Маленькие солнца

   
 
       Завершив очередной этап испытаний, наш подводный крейсер неспешно бродит переменными галсами в заданном квадрате Белого моря.
       Размеренно гудят турбины, в отсеках боевая готовность «два», команда чувствует себя умиротворенно.
       Это все  до подхода  сюда эсминца, на котором мы будем отрабатывать выход в торпедную атаку. Эсминца пока не наблюдается и на борту, как говорят, благодать.
       Одна боевая смена несет вахту, остальные занимаются «по интересам».
       А интересы у нас разносторонние, вроде «забивания морского козла» в старшинской кают-компании, читка разного рода потрепанных и непременно с картинками журналов, слушание магнитофона и бренчанье   на гитаре в каютах, а также отработка различных нарядов, которых всегда вволю на военном корабле.
       Время от времени, испросив разрешения у  сидящих в центральном отцов-командиров, мы небольшими группами карабкаемся наверх по вертикальному трапу шахты входного люка, дымим в полумраке рубки дешевыми сигаретами и сквозь проемы выдвижных устройств и рубочные иллюминаторы  любуемся красотой мироздания.
       А любоваться есть чем.
       В наших широтах начало лета, вовсю буйствует полярный день, и море отсвечивает ультрамарином до самого горизонта.  Купол неба небывало высок, в нем неугасимо светит солнце, и величаво парят белоснежные чайки.
       - Красиво, - досасывая бычок и пялясь в иллюминатор, бормочет Славка Гордеев.
       - Ага, -  задумчиво пускает вверх кольца дыма Серега Свеженцев. - Как у этого, как его, Репина.
       - Может у Айвазовского? Репин моря не рисовал, -  значительно изрекает Славка и презрительно косится на приятеля.
       - Может и так, - цикает слюной в стоящий рядом обрез Серега. - Мы того, институтов не кончали.
       В свое время Славка учился в университете, откуда был  изгнан за разгильдяйство и отцом - генералом ВВС, определен на флот для перевоспитания.
       - Да пошел ты, - обижено шипит Славка и разговор прерывается.
       По решетчатому настилу мостика, который нам виден снизу, неспешно ступают яловые сапоги вахтенного офицера, изредка слышны подаваемые рулевому команды и щелчки манипуляторов управления.
       На руле стоит наш приятель  старший рулевой-сигнальщик Серега Алешин, и мы ему завидуем.
       Одно дело в такую чудесную погоду маяться на боевом  посту в  стылом отсеке и совсем другое стоять на залитом солнцем   мостике.
       Впрочем, когда мы попадаем в надводном положении в шторм, это чувство сразу же исчезает.
       Докурив сигареты и в последний раз обозрев окружающее   великолепие, мы с неохотой подходим к входному люку, поочередно шагаем в него и, обхватив  ладонями и стопами ног  скользкие поручни, чертом скользим вниз.
       Затем, чтобы не привлекать внимания сидящих в центральном посту (могут озадачить) неслышно рысим к квадратному, с хромированным ограждением люку в палубе, быстро спускаемся еще на один уровень, и  каждый следует по своим делам.
       Лично я, в свой  торпедный отсек, где просторно,  на досуге можно потягать гирю и о чем-нибудь потрепаться со стоящим на вахте Саней Порубовым. Он хотя и мичман, но ненамного старше, и у нас почти товарищеские отношения.
       Но потрепаться не светит.
       Как только я отдраиваю переборочный люк первого, сонную тишину отсеков взрывают ревуны и по кораблю объявляется боевая тревога.
       - Наверное, эсминец подошел, - сбрасывает ноги с направляющей балки торпедного стеллажа сидящий в кресле Саня, а я ныряю под нее и  лезу на свой борт.
       Спустя минуту, в палубном люке возникает курчавая голова в пилотке, и к нам присоединяется старшина команды Олег Ксенженко.
       Последним, в неизменно бодром настроении, в отсеке появляется наш командир боевой части  капитан-лейтенант Мыльников, плюхается в освобожденное Порубовым кресло и тянется рукой к тумблеру «каштана».
       - Первый к бою готов! - следует бодрый доклад в центральный.
       - Есть первый! - мигает красный глазок,  и Сергей Ильич удовлетворенно крякает.
       - Никак эсминец подошел? - интересуется сидящий  за стрельбовым пультом Ксенженко, и мы вопросительно пялимся на командира.
       - Да нет,  хрень какая-то летает вокруг лодки, - не сразу отвечает он, потом выщелкивает из штатива  трубку и набирает короткий номер
       Из его последующего разговора с кем-то из офицеров   становится ясно, что вахтой наверху,       над кораблем в небе наблюдаются две необычных цели.
       - Угу, угу, - кивая  лобастой головой, ерзает в кресле «бычок». - Понял.
Затем он аккуратно вщелкивает трубку в держатель и некоторое время молчит.
       - Так че там, а товарищ капитан-лейтенант? - снова  басит Олег. - Самолеты?
       -  Если бы, - озадачено чешет затылок Мыльников. - Какие-то светящиеся  шары, облетают лодку 
       - Ни хрена себе, - переглядываемся мы. - Так может это по плану испытаний?
       - Нет, - следует ответ. - Наверх вызван боевой расчет с ПЗРК.
Два переносных зенитных ракетных комплекса «Стрела-2» с месяц назад загружены на борт  для обороны корабля от  низколетящих целей  и вот  теперь один  наверху. Интересно.
       В томительном ожидании проходит час, в течение которого мы в очередной раз проверяем лежащую на стеллаже практическую торпеду и ждем, чем все это закончится.
       Ожидание завершается отбоем тревоги, вахта заступает по - походному и  Сергей Ильич, выдав нам  необходимые распоряжения, отправляется в центральный.
       А спустя некоторое время по кораблю разносится известие, что наверху две шаровые молнии.
       Что это такое мы представляем смутно  и строим самые различные предположения.
       Наиболее убедительное высказывает Олег. Он заочно учится в Ленинградском гос университете, в свободное время много читает и не уступает в эрудиции   офицерам.
       - Согласно одной из гипотез, шаровая молния это сгусток плазмы - многозначительно изрекает он. - В котором огромное количество энергии. Природа шаровой молнии неизвестна. Такие вот дела.
       - А она того, не опасная? - покосившись на отсечный подволок, внешне безразлично интересуется Саня.
       Я тоже   пялюсь вверх и пытаюсь представить эту самую молнию. Воображения не хватает.
       - Да как сказать? - пожимает широкими плечами Ксенженко. - В практике отмечались случаи, когда натыкаясь на какое - либо препятствие, молния взрывалась и имелись серьезные разрушения. А порой она проходила сквозь них и ничего.
       - А через наш прочный корпус может?   
       -  Хрен его знает, думаю вполне.
       Некоторое время мы молчим, переваривая услышанное, а потом  Олег встает и направляется к палубному люку.
       - Пойду  к ракетчикам, - говорит он нам.  - Те точно чего-нибудь, да  знают.
       Минут через пять, покинув заступившего на вахту Порубова, я тоже спускаюсь вниз и направляюсь в сторону кормы, пообщаться с ребятами.
       Когда сидя в старшинской кают-компании мы живо обсуждаем непонятное нам явление, там появляется один из ракетчиков - Серега Осмачко.
       - Ну, че там, наверху? - слышатся сразу несколько голосов и все пялятся в его сторону.
       - Че-че, - недовольно брюзжит  взмыленный Серега.- Херня какая-то вокруг  лодки летает. - Дайте попить, еле дотащил  этот гребаную «Стрелу».
       Сереге вручают эмалированную кружку с компотом, и он жадно его лакает.
       - Ну, рассказывай, - окружаем мы ракетчика.
       - А чего рассказывать? - шмякает он  ее на стол. - Вызвали нас с  Федькой в центральный, сунули в руки ПЗРК и приказали  тащить его наверх. Вылазим мы значит на мостик, а там командир со старпомом  и наш «бычок». Наблюдают  чего-то в бинокли. Смотрим, сзади  в небе  пара  светящихся шаров летает.
       - ?!
       - Ну да, летают и светятся курвы.
       Бычок оборачивается, - «приготовить ПЗРК к стрельбе!».
       Приготовили, стоим, варежки разинули. А они хоть бы хны. Летают.
       - Ну!  - наваливаются на Серегу слушатели.
       - Гну, -  сопит тот. - Полчаса так стояли, а потом снизу поднялся начальник РТС и сунул «кэпу» какую-то бумажку. Тот прочел  и приказал нам тащить трубу вниз.
       - Жалко, - разочаровано протянул кто-то. - Надо было того, шмальнуть.
       -  Хорошо бы, - соглашается Серега. -Для полноты ощущений.
       Потом на переборке щелкает «каштан»,  и голос вахтенного офицера объявляет, что личному составу разрешен выход наверх.
       Кают-компания  пустеет,  и все рысят в сторону центрального, побыстрее увидеть таинственные шары. Но не тут-то было. Выход наверх разрешают только по трое.
       - И чтоб мне там  было тихо, - внушительно озирает любопытных помощник командира.- Пять минут поглядели и вниз. Ясно?
       - Точно так, ясно - вякаем мы. Первая тройка  поочередно исчезает  в люке, а остальные изгоняются   на среднюю палубу.
       Томительно тянутся минуты и все нервничают - а вдруг улетят, и мы ничего не увидим?
       Наконец появляются  воняющие табаком счастливцы, и мы спрашиваем, - ну как?
       - Летают мля, - восхищенно пучит глаза Димка Улямаем. - Оранжевые  такие, вроде маленьких солнц..
       - Ага, летают, - подтверждает  Витька Печенкин. - И  вроде как  живые.
       - Живые?!  - ошарашено переглядываемся мы,   нетерпеливо суча ногами.
       - Следующие пошли! - доносится сверху,  и мы с Серегой Антоненко  и Славкой Гордеевым звеним вверх по крутому трапу.
       Потом восемь метров вертикальной шахты, полумрак рубки со льющимися сверху золотистыми лучами  и мы приникаем к засоленному  плексигласу иллюминаторов.
       - Где, где они, ты видишь? - сопит у меня над ухом Славка.
       Впереди  бескрайняя синь моря,  вверху небо, с плывущими по нему перистыми облаками и  больше ничего.
       -  Да вон же они, вон!  - громко шепчет глазастый Серега, и мы бросаемся к нему.
       Слева по борту, метрах в трехстах, в небе, в сторону кормы,  плывут два  пульсирующих,  ярко - оранжевых  шара. Они действительно чем-то похожи на солнце, только маленькие.
       - Удаление четыреста метров, - доносится с мостика  чей-то голос, и мы до боли выворачиваем шеи.
       Через несколько секунд  таинственная пара исчезает  из поля зрения, и перед глазами только небо.
       - Фантастика, - восхищенно тянет Славка, а мы с Серегой  с тоской взираем на мостик. Нам бы туда, да кто пустит!   
       Увиденное вызывает острое желание закурить, что мы и делаем.
       - Так, время вышло! - возникает в   проеме мостика лицо боцмана и, напиваясь на ходу дымом, мы шаркаем тапочками в сторону люка.
       - Ну, как, видели? - встречают нас внизу страждущие.
       - Видели, -  киваем мы.  И расходимся по отсекам.
       Спустя несколько часов, за вечерним чаем, макая сушки в блюдца с медом и прихлебывая из горячих кружек, мы обсуждаем увиденное и дивимся непознаваемости мира.
       Что это было? Откуда и зачем?