Звезда Арктур (Русич 2) / Проза.ру

            глава первая

   Впервые о деньгах, как таковых Лёшка Балалаев задумался после того, как они с женой съездили на юг. Спартанец по природе он относился к ним с каким-то ленивым безразличием. На работу (после демобилизации он устроился в шахте на добычном участке электрослесарем) ходил с удовольствием, но ещё с большим удовольствием после работы встречал свою молодую жену возле школы, где она в старших классах преподавала русский язык и литературу. Другими словами Лёшка Балалаев был абсолютно счастлив и деньги в его жизни занимали место далеко не первое...
Вообще, поездка в Крым в балалаевские планы на тот момент не входила. Они тогда только-только ордер на новое жильё получили. Когда пришли квартиру смотреть супруга аж руками замахала: и обои ей не нравятся, и кафель в ванной положен криво и запах в комнатах чужой, нехороший. В общем, решила всё по - своему переделать.

      Ремонт с переездом, - что два пожара. И время, и деньги которых обычно никогда не хватает.       Лёшка, зная её характер, спорить не стал. Если что задумала в нитку вытянется, а от своего не отступится. И гнёздо вить будет, - что тебе ласточка небесная.
Сказано. Сделано. Обои сорвали. Кафель скололи. А тут, как на грех просквозило её. Кашель. Чох. Температура поднялась. Целую неделю сбить не могли. Хрипы какие-то подозрительные в бронхах прослушиваться стали. Какой уж здесь ремонт. Врач участковый настоятельно порекомендовал Лёшке, для укрепления иммунной системы жену на юг свозить. Пусть там по горячему песочку босой походит. Под благодатным крымским солнышком понежится. Да и воздух тамошний с водою морскою в этом деле подспорье великое.

      Супругу свою Лёшка Балалаев жалел и уважал. Хотя, скажи ему кто-нибудь ещё год назад, что Галка Майорова станет его женой, он бы тому в лицо рассмеялся. Десять лет в одном классе проучились. С третьего класса за одной партой... Всю жизнь в одном дворе живут. Да он и за женщину-то её никогда не воспринимал. Глаза круглые, будто две синие пуговки. Длинная, что тебе хворостина. Тощая, как велосипед. Она казалось и рождена-то была для того, чтобы выгодно подчёркивать ладные фигурки своих подруг, которых у неё на удивление было множество. И любая из них рядом с ней красавицей выглядела. Еще в раннем детстве к ней намертво пристало прозвище «Спица». Она всё это понимала и в этом смысле на свой счёт не обольщалась. Другом была верным. Девчонкой не жадной. Не сплетница.
Росла Галка без отца. Он умер, когда ей и года ещё не было. Жили они вдвоём с матерью в однокомнатной квартире. Такой же высокой и худой, добрейшей души женщиной. Она вела ботанику и биологию в их школе. Преподаватели и ученики за глаза звали её «Тычинка».

      Лёшка Балалаев с седьмого класса был безнадёжно влюблён в лучшую Галкину подругу Надюшку Семёнову. Высокая, стройная, с большими тёмно-голубыми глазами она считалась одной из самых красивых девчонок в школе. Сколько писем в стихах передал он ей через соседку по парте, сколько записок… Если всё собрать, Большая Советская Энциклопедия получится. И никакого внимания с её стороны. Одно глумление. И что самое обидное - его любовную лирику читала вся школа…

   Учился он так себе, зато очень любил художественную литературу. Перечитал гору книг. Его хорошо знали во всех трёх библиотеках их шахтёрского городка. А ещё он писал стихи и любил ночью смотреть на звёздное небо.

      Как-то в десятом классе всю первую декаду сентября они помогали подшефному совхозу убирать яблоки, уродившиеся в том году в неимоверном количестве. Жили в местном клубе. В последний вечер перед отъездом большой компанией засиделись у костра до третьих петухов. Пекли картошку. Пели песни. Любовались звёздами. Под утро небосвод стал тускнеть и только одна звезда, наплевав на все законы космогонии, светила всё ярче и ярче. Никто не знал её имени. Перебрали всё. От Кассиопеи до Сириуса. «Это звезда влюблённых, по имени Арктур» - тихо проговорил Лёшка Балалаев. Все сразу замолчали. «Находится она в созвездии Волопаса. Звезда эта магическая. Даёт большие удачи и большие тревоги. Может зло подшутить. Не допускает трусости. Человек, в гороскопе которого она присутствует, в трудный момент своей жизни обязательно получит от неё мощную поддержку…», - ежась от внимательного взгляда колокольчиковых глаз, он ещё долго рассказывал ребятам про удивительную звезду по имени Арктур.

      Первый раз Семёнова разрешила ему проводить её до дома после осеннего бала, устраиваемого директором школы каждый год специально для старшеклассников. На Новогоднем балу они первый раз поцеловались. В начале весны у Лёшки в шахте погиб отец. На поминках Семёнова не отходила его матери. После похорон в городке о них заговорили, как о будущей супружеской паре. А осенью она проводила его в армию. Обещала ждать. Но не дождалась (через год, в Москве, вышла замуж за своего однокурсника по институту), хотя письма писала ему до самого «дембеля».
   Служил Лёшка Балалаев на Краснознамённом Северном флоте. Подводником. Военная специальность – торпедист. По флотской терминологии – БЧ-3. Лодка была старая, дизельная. В Дальние походы не ходили. Но и без дела не сидели. Дежурили в нейтральных водах. Следили за морскими учениями кораблей НАТО. За ними ведь глаз да глаз нужен. Мало ли что… Три года со своими торпедами в обнимку спал.
   Домой прикатил на такси, ранним ноябрьским утром. Высокий, стройный, в чёрном бушлате с золотистыми пуговицами и бескозырке Лёшка Балалаев был неотразим. Морская военная форма ему здорово шла. Одни клеши чего стоили. Мать с младшей сестрёнкой ещё спали. Сонные, немного испуганные и несказанно счастливые его появлением они задали такого рёву… «Девчонки, милые вы же «дембель» мой с повесткой на отправку перепутали!?» - рассмеялся он, бережно прижимая их обеих к своей широкой груди, но вдохнув, полузабытый за три года запах родного жилища не выдержал и тоже расплакался.

      Дня через три он собрался ехать в Москву, но перед самой поездкой, вечером к ним в гости пришел его бывший классный руководитель, преподаватель истории Владимир Иванович К… Сам бывший морской офицер, фронтовик он попросил Лёшку выступить перед старшеклассниками. Рассказать о службе на флоте. О современных подлодках, кораблях… Отказать своему старому учителю Алексей не смог и поездку в столицу отложил.
         В школе он встретил свою бывшую одноклассницу и соседку по парте Галку Майорову. Теперь уже учительницу словесности. Она нисколько не изменилась. Всё такая же - худая, длинная. Оба были искренне рады встрече. Они долго сидели в пустом классе за «своей» партой. Разговаривали обо всём; о планах на жизнь, о друзьях-товарищах, об учителях… У Галки недавно умерла мать. Алексей, выражая ей своё соболезнование, дружески приобнял её. Помолчали… Вспомнили Надежду Семёнову. Лёшка признался, что на днях поедет к ней. Галка как-то замялась, а потом тихо сказала:             -Не надо тебе Лёшь туда ехать.             -Это ещё почему!?- удивился он.             -Она уже два года замужем.
         Как он вышел из школы, как бесцельно бродил по вечернему городку, как пил за какими-то сараями с незнакомыми ему мужиками самогонку, а потом с ними же и подрался Лёшка не помнил. В себя пришёл поздно вечером у той же Галке на квартире. Весь какой-то жалкий, «растерзанный». С разбитой губой и огромным синяком под правым глазом. Как к ней попал, он тоже не помнил.

   О Семёновой больше не говорили. Сидели на кухне за столом и молчали. «Ну, чего так сидеть - не выдержала она. Давай мы с тобой чайку попьём! Обожди, Галь…» Лёшка взял её за руку и ни с того, ни с сего «бухнул»: «Выходи за меня замуж…" «Та-ак! Начинается!.. Отомстить значит решил. И страшнее мести не придумал, как жениться на уродине!    Это Лёшенька называется: «назло кондуктору куплю билет, а сам пешком пойду!» - с плохо скрываемой обидой и болью, почти прокричала она. Но, заглянув в его потухшие глаза ей, вдруг, стало, до боли жаль его. «Ну, правда, Лешь. Посмотри на меня. Ведь я с невестой и рядом не стояла», - сбавив тон, проговорила она и расплакалась. Сама не понимая, кого ей больше жаль - Лёшку Балалаева или себя - любимую.

   Под утро, лаская её твёрдые груди Лёшка вспомнил строки одного иностранного поэта, стихи которого очень любил, только, вот, имя его постоянно забывал.
А грудь её была кругла
            Казалось, ранняя зима
            Своим дыханьем намела
            Два этих маленьких холма.
Через месяц они расписались. Правда, свадьбу играть не стали. Невеста не захотела… Да и денег у обоих не было…



   После свадьбы с Галкой стало твориться что-то невообразимое. Она хорошела с каждым днём, наливаясь той завораживающей женской негой, от которой у всех мужчин начисто «сносит крышу». Это заметили все. Коллеги по работе, ученики, соседи. Завидев её, сидящие день-деньской на лавочке возле дома старые бабки-шахтёрки начинали перешёптываться: «Ты посмотри, что с девкой подеялось. Была ведь: ножки тонкие, ручки тонкие… Вот тебе и «Спица!» И откуда у неё всё это взялось?! Что тебе яблочко наливное… «А то ты не знаешь, откуда…»,- подхватывала другая. «Жисть бабская ей на пользу пошла. Помню, у нас с моим… Когда не пьёт… Тс-с!!! Идёт!! Здравствуй Галочка! Здравствуй красавица!»

         В каждой женщине независимо от её достоинств есть Творцом заложенный тайный механизм. Если его грамотно завести, он с ними такое вытворять начинает!.. Дурнушки в красавиц превращаются. Красавицы – умнеют на глазах. А злые и капризные становятся невинными, как голуби. И по-другому быть не может! Потому как Творец наш есть Любовь Абсолютная!

   ***
      Ремонт отложили до лучших времён. Всё равно денег на новую мебель не было. Но, было бы здоровье, а на остальное заработаю, думал Лёшка Балалаев, раскрывая школьный атлас на странице, где полуостров Крым весь как на ладони. Он долго и внимательно вчитывался в названия городов расположенных на побережье. Выбрал Евпаторию. И здравница, и название красивое.
   Заняли они деньжат у хороших знакомых. Купили билеты и двинули на юг «дикарями». Ехали со студенческим стройотрядом. Всю дорогу гитары, песни, портвейн. Весело, но как-то утомительно…
В Азове к ним в плацкарту на освободившееся место подсела интеллигентная, статная, с седым в платиновый отлив волосом пожилая женщина. «Какая красивая старость» - восхищённо отметила про себя Галка. За окном шёл по - южному обильный, крупными каплями дождь. Промокшая до нитки соседка, долго не могла согреться. Лёшка помог ей определиться с багажом. Укутал своим одеялом и побежал к проводнику за горячим чаем. Познакомились. Разговорились.
      Звали женщину Нина Владимировна. Работала она в элитном санатории от Министерства Обороны врачом-эндокринологом. Родилась и всю свою жизнь прожила в Евпатории. Узнав, что они едут отдыхать без путёвки, дикарями, предложила остановиться у неё. Балалаевы с радостью согласились.

      Жила Нина Владимировна в трёхэтажном старинном доме на набережной, построенном в середине 19века. Об этом событии свидетельствовала намертво вмурованная в стену бронзовая доска. Дом был с аркой и большими, чугунного литья воротами, за которыми, находился увитый диким виноградом, мощёный булыжником внутренний дворик, с водопроводной колонкой посередине. Квартира оказалась на втором этаже. Двухкомнатная, с небольшой, но уютной кухонькой, откуда был выход на огромный, больше похожий на веранду балкон, где стояло кресло-качалка укрытое полосатым пледом, изящная этажерка с чайной посудой и низенький, весь в перламутровых инкрустациях столик. С балкона открывался чудесный вид на море. Такой красоты Балалаевы никогда не видели. А самое главное за всё это великолепие плату хозяйка запросила божескую. Показала где какая посуда стоит, куда мусор выносить. Начала, было рассказываmь про цены на городском рынке, но тут же спохватилась: «Ой, совсем я вас заговорила. Устраивайтесь. Не буду вам мешать…» - смущённо проговорила она и ушла к себе в комнату.

После её ухода, какая-то неведомая сила подхватила Лёшку и с размаху бросила в кресло- качалку. Устроившись в нём поудобней и слегка покачиваясь, он представил как вечерами, будет обозревать раскинувшийся перед ним морской пейзаж и ночное южное небо. У него даже глаза от предвкушаемого удовольствия сами-собой прижмурились. Галка тоже вышла на балкон и, опершись руками на гладкий, потемневший от времени дубовый брус ограждения, некоторое время любовалось прекрасным видом открывавшимся с этого места. «В какой же красоте люди живут, дай Бог им здоровья» - с благодарностью подумала она о хозяйке, сдавшей им это райское местечко. От нахлынувших чувств у неё даже слёзы выступили. Она глубоко вздохнула и вернулась в комнату, разбирать чемоданы.
      Все вещи оказались влажными. Пришлось их тщательно прогладить. Лёшка, как избалованный ребёнок занудливо торопил её с выходом в город. «Давай сначала позавтракаем. Со вчерашнего дня маковой росинки во рту не было» - позвала его к столу Галка.             Из оставшихся, взятых в дорогу из дома продуктов, она, на скорую руку соорудила завтрак, который, так и остался лежать на столе нетронутым.

      Галка Балалаева никогда не видела моря, и сама сгорала от желания, поскорее окунуться в прохладную, изумрудную волну. Но для этого, им нужно было ещё пробежаться по здешним магазинам и прикупить кое-что для пляжа. Дома, готовясь к поездке, они объехали все ближайшие «барахолки», но ничего подходящего не нашли. Расстроилась она тогда не на шутку. Но мудрый супруг её успокоил: «Там, куда они едут, у магазинов тоже есть свой план и выполняют они его наверняка не телогрейками и драповыми пальто… Так что, приедем на место и всё купим». «А что, логично…» - подумала Галка и успокоилась.

   Повинуясь, внутри себя какому-то глубинному, потаённому чувству все деньги она, брать с собой не стала. Взяла из солидного, с множеством отделений портмоне мужа несколько крупных денежных купюр. И щёлкнув, тугой кнопкой бумажника, спрятала его на самое дно чемодана.
   Как расшалившиеся дети, взявшись за руки, они скатились по крутым ступенькам приютившего их старинного дома.

***
   Евпатория – благодатное местечко. Город тянется почти на 20 километров вдоль мелководного Каламитского залива. Древнее название - Керкинитида. Его основали греки- колонисты два с половиной тысячелетия назад. Кого только не помнит эта древняя земля. Скифы, гунны, половцы, хазары, печенеги, булгары… Как волны моря, сменяя друг друга, тонули они во тьме веков, оставляя после себя лишь могилы воинов, да изваяния «каменных баб» на курганах.

   После завоевания побережья османами в 1476г на месте сегодняшней Евпатории была возведена мощная крепость, которую турки назвали Гёзлев, что в переводе с тарабарского означает «глаз дома». Этимология этого слова не ясна. Возможно, эту ассоциацию вызывали огни домов, которые были видны с моря.

      Русско-турецкая война 1768-74гг положила конец османскому господству, и по Кючук-Кайнарджийскому мирному договору весь Крымский полуостров отошёл России. По указу Екатерины-II Великой Гёзлёв был переименован и получил статус уездного города. Евпаторией его назвали в честь царя древнего Понта Митридата-VI Евпатора. Понтийский царь часто выручал жителей древней Керкенитиды в их войнах с воинственными скифами…

      При Советской власти Евпатория стала городом - курортом. В конце тридцатых годов в нём уже насчитывалось более 35 первокласснейших санаториев и домов отдыха для трудящихся, расположенных вдоль побережья. Прекрасные пляжи с золотистым песком, чистым и мягким. Прозрачная вода, пологий спуск, тянувшийся далеко в море делал отдых не избалованных комфортом советских людей незабываемым. Так что, Лёшку Балалаева его внутренний голос не обманул. Евпатория оказалась райским местечком. Да и название, как ни крути, красивое.

   Ни в какие магазины они не попали. Ноги сами понесли их к морю.    На пляже, несмотря на ранний час, было настоящее столпотворение. Лениво копошащаяся человеческая масса, широко раскинув в стороны руки, ноги, подставив лица, щедрому южному солнышку лежала, сидела, стояла. Народу было так много, что и яблоку упасть было негде. Лежали даже у туалетов, из дверей которых, густо несло человеческой мочой. Позади этого людского скопища до самого горизонта ослепительно мягко сияло лазурное море.

      Целый час, как зачарованная ходила Галка вдоль кромки берега, подставляя прохладной морской волне свои красивые длинные ноги. А Лёшка не утерпел. Скинув одежду, сразу же бросился в море и, на половину выскакивая из воды, мощно поплыл саженками к мирно покачивающемуся вдалеке оранжевому бую. Галка, сама неплохая пловчиха с завистью следила за ним. Что кстати, было совсем не трудно. Во первых, - купающихся мало, а во вторых, - его семейные трусы в воде сразу же надулись огромным чёрным пузырём. И пока не намокли, служили ей отличным ориентиром.

            глава вторая

      ***
      В универмаге, в секции, где продавали женские купальники было не протолкнуться. Они заняли очередь. «Лёшь, походи, посмотри, может кафе какое поблизости есть» -, покопавшись в сумочке, Галка вытащила денежку достоинством в пятьдесят рублей. «Пообедаешь, приходи сюда. Меня сменишь».
   На выходе из магазина к Лёшке подошла статная, красивая женщина бальзаковского возраста. «Молодой человек» - слегка кокетничая, обратилась она к нему. «Даже не знаю с чего начать. Давайте в сторонку отойдём». Они отошли к колонне, на которой, висело объявление следующего содержания: «Граждане отдыхающие! Ничего не покупайте с рук у незнакомых Вам людей».
   «Есть плавки. Как раз ваш размер. Купите, не пожалеете» - обжигая его жарким дыханием, зачастила она. «Мужу друзья из-за границы привезли. А они ему малы оказались». Она сунула руку в свою вместительную сумку, чем-то там пошуршала и вытащила прозрачный пакет с оттиснутым на нём красным иероглифом похожим на жука. Внутри пакета находились свёрнутые пополам мужские плавки. «Сколько?» - спросил он. «Пятьдесят рублей». «Сколько!!?» - вытаращил глаза Лёшка. «А что вы хотели молодой человек. Эксклюзив. Япония», - касаясь его мочки, своими чувственными, красиво очерченными губами доверительно зашептала она ему на ухо. «Да вы не сомневайтесь. Вещь того стоит. Ах, как они будут подчёркивать стройность ваших бёдер»- томно закатила она глаза. «Беру»- решительно выдохнул Лёшка и сунул ей в руку, ставшей вдруг влажной пятидесятирублёвую купюру.
   Походив, минут двадцать вокруг магазина, он вернулся назад к очереди. И первое, что увидел, была его плачущая Галка. «Что случилось!? Обидел кто?» - рванулся он к ней. «Де-де-деньги у-у-крали»-сквозь слёзы выдавила она из себя и показала свою сумочку. Одна сторона её была аккуратно разрезана.

      Конечно, двести рублей для Галки Балалаевой была сумма огромная. Но плакала она вовсе не из-за украденных денег. Ей было до глубины души обидно. И, кажется, она догадывалась, кто это сделал или, по крайней мере, принял в этом участие. Неожиданно возникшая рядом с ней совсем ещё юная, симпатичная девчушка, с голубыми доверчиво распахнутыми глазами обратилась к ней с каким-то пустяковым вопросом. Она ответила. Обрадовавшись собеседнице, девчонка минут двадцать трещала о том, как ей повезло с квартирой. Какие милые старички хозяева. Какая морозная в этом году была, у них в Якутии зима… Галка слушала, и любовалась её милым славянским лицом, её изумительной красоты кистями рук с тонкими запястьями, узкими ладошками с длиннющими музыкальными пальчиками. Ей вдруг тоже захотелось рассказать этому ангелочку о своей квартирной хозяйке, о потрясающем виде, открывающемся с их балкона, о.., но собеседница вступить в диалог, шанса ей не дала. Всё говорила, говорила, говорила. Исчезла она, так же неожиданно, как и появилась. Галка, пропуская в примерочную кабинку безобразно располневшую даму средних лет, на мгновение отвлеклась, а когда повернулась к своей «собеседнице», её уже «Митькой звали»…

   От пережитой обиды Галку трясло. И вообще, ей захотелось домой. Сейчас же! Немедленно! На самолёте! На ракете! Алексей Сергеевич Балалаев мужчина был тонкий. Не смотри, что работяга простой. Как вывести свою жёнушку из пограничного с истерикой состояния, сообразил сразу. Он бережно притянул Галку к себе и стал нежно целовать синь её заплаканных глаз. «Лёшка, да ты с ума сошёл! Народ ведь кругом!»- мгновенно приходя в себя, прерывистым шепотом проговорила она.
Ни о каких купальниках с пляжами, гулянии по набережной, кафе, в этот день не могло быть и речи. Не сговариваясь, они быстро пошли в сторону старого города, подальше от этого не счастливого для них места.

   Дома, Лёшка примерил купленную им вещь. Женщина не обманула. Плавки пришлись ему как раз впору. Плотно обтягивая бёдра, они откровенно подчёркивали его могучее «балалаевское начало». Справой стороны в них был впаян длинный резиновый овал с рисунком. Зверского вида, сидящая на пальме обезьяна, грозит кому-то невидимому кулаком.             Правда, резинка оказалась несколько туговата. «Зато не соскочат», - пробуя её на прочность, констатировал он. «Откуда красота такая!?» - поинтересовалась с балкона Галка. «В городе купил. Когда тебя грабили. Япония. Эксклюзив… Слушай, а что такое эксклюзив?»- не давая, задать ей последующий обязательный в этом случае вопрос, торопливо спросил он. «Что-то, «единственных» в своём роде» - немного подумав, ответила она.
            ***
   Вечером, Нина Владимировна предложила им всем вместе, на веранде, попить чаю. Пока женщины сервировали стол, Лёшка спустился во двор, где из старинной, бронзовой колонки набрал в чайник свежей воды.
         За чаем, Галка не удержалась и рассказала хозяйке про случай в универмаге. «Ребята! Милые мои! - всплеснула та руками. Как же я это из виду упустила?! Тут совсем рядом с нашим домом в подвальчике есть небольшой магазинчик. Приезжие о нём, как правило, не знают. Там вы найдёте всё, что вам надо. Кстати, мне тоже надо купить новые очки от солнца». Незаметно они перешли к своим женским делам. Заговорили между собой (как это всегда бывает, когда рядом находится мужчина) полунамёками, понижая голос и комкая окончания фраз.
   Но Лёшка Балалаев их давно уже не слушал. Став, одним целым с креслом-качалкой, он любовался ночным южным небом, на чёрном бархате которого, как драгоценные камни мерцали звёзды. Такие крупные и доступные, что казалось, протяни только руку, и ты ощутишь их таинственную природу. Отыскав в нём созвездие Волопаса, он долго глядел на звезду Арктур, которая, имела честь присутствовать в его гороскопе. Он даже хотел пожурить небесное светило в связи со случаем в универмаге, но, залюбовавшись её мерцающим сине-голубым светом, передумал…
            ***

      Все любители южного отдыха делятся на группы. Одним важна бурная ночная жизнь и развлечения, другим, напротив, уединение и спокойствие, третьим – красота окружающей природы. Балалаевым нужно было только море.

      На второй день по приезду «вооружённые до зубов» (даже маску с ластами прихватили»), они пришли на пляж. Было начало июня. Море ещё не совсем прогрелось. Но Балалаевы, едва разоблачившись, бросились в морскую волну и, как два красивых, молодых дельфина часа два резвились на воде.
      Первый раз в жизни, нырнув с маской, Галка была очарована красками подводного мира. Перед ней вдруг открылась целая цивилизация со своим жизненным укладом, законами. С этого момента надводный мир интересовать её перестал. Она донырялась до того, что не могла произнести даже слова своими посиневшими от холодной воды губами. Из моря, Лёшка вытащил её силой.

      Когда вышли на берег (оба с одним желанием по шею закопаться в нагретом солнцем песке), пляж, как-то подозрительно притих. Сотни глаз уставились на Лёшку Балалаева. Он сразу это почувствовал. Плечи расправил. Грудь выпятил. Широчайшие раскрылетил… «Нудисты проклятые и сюда добрались! Извращенец! Здесь же дети! И куда только милиция смотрит!?» - понеслось со всех сторон. Лёшка недоуменно посмотрел на супругу. Галкины глаза, расширенные до размера чайных блюдечек, были до краёв наполнены васильковым ужасом. Она пыталась что-то сказать ему, но её сведённые судорогой губы выговаривали только букву «М». Балалаев осмотрел себя, и… Белый свет померк в его глазах. Плавок, как таковых, на нём не было. Лишь широкая тугая резинка, с намертво припаянной к ней овальной картинкой, где зверского вида, сидящая на пальме обезьяна, грозит кому-то невидимому кулаком, составляли его гардероб. И здесь он сделал то, за что корил себя потом на протяжении многих лет. Ему бы нырнуть в набежавшую волну, и вынырнуть метров за триста от этого места. А он, едва касаясь ногами раскалённого на солнце песка, «полетел» к ближайшей кабинке для переодевания. Стоявшая вокруг неё двойной спиралью очередь, в один миг испарилась. Внутри он нос к носу столкнулся с громадной, похожей на Мать-Моржиху голой, усатой женщиной лет сорока пяти. Увидев, перед собой обнажённого парня, она, загудев, как трёхпалубный прогулочный лайнер, бросилась бежать прямо по арбузным животам загоравших вокруг кабинки мужчин. Её потом ещё долго ловили всем пляжем. Лёшка, обхватив голову руками, рухнул на колени, молча.

      Первой в кабинку, с его штанами наперевес вбежала верная Галка. За ней, в сопровождении двух «накаченных» спасателей, вошёл милиционер.             -Ну, болезный, пройдёмте с нами. Протокольчик составить надо» – обратился он к нему.             -Я его одного не оставлю!- решительно заявила Галка.             -А вы кто ему будете?             - Жена.             - Пройдёмте и вы» - пожал плечами пожилой сержант.

Когда вышли, их тут же окружила толпа возбуждённых женщин. С интересом поглядывая на Лёшку, они стали орать, что на этого извращенца подпишут любую бумагу…
   По дороге к опорному пункту, с Балалаева сошло сто потов. Галке даже показалось, что он похудел и стал ниже ростом. Ей до слёз было жаль его…

   В небольшом, прокуренном помещении, с настежь раскрытыми окнами стоял стол, сильно потрёпанный, обтянутый дерматином диван и три стула.             Протокол не составляли. Старый сержант даже документы спрашивать не стал. Расспросил кто они, откуда, когда приехали, где остановились. Потом из нижнего ящика стола достал литровую бутылку сухого вина и два стакана. Наполнил их до краёв. «Плавки здесь с рук покупал?» - кивком головы, указывая на стакан, спросил милиционер Лёшку. «Да. С рук», - подтвердил тот. «Тогда, гости дорогие с открытием сезона вас!» - улыбаясь в свои пшеничные усы, хитро прищурился он.
   «Ну, попадись ты мне только!..» - погрозил Балалаев кому-то своим огромным кулаком и вылил в себя содержимое гранёного стакана, при этом, его Адамово яблоко так и осталось в нейтральном положении.

            ***
      Всю вторую половину дня Лёшка пролежал, отвернувшись к стене, дома на диване. На все Галкины уговоры сходить куда – нибудь пообедать, или просто погулять по городу, отвечал невразумительным мычанием. «Ну, война войной, а обед по расписанию», - подумала она, соображая, чтобы ей прикупить такого вкусненького.

   Крытый городской рынок поразил её сытными запахами, многолюдностью и ценами. Даже у них в центральной России в это время свежие овощи не стоили так дорого. Где-то она читала, что на южных базарах принято торговаться. Но, по бесстрастным и каменным лицам местных торговцев она поняла, что выторговать у них что-нибудь, приехавшему сюда отдохнуть русскому человеку невозможно. Да и времени у неё на это не было. Дома, раздавленный последними событиями, медленно «сходил с ума» её голодный супруг. С рынка она зашла в обычный магазин, где была поражена качеством молочных продуктов. Кефир здесь своей плотностью напоминал сметану, сметана – творог, творог – сыр…, и стоило это всё копейки.

      Вернувшись с рынка, Галка быстренько накрыла стол и позвала Лёшку обедать. Он нехотя встал, подошёл к столу и скромно присел на самый краешек стула. Съел совсем ничего. Дольку малосольного огурчика, да три ложки кефира. «Какая сметана вкусная»- пробормотал он и, кряхтя, как столетний старик, побрёл к своему лежбищу. Галка смотрела на него и чувствовала, как в неё вселяется сатанинский смех. Чтобы не расхохотаться, она начала подкашливать и чихать. «Донырялась. Говорил ведь, что ныряние твоё нам боком выйдет», - скрипуче пробурчал он со своего места. Это было уже слишком. Чтобы не расхохотаться, она вцепилась зубами в свою ладонь и постучала в комнату Нины Владимировны. « Да-да. Войдите», - ответила хозяйка. Галка без сил буквально упала в её объятия. «Господи! Милая девочка! Что случилось?!» всплеснула та руками. Едва, сдерживая в себе гомерический хохот, Галка рассказала про случившееся с ними сегодня утром на пляже. И они, две взрослые женщины, как молоденькие медсестрички наглотавшиеся веселящего газа, схватившись за животы с полчаса катались по широкой, старинной оттоманке.
      Вволю нахохотавшись, стали наводить порядок. Застилая разворошённую оттоманку пледом, Нина Владимировна заговорила вдруг строгим, профессиональным тоном: «А знаете Галочка, наш с вами смех здесь по большому счёту не уместен. Ваш супруг получил колоссальнейший стресс. Отсюда и до всевозможных фобий рукой подать. Так, что, я вам советую, на время сменить обстановку. Съездите куда-нибудь на экскурсию. В Севастополь например. И на этот злосчастный пляж вы больше не ходите. Знаете что! Я договорюсь со сторожем, и он, будет пропускать вас к нам, на санаторный. Он не так многолюден, как городской. И контингент солидный. Правда, сейчас всё больше «её величество торговля…             Но и генералы иногда попадаются. А вы ведь наверняка, живого генерала никогда не видели? Откуда. Разве что в кино или по телевизору» - ответила Галка. Они встретились взглядом. И их опять затрясло в «конвульсиях»…

   Вечером, на веранде, снова все вместе пили чай. Нина Владимировна рассказала историю своей семьи. Все её родственники по отцовской линии с Петровских времён были офицерами Российского флота. Пра-прадед, капитан трёхмачтового брига, за многочисленные подвиги в сражениях с турками получил от императрицы Екатерины II землю в этих местах и был первым военным комендантом Евпатории, тогда ещё Гёзлева. Прадед, так же морской офицер, участник первой героической обороны Севастополя. Дед, капитан первого ранга, погиб вместе с адмиралом Макаровым на броненосце «Петропавловск» при обороне Порт-Артура. Отец, контр-адмирал Российского флота, был собственноручно расстрелян в 1920году пламенной большевичкой Розалией Самуиловной Залкинд, известной больше под псевдонимом Землячка.    «А вот по материнской линии ни одного военного. Предприниматели, купцы, промышленники. Кстати, этот дом, в котором мы находимся, - приданное моей мамы» - закончила она своё повествование.

   Балалаевы с огромным интересом слушали историю семьи своей хозяйки. Лёшка даже забыл о своём утреннем приключение, воспоминание о котором делало его паралитиком тела и духа. Он оживился и во все глаза смотрел на эту уже немолодую, прекрасную в своем увядании женщину. Последнюю представительницу двух русских родов, когда-то входивших в элиту Российской Империи.

Разговор плавно перешёл на поэтов Серебряного века. Лёшка знал (конечно, не так хорошо, как его Галка) и любил поэзию Блока, Цветаевой, Ахматовой, Гумилёва, Брюсова… Хотя, стихи у Брюсова, скажем прямо, ему не нравились. Нет! С точки зрения размера, рифмы всё идеально но: - « уж очень, они, какие-то правильные у него. И «не пахнут» совсем… Будто цветы искусственные …» - познакомившись с творчеством Валерия Яковлевича, решил для себя он.
   Вспомнили Игоря Северянина. «Это было у моря. Где ажурная пена… Где так редко бывает городской экипаж…» - прикрыв глаза, прочитала Нина Владимировна одно из самых нежных и лиричных стихотворений короля Поэтов.
   Чтобы не пропустить самое интересное, Лёшка быстренько окинул взглядом ночное небо. Оно было затянуто низко плывущими облаками. Ни о каких звёздах не могло быть и речи. «Чует кошка, чьё мясо съела» - зловеще усмехнулся он.

   Утром, уходя на работу, Нина Владимировна, как бы невзначай, пригласила своих жильцов на их санаторный пляж. «Пропуск у коменданта я вам выпишу» - подмигнула она Галке. Лёшка с радостью ухватился за это предложение, и, боясь, что его жена из-за своего вечного комплекса быть кому-то обузой откажется, с тревогой посмотрел на неё. Но та, неожиданно легко согласилась. По пути они зашли в уже знакомый им магазинчик, где он за шесть рублей купил себе добротные купальные трусы, без всяких там пальм и обезьян.
            ***

            Глава третья

   Вся территория вокруг красивого, трёхэтажного здания санатория была обсажена каштанами, тенистые кроны которых в любую жару, щедро дарили людям живительную прохладу.
   Санаторный пляж ухоженный и чистый, с лодочной станцией, с площадками для тенниса, волейбола с трёх сторон был огорожен металлическими рамами обтянутых сеткой рабицей. Этот трёхметровый забор цвета хаки, уходивший далеко в море, надёжно охранял покой военной и торговой элиты страны Советов. Попасть сюда постороннему человеку было весьма проблематично.
      Песок раскалился так, что в нём без проблем можно было сварить себе кофе. Большинство отдыхающих, подставив свои дородные, тюленеобразные тела пылающему солнцу, загорали на кушетках выкрашенных в защитный зелёный цвет. Балалаевы заняли два свободных крайних лежака в первом ряду от моря. Недалеко от них группа молодых парней и девушек играла в волейбол. Лёшка ещё со школы был заядлым волейболистом. На всех соревнованиях в этом виде спорта, начиная с девятого класса, он всегда защищал спортивную честь своего городка. Его неудержимо потянуло туда. Но, откуда-то вдруг, появившееся в нём чувство неуверенности, буквально сковало все его члены и волю. «Ну, чего ты вздыхаешь!? Иди, иди! Покажи класс!»-подбодрила его Галка. В это время мяч от чьего-то сильного и неточного удара полетел в их сторону. Алексей мягко принял его, подкинул над собой и, эффектно изогнувшись, в высоком прыжке послал его в самую гущу молодёжи.

Играли в «картошку». Точными, хорошо поставленными ударами он быстро освободил всех проштрафившихся, сидящих в середине круга игроков.
      Вскоре вся компания, разбившись на команды, отправилась на волейбольную площадку. Лёшку Балалаева единогласно выбрали капитаном. Высокий, мускулистый, на полтуловища взлетая над сеткой, он своими «пушечными» ударами легко «проламывал» любой поставленный соперниками блок. Образовалась длинная очередь из желающих побросать через сетку мяч.             Лёшка, было, уже собрался играть до самого вечера, но из глубины каштановой рощи донёсся тягучий удар рынды… Игроки и болельщики потянулись в санаторий. «Обед… Будь он не ладен…» - догадался он.

   Назад вернулся в приподнятом настроении. Взбудораженная мускулатура трепетала по всему его телу. Со стороны могло показаться, что балалаевские мышцы отплясывают какой-то разухабистый до неприличия танец. От вчерашней меланхолии не осталось и следа. «Слабо до буя донырнуть!.. – следуя, вчерашним наставлениям Нины Владимировны, подзадорила его Галка. -Кому!? Мне!!?» - вытаращил он на неё свои голубые, как июньское небо бельмы.             – На что забъёмся!?
- Выиграешь, - на экскурсию в Севастополь меня повезёшь! Идёт!             – Идёт!!             Взявшись за руки, они бросились в прохладную волну.

      Две с половиной недели Балалаевы безмятежно наслаждались морем, горячим песком и всеми благами цивилизации предлагаемой местной властью - кино, танцы, цирк. Посетили местный храм Мельпомены. Приехавший на гастроли какой-то эстонский театр, давал «Мастера и Маргариту». В своё время потрясший Галку до глубины души роман Булгакова, был представлен всего одним действием. Маргарита, готовится принять участие в ведьмяцком шабаше на Лысой горе. Намазавшись волшебной мазью, полуголая, тряся отвислой грудью, полтора часа бегает по сцене и, размахивая руками, на ломаном русском языке грозит критику Латунскому…
   Ходили на концерт одной модной, столичной рок-группы. Перед этим отстояли часов семь в очереди. У самой кассой, как это всегда бывает, билеты закончились. Пришлось покупать «втридорога» у спекулянта - перекупщика.
      Эти раскрученные московские рокеры Балалаеву не понравились. Тексты песен – зримая картинка, из разряда «что вижу, то пою». Хотя, и не лишены смысла. По Лёшкиному мнению, в них, напрочь отсутствовало то, что делает рифмованные строки поэзией. А их, наверное, никогда нечёсаный солист, временами «давал такого петуха!…»
   Лёшка еле-еле дотерпел до середины концерта. Когда музыканты, закончив очередной хит, стали настраивать свои гитары, он решительно поднялся и направился к выходу. Ему, было, очень жаль в пустую потраченное время и деньги. Пробираясь мимо беснующейся молодёжи, он громко заявил: - «Если этот «лохматый кролик» певец,- то я чемпион мира по шахматам!».
   Следом за ним вышла Галка. – До конца конечно, досидеть не мог!? - Не-а…»- обнимая её за плечи, рассмеялся Алексей.
   Ну, что ещё можно ждать от простого русского мужика из глухой, шахтёрской провинции. Хорошо ещё потраченные деньги не стал назад требовать.

   Подолгу сидели на уходящих под воду ступеньках набережной, вдыхая всей грудью насыщенный йодом морской воздух. И где бы они ни появлялись, Лёшка, постоянно ловил устремлённые на его Галку взгляды мужчин. Он, как всякий нормальный мужик, был законченным собственником. Эти липкие, «раздевающие» взгляды разного возраста самцов, порою, доводили его до бешенства. Стоило ему на минуту отойти, как тут же появлялся очередной воздыхатель, с предложениями посидеть в ресторане, съездить на высокогорное озеро…
   Но, после того, когда он сам перегревшись на солнце, засмотрелся на выходящую из моря длинноногую, стройную брюнетку с огромными синими глазами (которая, как оказалась его родная жена…), Лёшка к созерцательному вниманию со стороны незнакомых мужчин к своей супруге, стал относиться куда терпимее...
   Балалаевым очень хотелось, проехаться с экскурсий по побережью или, на худой конец, сходить в ресторан, но та злосчастная кража в универмаге в первый день их приезда, делало это желания призрачными. Экономить приходилось буквально на всём.

      Вечерами, вместе с хозяйкой чаёвничали на веранде. Это уже вошло у них в привычку. Лёшка прочитал Нине Владимировне несколько своих лучших стихотворений, выдав их за произведения неизвестного поэта. Она, конечно, обо всём догадалась, но виду не подала… По её заинтересованному взгляду было видно, что стихи ей понравились. Она даже сравнила «неизвестного автора» с ранним Рубцовым. Балалаев замлел…

      Звезда Арктур лукаво подмигнула ему из раскрывшейся над ними бездны. «Чё ж хорошо-то так, а!?», - любуясь звёздным небом, весь вечер мысленно домогался до неё он…
            ***
   Как-то утром, придя на пляж, они обнаружили свои места занятыми. Заплывшая салом тётка лет пятидесяти, со следами былой миловидности на обрюзгшем лице и мальчишка лет десяти по-хозяйски расположились на их местах. У ребёнка левая нога и бёдра до самой груди были в гипсе. Эту парочку они видели здесь и раньше. Раскормленная (как гусыня под Новый год) дама, постоянно с кем нибудь конфликтуя, «кочевала» по всему пляжу с места на место. Мальчуган - её внук (как им потом рассказала Нина Владимировна), был рождён с необычно сложным вывихом бедра и ещё с какой-то трудно выговариваемой болезнью. Перенёс две сложнейшие операции. И немного подумав, добавила:- «Мальчишка нехороший…»

-Ради Бога извините нас … - начала было Галка.             –Не извиняйтесь, не извиняйтесь милочка, - перебила её дама низким голосом.             - -
-Молодой человек, – слегка кокетничая, обратилась она к Алексею.             – Я думаю, вам не составит особого труда, сходить за новыми лежаками. Там, за лодочной станцией их гора целая, - махнула она рукой в сторону спасательной вышки.

   В другой раз, Лёшка, может и поспорил бы с этой самонадеянной толстушкой, но присутствие с ней ребёнка-инвалида делало это невозможным. «Айн момент!» - подмигнул он мальчишке и отправился в указанном ей направлении. Тот увязался за ним.

-А вы в каких войсках соужите!? А у меня дедушка генераоу. А у вас какое звание!?» - проглатывая букву «л», зачастил он.             -Главстаршина Его Величества Северного флота! Алексей Балалаев!-дурашливо, но не без гордости за весь русский флот выпятил грудь Лёшка. И шёпотом, будто открывая страшную тайну: «Что в переводе на армейский означает старший сержант».             «А я-то думаоу …» - разочарованно протянул мальчуган.

   Его симпатичную мордашку исказила брезгливая гримаса. Он протянул руку и ловко засунул Лёшке в плавки какой-то предмет. Предмет зашевелился. У Балалаева по всему телу побежали мурашки величиной с божию коровку. Собрав в кулак всю свою волю, внутренне содрогаясь, он вытащил из купальных трусов песчаного краба. «Вот же п--к», - не найдя эпитета по приличней, переводя дух, выругался Алексей, вслед быстро удаляющему от него генеральскому внучку.

Там, куда указала женщина, оказалась свалка старого пляжного инвентаря. Дырявые лодки, рваные парусиновые зонты-грибки, разбитые кабинки для переодевания.
   Когда он вернулся, генеральша, что-то сердито выговаривала Галке. Лёшке захотелось сходу осадить эту, свалившуюся на их голову бабищу, но он сдержал себя.

   Свободных лежаков по близости не наблюдалось. Они ушли на другой конец пляжа и расположились прямо на песке, «у самого синего моря». Справа от них двое мужчин играли в шахматы. Доска с фигурами стояла на ящике с пятизвёздочным армянским коньяком. Вокруг сгрудились болельщики. Один из шахматистов толстый, лысый дядька, игравший белыми фигурами, пальцами правой руки нервно отстукивал на своей коленке какой-то военный марш. Его соперник худенький, с профессорской бородкой-клинышком дедок, обхватив руками свою седую, лобастую голову, обдумывал очередной ход.
      В шахматы Лёшка играл не плохо. Оценив шансы игроков на победу (примерно равные) и по ходу, пересчитав в ящике бутылки (их оказалось ровно двенадцать), он сладко задремал, пригревшись, в ещё не успевшем раскалиться на утреннем солнце песке. Ему даже сон приснился: будто, проходившая мимо толстая генеральша, ни с того, ни сего захохотала и, поманив его, своим, похожим на сардельку пальцем за собой, прямо с волнореза сиганула в море. Лёшка не поверил своим глазам. На ней были мужские плавки с подозрительно знакомым ему рисунком. «Поплавай, поплавай матушка… Поныряй…» - злорадно усмехнулся он, представляя её, выходящую из воды на берег… Но тут ледяное «цунами» образовавшаяся от падения её туши, накрыла Лёшку с головой… «У-оох!!!» - выдохнул он и проснулся. На его животе лежал пластиковый пакет с остатками воды. Галки рядом не было. Слева, за весёлой компанией, игравшей в «подкидного дурачка», Лёшка увидел своего «заклятого друга». Прячась, за их спинами, он стал строить ему рожицы. «Вот же байстрюк!» – стряхивая с пледа водяную лужу, выругался Алексей… Ему, вдруг страстно захотелось, закатать этому не в меру расшалившемуся «генеральскому внучку» хор-рошего щелбана. Он, уже было направился в его сторону. «Лёшь! Лёшь! – послышался голос супруги. Смотри, что я купила!». Галка, с двумя кульками крупной черешни в руках, спешила к нему. По её встревоженному лицу Лёшка понял, - она всё видела. Ему стало стыдно за свою минутную слабость. «Хорош бы я был тут со своими щелбанами, - глядя, на загипсованного мальчишку подумал он.

      Съев без всякого аппетита несколько черешен, Алексей решил искупаться. В море его накрыло волной от проходившего невдалеке огромного, белоснежного лайнера. Следующей волны он дожидаться не стал и солидно, как субмарина ушёл под воду. Вынырнул метров за полтораста от берега. Рядом мирно покачивался оранжевый буй. Лёшка перевернулся на спину, раскинул в стороны руки и, глядя в прозрачное, без единого облачка июньское небо задумался.

      А подумать ему было о чём: во первых, - заканчивались деньги. Об обещанной Галке поездке в Севастополь нечего было и мечтать.
      «Нет, на билеты туда и обратно хватит», - размышлял он. «Но, быть в городе «Русской Славы» и не посетить его музеи, вернуться без сувениров, без подарка для Нины Владимировны!…» Такого он себе позволить не мог. «Может друзьям позвонить, чтобы сотенку телеграфом выслали?.. Только, вот, звонить некому. У кого можно было занять, они уже заняли. Теперь целый год ещё из долгов выбираться… Конечно, матушка родная деньги бы нашла… Нет, это табу… Да и сестрёнка в этом году школу закончила. В институт поступать будет. Другой, наоборот бы им помог, а он… Это ещё за квартиру Нина Владимировна с них сущие копейки взяла. Да-а, с хозяйкой им повезло… Несказанно повезло. Будто к тётушке родной приехали. Она, как-то на днях призналась, что будет по ним очень скучать и, как бы, между прочим, предложила: - если обстоятельства позволяют, живите, хоть всё лето!..             Добрейшей души женщина! Да-а! Райское местечко, эта Евпатория! А с другой стороны, повсюду сутолока, очереди… Эйфория первых дней прошла, а с нею и острота ощущений. Сейчас бы самое время сменить обстановку. Проехаться по всему побережью в хорошей компании… Да финансы поют романсы… И команда его по волейболу распалась. И вообще,- их походы на пляж превратились в какую-то пошлую обязаловку. Ни уму. Ни сердцу».

   «Эй! Гражданин! Уж не в Турцию ли собрался!!?» - услышал Лёшка позади себя властный, грубоватый голос. В метрах трёх от него, на волнах, качалась моторная лодка с двумя здоровенными спасателями на борту. Позади их, на горизонте, в белесой дымке еле-еле угадывался берег. «Вот это я дрейфанул!?»,- изумился он.
   «Гражданин, проследуйте в лодку! За грубое нарушение правил поведения на водах на вас налагается штраф в размере тридцати пяти рублей!» - строго официально объявил один из спасателей и протянул ему руку.             Лёшка, вдруг почувствовал в себе неимоверный приток какого-то бесшабашно-весёлого, граничившего с хулиганством озорства.             «Об чём базар, мужики! Я ведь, как Герасим, на всё согласен! Сейчас, только вот, деньги достану…» - подмигнул он им.             Обогащая, свой организм кислородом, он сделал два глубоких выдоха-вдоха и камнем пошёл ко дну. Лёг на курс и на крейсерской скорости помчался к берегу.
Раза, два за дорогу ему пришлось «подвсплыть». Набирая в лёгкие свежего воздуха, каждый раз бросал взгляд в сторону спасателей. Те, будто загипнотизированные всё смотрели на то место, где он ушёл под воду.             «Слабоваты вы перед Лёшкой Балалаевым будете, муфлоны!..» - чуть-чуть не крикнул он им.

   Из моря вышел в приподнятом настроении. Галка, оживлённо беседовала, с расположившейся за время его отсутствия, рядом с ними парочкой; - пухленькой девушкой и её спутником - полным, лысоватым мужчиной лет тридцати, небольшого роста, с явно выраженной «зеркальной болезнью».
- Лёшь, познакомься… Это Оля, - указала она на женщину. А это её друг…
- Альберт Сергеевич. Дипломат, – не глядя на него, протянул тот, свою украшенную массивной золотой печаткой и перстнем с большим чёрным камнем потную ладошку.             – Балалаев. Космонавт… - не подавая руки, буркнул Лёшка.
   Не обращая, на новых знакомых никакого внимания он принял позу «огородного пугала», отдавая, своё большое и красивое тело на «растерзание» палящим лучам полуденного солнца.
   Этот вальяжный коротышка ему не понравился. В его фигуре, жестах, манере разговаривать было что-то угодливое и вместе с тем всё вокруг презирающее начало. Так ведут себя старшие продавцы в продуктовых магазинах.

            Галка, виновато улыбаясь, заговорила с новыми знакомыми о местных достопримечательностях. Лёшка в их разговор не вмешивался. Вскоре вся компания отправилась купаться. Позвали и его, но он отказался. Провожая их взглядом, «космонавт» Балалаев подумал: – Что-то нам сегодня на знакомства везёт. – Сначала генеральша с внучком. Теперь, вот, «пельмешки» эти... Не к добру всё это. Ох, и не к добру …

            Он ничком упал на горячий песок и рассеянно посмотрел по сторонам. Шахматисты продолжали разыгрывать свою партию. Дело шло к финишу. Победа явно симпатизировала лысому. Весёлая компания картёжников, отпуская двусмысленные шуточки, лупцевали друг дружку картами по носам. Возле пляжного фонтанчика он заметил до боли знакомую, загипсованную фигурку … Мальчишка набирал в большой пластиковый пакет воду. «Никак, снова по мою душу - раздражённо подумал Алексей».
   Хотя, если говорить начистоту, его больше раздражал ни этот заполошный, избалованный мальчишка, а поведение окружающих их людей. Прекрасно понимая, что сейчас произойдёт, никто из них даже замечания пацану не сделал. Наоборот, притихнув, все с интересом ждали кульминационного момента.             Он прикрыл глаза и стал наблюдать за ним сквозь веки ...

      Наполнив пакет водой, «внучок» заковылял в их сторону. Подпустив его на расстояние вытянутой руки, Алексей резко приподнялся. Мальчишка от неожиданности вздрогнул и выронил свою «водяную бомбу» на песок. Лёшка едва успел подхватить её у самой земли.
«Ну что, дружок!? Попался!.. Долг всегда платежом красен!». И сделал вид, что собирается облить его водой. «Внучок» испуганно шарахнулся в сторону. В его руке откуда-то появился камень-голыш размером со сливу. «Только попробуй, щенок!»- глядя, ему прямо в глаза, рыкнул вконец рассерженный Лёшка. Мальчишка, что-то бессвязно выкрикнул и, запустил камень прямо в толпу шахматных болельщиков.       «Пок»- послышался вязкий, приглушённый звук. Один из них (крупный мужчина с орлиной внешностью) на мгновенье замер, и рухнул прямо на шахматную доску, круша своим «клювом» «сицилианскую защиту» белых. Из его проломленного лба хлынула кровь. Поднялся невообразимый шум. «Врача!! Врача!..» - испуганно кричали женщины. Прибежавшая на их зов медсестра, ловко перебинтовала незадачливому болельщику голову. Мужчина находился в бессознательном состоянии. Появились знакомые Алексею спасатели с носилками и унесли пострадавшего с собой.

– Всё! На сегодня хватит, - подумал Лёшка и стал собирать вещи. От всех этих событий у него сильно разболелась голова. В море, среди купающихся он взглядом отыскал Галку и призывно замахал ей рукой.
            ***
      Всю дорогу до дома Алексей не проронил ни слова. Галка видела с моря какую-то суматоху, возникшую на пляже, но не придала ей никакого значения. Сейчас, она интуитивно догадывалась, что вся та сутолока, впрямую касалась её супруга, но расспрашивать его о ней не стала.    Она хорошо знала своего Лёшку. По его расстроенному лицу было видно, что настроения у него сейчас - «никакое». В это время к нему с расспросами лучше не лезть. «Да что же там могло произойти?..», - наблюдая за ним, начала тревожиться она. «Ну, на секунду нельзя одного оставить!..
   Мужа своего Галка любила. Любила ещё с песочницы, где по большому счёту и произошло их знакомство. Любила в детском саду, в школе. Она чуть не умерла от счастья, когда Анна Дмитриевна (их первая учительница) в третьем классе посадила их за одну парту. Любила даже тогда, когда он «сгорал от страсти» к её лучшей подруге - Надюшке Семёновой. А чего ей стоило, быть «письмоношей» между ними, - знает только её девичья подушка…    Это ведь она уговорила свою подругу, не сообщать о свадьбе и писать ему письма до самой демобилизации. Не дай Бог, ещё сделает с собой что-нибудь!..
   С первого дня их совместной жизни она отдала ему всё; свою любовь, свой интеллект, тело и даже право на «последнее слово»…

      Дочь Евы… Умная и дальновидная, она видела проблемы ещё в их зародыше. Незаметно, исподволь, где лаской, где словом, буквально за руку подводила своего Лёшеньку к принятию этого пресловутого «последнего слова». Иными словами – «муж голова, а жена шея». Так, что Лёшка, принимая какое-либо решение, всегда мог стукнуть кулаком по столу и сказать: - Кто здесь хозяин!?.
            ***
            ***
   Всё когда-нибудь на этом свете кончается. Подошёл к концу и балалаевский отпуск.    В день отъезда они решили никуда не ходить. Утром Нина Владимировна призналась, что у неё никогда ещё не было таких милых и симпатичных жильцов, и очень сожалела, что не может проводить их до поезда. Прощаясь, они с Галкой обнялись и расплакались…

   До поезда была ещё уйма времени и Галка объявила «большую приборку». Пока она мыла полы, Лёшка обтянул все соединения в электрических розетках, устранил течь в водопроводном кране, наточил кухонные ножи. Ему хотелось, как-то по – особенному отблагодарить свою квартирную хозяйку. Он даже написал ей альбомную эпиграмму: «И жемчуг редкий и алмаз теряют цену перед нами, когда она глядит на нас своими добрыми глазами…» Оставить на столе бумажку с текстом, было бы слишком просто и Лёшка побежал за цветами. Купив, в цветочном павильоне роскошный букет орхидей, он заглянул в расположенный рядом книжный магазин. Посетителей не было. Продавщица за прилавком широко зевая, рассматривала роскошный подарочный буклет сказок «Тысячи и одной ночи». Тёмно-синяя бархатная обложка, вся в россыпях созвездий. Стилизованный под арабскую вязь русский текст и старинные восточные гравюры красоты необыкновенной на каждой странице. У Балалаева задрожали руки… Он пересчитал оставшиеся деньги. Не хватает. Пришлось расстаться со своей заначкой. Десятикратно сложенная купюра, больше месяца покоилась в «пистончике» его праздничных брюк…
      Галке фолиант тоже понравился. Думая, об одном и том же они с полчаса бережно листали его плотные, мелованные страницы. Наконец Лёшка не выдержал и сказал: - Давай его Нине Васильевне подарим… - Давай, - облегчённо вздохнув, ответила супруга.
            ***

      Поздно вечером к ним в купе заглянула проводница.
         – Молодые люди постель брать будете!? - Нет! -уверенно заявил Лёшка
         – Как хотите, - ничему не удивляясь, пробормотала та, унося с собой матрасы и подушки. Зато удивилась Галка.

- Ну, до Тулы нас, положим, довезут, - начала она… - А дальше-то как?!.
-Это уже мои проблемы, - отыскивая, в ночном небе созвездие Волопаса, пробурчал Лёшка.
   Галка сразу успокоилась и стала, устраиваться на ночь. Своему супругу она верила. Если надо, Балалаев её до дома и на руках донесёт. Он её «каменная стена», «скала несокрушимая», "третье её плечо"...

      Рано утром Лёшку разбудила вчерашняя проводница.             – Молодой человек,- обратилась она к нему.             - Зайдите ко мне. С вами поговорить хотят.             - Это кто же там такой…- удивился Алексей.

      В купе сидело заросшее недельной щетиной Лицо кавказской национальности.             – Слющай, брат. Сейчас Ростов станем, помоги овощ, фрукт сгрузить. Я заплачу…             - Только деньги, вперёд, глянув, на его разбойничью рожу согласился Лёшка.

            ***