Вот моя деревня,
Вот мой дом родной,
Вот качусь я в санках
По горе крутой…
Чем пахнет наше детство? Я думаю, у каждого человека есть запах, который напоминает о своем детстве. Вот у меня таких несколько: это запах лыжной смазки, запах печки, когда ее только распалили, и полендвицы (есть такое мясо).
Я до семи лет жил в частном доме, хоть и стоял он почти в центре города, в районе Клары Цеткин. Мне вспоминаются многие моменты которые, увы, в 21 веке ушли куда-то безвозвратно. Место, где я жил, – это два переулка деревянных домов, которые остались после войны, и все друг друга знали, а любые события, происходящие в твоем доме, переносились так же и к твоим соседям, будь то день рождение, свадьба, похороны, все приходили порой даже без приглашения (за солью). Вспоминаю эти застолья, песни, пьяные споры до хрипоты, словно истина стоит больше чем дружба, иногда доходящие до кулаков лишь потому, что спорщик утратил все аргументы. И это последний, который он может привести, и, главное, потом, когда весь стол их помирит, они буду пить за дружбу и со словами: «Ты меня уважаешь?» – обниматься, целоваться по-мужски, как Брежнев с Хонеккером, и отвечать: «Я тобой горжусь!» Была тогда душевность, видимо потому, что товарно-денежные отношения не перевесили все это, как сейчас.
Мне очень нравилось вставать по утрам, идти на кухню и пить крепкий чай с гренками и вареным яйцом – это воспоминание и сейчас приносит только приятное чувство и улыбку. Как было холодно одевать колготки на ножки утром, выпрыгивая из постели, – дом еще не был прогрет печкой, которую дед только что распалил и разбудил тем, что вывалил дрова громко, разбудив внука.
Вообще, зимы как-то больше отложились у меня в памяти, видимо, потому, что вкусностей было больше, ну сами подумайте: Новый год, подарки, елка, хурма, домашние колбасы. Ой, а еще большая горка, большой снег, по самое колено, и лыжи, санки. А потом, когда придешь в мокрых шароварах и полных снега валенках, бабушка выгоняла на крыльцо и начинала веником сметать с меня снег, который уже превратился в ледышки. Я тихонько стоял и старался терпеть то, что ветки от веника иногда попадали мне на щечки и было больно, но я молчал и терпел, потому что провинился, бабушка же сказала, что бы я пришел чистый, а не грязный и мокрый, как тютик. Интересные, эти взрослые, люди… Ну как я могу прийти домой зимой, когда снега по колено, чистым и сухим, там же столько искушений?..
Из восьми чудес детства очень запомнилось торжественное снятие домашней полендвицы со стены, где она сохла, и нарезание бабушкой тоненько, что бы я не подавился и смог прожевать. Ребята, это нирвана, честно, деликатес. Или как отчим приехал с города Риги (по тем временам чуть ли не заграница) и привез целый мешок глазированных сырков и Фанту. Это был пир богов. Сейчас это понять невозможно, ибо нет того дефицита, все доступно.
Мне было пять лет, когда родилась моя сестра, и очень запомнился запах грудного молока. Я помню, как мама дала подержать мне сестричку. Сестра была полностью закутана в пеленки (тогда памперсов еще не было), и через минуту я почувствовал тепло, которое потекло по моей ноге. Я расплакался: «Вот же гадость какая: обосцала брата,» – и впечатление было смазано. А потом она опять мне удружила: зимой заболела, и маме пришлось девочке делать клизму. Первый раз, когда все происходило, я подошел посмотреть, что там происходит, мама вставила сестрички в попу клизму и нажала на помпу клизмы. Через минуту, в виду того, что я стоял прямо по направлению выстрела, все, что было в попе пырскнуло мне в лицо. «Спасибо, сестричка!» Дааа, детство! Первая книга, первый класс, первый поцелуй – я все это помню. Вы помните свою первую книгу, которую вам не подарили, а вы купили с мамой или папой в магазине. Я помню очень хорошо. Это было летом, я должен был идти в первый класс, и мы с мамой зашли книжный магазин. Мне очень понравилось, как там пахло, а еще запала красивая книга «Дети партизан». На обложке был изображен мальчик с автоматом, именно это меня и подкупило, домой я пришел с ней, долго рассматривал фотографии партизан, а потом просто забыл даже, где она лежит. Воспоминаний детства так много, что книгу писать можно…