Так сложилось, что в первые дни января я вспоминаю отца.
Мой отец, Барановский Юрий Робертович, родился 1-го января 1923 года в поезде, шедшем из Омска в Красноярск, шестимесячным. Бабка рассказывала, что у него не было ушей и ногтей - доращивали в вате. И я иногда позволял себе по этому поводу над ним мило издеваться. Любя конечно. Летом, в сорок первом, ему было восемнадцать с половиной лет. Уши и ногти к этому времени уже давно выросли. Он закончил в срочном порядке артиллерийское училище в Средней Азии и, вот, с зимы сорок второго воевал. Командир орудийного расчёта 76-миллиметрового орудия. Осенью сорок четвёртого был отправлен в тыл после тяжёлого ранения. На этом война для него закончилась. Начал воевать лейтенантом, а вышел из войны капитаном. Про себя на войне - отец рассказывал очень мало. Но, несколько его мнений, обрывков информации, моментов, сюжетов мне запомнились. Я бы хотел написать об этом. Мне кажется это важным.
Отец далеко не лучшим образом относился к Зое Космодемьянской, Николаю Гастелло, Александру Матросову и другим, воспетым советской пропагандой погибшим героям. Он говорил, что на войне жизнь бойца не стоила ничего. Смерти переставали бояться очень быстро. И погибнуть была небольшая честь. Вот выжить, не прячась за спины других, и продолжать воевать и идти вперёд - это был больший подвиг. И таких, по его словам, было множество. Он вообще очень скептически относился к слову "подвиг" в аспекте военных действий.
Отец рассказывал, что видел деревню, где эсэсовцы наклоняли концы соседних берёз, привязывали к ним детей за разные ноги и концы отпускали. Эсэсовцы из деревни ушли, а деревья остались. Отец это видел.
Отец воевал в составе 2-й Ударной армии - Власовской. В Синявинских болотах они оказались в окружении и прорывались малыми группами. Лес, поляна, а за поляной - речка. Ночь. Полнолуние. Поляна простреливается снайпером. Но все безумно хотят пить. Большинство из тех, кто пытается перебежать поляну, остаются на ней мёртвыми. Многие всё равно пытаются перебежать. Желание пить сильнее желания жить. Отец с приятелем перебежали. Спустились к речке... Отец снимает каску, зачерпывает воду. Но каска в воду не идёт. Не смотря ни на какие усилия остаётся на поверхности... И отец решает, что он сошёл с ума. Но, как выяснилось, он не сошёл с ума. Вся речка от дна до поверхности воды была заполнена мёртвыми русскими и немецкими солдатами. Их не бросили туда. Она просто ими со временем заполнилась.
Окружение. Где свои, где чужие - непонятно. Провизии нет. Боеприпасы заканчиваются. Решили отправить несколько человек в разведку, чтобы узнать, где и на каком расстоянии немцы. Наши несколько человек с оружием тихо пробираются по болотистому лесу. Вдруг слышат - шорох. Падают на землю. Тишина... Снова шорох. Тихая немецкая речь. Понимают, что перед ними метрах буквально в десяти лежат такие же несколько солдат, только немецкие, которые точно так же отправились в разведку, дабы выяснить, где русские. Тоже услышали шорох, голоса и залегли. Что делать? Стрелять очень не хочется - наверняка будут жертвы. Поворачивать назад - пулей догонят в спину. С той стороны, видимо, люди тоже думают, как быть. И мысли у них - наверняка те же самые. ... И вдруг происходит вот такой казус. Один из наших солдат, самый молоденький - не выдержал напряжения и с перепугу громко... пукнул. Первыми начали хихикать немцы, потом наши, потом хором, потом дружно захохотали во весь голос, поднялись, заулыбались друг-другу и разошлись в разные стороны - к своим.
Лучшими книгами о войне отец считал "На Западном фронте без перемен" Ремарка, "В окопах Сталинграда" Некрасова и прозу Василя Быкова.
Лучшим фильмом о войне - "Хронику пикирующего бомбардировщика" Наума Бирмана.
Спасибо.