Началось всё с того дня, когда мы отмечали наш с Наташей уход в отпуск. Начали в кафе, но там было скучновато, стали упрашивать Наташу – это моя подруга, чтобы пригласила нас в гости. У Наташи своя квартира – от бабушки досталась. Она у нас очень разумная, всё всегда взвешивает, может, поэтому в гости часто не приглашает, к тому же с нами был Гриша – её кавалер, который мечтает пожить с ней в гражданском браке. Но у Наташи свои принципы, она так не хочет.
Я, как всегда, отвлекаюсь. Так вот. Наташа всё-таки пригласила нас в гости, а часов в 10 вечера кто-то позвонил в двери – очень настойчиво. Наташа прикрикнула:
- Тише музыку сделайте! Это, наверное, соседи, – и пошла открывать.
Мы тоже пошли за ней, чтобы поддержать, если что – не так уж мы и шумели. Но оказалось, что это не соседи, а молодой мужчина, который показал Наташе документы и попросился зайти.
- Я не понимаю, почему я должна пускать в квартиру члена какого-то географического общества! К тому же у меня гости, - не соглашалась Наташа.
- Вы мне ничего не должны, напротив, это я вам должен и готов заплатить. Я пробуду у вас ровно 10 минут, не более. То, что у вас гости – даже хорошо, вы не будете меня бояться, - продолжал упрашивать её незваный гость.
- Да пусть заходит, выпьет с нами! – поддержали его наши мужчины.
- Ладно, заходите, - Наташе никогда не нравилось, когда ей приходится делать уступки, ну, а кому это нравится.
Мужчина вытащил какой-то прибор и, глядя на него, прошёл в Наташину спальню. Наши мальчики посмеялись, как это он ловко – не на кухню, а сразу в спальню, и все мы последовали за ним. Он тихонько сказал что-то Наташе и она, попросив Гришу принести ведёрко воды, остановила всех на пороге:
- Ждите тут.
- А вдруг…
- Так, я сказала – ждите тут.
- Да мало ли чего….
- Я крикну.
- А если не успеешь?
- Ну, хватит, - улыбнулась Наташа, забрала ведёрко у Гриши и закрыла перед нашими любопытными носами дверь.
Мы ещё погомонили немного, а потом нам показалось гораздо веселей пойти потанцевать и мы ушли.
Через несколько минут я выскочила в коридор, в это время Наташа с молодым человеком вышли из спальни.
- На, вылей немедленно, и шум не поднимай, наш гость отказывается пить, а ребята наши будут приставать, ты же их знаешь, - протянула мне ведёрко Наташа, и пошла провожать гостя.
Я взяла ведёрко и направилась в туалет, но там было занято, и я зашла в ванну. Что-то остановило меня «вылить немедленно». Вода в ведёрке была какой-то особенной – она притягивала взгляд, она мерцала и даже радуга появилась на стене ванны. Я медленно зачерпнула воду, умыла лицо, провела по волосам и почувствовала какой-то прилив сил. Мне даже захотелось выпить её, ну, хотя бы глоток. Я услышала, как хлопнула входная дверь, и поспешила вылить воду в раковину.
Ближе к полуночи гости стали расходиться, остались Гриша, я и двое молодых людей – Егор и Димка, которые ухаживали за мной, устраивали весь вечер конкурс, кто из них лучше, и напросились ночевать, чтобы следить друг за другом. Наташа увещевала их, что, мол, уходите оба в одно время, но они напирали на то, что каждый из них может вернуться и тогда второму не сдобровать, уж лучше они будут бдеть друг друга друг у друга на глазах. Они всегда были вот такими придурашными, поэтому у меня никогда не было серьёзных намерений по отношению к ним, а повеселиться я люблю.
Наташа легла с Гришей в спальне, а мы – втроём расположились в гостиной, парни легли на полу, а мне, как королеве, предоставили спать на огромном диване.
Под утро мне захотелось в туалет, что не мудрено после того количества пива, которое мы выдули за вечер. Стараясь никого не разбудить, я сходила в туалет, зашла на кухню, чтобы попить воды и…. остановилась, как вкопанная, около зеркального шкафчика на кухне Наташи. Я не поверила своим глазам, решив, что много пить вредно и зашла в ванную, включив свет.
На меня смотрело лицо парня – не славянской и не кавказской внешности. Чёрные прямые волосы – прямая противоположность моим белокурым вьющимся волосам, чуть раскосые глаза и чётко очерченные красные губы…
Боже мой! Кто это? Я пощупала свой бюст – мой, заглянула в трусики – моё. А…это? Что это?
Пощипав себя с закрытыми глазами, я открыла их, но на меня опять смотрели чёрные глаза незнакомого парня.
Потихоньку, стараясь не шуметь, я прокралась в спальню к Наташе. Даже если они заняты, а время вообще-то не располагало, мне обязательно надо, чтобы на меня посмотрела Наташа.
- Наташ, - потеребила я её, обнаружив, что и голос у меня стал грубее, хотя не такой уж и мужской.
- А, - сонно отмахнулась Наташа, но открыв глаза, вскрикнула, - ужас!
- Пойдём на кухню, я всё объясню, - звала её я.
Гриша завозился и Наташа, по-видимому, испугавшись, что Гриша увидит у неё в спальне незнакомого мужчину, накинув на себя халатик, поспешила за мной.
- Кто вы такой? - спросила она строго.
- Это я, Наташ, это я – Ксюха.
- Я вижу, какая это Ксюха.
- Наташ, смотри, - я показала ей свою грудь и то, что было под трусиками, и залилась слезами.
- Ужас, - прошептала Наташа своё любимое слово, - что это значит?
- Не зна-а-а-ю, - выла я, представляя какое это было ужасное зрелище.
- Ксюха, это правда ты? А что с твоим лицом?
- Не зна-а-а-ю.
- Если бы ты так не выла – как ты всегда это делаешь, никогда бы не поверила, даже несмотря на твои прелести. Ужас! Какой-то трансформер!
- Натка, что мне дела-а-а-ать? – я поняла, что мне не показалось, и совсем отчаялась.
- Слушай, а ты вылила ту воду? Ну, из ведёрка?
- Вылила, - я перестала рыдать, поняв, что Наташа нашла причину, - только я сначала умылась ею.
- Ксюха, что ты наделала!
- А что? Что это за вода была? Она так искрилась, она такая приятная, мне так хорошо стало, когда я ею умылась.
- Слава богу, что не выпила.
- А что, что?
- Тот молодой человек сказал, что в моей квартире есть выход на другую сторону планеты. Они в своём географическом обществе уже давно ставят какой-то эксперимент, создали прибор по передаче информации и вот вчера он передал эту информацию. Это надо было сделать в определённое время и именно из моей квартиры, потому что она находится на первом этаже и потому что прибор показал, что именно в спальне находится эта точка. Честно говоря, я ему не особо поверила, мне казалось, что он наводчик. Он мне всё рассказал – то, что я тебе сейчас, потом поставил в ведёрко с водой свой прибор, он передавал информацию минуту – не больше. Потом сказал: «Вылейте эту воду немедленно. Мы ещё не изучили до конца весь процесс, я не знаю, что сейчас находится в этом ведёрке, поэтому лучше всего вылить содержимое в унитаз». Поэтому я и заподозрила сразу, что ты не вылила воду. Ты ж у нас блондинка, к тому же любишь наступать на одни и те же грабли по несколько раз, - уже улыбнулась Наташа, пытаясь меня подбодрить.
- Что же мне делать теперь?
- Вот что. Я сейчас вынесу тебе одежду, что-нибудь Гришино. Иди в скверик, возьми телефон. Я выдворю всех и позвоню тебе. Посидишь пока у меня, попробуем найти того географа. Может, он что-нибудь придумает.
Наташа вышла, а я стала разглядывать своё отражение в зеркальном шкафчике. Парень мне понравился – волевое лицо, а эти губы… Потом я вспомнила, что это лицо теперь моё, что я осталась в своём теле, и опять заплакала.
В коридоре зашуршали чьи-то ноги, это была не Наташа, которая даже без каблуков умудрялась при ходьбе цокать, я спряталась за занавеску.
На кухню вышел Димка, приложился к графинчику с водой, а когда ставил его, уставился на зеркальный шкафчик. Я вытянула шею, пытаясь рассмотреть его отражение, может, он тоже, того….
Димка чертыхнулся, сделал движение, будто стирает с лица наваждение, и пошаркал в комнату.
- Наташ, - спросила я подругу, переодеваясь в Гришкины шорты и майку, - а ты не заметила, Димка при своём лице?
- А что? Я его со спины только видела.
- Да он тоже рассматривал себя в твоём шкафчике, потом ругнулся и ушёл.
- Куда он смотрел, сюда?
- Ну, да.
- А ты, небось, подсматривала за ним из-за занавески?
- Ну, да.
- Ха, так это он тебя увидел, вернее, твоё лицо. Давай-ка бери телефон и иди в сквер. Да смотри ни с кем не разговаривай, а то тебя менты заберут, как подозрительную личность без документов.
- Ох, Наташик, какая ж ты предусмотрительная!
- Давай, жди. Ещё рано, но постараюсь их разбудить. Если будут звонить Димка или Егор, не отвечай. Скажу, что ты на них обиделась и ушла. Домой позвони, скажи, что тебе подвернулась горящая путёвка, и тебе даже попрощаться некогда.
- Ладно, маме не привыкать.
Я сидела в скверике, глубоко задумавшись. Наташа, конечно, права – вечно у меня какие-нибудь приключения. Потому что я сначала сделаю, а потом думаю, как бы выйти из создавшегося затруднительного положения. Натаха, так всё наперёд знает, хотя занудой её не назовёшь, но мне было бы скучно. И тоже вот, сказать, что она счастлива….
Мимо лавочки, на которой я сидела, прошли две девушки, поглядывая на меня, и толкая друг друга в бок. Отойдя чуть поодаль, они дружно рассмеялись. Неужели я вызываю смех своим видом? Я решила найти самую отдалённую лавочку. Вряд ли Наташа сможет так быстро выпроводить своих гостей.
Я брела потихоньку по самой дальней дорожке пустынного в это время скверика, как вдруг увидела, что по улице идёт тот самый молодой человек, который приходил вчера к Наташе. Он шёл к Наташиному дому и явно спешил. Я выбежала из скверика и бросилась за ним вдогонку.
- Молодой человек!
- Слушаю вас, - он оглянулся, недовольно хмуря брови.
- Вы были вчера у Наташи, делали какие-то испытания, да?
- Допустим. Что вам нужно? – он разглядывал меня всё более заинтересованно, - кто вы?
- Я – Ксения, Наташина подруга. Правда, вчера у меня был другой вид. Может, помните голубоглазую блондинку?
- Вы не вылили воду из ведёрка? А что, что вы с ней сделали?
- Я… умылась…
- Но зачем? Ведь вам же было сказано, вылить немедленно. Что непонятного?
- Она была такая красивая. Мне очень захотелось ею умыться, - я только сейчас поняла, как глупо звучат мои оправдания, и какие ужасные последствия вызвал мой поступок.
- Умыться? Вы всегда делаете то, что первым придёт в вашу голову?
- Почти, - прошептала я, заливаясь слезами.
- Прекратите плакать. Вы даже не представляете себе, как ужасно смотрятся слёзы на этом мужественном лице! Вы даже не представляете, что вы наделали! Лучше бы вы полили той водой фикус! Это же надо было придумать – умыться ей захотелось! – возмущался молодой человек, но заметив, что на нас обращают внимание, сказал тише, - пойдёмте к той самой Наташе, что вы вообще тут делаете?
- Она уже видела меня – вот такой. Мы собирались вас искать. А сейчас она проводит всех гостей и позвонит мне. Туда пока нельзя.
- Хорошо, пойдёмте куда-нибудь подальше, люди смотрят. Вы, надеюсь, заметили, что лицо у вас необычное – не только потому, что мужское, но такие черты лица у нас – редкость.
- Заметила. Девчонки тут шли и ржали, ой, простите, смеялись так, что я поняла – это с меня.
- Вот, вот. Это лицо парня, проживающего где-то в Чили.
- Ой!
- Вот, вот. Кроме «ой» теперь уже и сказать нечего.
- Я же не думала, что так получится. К тому же мне показалось, что она меня… звала.
- Кто?
- Ну, вода.
- О, господи! Вы, кажется, были блондинка?
- Да, а что? Только не говорите, что все блондинки такие. У меня высшее образование – красный диплом, между прочим. Ни одной купленной оценки! И на работу меня взяли не по блату, а за знания, которые я показала на собеседовании.
- Я нисколько не сомневаюсь в ваших способностях, по-видимому, вам просто нравятся всякие приключения… на свою голову.
Мы оба улыбнулись, так как на сей раз приключения, действительно, касались только моей головы. Пререкаясь подобным образом, мы забрели в дальний уголок сквера.
- Скажите, а почему вы шли к Наташе – так рано и так целеустремлённо? – спросила я.
Если бы я была со своим лицом, возможно, это бы прозвучало кокетливо, но с лицом чилийца это прозвучало, как вызов. Молодой человек, который до сих пор не удосужился представиться, задрал рукава рубашки. На его руках были красные пятна, похожие на экзему.
- Что это?
- Я заметил их утром и сразу заподозрил неладное.
- Но почему вы их связали со своим вчерашним экспериментом?
- По какому-то наитию. Наверное, по той же причине, что вам вчера захотелось умыться той водой. Работает какая-то связь, которую мы не смогли учесть.
- А в чём вообще заключается ваш эксперимент?
- Вы уважаете географию?
- Ну, конечно, я люблю путешествовать, а в детстве моей любимой игрушкой был глобус. Огромный дедушкин глобус. Он стоял на особом постаменте и мне разрешали рассматривать его только вместе со взрослыми. Потом мы переехали в свою квартиру, дедушка умер, а глобус отдали в школу, где дедушка преподавал географию
- Вот как. Интересно. А мне в детстве подарили глобус. Это тоже была любимая игрушка. Сначала я его рассматривал, а потом выкрал у бабушки тонкую спицу, прокалывал глобус и смотрел, в какую точки я вводил спицу и из какой точки она выходит. Я исколол весь глобус. Родители, увидев это, строго меня наказали, забрали глобус, а я навсегда заразился мыслью о том, что будет, если проткнуть Землю насквозь. Я поступил в МГУ, потом в аспирантуру. Честно говоря, я одержим. И мои коллеги – также. Мы разработали прибор, с помощью которого можно передавать информацию на ту сторону Земли. Эта информация содержит большой объём и передаётся на уровне метафизики. Вода служит проводником, я отлил немного той воды в пробирку, мы собирались исследовать её свойства, но вы опередили нас. Теперь мы знаем, что может случиться, если, например, умыться такой водой.
- Вы меня осуждаете?
- Уже нет. Я знаю, что такое любопытство или любознательность.
- О! А я всегда страдаю от этого. Наташа знает. Она моя подруга с детства.
В это время зазвонил телефон. Дима. Я сбросила. Следом позвонил Егор. Сбросила и его звонок. Наверное, Наташа их выпроваживает, а они пытаются найти меня, чтобы я их оправдала. Зачем она сказала сбрасывать звонки? Я могла бы послать их подальше, как они этого и заслуживают. Хм, а ведь ещё вчера мне нравилось, что они устроили такой цирк, что они оба любят меня и вызовут друг друга на дуэль и т.п. Наташа.
- Да, Наташ.
- Не сбрасывай звонки. Скажи им, что они тебе надоели, как ты мне это говорила.
- Алло, Ксюшенька, скажи, что ты меня любишь, - это Дима отнял трубку у Наташи.
- Я вас обоих терпеть ненавижу. И не смейте мне больше звонить.
- Слушай, а что у тебя с голосом? Да это не Ксюха, это её новый кавалер! – это он Наташе, потом мне, - слышь, козёл, а я тебя видел. Ты за занавеской прятался. Так что смотри. Мы тебя вычислим и натянем твою чернявую рожу на твою черную задницу. Понял?
- Ты всегда был дураком, - ответила я писклявым голосом.
- Ксюха, ты ещё пожалеешь!
- Ксюш, не обращай внимания, - Наташа опять завладела трубкой, - они не в себе.
Она скинула звонок, мы с молодым человеком переглянулись.
- Это ещё бутоны тех цветков, которые не распустились, а уж ягодки будут впереди. Кажется, вас ревнуют к самой себе.
- Димка вообще петух. Знаете, странное дело. Я сейчас вижу всё в другом свете. Вчера мне даже нравилось, что мои кавалеры чуть не подрались из-за меня. Сейчас мне это кажется пошлым. Может, действительно, всё дело в цвете волос?
- Ерунда.
- Бедная Наташка, как ей сейчас нелегко – выпроводить троих мужиков, двоих из которых раздирает ревность, а третий ничего не понимает.
Мы сидели, молча, думая каждый о своём. Минут через 15 позвонила Наташа.
- Всё, иди. Только осторожней. Они ушли со скандалом, возможно, будут подглядывать. Гришка тоже обиделся. А маме ты позвонила? Ведь они могут сейчас к тебе пойти.
- Она на дачу уже уехала. Сейчас позвоню.
- До сих пор не позвонила маме! Чем ты там занималась?
- Нат, ты не поверишь, но я встретила того молодого человека, ну, географа. Он сейчас со мной.
- Да идите же быстрей!
Наташа стояла спиной к нам, рассматривая в окно цветы на клумбе. Я, как нашкодившая школьница молчала, наш «вчерашний гость», галантно поцеловав Наташе руку, представился Матвеем. Имечко, скажу я вам! Как-то нафталином попахивает.
Теперь же он степенно рассказывал, что завтра соберёт всех своих коллег на большой совет с участием профессора. Они обязательно что-нибудь придумают. Сам он через неделю должен был лететь в Чили, чтобы подтвердить возможность передачи информации посредством прибора. В районе Чилийской Патагонии должен возникнуть маяк, который надо будет обнаружить, зафиксировать и т.п.
Матвей немного рисовался перед Наташей, хотя она по-прежнему стояла спиной, по которой волной раскинулись роскошные волосы. (Русые, кстати.)
- Надеюсь, вы понимаете, что с таким лицом у Ксении теперь нет ни одного документа, удостоверяющего её личность, что надо подумать и об одежде – то ли ей одеваться мужчиной, то ли женщиной, надо подумать и о времени – сколько это может продолжаться, сейчас она в отпуске, а потом? Говорить, что сменила имидж или сменила пол?
- Наталья, вы так говорите, как будто я в чём-то виноват.
- Конечно, Ксюха виновата. Ей всегда хочется попробовать то, что нельзя. Но, если бы вы не пришли вчера, не было бы и этого искушения. И я напомнила вам проблемы не для того, чтобы вас обвинить, а для того, чтобы вы завтра дали понять вашим коллегам, что кроме эксперимента, есть ещё и человеческий фактор.
- Я понимаю, - Матвей опустил голову и задумался, - завтра Ксении придётся идти со мной. Надо подумать, как ей одеться.
- А доказывать, что она Ксения, она там будет также как и мне?
- Ну, у нас там есть женщины….
На другой день я, одетая, как парень, сидела подле массивной двери, за которой решалась моя судьба. Матвей сказал, что позовёт меня, когда нужно. Я сидела уже часа два, а они всё не звали меня, наверное, решали судьбу своего прибора, а не мою.
Наконец, вышел Матвей с лицом, красным, как помидор, и махнул мне рукой.
В помещении, куда я зашла, было накурено, хотя все окна были раскрыты. Я присела на стульчик, который мне предложили и попросили рассказать всё, что произошло. Я рассказала довольно подробно, даже то, что легла спать в комнате с двумя молодыми людьми и показала свои фотографии, которых у Наташи было много.
Слушали, молча, а старенький профессор так щипал себя за бороду, будто хотел вырвать её с корнями. Потом меня попросили выйти с двумя женщинами. Пришлось продемонстрировать им свои прелести. Женщины только охнули, особенно когда я показала им свои фотографии в купальнике. Потом меня попросили подождать за дверью, и опять я сидела в гордом одиночестве. Правда, у меня с собой была книга о Чили, которую я купила в книжном магазине. Это был буклет для туристов, меня интересовали фотографии людей, там живущих.
«В основном - чилийцы - нация, сформировавшаяся в результате смешения индейских народов и переселенцев из Европы (в основном из Испании), также проживает большое количество выходцев из других стран. Небольшая группа индейцев араукана обитает на юге страны, индейцы-аймара живут на крайнем севере страны», - прочитала я.
Так и есть, скорее всего, моё новое лицо – лицо парня индейца то ли с юга, то ли с севера. Надо же! Индейцев осталось всего 5%, а мне досталось именно это лицо, а не какого-нибудь переселенца из России, россияне тоже живут в Чили.
Дверь открылась так неожиданно, что буклет выпал у меня из рук. Первым вышел профессор, поднял книгу, мельком глянув название, отдал мне:
- Интересуетесь? Ну-с, голубушка, у вас есть возможность познакомиться с этой страной поближе.
Я стояла, прижав книгу к груди, сердце затрепетало, как мотылёк.
- Всё хорошо, Ксения. Есть люди, которые смогут оформить тебе документы и, как только они будут готовы, мы с тобой летим в Чили! – глаза Матвея сияли.
Летим в Чили! Боже мой, разве я могла представить себе, что проведу отпуск таким образом. Ведь я собиралась ехать на Чёрное море, мы собирались большой толпой – почти тем же составом, который был у Наташи в тот злополучный день.
Ровно через неделю мы с Матвеем сидели в самолёте рейсом Москва – Пуэрто-Монт. По дороге Матвей с умным видом рассказывал мне о Чили – население, политическое устройство, достопримечательности. В основном я зевала, но о достопримечательностях, о нравах аборигенов я просила рассказывать подробней.
Вообще, перелёт трудновато перенести – полтора суток с посадкой в Мадриде, где мы проспали в гостинице, как сурки. У нас не было испанской визы, да и устали.
Всю дорогу я лихорадочно листала русско-испанский разговорник – самый большой, какой был в книжном магазине, учила расхожие фразы. Матвей подробно рассказывал маршрут нашего следования: Пуэрто-Монт, куда мы должны были прилететь – это большой транспортный центр и отправная точка к южному Озерному краю и Чилийской Патагонии, где мы собирались искать маяк и «того парня». Скорей всего он был потомком индейцев араукана, так сказал Матвей.
Я клянчила поездку на остров Пасхи – ничего себе, быть рядом и не увидеть знаменитых идолов! Я капризничала, на что Матвей мне резонно заметил:
- Ты не представляешь себе, Ксения, как не идут этому мужественному лицу твои капризы.
Он мне это часто напоминал. Да, когда я долго не смотрелась в зеркало, я забывала, что у меня лицо мужественного индейца, к тому же я не представляла, как ко мне отнесутся настоящие чилийцы. Видя, что я расстроилась, он меня утешил:
- Мы не знаем, сколько времени потребуется, чтобы найти маяк и парня, а время командировки ограничено. И деньги тоже. Но если всё получится, конечно, съездим. Мне, как географу, тоже интересно увидеть всё своими глазами, да и дайвинг там, говорят, необыкновенный!
Когда мы проходили таможенный осмотр, я боялась, что меня разоблачат. На заграничный паспорт я сфотографировалась, накрасив ресницы, наложив тени, а самое главное накрасила губы красной губной помадой. Просто удивительно, как помада этого цвета может преобразить лицо. Мы ещё в институте кэвээнили, наряжали ребят в женскую одежду, но лишь накрасив губы ярко-красной помадой, они становились похожими на женщин, даже с усами. И даже кокетничать начинали по-настоящему, а без губ ничего не получалось.
Да, опять я отвлекаюсь. В самолёт садилась тоже раскрашенной. Но во время перелёта, конечно же, умылась с тем, чтобы перед посадкой снова накраситься, посмеиваясь в душе, понравилась бы такая раскраска индейцу племени араукана.
Но таможня быстро «дала добро», внимательно осмотрев только наши вещи, чтобы не было «молока и молочных продуктов, свежих и засушенных фруктов, мяса и мясных изделий, любых растений, саженцев, почвы, насекомых, улиток, бактерий и грибов для научных исследований, пчел, меда и воска, ветеринарных биологических препаратов, наркотических веществ, неконсервированных продуктов питания». У нас ничего этого не было, прибор Матвея они долго рассматривали, но когда он через переводчика сказал, что это радио (ну, почти так), они разрешили его провезти через границу, как «бывшую в употреблении, радиоаппаратуру».
Поскольку было утро, Матвей решил, а я права голоса не имела, что мы сразу же поедем на юг, куда указывал прибор Матвея.
Матвей всё время вздыхал и сетовал, что прибор несовершенен, что он не показывает точной точки выхода информации, только исходную точку, что нам придётся часто останавливаться и искать.
Мне же это казалось замечательным, я была счастлива, что у меня получается такой тур, я абсолютно не расстраивалась, что в перспективе возможен такой вариант – мы ничего не найдём и я навсегда останусь с этим лицом индейца. У меня было прекрасное настроение, и я была уверена, что всё закончится благополучно.
В отличие от меня Матвей был настроен куда более пессимистично. Красные пятна расползлись по рукам и зудели, он мучился и старательно прятал их под рукавами рубашки. Мне было жалко его, но вслух я ничего не говорила, я помнила, что частично в этом виновата.
В Пуэрто-Монт мы быстро нашли туристическую компанию, занимающуюся такими «туристами», как мы, то есть не купившие маршрут дома.
Матвей долго изучал маршруты, потом совещался через переводчика с турагентом и, наконец, мы пошли к современному автобусу, который потихоньку наполнялся туристами. Здесь было такое смешение рас и национальностей, что строители Вавилонской башни могли бы только позавидовать. При этом друг на друга никто не обращал внимания – кто ты, с кем ты, главное – куда, у всех было одинаковое «куда ты».
Скоро автобус отправился, и я закрутила головой. Пуэрто-Монт, основанный немецкими колонистами в середине XIX-го столетия, восхищал своей средне-европейской архитектурой с черепичными высокими крышами и декоративными балконами. Особенно мне понравился собор из красного дерева на главной площади - самое старое здание города, датированное 1856 г.
Там сделали первую остановку, а потом нам раздали ланч-пакеты и мы покатили по прекрасной дороге с прекрасными ландшафтами.
Чем более мы продвигались на юг, местность становилась все более и более дикой, девственной - скалы, первобытные горы. Почти потусторонними казались скалистые пейзажи - черные конусы потухших вулканов, зеленые долины.
Южная часть Чили охватывает территорию примерно от Пуэро-Монт и далее на юг до Магелланова пролива и к островам Огненной земли и Земли О'Хиггинса. Где мы найдём маяк – бог весть.
Меня поражал чилийский климат. Если в нашей родной России нужно протрепаться в вагоне сутки, чтобы климатический пояс изменился, потому что у нас всё вытянуто с запада на восток, то в Чили, вытянутой с севера на юг, климат менялся в течение нескольких часов. И не только климат, но и ландшафт, но и немногочисленные люди, которых мы видели в поселениях, мимо которых проезжали. Мы проезжали мимо множества рек, озер с чистейшей водой, мимо высочайших горных вершин, покрытых снегом. Эта земля принадлежала только природе - деревьям и мхам, птицам и зверям, ветрам и морю.
Боже мой, мне впервые в жизни было настолько интересно то, что рассказывал гид, кстати, на английском языке, я становилась в первых рядах на каждой остановке, и чуть ли не в рот заглядывала гиду, чтобы понять и как можно больше запомнить.
Матвей почти не выходил на пути нашего следования. Перед каждой остановкой он смотрел на свой прибор и закрывал глаза. Выглядел он ужасно. Испарина на лбу, круги под глазами…. Иногда он кашлял так, что весь автобус сочувственно предлагал ему лекарства своей страны от кашля. Удивительно, но я себя чувствовала так хорошо, как никогда в жизни.
К вечеру мы въехали на территорию национального парка Пуйеху, где должны были переночевать, а назавтра отправиться дальше. Я оформила нас в один номер. Матвею было плохо. Кроме экземы на руках, которая выглядела всё ужасней и ужасней, у него появилась одышка, а лицо опухло, будто бы его ужалила оса.
Гид предлагал всем туристам сходить в ночной клуб, громыхавший за окном. Но я решила, что надо остаться с Матвеем, мало ли чего. Хотя чем ему помочь, я понятия не имела. Ужин я попросила в номер – слопала с удовольствием большую чашку фасолевого супа, здоровенный шмат цыпленка с рисом и овощами, кусочек пирожного и чай. Все было вкусно и очень сытно. Матвей смог одолеть лишь суп и откинулся на подушки в изнеможении.
Положение наше было удручающим. Связи с географическим обществом не было (то ли жмоты они, то ли ещё что, но по роумингу мы не могли позвонить из Чили), Матвею было плохо так, что часто он не только в своём приборе ничего не видел – он вообще глаз не мог открыть. Никто этого не мог предположить.
Я просидела с Матвеем почти всю ночь, подскакивая от его стонов – спал он или нет – трудно было определить. Под утро я заснула, как говорится, без задних ног.
Утром нас пришли будить – на запланированную экскурсию в Озёрном крае – чудеснейшем месте Чилийской Патагонии.
Матвей задремал, а мне не хотелось пропустить то, что, возможно, я никогда больше не увижу. Быстро собравшись, я взяла прибор Матвея. Я уже поняла, что пока горит красный индикатор, надо смотреть, куда показывает зелёный. Хитрости!
Мне предстояла встреча с чудеснейшим уголком нашей планеты, как сказал гид. В национальном парке Пуйеху (почти вся территория Чили – национальные парки, такой уж это необыкновенный край) «на площади в 107 тыс. га раскинулся громадный массив вечнозеленого горного леса, скрывающего пум, редких карликовых оленей и богатую птичью колонию, включающую редкую чилийскую речную утку. Природа парка крайне разнообразна - устрашающий вулканический пейзаж, лесные озера, термальные источники, водопады и множество редких растений, в особенности такие необычные, как "найка" с листьями зонтиком и многоствольный вяз». Простите бога ради, списала из проспекта, который лежал в гостинице. Ну, как же я могла пропустить такое!
Позавтракав, я взяла с собой бутерброды с рыбой (обожаю рыбу любого изготовления), причём прихватила и бутерброды Матвея, он со вчерашнего утра почти ничего не мог кушать.
Нас – туристов из автобуса – повели пешеходной экскурсией любоваться теми красотами, которые нам обещали многочисленные проспекты, лежащие на каждом столике, и не только в гостинице.
Всё было замечательно, красиво, интересно. К полудню нас привели к красивейшему водопаду и предложили отдохнуть здесь и пообедать сухим пайком, который был у каждого, а часа через два мы должны были двинуться дальше. Все разбились на группы по интересам, и, так уж получилось, что я осталась одна. Меня это нисколько не удручало.
Я забрела как можно дальше от остальных туристов, уселась под раскидистое дерево, достала свои ДВА обеда и принялась наслаждаться. Надо сказать, что у меня никогда не было такого аппетита, и я никогда так много не ела, как по приезду в Чили. Да, там было всё вкусно, но дело не в этом. Мне всё время хотелось есть и есть помногу. При этом я ни сколько не поправлялась, у меня только росла энергия.
Поскольку я значилась, как дама, продолжала красить губы красной губной помадой (глаза подкрашивать ленилась, но и губ было достаточно), в нашей группе меня воспринимали, как женщину. Однако, когда мы шли к водопаду, а дорога, скажу вам была не их простых, я помогала всем женщинам нашей группы, игнорируя руку поддержки от мужчин и чувствовала, что могла бы перенести слабых на руках.
Я не понимала, что со мной происходит, но мне всё так нравилось, я испытывала такой прямо таки щенячий восторг от всего увиденного, что мне приходилось мысленно успокаивать себя, читать себе нотации, что нужно быть осмотрительней, осторожней и….
Да, опять я отвлеклась. Так вот, я присела под деревом, чтобы съесть свой и Матвеев сухой паёк. Со своим я быстро управилась, потом начала прислушиваться к себе, а хочу ли я съесть вторую порцию, как вдруг услышала лёгкий шум и совсем рядом с собой увидела красивейшего кота. Он был очень похож на моего Кузю, только раза в 4 больше. Кот, гид говорил, что здесь водятся пумы, спрыгнул с дерева, стал ко мне боком, всем своим видом показывая, что он меня не замечает. Я нисколько не испугалась. Если он не спрыгнул мне на голову, не порвал меня сразу, значит, у него другие планы!
- Эй, небось, ты хочешь рыбки, - полуспросила я его, подталкивая Матвеев бутерброд в его сторону.
Конечно, он ничего не ответил, более того, повернулся ко мне задом, потом прошёлся, вынюхивая что-то на земле, и как бы невзначай оказался возле бутерброда. На первый «нюх» ему не понравилось, он фыркнул, отвернулся, потом опять понюхал и осторожно, одними губами снял с булочки рыбку. Мне было очень смешно смотреть, как он смокчет её, будто конфетку, очень хотелось сфотографировать его, но я боялась сделать лишнее движение, чтобы не спугнуть его.
Он ещё раз прошёлся, ещё раз понюхал, а потом объел верхнюю часть булочки – где лежала рыбка – уселся недалеко от меня и принялся лизать свои лапы, хвост – умываться. Ну, точно мой Кузя!
Я осторожно достала фотоаппарат и сняла его на видео. Не знаю, позировал он мне или нет, но он был просто красавец. Более грациозных, изящных и изысканных животных я не видела.
Вылизав свою и так чистую внешность он, смешно муркнув, будто попрощавшись, легко запрыгнул на дерево и исчез.
Вернувшись к своей группе, я не стала афишировать свой успех в фотографировании. Что было толку соревноваться с теми же немцами, которые фотографировали всё, что видели столько раз, сколько видели, то есть ежесекундно.
Вечером я взахлёб рассказывала Матвею об экскурсии, а потом показывала фото и, как бы невзначай, показала видео с котом и рассказала, что он не отказался от угощения.
- Ксения, я поражаюсь тебе, - с трудом, но с эмоциями воскликнул Матвей, - как это ты умудряешься везде найти себе приключения! Ты хоть понимаешь, что это была пума – редкое теперь животное. Но ты умудрилась покормить это животное бутербродом!
- Матвей, разве это плохо?
- Не знаю, но ты, наверное, даже не подумала о том, что тебя это животное могло убить. Именно так, потому что пумы убивают свою жертву одним ударом клыков.
- Но она же не убила меня. Вернее, он. И потом, он был так похож на моего домашнего кота. Только намного больше. Он даже разговаривал также.
- О, боже. Ты неисправима.
- Однако со мной ничего не произошло, чего не скажешь о тебе. Ты вот лучше скажи, мы дальше едем или как?
- Дай мне прибор.
Матвей долго смотрел на показания индикаторов, что-то крутил, опять смотрел, потом отложил прибор в сторону. На его лбу опять выступила испарина.
- Нет. Нам не стоит ехать дальше. Это где-то здесь.
- Но я смотрела на прибор там, где мы были. Он опять мигал красным.
- Там где вы были. Это немного в другой стороне. Но это здесь. Завтра скажешь, что мы не едем дальше, потому что я заболел.
- Сказать-то я скажу, но ты же знаешь, что деньги нам не вернут.
- Ничего страшного. Это предусмотрено в ведомости наших расходов.
Я занялась какими-то своими делами, немного обиженная тем, что я была не в курсе ни нашего маршрута, ни сметы наших расходов, ничего. Я была, как бы экспонатом, который надо было привезти на место и испытать. Однако испытатель сам не прошёл испытания. Как бы мне не было его жалко, но он меня ставил в такое положение, что если бы он сейчас умер (а он так выглядел), я бы осталась в этой стране без всякого вида на возвращение. Как в свою страну, так и в свой имидж.
- Матвей, а как тебя кратко называют?
- Не знаю. Мама звала Матвейка.
- Но это ещё длиннее. Я тебя буду звать Мати.
- Это не по-русски.
- Ничего, мы же за границей, да ещё и за несколькими. Так вот, Мати, ты сейчас не в том положении, чтобы руководить нашей экспедицией. Поэтому ты должен рассказать мне всё, показать, как пользоваться прибором и ждать тут – в гостинице, пока я не найду маяк.
- Ксюш, - приподнялся он на постели, но я остановила его взмахом руки.
- Я понимаю, что на тебя возложены большие полномочия, но ты их не можешь выполнить. Кроме того, я чувствую такой прилив сил, что способна выполнить гораздо большее, чем на меня возложено твоим руководством.
- Ксюш, - Матвей закашлялся и продолжал, полежав обессиленный на подушках, - Ксюш, на удивление ты говоришь всё правильно, но я не могу возложить на тебя свои полномочия хотя бы потому, что это не полномочия. Это знания, которые я должен проверить.
- Я тебя понимаю. Мы здесь, чтобы закончить опыт, который ты начал дома. Но для того, чтобы его закончить, тебе нужно найти маяк?
- Да.
- Так вот. Завтра я пойду искать его одна.
- Хорошо, - ответил он слабо и улыбнулся, - ты мне нравишься, парень.
Наутро всё было так, как я и думала. Гид – теперь уже милая девушка, едва услышав, что мой компаньон болен, не может продолжать путешествие, но не претендует на возврат денег, ласково рассказала, как обратиться к врачу, чтобы оплата услуг вошла в страховку, рассказала, что мы ещё можем посмотреть в национальном парке, не заплатив ни песо, рассказала, как мы можем доехать до Пуэтро-Монт или Сантьяго, чтобы вернуться домой и ещё много всяких мелочей, которые я оценила в тот же день. Эк, всё же дурят нашего брата – туриста!
Я оставила Матвея в гостинице и, взяв прибор, отправилась искать маяк. Я понимала, что Матвею было интересно самому, нет, не то слово, это было дело его жизни – найти маяк самому! Но я нисколько не претендовала на прерогатив.
Мне очень хотелось, так сказать, исправить ситуацию. Я вмешалась в процесс, нарушила ход информации, приобрела чужое лицо, которое со временем мне понравилось, но совсем не подходило к моей фигуре и всё в таком духе. Кроме того, человек, который занимался этим экспериментом, практически не мог двигаться и угасал на моих глазах.
Матвей показал мне, как пользоваться прибором, хотя основное я уже уловила. Едой я запаслась основательно. С некоторых пор еда стала моим основным интересом. И вот – в путь. У меня было чувство великого путешественника, кто там до меня был первооткрывателем? Наверное, Магеллан, раз тут есть пролив, названный в его честь. А ещё Патагония упоминается в «Дети капитана Гранта»… Ну, да ладно. У меня были и свои интересы. В конце концов, я хотела вернуть своё лицо!
Мне выделили гида, который правда, не говорил по-русски, но так много болтал по-английски, что скоро утомил меня так, что я попросила рассказывать очень коротко о том, на что я покажу пальцем. Здесь было множество редких растений, гид очень хотел показать мне "найка" с листьями зонтиком и многоствольный вяз.
Мы шли по лесистой части парка, было очень красиво и даже кое-что интересно из того, что я смогла уловить из словесного водопада гида, но индикатор упорно показывал красный цвет. Причём чем дальше мы шли, тем реже пробивался зелёный, который должен был хотя бы присутствовать при красном.
Я заявила, что хочу пообедать. Мой гид скромно отошёл от меня, но я щедро поделилась с ним обедом, решив, что дальше мы не пойдём.
На обратном пути гид молчал, а я упорно соображала, почему всё-таки я выбрала неправильный путь.
Итак, я обследовала уже 2 направления, куда мог попасть маяк. Осталось тоже 2, причём самые непопулярные для туристов.
За ужином, если можно было так сказать, я рассказывала Матвею о своём походе. Он улыбался, видя, как я поглощаю спагетти (кстати, я терпеть не могу макароны, потому что от них полнеют) с очень острым соусом (терпеть не могу острое), закусываю всё пирожком «эмпанадас» с мясом и запиваю чаем. Сам он смог одолеть полпирожка с чаем и опять откинулся на подушки.
- Ксюш, ты знаешь, мне всё труднее так тебя называть, я не знаком с тем парнем, чьё лицо ты носишь, но ты мне нравишься всё больше и больше. Тебе завтра нужно пройти в сторону водопадов.
- Я тоже так думаю. И никаких гидов!
- Это, чтобы не делиться с ними обедом?
- Мати, не делай вид, что ты жлоб, как все ваши в географическом обществе.
- Ксюш, ну, зачем ты так говоришь? Разве тебя кто-нибудь обидел?
- А неужели нельзя было предусмотреть форс-мажорные обстоятельства? Ну, допустим, ты ещё разговариваешь со мной, а если бы у тебя в горле было бы что-нибудь, ты бы не мог говорить, только моргал или ещё что-нибудь. Почему я не могу ни с кем связаться?
- Ксюш, тебе бы никто не смог помочь. Надо быть здесь, чтобы оценить обстановку, понять, что к чему, надо видеть то, что видишь ты.
- Ага. Понятно. Ладно, не защищай их. Слава богу, что ты разговариваешь и можешь дать мне ЦУ.
- Ты великодушна.
- После такого ужина, да.
- Ксюш, ты всегда была такой обжорой?
- Я вообще практически ничего не ела. Фигура, знаете–ли. А теперь я чувствую только прилив сил, а фигура обрастает мускулами. Но меня это, почему-то не страшит. Я думаю, что мой парень заберёт свои мускулы, как только я его найду.
- Ты найдёшь.
- Ха. Кто б сомневался!
Наутро я высказала всё администратору, или как там его, по поводу того, что меня обязательно надо сопровождать, захватила с собой 2 обеда (мало ли, сколько времени я пробуду) и отправилась в сторону малопосещаемой части парка. Как мне рассказал гид, от услуг которого я отказалась, но милостиво его выслушала, в этой части парка проход к водопадам труден и поэтому им мало кто пользуется. Он пытался меня отговорить, но я была непреклонна. Я написала расписку, что полагаюсь только на себя, и они от меня отвязались.
Да, путь, действительно, был не из лёгких. Хотя мне он очень понравился. Я шла по лесной тропинке, потом без тропинки, но по опознавательным знакам, потом вдоль речки – как меня научил гид. Чем дальше я пробиралась, тем громче становился гул. Это были водопады. Как сказал гид, красивейшее место в этих краях, но малопосещаемое, потому что туристы – в основном пожилые люди, которым не нравится прыгать по камням, чем с удовольствием занималась я, пока шла к этим самым водопадам.
Скоро лес закончился, и я шла, а кое-где и перепрыгивала и перелазила через камни, всё чаще встававшие на пути. Другой бы повернул назад, но на приборе появился зелёный свет, чем дальше я шла, тем больше он вытеснял красный. Скоро он перестал подмигивать и горел постоянно. Я почувствовала такой прилив сил, что даже забыла о том, что пора перекусить! Это здесь. Если верить прибору, это было здесь!
Вскоре я вышла на открытое пространство, судя по гулу, здесь был водопад. Место было очень обширное, прибор устойчиво показывал зелёный цвет даже при «провокации», делать которую меня научил Матвей. Однако найти маяк было не так просто. Надо было обследовать каждый квадрат земли, Матвей не знал, как должен был выглядеть маяк, но прибор должен был как-то меня предупредить, Матвей тоже не знал – как.
Я рассматривала камни под ногами, рассматривала каждый кустик, но – тщетно. Мне пришла в голову оригинальная мысль, что маяк может быть в водопаде, и что тогда? Во всяком случае, это здесь и, если я не найду его сегодня, я вернусь сюда завтра. Но я его найду!
Я облазила почти всё пространство перед водопадами, но ничего не нашла. Мне даже обедать не захотелось. Понимая, что ночью можно легко заблудиться, я отправилась назад, едва солнце повернуло к закату.
- Ксюш, это превосходный результат! – успокаивал меня Матвей, который выглядел намного лучше, чем вчера, - завтра надо идти туда же и продолжать поиски. Думаю, что скоро я смогу к тебе присоединиться. Даже если маяк в водопаде, он всё равно даст о себе знать. Конструкторы прибора сказали, что настраивали его на звуковой ряд. То есть, зелёный и красный индикатор указывают только направление, а звук укажет на то, что маяк найден.
- Ты предлагаешь мне лезть в водопад?
- Не думаю, что это там. Ты же ещё не всё проверила. О! Как мне хочется пойти туда! Если я завтра буду чувствовать себя также как сегодня, я пойду с тобой!
- Пойдёшь, но сначала попробуешь здесь на месте залезть на какое-нибудь небольшое дерево.
Я понимала, что делаю Матвею больно. Глаза его сразу перестали блестеть, он потупился и долго молчал. Ну и пусть. Не думал же он, что я буду тащить его на себе?
Утром я встала раньше обычного, мне так не терпелось уйти к водопадам, что я не стала дожидаться, пока проснётся Матвей. К тому же не хотелось ещё раз удручать его тем, что я могу пойти к водопадам, а он – нет.
Пока я завтракала, пока мне собирали «сухой» паёк размером на футбольную команду, я покорно выслушивала наставления страхового агента – туда не ходи, сюда не ходи. Слава богу, что в Чили не водятся ядовитые змеи, но опасности подстерегали меня всюду – опасная и трудная дорога, не дай бог захочется искупаться в водопаде!
Ха! А Мати подстрекал меня искать маяк в водопаде! Наконец, я избавилась от своих опекунов, и пока Мати спал, отправилась в путь. Во второй раз мне удалось пройти трудный путь в 2 раза быстрей.
Около водопада стоял туман, и в этом призрачном мире всё было нереально красиво. Изрезанный древними ледниками ландшафт казался то ли лунным, то ли ещё какой планеты. Мне захотелось подойти поближе к водопаду, полюбоваться этим фантастическим пейзажем, пока ещё всё было вот так, пока не изменилось.
Как заворожённая, я медленно шла на шум воды, туман разлетался клубами из-под ног. Сказать – красиво, нет, мало. Я участвовала в каком-то мистическом триллере, мне была отведена роль первооткрывателя…
Гул водопада стал таким громким, что я не слышала своих шагов, поэтому шла очень осторожно, полагая, что на краю водопада должно быть очень сыро.
Моё восторженное настроение выливалось в какую-то безумную песню, которая рвалась из горла сама по себе и слышала я её, будто это не я пела, вернее, кричала гимн Природе! Дикое чувство охватило меня. Мне захотелось скакать по камням, мне захотелось спрыгнуть в водопад! Я еле сдерживалась, понимая где-то в глубине мозга, что это не я – Ксения, это парень - индеец племени араукана попал в родную стихию и радуется жизни. Но мне тоже было хорошо!
Если бы не маленькая фигурка, о которую я почти споткнулась, так бы, наверное, и прыгнула в водопад. И ничего бы со мной не случилось, я это чувствовала.
Кто-то необыкновенно жалкий, в чёрном плаще с капюшоном, скрывающем всё лицо, сидел на каменном уступе и раскачивался из стороны в сторону. Этот «кто-то» даже не обернулся в мою сторону. Неужели я пела негромко? Или «кто-то» был глухой? А, может, его занимали свои мысли и он пришёл сюда, чтобы очиститься?
Я нисколько не испугалась, что встретила незнакомца в этом пустынном краю. С некоторых пор я вообще забыла, что такое страх или сомнения. Я покашляла, чтобы привлечь к себе внимание, но, если незнакомец не услышал моего горлового пения, то услышать кашель – тем более. Я достала разговорник, открыла нужную страницу, выбрала нужную фразу и, подойдя поближе, тронула незнакомца за плечо:
- Скажите, пожалуйста, это национальный парк Пуйеху? Я немного заблудилась.
Незнакомец медленно повернул ко мне лицо и… застыл. Потом также медленно снял капюшон со своей головы. Я тоже застыла….
Боже мой! Это же я – Ксения! Немного обветрилось лицо, глаза не накрашенные, белокурые волосы грубо замотаны какой-то верёвкой (слава богу, не обрезаны!) А глаза, глаза такие несчастные! У меня никогда в жизни не было таких несчастных глаз!
Я присела рядом на корточки, провела рукой ПО СВОЕМУ ЛИЦУ (т.е. я провела рукой по лицу существа, сидящего передо мной) и сказала по-испански то, что учила всю дорогу:
- Я пришла за своим лицом. Давай меняться.
«Существо» с моим лицом поднялось. Оказалось, что это высокий широкоплечий парень. Как же не шло ему моё лицо! Если я пыталась создать новый имидж, то парень – индеец племени араукана – не делал ничего. Это выглядело ужасно – развитая мускулатура, высокий рост и нежное личико девушки с белокурыми волосами! Понятно теперь, почему он сидел на краю водопада…. Бог мой! Уж не покончить ли с собой пришёл он сюда? А если бы я пришла сюда часом позже? Мне бы уже не с кем было меняться лицами? А как? Как мы будем меняться лицами?
Все эти мысли пронеслись в моей голове в течение доли минуты. Тут же пришла успокоительная мысль, что «как» меняться – дело второстепенное, главное, я нашла – «с кем» меняться.
Мы сидели рядом, изредка трогая лицо друг друга. Наконец, парень улыбнулся и сказал (я сразу поняла, не заглядывая в словарь):
- Я ждал тебя, я чувствовал, что ты придёшь. Я слышал тебя. Несколько дней назад я хотел убить себя, но почувствовал, что ты уже рядом и остался ждать тебя!
- Я ищу тебя уже давно. Я так привыкла к твоему мужественному лицу, но мне нужно моё, чтобы жить, работать, чтобы оставаться собой, - ответила я.
Парень с моим лицом засмеялся и обнял меня. Мы сидели так довольно долго, наслаждаясь, прикосновениями друг к другу. Не знаю, сколько прошло времени, туман поднялся, солнышко стало пригревать нас и мы переместились в тень единственного дерева, стоявшего неподалёку. Радость встречи, радость от того, что мы нашли друг друга, омрачалась только одной мыслью – как же нам поменяться своими лицами? Ни я, ни Анхель, так звали моего побратима, не знали.
Надо же, если читать латинскими буквами, его звали Ангел! Уже позже я узнала, что так назвала его мама, потому что они с мужем уже отчаялись иметь детей….
- Надо идти к Мати. Он должен что-нибудь придумать, - решила я, а Анхель только счастливо кивнул головой.
Мы шли с ним в гостиницу, держась за руку, мы были безраздельно счастливы. Я нисколько не сомневалась в том, что водопад - это было то самое место, где находился Анхель в ту самую минуту, когда мне пришло в голову умыться заряженной водой. Анхель говорил и говорил мне на испанском, я мало понимала, но душой чувствовала, что он радуется жизни. Позже он рассказал ещё раз всё, как было, а я переводила с помощью разговорника и своих чувств.
Анхель был родом из богатой индейской семьи с древней родословной. Родители, как и все в этих местах, принимали туристов, держали приличную гостиницу (удивительно, но не ту, в которой остановились мы с Матвеем), несколько разноязычных гидов, приличный ресторан. Они конкурировали с другими такими же бизнесменами, но имели приоритет в том, что были «настоящими индейцами». Возможно, не чистокровными, но внешне – да, индейцами и это давало им большие преимущества.
И вот однажды Анхель пошёл к водопаду. Он любил это место, часто приходил сюда, он был здесь в тот день, а у нас это был поздний вечер, когда вдруг почувствовал себя «не так». Он почувствовал, что ему хочется плакать, хотя раньше он не знал этого чувства. Потом почувствовал слабость, ему захотелось спать, хотя был день. Проснулся на другой день, ему показалось, что он заболел, он позвал маму, но когда она подошла к нему и увидела его, то потеряла сознание. Анхель очень обеспокоился, позвал слуг, но те в страхе разбежались. Пришёл отец Анхеля, это был мужественный человек. Он – единственный, кто, увидев вместо сына белокурую девушку, не потерял головы. Отец не стал вызывать полицию, он, поговорив со своим, ставшим белокурой девушкой, сыном, понял, что случилось что-то неправдоподобное. Когда он принёс зеркало и показал Анхелю его новый облик, тот тоже чуть было не лишился чувств, а потом долго спрашивал у отца одно и то же – «Что это?» Отец, конечно же, не мог ему ответить. Он сразу понял, что перед ним не девушка, а его сын с головой девушки.
Отец заставил Анхеля раздеться, и ещё раз убедился в том, что здесь замешаны внешние силы. Отец решил обратиться к знаменитому шаману, но тот был в отъезде. А пока Анхель прятался от людей, пока всем говорили, что он уехал в Сантьяго учиться.
И вот сегодня ему очень захотелось прийти на своё любимое место, будто что-то звало его. Несмотря на слабость, которую он всё время чувствовал, и, которая в этот день была особенно сильной, он всё-таки пришёл сюда. И вот – не напрасно.
По дороге я помогала ему перелазить через трудные места, поддерживала его и всячески старалась ободрить.
Я настолько уже привыкла к своему новому лицу, что мне было странно смотреть на СВОЁ родное лицо, по которому всё время пробегали гримасы – удивления, счастья, радости, задумчивости, будто ежеминутно я смотрелась в зеркало, но лицо моё повиновалось другим чувствам.
Когда мы подходили к гостинице, Анхель натянул капюшон на голову. Я кивнула рецепшену и подмигнула, показав на Анхеля – это со мной. Тот проводил нас недовольным взглядом, но ничего не сказал.
Матвей сидел за столом (ого!) и обедал:
- Кто это с тобой, Ксюш?
- Угадай с трёх раз, - мне хотелось поиграть.
- Ты привела мне местного врача или палача, чтобы я не мучился? Однако я сегодня чувствую себя намного лучше.
- Вижу, что ты решил съесть всё, от чего раньше отказывался.
- Ну-ну, зависть не лучшее качество. Присоединяйтесь. Представь меня своему новому знакомому. И почему он в капюшоне? Учитывая твою пристрастность к разного рода приключениям, думаю, что ты познакомилась с необычной личностью. Что ж, мне уже интересно.
- Это самая необычная личность, которую можно встретить в этих местах.
- Ну, хватит интриговать, - Матвей махнул рукой, делая вид, что ему надоела эта игра, а я махнула рукой Анхелю, чтобы он снял капюшон, и Матвей замер с недожёванным куском во рту, - Ты… ты нашла его…. Ты… где …
- Там, где он принял моё лицо. Он там и сидел. А ты теперь должен придумать, как нам поменяться лицами.
- Ты…. Погоди. Ты думаешь, я знаю?
- Я не думаю. Я знаю, что ты должен придумать, как это сделать. Мы ведь за этим приехали?
- Ну… да.
- Знаешь, что? Посмотри внимательно на свой прибор. Он выдаёт что-то невообразимое и всё время звякает.
- Давай сюда.
Матвей буквально вырвал из моих рук прибор, долго его рассматривал, что-то крутил, опять смотрел, потом посмотрел на Анхеля. Глаза его были, что называется, «по пять рублей».
- Ксюш, ты не представляешь, но прибор показывает, что маяк – этот… эта…, не знаю, как назвать того, кого ты привела. Я не представляю, что мне делать? Везти его с собой? Вот это да!
- Слушай, а почему твой прибор не показывал, что я – маяк с другой стороны?
- Но ты же не маяк. Ты проводник. Стой. Вот. Да, вот оно – вы проводники оба. Ты с той стороны, а он – с этой. Не знаю, как бы всё выглядело, если бы ты не умылась водой. Не знаю. Можно будет попробовать ещё раз. Но сейчас….
Матвей разговаривал сам с собой, Анхель внимательно смотрел на него с надеждой в глазах. Наверное, он думал, что только этот белолицый «шаман» сможет вернуть ему его сущность.
Матвей надолго задумался, а я тем временем достала из своей сумки то, что не успела съесть и пригласила жестом Анхеля. Он мило улыбнулся и отрицательно покачал головой. Я же не стала больше ждать.
- Не знаю, правда, Ксюш, не знаю, как это работает. Дайте мне время. Надо подумать, сопоставить обратные связи. Мне нужно, чтобы твой… не знаю даже, как его назвать, оборотень что-ли…
- Ты, Мати, не знаешь фольклора. Оборотни превращались в волков и выли по ночам.
- Мне нужно, чтобы он подробно рассказал, что с ним случилось в тот день.
- Он рассказал мне.
- Мне нужно очень подробно.
- Ну, и как ты это мыслишь? Вызывать переводчика? Анхель прячется от всех. Это я разгуливаю запросто с его лицом, а ему этого нельзя допустить. Его тут все знают.
- Тогда бери словарь и переводи сама.
Я спокойно дожевала свой «сухой паёк», взяла словарь и попросила Анхеля присесть для долгого разговора. Мне было немного смешно, я разговаривала вроде бы как сама с собой, но в то же время с совершенно незнакомым человеком.
Мы сидели до поздней ночи. Я, не зная испанского, очень легко переводила вопросы Матвея и ответы Анхеля.
Иногда Матвей надолго задумывался, чесал голову, руки (кстати сказать, его язвы, зарубцовываясь на глазах, видимо сильно чесались), подолгу смотрел в одну точку, прежде чем задать очередной вопрос.
Наконец, он сказал, что сильно устал, что надо будет продолжить завтра, и улёгся спать, не раздеваясь.
Мне ничего не оставалось делать, как предложить Анхелю заночевать на гостевом диванчике, куда он осторожно прилёг, тоже не раздеваясь. Сама же я долго намывалась в душе, переоделась в свою любимую ночнушку, помазала ручки кремом, поглядела на себя в зеркало и намазала кремом лицо, думая при этом: «Вот я как ухаживаю за твоим лицом, а ты, небось, ни разу не то, чтобы кремом, а и не умывался правильно. Обветрил МОЁ лицо. Эх, мужики…». Мне пришла в голову хитрющая идея – пока Анхель спит, а он только прилёг на кушетку, тут же и уснул, поухаживать за СВОИМ лицом. Я взяла тампон, смоченный тоником, крем и пробралась к спящему Анхелю. Осторожно протёрла лицо, намазала кремом. Как я соскучилась по своему лицу! Пока Матвей придумает, как нам поменяться лицами, надо хоть чуть-чуть за ним поухаживать. Потом, конечно, надо будет сходить к косметологу. Это ж надо, так огрубеть. Поцокав неодобрительно, я с сознанием удачно завершённого дела отправилась спать.
Удивительное спокойствие. Никогда раньше мне не было так спокойно на душе. Я улеглась поудобней, и заснула. Мне снился водопад, во сне я удивлялась, почему я не слышу шума воды, будто бы я стояла около прозрачной стены, за которой водопад переливался всеми цветами радуги. Он был бесподобен! Удивительно чистая вода – кристально прозрачная, мне так хотелось испить её, но я не могла дотянуться – мешала прозрачная стена….
Утром я проснулась раньше всех. Лицо мужское, а организм-то женский. Зевая, стараясь не сильно шуметь, чтобы не разбудить мужскую часть нашей странной компании, отправилась в туалет. На секунду задержалась в дверях, не то чтобы посмотрела на своих «мужиков», просто краем глаза глянула, а уже в туалете поняла, что-то не так.
На моих плечах лежали БЕЛОКУРЫЕ ВОЛОСЫ – спутанные, неопрятные, но это были МОИ волосы. Мысленно я вернула картинку, которую перед этим мельком увидела – на диване спал черноволосый парень! Да! Да! Да! Получилось!
Я подбежала к зеркалу и убедилась, что у меня действительно МОЁ лицо. Удивительно, но я не почувствовала большой радости. Я настолько привыкла к лицу Анхеля, что мне надо было целую минуту рассматривать своё бледное, обветренное лицо со спутанными волосами. Нет, в таком виде я им не покажусь! Стоило ехать на другой конец света, чтобы увидеть, как ты плохо выглядишь.
Я решила сначала привести себя в порядок, а потом уж бежать к мальчикам и делиться с ними радостной новостью. Пусть даже не я первая её расскажу, пусть Анхель. Пока ещё я отождествляла себя с ним.
Но даже после того, как я искупалась, высушила феном предмет моей гордости – свою белокурую головку, смягчила обветренное лицо, переоделась в красивый сарафан, который на всякий случай взяла с собой. Простите, опять отвлеклась, но в тот момент мне так хотелось предстать перед мальчиками в самом наилучшем виде. Так вот, даже после столь длительных приготовлений, когда я зашла к ним в комнату, они спали, как сурки. Я постояла немного над Анхелем, мысленно прощаясь с его лицом, к которому так привыкла, даже… полюбила.
- Мальчики, подъём! У меня изумительные новости!
- Ксюш, дай поспать, я уже так давно так хорошо не спал, - закапризничал Матвей, пытаясь повернуться на другой бок.
- Ты можешь спать сколько угодно, только сначала открой глаза и посмотри на меня.
- Отстань.
- Не отстану, - нависла я над ним.
Матвей с трудом открыл глаза, зевнул, закрыл глаза и тут же подскочил на кровати, как ужаленный.
- Ксения! Это ты? Ты вернула своё лицо?
- Ну, да. А теперь можешь спать.
- Спать? Ты что? А …он?
Матвей посмотрел на Анхеля, который тоже с трудом просыпался и пока ещё не знал, что у него опять мужественное лицо индейца племени араукана. Он сел на кушетке, посмотрел на меня, потом глаза его раскрылись от удивления, он тронул своё лицо и засмеялся. Потом долго восклицал что-то на испанском. Я прекрасно понимала по интонации, что он удивляется и восхищается, и вообще – счастлив.
- Ксюш, но как это удалось? Ты что-нибудь делала вчера? Расскажи всё подробно, что ты вчера делала, когда я лёг спать.
- Я тоже легла спать.
- Как обычно?
- Да. Нет, - вспомнила я, - я решила поухаживать за своим лицом и помазала своим кремом Анхеля. Он уже спал.
- Так просто?
- А что? Легла спать. Мне снился водопад.
- Водопад? Мне тоже снился водопад….
- Анхель, что тебе снилось? – спросила я, быстро найдя в разговорнике нужную фразу.
- Водопад, - ответил он, и мы все дружно рассмеялись.
Конечно, водопад. Водопад был маяком, а мы были проводниками. Как всё легко и просто! Но это на мой взгляд. Матвей кинулся к своему ноутбуку и принялся что-то там строчить. Вид у него был – не от мира всего. Мы с Анхелем смотрели друг на друга и не могли наглядеться. Я вдруг подумала, что, возможно, больше никогда не увижу это мужественное лицо, а эти потрясающие губы…. Сознаюсь, я иногда целовала себя этими губами, и мне было так приятно….
- Всё. Ксюш, организуй что-нибудь поесть, - прервал мои грёзы Матвей.
- Вау, с чего это у тебя такой аппетит, да и вид – не больного?
Матвей задрал рукава рубашки – ни одного пятнышка, не то, что язвы, которые он мне показывал ещё вчера!
- Всё прошло! Представляешь? Я абсолютно здоров!
Мы с Матвеем плясали от радости, а Анхель смотрел на нас и улыбался. Наконец, мы успокоились, заказали завтрак в номер и стали собираться.
Анхель пригласил нас в гости, мы не могли отказаться, хотя бы потому, чтобы его отец убедился в том, что всё это время где-то существовала девушка с лицом его сына. Мы с Матвеем договорились ни словом не обмолвиться о том, что всё, что случилось с Анхелем, произошло по моей вине, что всё это был эксперимент, который проводился в далёкой России. Неизвестно, как бы он отреагировал на эту информацию. Да и наших знаний испанского всё равно бы не хватило.
Мы провели чудные 2 дня в поместье Анхеля. Здесь было и красивее, и более цивилизованно, чем в том месте, где остановились мы с Матвеем.
- Слушай, Мати, - спросила я своего спутника, когда мы ехали в автобусе в Пуэрто-Монт, - а вот если бы мы ничего не нашли за это время, нам бы всё равно пришлось возвращаться именно сегодня?
- Если бы у нас заканчивалась виза и мы бы к этому времени ничего не нашли, то ещё вчера, а не сегодня нам бы пришлось лететь в Сантьяго, просить аудиенции в посольстве, выходить на наших людей, которые похлопотали бы о продлении визы и позаботились бы о нашем финансировании.
- Продумано.
- Да, продумано даже то, что если тебе удастся вернуть своё лицо, домой ты полетишь по своему паспорту.
- Правда? Вот это да! Беру свои слова насчёт жлобов назад.
- По-моему ты тогда говорила не со зла.
- Ах, какой ты добрый!
- Я даже знаю, почему ты завела этот разговор. Ты ведь хотела на остров Пасхи.
- Как-нибудь в следующий раз.
Эпилог.
Всё благополучно завершилось. Я пригласила к себе домой Наташу, Матвея и рассказала всё при маме, которая время от времени хваталась за сердце, но в конце смеялась и радовалась.
Я обратила внимание, что Матвей глаз не сводит с Наташи. Ещё в самолёте я спросила у него, почему он не женат. Нехотя, но он ответил мне тогда, что ухаживать за девушками - у него нет времени, что свою жизнь он посвятил науке и прочий бред. На мой ответ, что у каждого настоящего учёного всегда была жена, которая решала его житейские проблемы, он промолчал и отвернулся от меня.
Теперь же мне всё чаще приходилось наблюдать, что и Наташа завороженно слушает рассказы Матвея. Однажды она, немного смущаясь, спросила у меня:
- Как ты относишься к Матвею?
- А как я могу относиться к человеку, который кроме своего прибора ничего не видит?
- Ну, неужели у вас там… ничего не было?
- А что у нас могло быть, если у него были ужасные язвы на руках, а у меня было мужское лицо? А почему ты спрашиваешь?
- Понимаешь, он сделал мне предложение.
- И ты отказала? Из-за меня? Да он классный мужик!
- Нет, я обещала подумать, но если ты к нему что-то испытываешь, я не буду тебе мешать.
- Наташка, это я всегда рассуждала и поступала, как блондинка, но ты – всегда здравомыслящий человек! Если он делает тебе предложение, то я для него – ну, в лучшем случае друг. Да так оно и есть. И потом, знаешь, я не могу забыть … ну, ты знаешь кого. Я полюбила его.
- А что Анхель? Вы ведь с ним общаетесь?
- Да, каждый день по Интернету, когда у нас сходно время. Всё-таки разница 6 часов.
- И что?
- Он не только симпатичный парень, он ещё и умница!
- Это ты – умница! За такой короткий срок выучила испанский! Наверное, он зовёт тебя к себе?
- Да. Я же не побывала на острове Пасхи.
- Да, мне Матвей рассказывал, что ты очень хотела. И что, только в гости?
- Ну, не только. Его папа предлагает мне работу. Он говорит, что у меня будет много работы. Сейчас у русских популярно ездить по эксклюзивным местам, им очень нужен русский гид.
- Пока ты думаешь, они там найдут.
- Нет. Я уже согласилась.
- Ну, ничего себе! Как ты изменилась! Ты стала такой решительной, смелой, здравомыслящей девушкой.
- Да, только маме надо будет как-нибудь сказать. Поможешь?
- Конечно, тем более она у меня недавно спрашивала, влюблена ли ты в того чилийского парня?
- И что ты ей ответила?
- Да, конечно. Ты ж вздыхала каждый раз, когда о нём рассказывала. Думаешь, не заметно?
- Подруга моя, дай я тебя поцелую! А вы с Матвеем обязательно приедете!
- Да. Он собирается продолжить эксперимент и для этого нужно опять лететь в Чили.
- Полетим вместе!