Я приехал утренним поездом из командировки. Шофёр меня не встретил, опаздывал. Пришлось подождать. Зал ожидания пустовал. Только уборщицы работали в разных уголках зала. Его гулкую пустоту заполняли их короткие фразы. Получалось вроде переклички, обмена репликами. Одну из них я расслышал, мол, муж одной из них вчера опять упился «до уссения». Пока я переваривал новое для себя слово, в зал с шумом ввалилась группа молодых людей. Явно приезжие, «иностранистые», но говорили они по-русски. Наверное, прибалты. Парни с серьгами, одетые под хиппи, патлатые, бородатенькие выглядели живописно. «Фанаты какой-нибудь рок-группы», - подумал я. Такие следуют за кумирами, кто на чём, обуянные энтузиазмом, мало заботятся о таких мелочах, где бы поесть, где поспать. У них, как я заметил, даже денег не было толком. Парни рылись в карманах, собирали «общак», кажется на билеты на поезд. Все, вроде, как с похмелья проснулись, голодные и озабоченные.
На всю группу была одна девушка. Тоже хипповая. Она курила, а потом у вдруг уселась на колени одного из фанатов – светловолосого верзилы с заспанными глазами. Могла примоститься на скамейке рядом, но предпочла поступить иначе. Естественно, что молодёжь обратила на себя внимание. Выдавая очередную порцию «гулких» реплик, одна из уборщиц назвала эту девушку на грузинском языке «бесстыдницей». Ей вторили из дальнего угла. Мне показалось, что девушка была растеряна ещё более, чем её дружки, и уселась одному из них на колени по рассеянности. Тут подошёл шофёр. Он сбивчиво извинялся за опоздание. Я же пребывал в раздумье. Никак не мог вспомнить, кто из знаменитостей гастролирует в Тбилиси. Точно - фанаты заскочили в Тбилиси по ошибке!
Прошло много лет. Но вот я вспомнил о них.
Шёл третий день революции. Народ стоял перед парламентом, бушевали страсти. Бочком-бочком я протискивался сквозь тесные ряды, спешил на работу... в парламент. Начальство предупредило нас, что явка на службу в виду неординарных обстоятельств не обязательна. Но я, как хронический трудоголик, на службу всё-таки явился. Мне то и дело приходилось здороваться и обменивался фразами со знакомыми, их было много среди демонстрантов. «Скоро в гости к тебе всем народом нагрянем», - полушутя заметил один из них. Я хотел было сострить в ответ, но вдруг дар речи утратил от увиденного... Демонстрации всегда собирают много разных местных оригиналов. Во времена Гамсахурдиа даже наиболее одиозные из них получали функцию – кому поручали нести транспаранты, размахивать флагами, кто смешивался с толпой, скандировал. Но этот субъект явно был пришлым. Он будто сошёл с картины Шагала где-нибудь в одном из музеев и поспешил в Тбилиси, на шум на проспекте Руставели. Редкая рыжая бородёнка, длинный нос, худое бледное лицо окаймляли пейсы. Он был облачён в светло зеленое пальто, тогда как вокруг него очевидно преобладал чёрный цвет кожаных курток. Его шляпа была уж очень манерной, а от холодной ноябрьской осени тощую шею оберегало не то кашне, не то цветастая косыночка. Он стоял чуть поодаль от меня. Я слышал его обходительное«пхостите, пхостите!!» «Пришелец» выглядел женственным и незащищенным в толпе с сильным маскулинным акцентом. Я даже забеспокоился, как бы этого хрупкого типчика не задавили. Толпа моментами приходила в движение. Сами демонстранты с любопытством косились на него и были бережны по отношению к столь необычному гостю – старались не стеснять его. Тут он перехватил мой взгляд и, воздев два пальца вверх, слабым голоском заверещал: «Виктория, Виктория!!». Его лицо сияло от пущего удовлетворения. В это время с кузова грузовика, где стоял микрофон, заговорил один из лидеров, громко и харизматично... Я заспешил к заградлинии милиционеров. Показал документ и меня пропустили.
На службе я застал Вано Г. Он такой же трудоголик, что и я. «Старая школа», как мы говорили, вспоминая наше комсомольское прошлое. После разговоров, что на улице происходит, когда парламент будут брать, я рассказал коллеге об увиденном мною субъекте. Предварительно вспомнил о заблудившихся фанатах из Прибалтики.
- Должно быть этот заезжий - тоже фан. Приехал из Москвы или Питера. По виду - тамошний интеллигентик. Кому концерты поп-музыки подавай, а кого хлебом не корми, только бы в революции поучаствовать, хотя бы в чужой, - заметил Вано Г.
Потом он осклабился и с хитринкой в глазах добавил:
- Не исключено, ты воочию увидел «эмиссара мирового ревкома».
Эту категорию деятелей в нашей «жёлтой прессе» поминают наряду с разными космополитами и международными фондами, спонсирующими революции.
В это время к нам постучали. В кабинет вошли представители оппозиции. Они спросили, чем мы занимаемся. Наши чиновничьи рутинные функции не вызвали у них раздражение.
- Продолжайте работать, - сказал нам один из них, кстати, известный деятель, митинговый активист. Пока мы беседовали в кабинете, революционеры вошли в парламент. Мы не услышали этого, потому что располагались в дальнем флигеле, на самом последнем этаже. Эпицентр событий находился в зале заседаний. Всё происходило по меркам революций цивилизованно и мирно, у некоторых оппозиционеров в руках были розы. Хотя не обошлось без рукоприкладства и матерщины с обеих сторон. Шеварднадзе, который в момент вступления масс в зал находился на трибуне, попытался затеять с их лидерами полемику. Но его насильно увела под руки личная охрана.
Чем в этот момент был занят "фанат - эмиссар"?