Утром из бюро за Анной прислали машину. Она уже была готова, до Банховштрассе доехали быстро. С большим почтением секретарь встретил ее у входа и проводил в зал. Заседание совета шло часа два. Анна внимательно слушала все сообщения, довольно тревожные, но никак не катастрофические. Бюро по сути представляло из себя международный инвестиционный фонд, но официально они не хотели так называться. Им нужна была большая свобода. К тому же, само название «инвестиционный фонд» во многих странах было очень сильно скомпрометировано. Там похожие фонды занимались чуть ли не преступной деятельностью. Поэтому было выбрано самое простое название – «Бюро международных проектов».
Озвучивались обычные проблемы с инвесторами. Время от времени у них возникали свои проблемы, и финансирование прекращалось. Так всегда было, и всегда находились другие заинтересованные люди и организации. Сейчас проблемы возникли у русских. В их вечных политических дрязгах появились противники проекта. И всем было понятно, что дело совсем не в проекте. Кто-то решил себе заработать очки на этом поле. Их самый излюбленный способ для этой цели – обвинить других в растрате и воровстве. Никаких поводов для этого не было, но шум уже поднялся. Русское космическое агентство было очень заинтересовано в строительстве исследовательской станции, в одиночку они такой проект не смогли бы организовать. Но из-за этой неприятной истории они приостановили финансирование, хотя готовы были прислать своих специалистов на стройку канала.
Американцы с интересом следили за проектом. У них был уже свой полигон на севере, и поэтому они не спешили включаться в проект. Но и не отказывались. А сроки переносились уже в который раз. И сейчас у бюро оставался один выход. Они хотели провести переговоры с шейхом Ахматом и попробовать сейчас эту брешь закрыть с его помощью.
Только сейчас Анна поняла, зачем совет вызвал именно ее. Очевидно, ее попросят вести эти переговоры. Так и случилось. Для переговоров был повод. Одна американская организация все же решилась присутствовать в Сахаре. Это был институт прикладной метеорологии. Их планы были очень скромными. Все, чего они хотели – это метеорологическая станция в Сахаре. И средства тоже были скромными соответственно. Так что основную проблему они не решали. Но сложность была в том, что деньги шли из Штатов, что могло вызвать очень сильные возражения в Эмиратах. С будущим присутствием НАСА в проекте они мирились, а мелкие организации обычно вызывали большие подозрения.
Никто из бюро не был лично знаком с шейхом, кроме Анны. Точнее, Ахмат дружил с ее отцом. Они довольно часто виделись, когда Анна была еще ребенком. Это знакомство сохранилось со студенческих лет, когда отец Анны-Луизы еще и не помышлял быть финансистом. Он изучал литературу, археологию. Восемь лет назад дочь показала ему проект канала, и очаровала его этим планом. Без участия его банка проект так и остался бы на бумаге да в виде макета в музее.
У Анны было много сомнений по поводу переговоров. Она давно не видела Ахмата. Да и деньги были не его личные, он представлял целую группу финансовых воротил в Эмиратах. Она не знала, придется ли общаться с ними. Для них этот проект скорее обозначал их политическое присутствие в Магрибе. И ступеньку на лестнице престижа, вроде очередного небоскреба. Хотя Ахмат говорил, что его ученики (все они когда-то были его учениками) очень склонны к научным исследованиям. И что для них это был глобальный эксперимент.
Анна-Луиза высказала все свои сомнения, но при этом согласилась поехать в Эмираты. Для нее “солнечная река” значила много и как память о Нике тоже. Она не могла отказаться.
После заседания председатель совета попросил ее задержаться. В его затемненном кабинете белые фарфоровые чашки на столе казались светящимися.
- Анна, извините, что здесь так темно. Я целыми днями сижу за экраном, и глаза стали плохо переносить яркий свет. Прячусь. – Он улыбнулся. – Хотите чаю? Это индийский, без примесей и фокусов. По такой зимней погоде погреться Вам не помешает. Хотя в Сиднее сейчас разгар лета? Наверное, Вы не успели промерзнуть как следует?
- Да, с удовольствием. Вы в таком английском стиле начинаете разговор, что я пугаюсь заранее. Сегодня уже было много сюрпризов.
- В английском? Имеете в виду - о погоде? Англичане неплохие дипломаты, Вы правы. Но Вам не стоит беспокоится о дипломатии. На этих переговорах важно Ваше присутствие и Ваша зараженность нашей общей целью. Все, что их интересует, они спросят сами. И Вам вовсе не надо хитрить. Но лучше Вам ехать не одной, а с кем-нибудь, кто имеет непосредственное отношение к стройке. Сотрудники бюро тут не очень подходят.
- Пожалуй, я узнаю у Джонса, составит ли он мне компанию. Мистер Джонс – идеальная кандидатура. Может быть нам понадобится переводчик, если будет кто-то еще, кроме Ахмата.
- Это не проблема. Переводчика можно там на месте найти. Местные фирмы этим занимаются, по моему опыту, неплохо. Я попрошу секретаря связаться с одной кампанией.
- Хорошо. Но мне обязательно надо сейчас вернуться, я смогу освободиться лишь через две недели, не раньше. И еще, мне кажется, что Вы хотели мне что-то более важное сообщить.
- Да. – Он немного помолчал. – Есть конфиденциальная информация, которую Вам нужно узнать до отъезда. Мне не хотелось бы ставить Вас в неловкое положение. Будет лучше, если Вы будете не вслепую действовать. Конечно, у них могут возникнуть вопросы, связанные с разведкой, с лагерями террористов в Сахаре и прочее подобное… Анна, я не могу скрыть от Вас, что мы действительно связаны с одной организацией, которую я не хочу Вам называть. Это всего лишь мониторинг, не более того. Службы, которые занимаются террористами, не могут упустить такой источник информации, который имеется у нас. Но это взаимный интерес. В свою очередь, мы получаем от них информацию. Они дали допуск нашим специалистам к спутниковым съемкам. Снимки мы можем получать каждые несколько часов, любой заданный район. С погодой там нет проблем, облачность редкое явление. И разрешение снимков предельно возможное. Совсем не то, что видно в обычной сети. Для нас важно видеть общую картинку, а их как раз больше интересуют частности. Финансовое участие этой организации засекречено. И оно не маленькое, иначе мы бы испытывали огромные трудности. Я хочу дать Вам несколько снимков, вот они. И инструкция очень простая по поводу этих снимков. Вы их можете показать, и сказать, что получили их здесь, в Цюрихе. И все. Можете их там оставить. Больше Вы ничего не знаете и я Вам ничего не говорил. Дело в том, что специалисты в этих вопросах по картинке сразу догадаются об источнике этих фотографий. Если такие специалисты имеются среди наших инвесторов, мы об этом сможем узнать.
- Удивительно. Это как раз то, чего я всегда боялась. А Вы уверены, что это безопасно для наших людей там в Сахаре? Мне бы очень не хотелось, чтобы такой мирный по самой сути проект стал ареной для шпионов всех стран.
- Анна, я вел с ними переговоры долго и тщательно. Пусть разведка работает автономно, без нашего участия. Но лучше мы будем что-то знать о них. Так или иначе они все равно там появятся. Так пусть уж платят. Причем со всех заинтересованных сторон.
- Так Вы думаете, что эти снимки могут быть аргументом в пользу финансирования проекта?
- Конечно. Ведь наш канал – не просто колодец в пустыне. Это пересечение путей, многих путей для самых разных людей с самыми разными интересами. Просто эти пути еще не проложены, они существуют в потенциале. Караваны верблюдов не в счет, это все устарело. И хочу Вас порадовать. Мы проводим сейчас согласование действий с организацией озеленителей. Сами мы не можем финансировать еще и озеленение вокруг канала, этим будут заниматься международные фонды другого направления. У них свои источники, свои волонтеры и прочее. Но место вокруг стройки они должны украсить существенно.
- О, замечательно! Я с самого начала не понимала, почему мы сразу не стали этим заниматься. За это время уже вырос бы целый лес.
- Мы об этом много говорили с Вами раньше. Не буду повторяться. Но я рад, что Вы наконец улыбаетесь. Вот так. И хорошо, и славно.
Анна наконец покинула начальственный кабинет. У нее оставалось не так много времени до самолета. Пожалуй, к Шагалу она уже не успеет. Ну что ж. Отложим экскурсию еще на пять лет. До лучших времен. И когда же они наступят, эти лучшие времена? Машину она отпустила, прошла немного пешком и села в трамвай. Еще немного родного воздуха. Цюрихский трамвай – это отдельная достопримечательность для туристов. А для нее – это запахи и звуки детства. Странное чувство на мгновение прокралось – как будто она стала туристкой в родном городе. Было некоторое облегчение, она все узнала на заседании, секретов больше нет. Но и результат отдалился, как отдалилась она сама от этих улиц. Параллель ощущений, вот что это.