Где цветёт багульник

               
                Оставил за спиной  полный зеленой  силы осинник, ликующую тесноту лугового разнотравья и в поисках грибов углубился в болото.  Сначала потянулась глухая лесная чаща, но  все дальше и дальше от закрайка уводила меня потаенная тропа.

Затихал позади рокот листвы, и все слабее вокруг меня становилось движение воздуха. Я  обходил  черные корчи и выворотни, шелестел осокой и хвощами, мял ногами пружинисто податливый мох, хватался для равновесия за тонкие стволы берез и тогда, невольно потревоженная, сыпалась в траву первая желтая листва.
                Так вот почему беспокойно кричали в  последние дни журавли, догадался я. Здесь, в болоте, уже повсюду были видны следы осени.  На звериных тропах  прихотливо лежала первая оброненная деревьями листва. На моховых кочках землеройки уже деловито сушили про запас свежие шляпки подберезовиков. Повсюду  стоял густой  запах спелого  багульника, и  хорошо были видны на земле свежие поскребы гуранов.

Ночью один из них стоял вот здесь, под сквозной сенью двух берез. Гневно копытил лесную подстилку и далеко отбрасывал ее в сторону, обнажая сплетения мелких корней в буром лесном грунте. В знобком сырым воздухе, за версту был слышно его призывное рявканье:
                - «Ха-у!». -Окруженный двумя смутными тенями своего молчаливого косульего гарема, четырехлетний рогач звал на бой своих соперников. А это значит, что и лесной зверь успел почувствовать приход осени, которая  приносит   время жарких осенних свадеб всему семейству оленьих..
               Лес поредел.  Глазами   хочется достать   самую сердцевину болота. Но она загорожена от меня и зачерчена   сквозным  тонкомером. Все чаще дорогу мне преграждают деревья, которые стоят на кочках и прячут где - то под ними свои корни. Белотелые стволы берез здесь искривлены,  покрыты сизой накипью лишайников, а немногочисленные их ветви прижаты к стволам почти у самых вершин,  слабо облиственны и не издают привычного шума.

 И не поймешь, сколько же лет каждому из этих деревьев. То ли тридцать, а может и все   сто. Тысячу лет эти   березы  пытались добраться до центра болота, где на мягких моховых подушках   лежат паутинно тонкие нити стеблей с нанизанными на них багряными ягодами клюквы.

А может когда - то этот лес  и доходил туда, да следов своих там не оставил. Время быстро меняет природный ландшафт. Тысячи семян  должны ежегодно рассеяться  здесь, в царстве  мхов и вечно зеленого брусничника, чтоб из целой этой тысячи проклюнулась и потянулась к небу тонким побегом, хотя бы  одна живая березка.

         Меня  тоже томит желание дойти  в самую середку болота. Я не был там лет восемь. Хочется посмотреть, живет ли еще, в этом  заветном уголке красница, Но для этого надо пренебречь грибами. А круглые их шляпки   укромно прячутся   повсюду. Надо только немного внимания, и они сами притянут  твой взгляд, запросятся склониться и осторожно запустить пальцы в очередную моховую кочку. Нащупаешь там твердое основание гриба и  понемногу станешь его раскачивать, пока он  сам не отвалится от грибницы.

 Бабушка Дарья, поучая меня в детстве, один только раз сказала, что не надо срезать ножом гриб, но не объяснила, почему не надо этого делать.
        -Если твоя бабушка такая умная, то почему она до сих пор не носит звание профессора? - иронически заметил мне молодой грибник.
 -По жизни она и есть профессор. Она умеет, и дом построить и ковер выткать и  людей лечить и детей воспитывать. А такие пироги калинники в русской печи печет, что язык проглотишь,- защищал я свою бабушку.

    -Это не аргумент. Мало ли что наши бабушки умеют.
                В тот день я нашел под дубом два белых гриба, растущих из одной грибницы. Один из них был уже спелый, с крепкой коричневой шляпкой. Я срезал его ножом  почти у самой земли, как тому учил школьный учебник ботаники, а второй настолько был еще мал, что я оставил его в неприкосновенности, уверенный, что к завтрашнему дню он достаточно подрастет и его можно будет отправить в плетеный из краснотала кузовок.

На другой день я подошел к тому дубу, под которым я накануне оставил подрастать, еще незрелый гриб и был очень разочарован. Еще маленький вчера дубовик за ночь так зачах, так сморщился, что  стал еще меньше и невзрачней. Тогда я не смог найти внятное объяснение этому случаю и долго продолжал срезать грибы ножом. Авторитет учебников для меня был еще велик.

И только совсем недавно я нашел объяснение тому случаю в одном из номеров охотничьего журнала. «Охота и охотничье хозяйство». Оказывается, не выломанный, а срезанный ножом  гриб,  приводит к загниванию грибницы. Так утверждают карелы, где собранные в лесу грибы привозят домой не ведрами, а машинами.

        Среди робкой печали еще  невнятного  листопада вместе со мной бродит по лесу странная  тишина. Где - то далеко - далеко, над хлебными полями, кричат приглушенные расстоянием журавли. А здесь тихо. Не скрипнет и не зашелестит листвой дерево, не запоет птица, не мелькнет в лесном прогале стрекоза, не проплывет в чутком воздухе и не прилипнет к лицу паутина.

 Только лямки рюкзака все сильней давят на плечо, да  от густого запаха багульника начинает давить в затылке. Ощутимо, как в подлодке, не хватает чистого воздуха. Здесь душно. Хочется расстегнуть пуговицы на футболке, но их  нет. Но не от запаха багульника покинули это болото стрекозы и птицы. Хожу здесь нынче без болотников. Достаточно и простых кроссовок.

Жаркое лето высушило болото. Нигде не хлюпнет, не выступит под ногой вода. Сушь. Кажется, это и помешало   расплодиться здесь нынче комарам. А птице, прежде чем петь, тоже сначала надо хоть чем - то подкормиться.
 
      Мне пора выходить из болота. Лесных гостинцев собрано достаточно.  Я торопливо шагаю к лесному закрайку, к золотистому полыханию лучей вечернего солнца, туда, где по прежнему рокочет своей листвой  осинник,  и откуда все ощутимей навстречу мне сквозит свежим воздухом полей.

 фото из интернета