. Восседающий во главе стола Аристов вдруг облился с ног до головы в мантию пурпурно-лилового цвета, расшитую изумрудами и сапфирами, на голове вспыхнула бриллиантовая корона. Александра Викторовна даже головой тряхнула в изумлении и только через несколько долгих секунд поняла, что это на «Корифее» загорелись в ультрафиолете только что подаренные меджлисом татарский национальный халат и шапка. Все притихли и с интересом разглядывали соседей.
* * *
За окном настойчиво бибикала машина. Заспанный Валька выглянул в окно и увидел возле знакомой «Волги» Димку Будницкого. Рядом маячила долговязая фигура курящего Гектозавра. Будя замахал рукой. Валька махнул в ответ, повернулся к постели, встряхнул комок штанов, чтобы из них выпали носки. Натягивая носок, внезапно замер, ошеломленный уродством ступни по сравнению с кистью руки. Долго разглядывал, поражаясь, до какой степени тонкая, ловкая, умелая кисть растопталась в беспальцевую, тупую наковальню ступни. «Дельфины дышат через спины!» - прозвенело в голове. Внезапно увидел как бы сверху свое тело, шевелящееся, как спрут. Ощутил себя духом, управляющим странным, посторонним человекоорудием. Кулапчинский скафандр! Ощущение раздельности его, Вальки, с восемнадцатилетним безволосым телом было таким сильным, что закружилась голова.
Машина на улице загудела на одной протяжной ноте. Валька встрепенулся, быстро оделся и выбежал на лестничную клетку, гулко хлопнув за собой дверью. В темном подъезде белели круги хлорки вокруг кучек собачьего и кошачьего кала. Острая хлорная вонь ударила в ноздри, высекла слезы из глаз. Уже на улице почувствовал, что правый ботинок оставался еще влажноватым после стирки. В низко нависшей туче прокатился гром, как шахматы в коробке.
- Падай! – скомандовал Будя, открывая заднюю дверцу. – Дело есть!
За рулем сидел очкастый круглоголовый Боб.
- Че так рано? – спросил Валька, крутя головой. – Куда едем-то?
Будницкий только загадочно улыбнулся.
На перекрестке тормознули у светофора. Валька увидел, как к длиннющей
дальнобойной фуре с иностранными надписями на грязных синих бортах подбежала кудлатая рыжая дворняга, деловито пописала на высокое запыленное колесо, чтобы и о ней тоже узнали в дальних странах.
На обводной открылся вид на водохранилище, окруженное лесами. Леса уже пожелтели, покрылись бурыми и ржавыми пятнами. Вдруг, сама собой пришла строчка - «И осень в камуфляже на тихий город ляжет». Надо записать, подумалось.
Внезапно Валька всем потрясенным существом своим осознал, как сильно любит эту жизнь, этот город, эти леса, этих классных пацанов рядом, осознал, что никто, кроме него, не скажет про «осень в камуфляже», никто не скажет, что гром прокатился, как шахматы в коробке, никто не запомнит эту дворнягу с ее посланием в дальние страны, он осознал, как глубоко и сильно он вплавлен в эту жизнь, как мушка в янтарь, понял, что он любит, невыносимо любит эту жизнь и одну девушку из этого мира, и что вчера он, дурак, собирался все это убить, он так сильно прочувствовал возможное расставание, что не выдержал и заплакал, уткнув руку в сгиб локтя. Пацаны ехали молча, уважая его горе.
ТЕЛЕИНТЕРВЬЮ СТРИЖА
Передачу «Горько!» Александра Викторовна Дзюба обычно начинала, что-то пиша в глубокой задумчивости, будто бы и не зная о начале эфира, словно записываемая мысль была гораздо важнее десятков тысяч телезрителей, которые в недоумении смотрели на пишущую телеведущую и терялись в догадках: то ли это А. Маринина заканчивает очередной детектив, то ли у ведущей писчая судорога и она никак не может остановиться. Напротив нее в кресле терпеливо сидел лидер крымских коммунистов Леонид Иванович Стриж, о чем после томительной паузы встрепенувшаяся теледива и поведавала зрителям.
- Господин Стриж... – обратилась она к визави и запнулась. - А может быть,
товарищ Стриж? Как к вам теперь обращаться?
- Среди моих соратников по партии, не изменившим светлым идеалам, мы
обращаем друг другу как товарищ. И, кстати, сразу вычисляем, если к нам обращаются как к господам, кто перед нами. Учтите.
- Значит, вы меня уже вычислили. Меня посчитали. Отлично! Красиво жить не
запретишь! – Александра Викторовна только что отобедала, и в эфире ее давила отрыжка. Она думала, что умело это скрывает от зрителей, но ошибалась. - Итак, Леонид Иванович, с каким настроением коммунисты идут на выборы?
- Это есть наш последний и решительный! Вы посмотрите, до какого состояния
довели Крым, он стал криминальной вотчиной мафии! Представьте, куда мы обречем наш прекрасный полуостров, если к власти целиком и полностью придут мафиозные элементы. Преступность повлечет за собой человеческие жизни! Вот в чем состоит! Крым сейчас находится на острие гражданской войны, широчайшие слои населения находятся в ужасающем состоянии бедности. Проблемы стянулись в тугой узел - тут и развал экономики, и крымскотатарская проблема, и коррумпированность всех и вся, страшно представить, куда мы обречем того же сельское хозяйство! Короче, если мы не разрубим этот гордеев узел, то он затянется петлей на шее трудового народа. Поэтому я говорю нынешнему составу Верховного Совета: слезьте с шеи народа, на смену вам придут люди и именно которые знают, как навести порядок в крымском доме! И тогда каждый ответит по делам своим. Я хочу обратиться к нынешним политикам: не тасуйте судьбами своего народа! Не тасуйте! Вы заботитесь только о своем стуле, а судьбы народные вам все равно.
- О своем кресле, вы хотите сказать, - сердобольно подсказала Дзюба, - о стуле,
надо полагать, заботятся те, кто страдают запорами.
- Не надо утрировать словами. Все прекрасно поняли, что я хотел сказать.
- Хорошо. Перейдем от проблем перистальтики к проблемам все-таки
политическим. Леонид Иванович, скажите, вот источники финансирования компартии.… Неужели вы как партия существуете только на взносы членов партии, ведь вам приходится проводить и рекламные кампании, и всякие мероприятия, съезды…
- Понял, сейчас отвечу. На ваш вопрос мне вспоминается старый анекдот. Один
товарищ отсидел двадцать пять лет в психиатрической клинике и его вдруг выпустили. Его встречает знакомый и спрашивает: «Как же тебя выпустили?» А тот говорит: «Я экзамен сдал». «А какой вопрос?» «Меня спросили: водятся в унитазе рыбы? А я сказал - нет. Кто же рыбные места открывает?» Понимаете, ха-ха? Я что, сумасшедший, чтобы рыбные места открывать? Хотя я и не сумасшедший. А если серьезно… это была, конечно, шутка, а если серьезно, то коммунистов цель наживы не гложет. Это другие партии надо спросить, откуда они достают деньги. Партия так называемого прогресса и процветания Крыма – вот откуда она достает деньги? Не зря ее называют партией жирных котов, вот они-то не экономят на самокрекламе, посмотрите, сколько плакатов поразвешивали по городу, сколько денег потрачено на листовки, да и попросту на прямой подкуп избирателя…
- Леонид Иванович, вопрос касался финансирования вашей партии, а не Партии
прогресса и процветания Крыма, до них у нас дойдет разговор, а вы вот таким изящным и остроумным анекдотом от этого самого вопроса ловко ушли. Ладно. Тогда такой вопрос. Коммунисты и демократия – вещи несовместимые как гений и злодейство. Как бы вы прокомментировали эту парадигму?
Леонид Иванович Стриж вслушивается в вопрос. У него внешность голливудской кинозвезды, он мог бы играть Сиси в «Санта-Барбаре» - седовласый холеный богач с дубленным, загорелым лицом и светлыми холодными глазами. Впрочем, после первой же его фразы, произнесенной с ужасающим южнорусским акцентом и множеством ошибок в падежах и склонениях, его разжаловали бы на роль мажордома с одной-единственной фразой «Овсянка, сэр!»
- Демократия – коммунисты никогда не были против демократии. Каждый
должен мочь и вправе точку зрения возражать. Но у медали есть и потусторонняя сторона, и не надо кой-кому об этом забывать. Если вам в ответ стреляют и взрывают машины, какая же это демократия? Это беспредел! Такая демократия народу не нужна. Вы пойдите по улицам и спросите: а хотите вы, люди добрые, чтобы у вас хлеба с колбасой не было, но была бы зато свобода слова? А хотите вы, чтобы по телевизору показывали всяческую порнографическую продукцию, но чтоб была свобода взрывать заместителей Председателя Правительства Крыма?
- Вы имеете в виду покушение на зампреда Крыма Поламишева?
- Да! А что же еще?! Криминал может и не остановиться этим взрывом. Это наш
бич, и надо его решать. Криминал хочет взорвать ситуацию. И это перед выборами! Чтобы посеять хаос и прийти к власти. Но запомните, кто сеет хаос, пожнет бурю!
- Вы кого-нибудь имеете конкретно в виду? Что значит «криминал»
применительно к Крыму?
- Я это ставил и буду ставить, что у нас есть такие, которые хотели бы взорвать
ситуацию в Крыму, а кто это конкретно – пускай ответят правоохранительные органы. Они и ответили!
- Вы имеете в виду известное выступление начальника ГУ МВД в Крыму
Охрименко, где он потребовал снять депутатскую неприкосновенность с целого ряда членов крымского парламента?
- Да, и это в частности и в общем! Мы должны установить свое статус-кво над
криминогенной ситуацией. А как его установишь, если главные мафиози у нас в Верховной Раде сидят? Я всегда стоял, что ни у каких депутатов не должно быть неприкосновенности. Потому они и лезут, как мухи, извините, сами знаете, на что, – чтоб только получить мандат неприкосновенности. Вот в чем состоит! Я об этом давно кричу, только меня не слышат или делают вид, что не слышат. Стриж один в состоянии все навести? Не в состоянии! Поэтому я говорю нашим избирателям: хотите дорогу на кладбище, голосуйте за другие партии, хотите дорогу к роддому – голосуйте за коммунистов.
- Леонид Иванович, очевидно, обещает всех осеменить после победы на выборах,
- добродушно прокомментировала Дзюба. – Красиво жить не запретишь!
Стриж досадливо крякнул.
- Зачем вы так? Некрасиво! Я же этого не говорил!
- Это была шутка. Знаете, как сказал Станислав Ежи-Лец, у человека должно
быть чувство, что у него нет чувства юмора.
- Так то чувство юмора, а то – хамство!
- Ну, хорошо, выражусь иначе. Леонид Иванович, по всей видимости,
гарантировал бум рождаемости после того, как коммунисты придут к власти.
- Я не бум, я нормальную жизнь гарантирую, - перебил ее Стриж. – А «бум-бум»
вам гарантирует криминал. Повсюду один «бум-бум» и раздается! Вот в чем состоит!
Александра Викторовна почувствовала, что приоритет уходит у нее из-под ног, что Стриж перетягивает на себя одеяло, и прибегла к одному из своих фирменных трюков:
- Давайте не будем разжевывать нашим телезрителям такие очевидные истины, -
соболезнующе сказала она, - наш телезритель – человек умный, опытный и прекрасно понимает, что стоит за вашими экивоками.
Пламенный коммунист несколько очумел, не понимая, о чем идет речь.
- Какие такие экивоки? – переспросил он.
- Все вы прекрасно понимаете, Леонид Иванович, не надо прикидываться
невинной овечкой.
- Да о чем вы говорите?! – вскипел Стриж, чувствуя, что ушат помоев льется на
голову, но не понимая, из чего эти помои состоят.
- Не надо, не надо, Леонид Иванович, давайте уважать нашего телезрителя, он не
так глуп, как вы о нем думаете!
- Да ничего такого я не думаю, что вы мне приписываете…
- Должна вас преврать, - сделала фрейдистскую оговорку Дзюба, - то есть,
простите, прервать! У нас мало эфирного времени, товарищ Стриж, давайте лучше отвечать на вопросы. Как бы вы прокомментировали информацию, появившуюся в последнем номере «Таврических ведомостей», в которой именно коммунистов прямо обвиняют в том, что их финансирует криминальная группировка Виктора Сапогова.
- Это ложь и неправда! Имя коммуниста пытаются дискредитировать те самые
фамиози, которые и рвутся к власти.
- Хорошо у вас получается, Леонид Иванович. Одни коммунисты в белом, а все
вокруг в этом самом, в шоколаде в кавычках. Ладно, тогда такой вопрос.
- Погодите, погодите. Что это вы устроили тут допрос с пристрастием.
- Ладно-ладно, замнем для ясности.
- Не надо меня втискивать в прокурорское ложе ваших вопросиков, которые
иначе, как провокационные, я и не назову. Дайте мне напрямую обратиться к своим избирателям, без посредников в лице вас. – Стриж решительно отстранил Александру Викторовну от микрофона, обратился прямо в камеру. – Дорогие избиратели, пользуясь случаем, хочу обратиться к вам, дорогие мои, с просьбой: думайте, думайте и еще раз думайте, прежде чем что-то сделать перед урной. Выбор у вас должен быть только один. Я всегда стоял за права простого народа. Я всегда стоял, что Крыму требуется и надо добиться такой конституции, которая была бы взвешенной, направленной на народ, а не для кучки богачей и криминальных авторитетов. Посмотрите, Крым превратился в баловня между Киевом и Москвой, а ведь всем известно: когда паны дерутся у мужиков чубайсы трещат. Нет, надо, чтобы’ наш солнечный полуостров был сам по себе, чтоб никто нам не диктовал своих полномочий! А нам и никто и не нужен, мы сами наведем порядок в своем крымском доме. И тогда мы, то есть все вы, заживете счастливой, полноценной жизнью
- Только что Леонид Иванович продемонстрировал, как он намерен обходиться
со свободой средств массовой информации после возможной победы на выборах, - встряла из-за плеча Дзюба.
- Не надо! Передергивать не надо! Почему вы не спрашиваете вопросы, которые
нашей программы? Да, избирательной программы? Вы себя ведете так, будто я на допросе, а вы тут следствие ведете. Не надо! Ваше дело – вести передачу, а не комментировать тут всех и вся!
- А вот одна цитатка. «Мы не допустим свободу средств массовой информации,
всяческого разброда и инакомыслия. Мы жесткой дисциплиной скуем партийные ряды нашей прессы».
- Чушь! Ну глупость же полнейшая!
- Это не я сказала глупость. Это ваш Ленин.
У Стрижа было выражение лица ковбоя, спрыгнувшего с третьего этажа и плотно
попавшего промежностью в седло. Александра Викторовна, заранее приготовившая фальшивую цитату из Ленина, победоносно завершила передачу. Она часто пользовалась этим приемом – говорила какую-нибудь глупость, а потом поражала собеседника – «Это же Спиноза сказал! Это слова Макса Планка. Это не я, это Гимпелевич-Синделевич утверждает. Между прочим, нобелевский лауреат». Собеседники терялись, Александра Викторовна торжествовала.