Таня Иванова была настоящей колдуньей. Не такой, конечно, какие водились на Руси во времена «Руслана и Людмилы», превращаясь на лету в птиц и кошек, но и не шарлатанкой какой-нибудь c последней страницы периодики: «Пятнадцатая степень посвящения, семнадцатая степень ясновидения, стопроцентная гарантия».
Таня никогда никого не обманывала, потому что колдовала исключительно для себя.
Вначале она даже не догадывалась о своих колдовских способностях. На детских Таниных фотографиях – обычная девочка с косичками и ямочками на щеках. На подростковых снимках – на первом плане оголённые Танины коленки, ровно выстриженная чёлка и пухленькие губки. А вот здесь уже всё по-взрослому: белый халатик, локоны по плечам, крупные очки – Таня выпускница медицинского училища.
Жила Таня с родителями в Черниговской области, но каждое лето девочку вывозили к бабушке в Севастополь. Бабушка жила одна в огромном двухэтажном доме недалеко от Херсонеса. Райское место: фруктовый сад, море за окном. Таня в пять лет сама научилась плавать. А в пятнадцать на пляже познакомилась с Вовкой и решила, что останется в Севастополе, тем более бабушка не возражала.
Медучилище Таня выбрала потому, что уже тогда подумывала о вечности и была уверена, что вот-вот изобретут такое средство, от которого люди перестанут стареть и умирать.
Бабушка помогла внучке с трудоустройством, определила в школьный медпункт.
– Такое место грех упустить. Сто раз спасибо скажешь! Сама себе хозяйка: пришла, закрылась и лежи себе на кушеточке, сон досматривай.
Бабушка была права. Спать ужас как хотелось. Вовчик по ночам спать не давал, дело было к свадьбе. Хорошим он оказался парнем, добрым и симпатичным, а главное, любил Таню. К концу сентября решили, как только родители управятся на хозяйстве и смогут приехать, Таня с Вовчиком поженятся.
Работала Таня медсестрой с удовольствием. Сидела в тишине собственного кабинета за двойными дверями.
Вакцинация, диспансеризация, забор крови…
Ей бы, конечно, сподручнее было стать настоящим вампиром, но Таня ни в коем случае не хотела зависеть от чьей-то там крови, тем более у вампиров такой короткий век и такой ужасный конец.
К тому времени советская медицина медленно, но верно стала сворачивать в сторону коммерции. Какая уж тут надежда на бессмертие! Теперь получалось, чем больше человек болеет, тем выгоднее врачу. Тане Ивановой, хошь-не хошь, пришлось становиться колдуньей, иных-то способов к жизни вечной, кроме волшебства и колдовства, бедная девушка не знала.
Первое свое колдовство Таня решила опробовать на собственном муже.
Вовчик работал слесарем в жэке, а там без выпивки никак нельзя. Не успел появиться на работе – уже наливают. А Вовчик вдруг стал отказываться, отрываться от коллектива. Как так?
– Иди-ка вот, – протягивали ему то рюмку, то стакан.
– Да не пью я, – улыбался Вовчик в ответ.
– Т-ты чё, в сектанты записался? – сипел, недоумевая, электрик.
Вовчик не отвечал, выписывал себе заявки из журнала.
Зато гундосый плотник всем своим тщедушным существом подпрыгивал на стуле:
– Нет, вы только посмотрите, не пьёт он! А мы, по-твоему, пьём?
Вовчик старался не реагировать на плотниковы выпады. Этому только дай повод – загундосит вусмерть.
Что говорить, если даже молодой напарник и тот смотрел на Вовчика с подозрением:
– Кто ж от водки отказывается?
Вовчик молчал, как рыба об лёд.
Он был единственным слесарем во всём Севастополе, который ходил по заявкам на трезвую голову. А может быть, он был единственным непьющим во всем жэковском мире.
Дома тоже. Какое бы ни застолье, кто бы ни пришел в гости, Вовчику уже и не предлагают, а Тане подмигивают:
– Что это ты, Таня, с мужиком своим сделала? Чего это ты ему такое подсыпала?
– Ничего не подсыпала, – честно отвечала Таня. – Слова знать надо, подход иметь!
– Научи нас, – просили Таню уставшие от мужских возлияний несчастные жены, – подскажи нужные слова.
Таня только отшучивалась, встряхивая копной тяжелых волос. Волосы у Тани были будто медная проволока, но она с молодости затемняла их хной «для здоровья». А когда стала пробиваться первая седина, наоборот, вдруг краситься перестала. «Я всё-таки колдунья, - решила Таня, - а не какая-то второсортная ведьмака из киношки!»
Примерно в то же время появилась у неё чёрная кошка. Сама пришла. Вовчика посреди ночи вызвали на аварию, Таня спала на втором этаже, свет на всякий случай в коридоре оставила. Сквозь сон слышит: окно ветром распахнуло. Встала прикрыть, а оно на щеколде. И вдруг в открытую форточку через Танину голову прямо на кровать – шасть – чёрная кошка. Крутанулась на месте и улеглась на подушке, как у себя дома. «Ну, значит так надо, - догадалась Таня своим колдовским умом. – Значит, признали меня там, если прислали «своего гонца».
Так вечность впервые улыбнулась колдунье Тане.
Наутро прибежала соседка искать свою кошку. Увидела её у Тани на руках, схватила, расцеловала и унесла к себе. А следующей ночью – та же история. Кошка подобралась к спальне по черешневому дереву, запрыгнула в форточку, крутанулась и улеглась на Таниной подушке. Вовчик возмутился, а Таня говорит: «Это соседская Мурмышка. Вчера, когда тебя не было, она тоже ко мне приходила». Вовчик хотел скинуть кошку с кровати, но она так истошно на него зарычала, что Вовчик обиделся и отвернулся на другой бок. Так и проспала Мурмышка вторую ночь у Таниной головы, а утром Таня унесла её к хозяйке, хотя теперь уже не сомневалась, чья это кошка.
Таня дала ей другое имя. Тогда на Украине как раз поднялась волна протеста, все говорили о скором воцарении антихриста и боялись, что всем без разбору начнут вживлять под кожу электронные чипы. Таня назвала кошку Чипой и поставила для неё плошки на кухне. Только Чипа ни разу не спустилась на первый этаж, не попробовала Таниных угощений. Так и шастала среди ночи через форточку на кровать, а поутру исчезала. Вовчик стал закрывать форточку, да Чипа всё равно оказывалась возле Тани, как только муж засыпал.
Кто знает, из каких источников черпала Таня свои колдовские чары, но только теперь она не сомневалась, что с вечностью у неё налажен полный контакт.
Для чего Тане нужна была эта вечность, понять невозможно. Жизнь её была самая обыкновенная, ничего такого, за что можно было бы здесь зацепиться, у Тани отродясь не водилось. Даже детей, ради которых иные женщины готовы терпеть эту жизнь тысячи лет, Тане Бог не дал. А как Вовчик уговаривал, как просил Таню хотя бы одного ребёночка – ни в какую. По молодости не хотела, боялась, что с таким «грузом» вечную жизнь не осилишь, а потом уже, наверно, и не могла.
Дом свой Таня превратила в колдовской замок. Всюду свисали на подвязках пучки трав, кореньев и сухоцветов. На отдельном столике стояли ступки, порошки, минералы, мази, кремы, отдушки. Возле печки банки-склянки с разноцветными жидкостями. Над каждым окном, почти под потолком, обычными канцелярскими кнопками, проржавленными временем, были приколоты к стене маленькие запечатанные конверты. Что там лежало знала одна Таня. А на каждом подоконнике – куклы. С выколотыми глазами, с выжженными волосами, со вскрытыми черепами, с оторванными руками, с отпиленными ногами, с откушенными носами. Таня будто специально собирала их по всем крымским помойкам и приносила домой, как «Зайку бросила хозяйка» или как «Всё равно его не брошу».
Однажды соседка отправила своего сыночка отнести тёте Тане заблудившееся письмо из Чернигова. Мальчик покричал от калитки, никто не вышел. Подошёл, постучал в окно – тишина. «Оставлю под дверью», - сообразил ребёнок, побежал к крыльцу и чуть не наступил на клубок швейных булавок, рассыпанных на коврике у порога. В этот самый момент дверь-то и открылась. Растрёпанная Таня схватила ребёнка за руку, стала втягивать к себе через порог:
- Заходи, заходи, касатик.
- Тётя Таня, у вас тут иголки на половике! – закричал, упираясь, ребёнок.
- Что, поранился? – улыбнулась Таня.
- Нет, – замотал головой мальчик.
- А чего кричишь, будто тебя режут? Заходи, только не наступи вот на эту черту из кипарисовых палочек. Видишь?
Мальчик посмотрел под ноги и увидел вдоль порога полоску, выложенную из одинаково оструганных деревяшек.
- Зачем это?
– Это не бойся, это тётя Таня положила, чтобы в дом не могло проникнуть никакое зло.
– А что, зло только через порог может войти в дом? – удивился мальчик.
– А как ещё? – спросила Таня, поражаясь сообразительности ребёнка и на глазах набираясь сил.
– И что, эти ваши палочки смогут удержать любое зло?
– А как же! – улыбнулась Таня, взяла письмо, увидела, что от мамы, и насыпала мальчику семечек в обе руки.
– А это зачем? – Мальчик не хотел ничего брать.
– Для здоровья.
Таня надорвала конверт и принялась читать мамино письмо, а мальчик, забыв про кипарисовую черту, толкнул дверь и бегом припустил к своему дому. Оказавшись в родном дворе, он закрыл калитку, швырнул через забор семечки и кинулся к маме.
На всю катушку развернула Таня Иванова свою колдовскую деятельность. А для колдовства, известно, много что нужно. Это только поначалу можно заглядывать в специальные умные книжки, повторять чужие заговоры и видеть мгновенный результат. С каждым днем Танина «вечность» требовала от неё всё больше сил и стараний. А где их брать? И Таня стала сдавать первый этаж отдыхающим. Сама ходила, высматривала, кого пустить в дом, всё выбирала семьи с маленькими детьми. Чистые детские души ой как нужны были для Таниных колдовских дел.
Случилось, позарилась Таня на многодетную семью из Москвы. А семья оказалась непростой. Утром молитвы, вечером акафист, перед едой лоб крестят все от мала до велика, иконы зачем-то по комнатам расставили. А то вдруг, столкнувшись с Таней на лестнице, бородатый отец семейства вместо «доброго утра» осенил Таню крестным знамением.
В ужасе кинулась Таня к своим волшебным снадобьям и, как только семья москвичей ушла на море, навела «ревизию» на первом этаже: рассыпала по всем углам, нашептала по всем подушкам, поскребла по всем одеялам, намела по всем половицам. А иконы все собрала и бросила в камин, да поджечь не успела – муж на обед пришёл.
Таня пошла накрывать Вовчику на задней веранде и даже не заметила, что её квартиранты, вернувшись с пляжа, собрали все свои вещички и, не говоря ни слова, съехали.
Что такое? Недели не прожили, даже не предупредили, а ведь заплатили за месяц вперёд. Что такое? Тане сразу стало как-то не по себе. Таня испугалась.
И всё вдруг пошло наперекосяк.
Только Таня подумала, что с вечностью у неё теперь полная гарантия, случилось непоправимое. То ли руки, то ли глаза стали подводить, но только однажды Таня что-то перепутала в своих расчётах. А может быть Таня перешла дорогу не в том месте или нарушила «правила движения» по колдовским коридорам. Или, что ещё хуже, перескочила сразу несколько ступеней в иерархической лестнице по пути к своей вечности. В общем, что-то такое случилось из ряда вон и Танина «вечность» решила, наконец, показать свои клыки. Иначе откуда бы они взялись, эти «гонцы» в овечьих шкурах?
В то лето по всей Украине прокатились с гастролью аферисты-гипнотизёры. Народ ловился в их сети в основном на жадности. А Вовчик, добрая душа, откликнулся на бабские слёзы. Стоял на остановке после работы, ждал себе автобус. Вдруг две «бедные овечки», «мы сами не местные» и всё такое. Город-то черноморский. Ну и далее по сценарию: всё-то у них сегодня украли на пляже – сумки, деньги, документы. И побираться-то они, конечно, не умеют, а вот нельзя ли ваш адрес указать, чтобы на него выслали денежный перевод?
«А чего ж нельзя, – подумал Вовчик, не приглядываясь к тёткам. – Надо людей выручить, раз просят».
– Только нужно на ваше имя, а то нам без документов всё равно не выдадут, – утирали сопли несчастные тётки, заглядывая с последней надеждой Вовчику в глаза.
– Да, пожалуйста, – согласился Вовчик и всё им продиктовал, что нужно для перевода.
Наутро «бедные овечки» вместе с Вовчиком получили по его паспорту свой перевод и собрались на радостях тут же в ресторане напротив почты выпить-закусить, да вот незадача: Вовчик не пьёт!
– Тогда возьмите, – одна из тёток отсчитала несколько бумажек и протянула благодетелю: – Хоть тортик жене купите или помаду.
Вовчик, смущаясь, отказался от денег и уже отвернулся, чтобы уйти, но тётка резко подпрыгнула и насильно вложила несколько купюр в его карман:
- Уж мы в долгу не останемся!
Вовчик хотел разобидеться, вернуть бедным тёткам их деньги, повернулся, а их нет как нет, как сквозь землю провалились.
Через полгода звонок в дверь. Молодая парочка, видно муж с женой, пришли с документами на жильё:
- Когда вы намерены освободить дом?
- Какой дом?
- Наш дом.
- Какой ваш дом? – недоумевают хозяева и не догадываются даже, что они уже почти месяц, как не хозяева.
И начались суды-рассуды, экспертиза за экспертизой. И на почерк, и на вменяемость, и на алкоголизм и на прочую вшивость. Вот где, казалось бы, колдуй-преколдуй, а Таня сникла. Только адвоката наняла дорогого, и всё ему стряпню какую-то чуть ли не к каждому обеду с пылу с жару. Адвокат жуёт – за ушами трещит, а дело не двигается, всё равно по всем документам выходит, что дом они с Вовчиком продали собственными ручками и за очень приличные деньги.
Тогда Таня решила, что пора применять «тяжёлую артиллерию» – пора сдавать Вовчика. Поплакала, погоревала, да видно для вечности нужна была особенная жертва. Не отдавать же свой колдовской замок!
И вроде сделала всё, как положено, а суды не прекращаются и новые хозяева всё торопят освободить для них дом. Таня уже начала чахнуть, а Вовчик, бедный, себя во всём винит, за сердце хватается. Ведь если бы не он со своей добротой, то, глядишь, Тане открылся бы способ и Вовчика отколдовать для вечности.
Таня уже не просто начала нервничать, она, как Кощей, испугалась за своё бессмертие.
И тут случилось совсем непредвиденное.
Вовчик как обычно пришёл с работы, принёс Тане хлеб, молоко и мороженое, разделся и пошёл в душ. А Таня пошла в кухню приготовить мужу ужин. Вдруг слышит хрип. Да такой страшный, такой громкий хрип из ванной. Побежала к Вовчику, а он уже сползает на кафельный пол и исходит пеной. Вот так вот взял и умер.
И Таня сначала не поняла, растерялась, заметалась и, оставив мужа на полу, побежала на улицу, звать на помощь. Хорошо, соседи были дома. Пришли, помогли вытащить Вовчика, вызвали скорую. Скорая – труповозку. Увезли Вовчика сразу в морг, в морозильную камеру.
Таня не могла оставаться дома одна, вышла за ворота и пошла, куда глаза глядят. Спустилась к морю и пошла дальше, не останавливаясь, по воде, вглубь. Ну, на пляже её, ненормальную, сразу заметили, вытащили на берег, положили на камушки. Таня открыла глаза, видит – над ней золочёный крест. Решила, что она уже на том свете.
- Неужели всё? – подумала Таня. – Неужели всё зря?
Таня встала, чтобы получше разглядеть, куда там её определили, и первое, что увидела – купол Владимирского собора под золочёным крестом.
«Так это ж Херсонес!» - обрадовалась Таня и поняла, что не всё пропало.
«А муж-то у меня тоже был Владимиром, – подумала она, - может это он меня к себе зовёт, знак подаёт?»
Она поправила холодными руками мокрое платье и стала подниматься по ступенькам к храму.
«Кстати, под куполом очень хорошо заряжаться, где-то я об этом читала…»
Мокрая Таня покружила по храму, остановилась под куполом, руки распростёрла, голову задрала и часа три так простояла. А тут батюшка на вечернюю службу пришёл пораньше. К нему подбежали под благословение и шёпотом доложили, кивая на Таню: «Давно уже так стоит, часа три, наверно. Боимся подходить, что с ней?»
Батюшка подошёл, посмотрел на Таню и осторожно спросил:
– Вы что тут?
– Знаете, тут энергия особенная, – ответила совершенно умиротворённая Таня.
– Что-о? – не понял батюшка.
– Энергия, – пояснила Таня. – Вот через этот купол под вашу люстру особая энергия из вечности собирается.
– Это не люстра, это – паникадило, – зачем-то сказал батюшка, а потом внимательно посмотрел на Таню и на всякий случай предупредил:
– Оно ведь и упасть может!
То ли пошутил, то ли специально сказал, а только Таня сразу отошла в сторонку, присела на лавочке и как расплачется. Служба уже началась, а Таня всё плакала, и никто даже не цыкнул на неё, чтоб не мешала. После службы одна бабулька в ситцевом платье пожалела Таню, принесла ей святой воды в железной кружке. Таня отпила несколько глотков, вернула старушке кружку, посмотрела ей в глаза и снова как зарыдает.
Сердобольная бабулька, вылила остатки святой воды себе на ладошку и погладила Таню по голове.
Тане вдруг захотелось рассказать незнакомому человеку всё, что случилось, излить душу, поведать о своём горе, но она не знала, с чего начать и можно ли здесь, в храме, говорить о своих колдовских делах?
Ситцевая старушка постояла ещё немного возле Тани, как медсестра скорой помощи, сделавшая больному укол и ожидающая действия лекарства, помолчала, потом внимательно посмотрела на Таню, вздохнула, перекрестилась и присела рядом.
Таня заплакала горше прежнего.
- Мужа твоего, - сказала бабулька, - надо бы завтра отпеть, как положено.
- Да, - согласилась Таня, утирая подолом нос.
- Любит он тебя очень, - снова вздохнула старушка.
- Любил, - поправила старушку Таня и снова зарыдала.
- И сейчас любит, не сомневайся. «Любовь никогда не перестает»!*
Она хотела ещё что-то сказать, но Таня тут так заголосила, что с подсвечника у иконы Спасителя упала горящая свеча и старушка встала поправить свечу.
«Откуда она знает про Вовчика? – вздрогнула Таня и затихла. – Я же ничего не говорила…»
Таня подошла к старушке – узнать про своего мужа, но та начала вдруг молиться и Таня, немного постояв у иконы, вернулась на лавочку, села и заплакала уже беззвучно.
Сторож в сером сатиновом халате больно ткнул пальцем в Танино плечо:
- Храм закрывается!
Таня сидела как сидела.
Он решил, что тётка уснула, наклонился и крикнул ей в самое ухо: «Освобождаем помещение!»
Таня вздрогнула, сторож увидел зарёванное лицо, смутился, отвернулся, звякнул ключами и пробурчал:
– Завтра, завтра приходите, закрываемся.
На следующий день Таня забрала своего Вовчика из морга, привезла во Владимирский собор в Херсонесе и после отпевания похоронила на городском кладбище рядом со своей бабушкой. Потом, не заезжая домой, поехала на вокзал, купила билет до Чернигова, нашла в привокзальном скверике единственную скамейку, окружённую розовыми кустами, и просидела здесь на самом солнцепёке до позднего вечера.
Таня ждала свой поезд.
----------------
*Любовь никогда не перестает – из Послания апостола Павла (1 Кор. 13: 8).