Глава 26. «Позорница, бесстыдница».. http://www.proza.ru/2012/01/06/1928
Аня не успела выстирать и просушить белый свитер, он остался замоченным в тазу. На улице был дождь — куда его вывешивать. С чемоданом на пороге Анька думала о своём свитере, попросила тётю Таню, когда изменится погода, вывесить уже высти-ранный белый свитер на верёвку во дворе. Анна уехала, с группой людей из своего города, в Ленинград на десять дней. Десять дней пролетели очень быстро, экскурсий было запланировано по одной в день, но Аньке каким-то чудом удалось уговорить всех ещё на дополнительные экскурсии.
— Раз мы сюда приехали, то не следует терять такую возможность. У нас есть шанс за дополнительную плату ещё посмотреть другие места.
Так что в день у них было по две экскурсии, свободное время каждый проводил так, как самому хотелось. Группа была разновозрастной, но все сдружились, обменялись телефонами и адресами, как говорится, на всякий случай. По крайней мере, Анька потом поддерживала отношения с Айгуль, которая работала на кожевенном комбинате, Светланой Николаевной, она работала в стоматологии, и с Ниной Фёдоровной, совершенно одинокой пенсионеркой, у которой пять лет назад убили сына.
Во время Анькиного отсутствия через неделю Вера Михайловна была у Татьяны.
Две сестры обменялись новостями, потом Вера Михайловна показала пальцем на таз и спросила:
— Что у тебя там, Тань, в тазу, уже почти плесневеет.
— Анька оставила. Вот видишь, поехала, а свитер в тазу оставила. Промычала что-то, типа на улице дождь, выжмете и повесьте.
— Так что ты делаешь? Да почему ты так себя ведёшь? — задавала вопросы Вера Михайловна.
— А что ей от меня надо? Валерка если приходит и остаётся ночевать, то ни вздохнуть, ни охнуть, — отвечала Татьяна.
— Если мешает она тебе, так ей прямо скажи: Аня, иди ищи квартиру. Что ты над дев-кой измываешься? — Вера Михайловна так разбушевалась, потому что была на 16 лет старше Татьяны.
— А что она ко мне присосалась? — злобно спросила Татьяна.
— Да не присосалась. Ты живёшь в самом центре, удобно в любое место добираться. Вот и вся причина. Давай мне воду, я простирну и повешу свитер. Свитер-то при чём?
— А мой Атос при чём?
— Слушай, ты сама думаешь, что говоришь, а? Ты сама-то веришь в то, что Анька спе-циально пса твоего убила?
Анька с Ленинграда привезла себе чёрное болоньевое пальто на искусственном ватине, которое ей было впору и хорошо сидело на ней, джинсы, несколько кофточек. Конец сентября был очень тёплым, она успела ещё пару раз надеть джинсы, которые были словно на неё пошиты. Анька с радостью их надевала, а на ноги шпильки-лодочки. В те времена джинсы с туфлями носили. Но Татьяна стала критиковать всё, и особенно джинсы. Анна в джинсах была очень заманчивая, и в автобусе при большой скученности народа обязательно кто-то из мужиков если не щипал Аньку за ягодицы, то гладил. Однажды Анька, зажатая со всех сторон на задней площадке, почувствовала, что в её ягодицы вцепились две руки. Когда она ухитрилась повернуть голову и посмотреть, то увидела, что два мужика независимо друг от друга ухватились по обе стороны за выделяющиеся места в Анькиной фигуре. После этого она стала ездить только на передней площадке автобуса, там хоть бабы её толкали, обзывали, но за задницу никто не трогал. Всё шло к тому, что Татьяна вынудила Аньку продать джинсы, и Анна продала их Лиле, дочери соседки Любовь Семёновне.
Своё пальто Анька надела всего пару раз. Вешала его на спинку стула. Как-то ут-ром, как всегда еле перекусив на ходу, надевая пальто, Анька заметила, что Татьяна на неё буквально таращила глаза, но не могла понять почему. На улице на её тоже люди странно смотрели, оборачивались. Анька подумала: «Да что это такое, три раза это пальто надевала, но никто так не смотрел, как сегодня».
Она пришла на работу, и тут Мария Дмитриевна произнесла:
— Ань, что у тебя с пальто?
— А что?
— Ну посмотри в зеркало.
Аня посмотрела и чуть не заплакала, пальто ей очень нравилось, и она в нём была как-то старше, а тут с левой стороны пальто было разодрано. Портос по ночам иногда играл с вещами и одеждой, значит, он этой ночью играл с её чёрным новым пальто. Мария Дмитриевна дала ей нитку с иглой, чтобы как-то прихватить разодранное место.
Вечером Анька, придя домой, села за швейную машинку и сделала что-то типа защемлённой прострочки симметрично с обеих сторон пальто. Конечно, его можно было надевать и носить, она его носила ещё года три, но так была испорчена её новая люби-мая вещь. Она Татьяне ничего не говорила, знала, что ничего не докажешь, скорее всего, в дураках ещё и останешься.
Через несколько дней после этого случая Портос приболел, Анька пришла с работы, а Татьяна на неё налетела:
— Вон Портос болеет.
— Что с ним? — сочувственно спросила Анька, ничего не подозревая.
— Не знаю, — снова с криком ответила Татьяна и добавила: — У тебя надо спросить, что.
— А я откуда знаю.
— Поди, напоила его чем-то, — ещё больше разошлась Татьяна.
— Портос заболел, а я при чём? — начала кричать и Анька.
— Так ты у нас мастер по этой части, того пса угробила, теперь за этого взялась. Поди, за пальто мстишь.
— Да ты что? Что ты говоришь?
— Что есть, то и говорю. Иди ищи лекаря.
— Где?
— Где хочешь.
Аня не попив, не поужинав, она оделась и не знала, что делать, куда идти. Где ис-кать для пса лекаря. Рабочий день кончился. Аня работала до шести вечера, почти час на дорогу. Где искать в восьмом часу ветеринара. Несмотря на эти размышления, от-правилась на остановку. Стояла и думала: «Куда ехать? В зоовет? Но рабочий день кончился. Тогда в общежитие, найти студента с последнего курса и привести в дом для Портоса».
С этой идеей она доехала до квартала, на котором были общежития зооветеринарного института и какого-то техникума. Было уже темно. Людей на улице было мало. Она раздумывала, к какому общежитию пойти и как в общежитии спросить помощь. В этот момент к ней подошёл выпивший казах 35 лет.
Он схватил Аньку за руку и стал тянуть по улице ближе к неосвещённому переулку, при этом злобно тряс Аньку и кричал:
— Все сволочи, все получат. Что ты смотришь, я с тебя начну. Пошла, русская сука, — он толкнул её, а затем со всей силы стал тянуть её за руку.
Анька пыталась сопротивляться, она понимала, что силы у них совсем не равны, к тому же, скорее всего, его кто-то ударил, а он не смог достойно дать отпор. У него была пьяная истерика, ему нужно было на ком-то выместить свою обиду, он схватил её обеими руками за предплечья и стал трясти.
— Не дергайся, тварь, пошла в кусты, быстро.
Он продолжал тянуть её за руку, матерился, орал, обещал кому-то мстить, а Анька просто пришла не в то место и не в тот час. Ей было очень страшно, страшно, как никогда. На её глазах отец часто нещадно избивал, до потери сознания мать. Тогда у Ани была боль за обоих родителей, ведь они одинаково дороги и близки. Сейчас животный, необъяснимый страх парализовал её полностью. Она крутила головой по сторонам, в округе никого не было, он заметил это.
— Сука, только попробуй крикнуть, я тебя здесь же урою. Поняла? Пошла, — снова стал её толкать и тянуть за руку, готов был плюнуть ей в лицо.
— Пойдём. Пойдём куда хочешь, только не кричи, — на удивление самой себе, спокойно говорила Анька. Она поняла, что кричать бесполезно, никто не поможет, — Всё, тихо, спокойно, вот так и пойдём.
Мужик взял её под руку, вцепился, как клещ, Анька ориентировалась в ситуации. Он на минуту потерял контроль над ситуацией из-за спокойного поведения Аньки, освободил её руку, они сделали считанные шаги. Навстречу им шла женщина. Анька смекнула — она не поможет, так лучше сдохнуть под машиной. И с этой мыслью в одно мгновенье рванула под колёса приближающейся автомашины, пьяный казах ей вслед матерился. У водителя проезжающей машины была на редкость хорошая реакция, он тормозил резко, со страшной силой, так что мог перевернуться. Аня уже оказалась на противоположной стороне проезжей части. Она бежала в сторону первого общежития, чувствовала, что всё её тело трясёт, оглянулась, увидела, как водитель такси вышел из машины и материл её вслед. Но она впервые в жизни была рада и благодарна матеркам.
Анька оказалась не такой слабой, как ей внушала мать, она её иной раз называла хлюпиком. Анька в это не верила, потому что отец и бабушка, мать отца, говорили обратное. А за последний год Анька стала очень сильно в себе сомневаться, но уроки, по-лученные от своей судьбы, она переносила стойко, мужественно. Если в повседневных отношениях она была всегда как на распутье, то в экстремальных ситуациях реагировала более спокойно и обдуманно, принимая порой нестандартные решения.
Аня зашла в общежитие, на вахте дежурила женщина 55 лет, она ей показалась очень старой. Ведь Аньке через полтора месяца исполнится 24 года, в таком возрасте все, кто старше, кажутся старыми. Она подошла к ней и рассказала о цели прихода, про больного Портоса.
— Нашла с кем связываться. Бог даст, пёс не помрёт до завтра, вот и сходите в лечебницу при институте. В городе больше нет нигде приёма для больных кошек и собак.
Анька села на стул и замолчала.
Женщина, гладя на неё, продолжила:
— Ты что? Иди домой. Или ты это для меня сказку придумала? Может, хахаль здесь у тебя какой?
— Нет, я боюсь домой идти, не знаю, что скажу. И боюсь на улицу выйти, меня какой-то пьяный в кусты тащил, я под машину кинулась.
— А-а, так это они там на тебя так орали?
Аня молча кивнула головой. Вахтёрша и Анька некоторое время сидели молча, Аньке было всё равно, поверила ей эта женщина или нет, к своему несчастью, она не умела лгать. Парень, живущий в общежитии, направляясь к выходу, проходя мимо них, по-здоровался с дежурной.
— Каярбек, подожди, — дежурная позвала его по имени, он подошёл к ней, она продолжила: — Проводи девушку к остановке. Она боится.
— А что случилось?
— Да на неё попытка насилия была, — пояснила дежурная.
— А-а. Ну ладно, — повернулся к Аньке и сказал: — Пойдём.
— Иди, иди, он хороший парень, — с этими словами выпроводила Аньку вахтёрша.
Перешли дорогу по пешеходной дорожке, на светофоре. Подошли к остановке.
Этот казах-студент высокого роста обратился к Аньке:
— А что, к тебе кто-то приставал, а?
— Да, — ответила Анна.
— А почему к тебе приставал, а? Может, где развлечёмся, а?
Анька, если до сих пор держалась молодцом, тут вдруг разревелась, громко, словно для того, чтобы его напугать и других привлечь. На остановке было ещё человека че-тыре. Они не знали, что произошло, да, собственно, это их не интересовало. Подошёл автобус, Анька вошла в него и всю дорогу плакала.
Придя домой, она услышала от Татьяны, которая ей открыла дверь:
— Портос срыгнул, он косточкой подавился. Весь день не ел, не пил. Сейчас напился воды.
— А меня чуть не изнасиловали, — сказала Аня, умылась и легла спать — утром на работу.
Она поняла по глазам Татьяны, что та ей не поверила. Татьяна, наверное, решила, что Анька где-то коротает время и для верности «какого-то замысла» подольше не заходит домой.
Глава 28. «Лучше бы ты меня сегодня к Рашиду не отправляла». http://www.proza.ru/2012/01/07/1365