Арыся вынула затычку из ванны, но осталась сидеть, отрешенно наблюдая, как вода устремляется в сток. Лишь когда ванна полностью опустела, девушка встала и включила душ. Ей нравилось мыться именно так – сначала стоячая вода уносит в трубы все ее тревоги и беспокойство, а потом проточная вода насыщает ее новыми силами.
Халат Арыся надевать не стала. Сколько она ни старалась переубедить себя, этот предмет гардероба все равно продолжал ассоциироваться с бигудями, скалками и прочими атрибутами карикатур о злобных женах. Многие подруги знали, что Арыся никак не может подобрать себе халат по вкусу, поэтому на каждый праздник девушка получала как минимум два халата. Холодный гладкий шелк и теплая нежная байка, игривые разрезы и уютные капюшоны, строгие цветы и миленькие зверушки… Арыся была вынуждена каждый раз убеждать дарительниц, что «да, вот это вроде бы ничего, большое спасибо»… Но ничего не могла с собой поделать – в большинстве случаев она все-таки выходила из ванной нагишом.
Сегодня Арыся забралась в ванну, чтобы подумать об очень важном деле. Она долго пыталась решить, с каким из двух мужчин завязать действительно серьезные отношения… Но чем дольше пыталась, тем больше запутывалась ситуация. Она не кокетничала и не рассчитывала сохранить «запасной вариант», нет! Она просто действительно не знала… И вот девушка пришла к выводу, что ситуация стала невыносимой. Она уже даже не боялась, что кто-то из мужчин заподозрит ее в кокетстве (которое на самом деле было ей вовсе не свойственно). Нет, гораздо хуже – она уже сама начинала себя в этом подозревать!
Ну а кто знает? Вдруг только внешне она – нормальная, честная, уравновешенная «девочка-мальчик», хороший товарищ, боевая подруга? А где-нибудь в подсознании ютится хитрая, капризная, противная овца, сама не знающая, чего она хочет? Вдруг не вся Ирина Ивановна Лесникова в пятнадцатилетнем возрасте превратилась в Арысю, вдруг какая-то часть ее личности стала развиваться по иным законам? И за минувшие десять лет развилась во что-то… страшное?
Арыся решила, что этому необходимо положить конец. Она полежит в ванне, расслабится, поразмыслит, а потом выйдет в комнату, сядет за компьютер, откроет аську и напишет одному из кавалеров честное и искреннее сообщение с отказом от отношений.
Однако на поверку, конечно же, ничего не получилось… Размышления оказались интересными, но долгими, и столько времени в ванне она не высидела… «Хорошо, сварю кофе», - наконец решила девушка.
Костя и Глеб были ровесниками, им обоим было по тридцать два года. И это было единственное совпадение… Во всем остальном мужчины различались так сильно, что было странно обнаружить у них хотя бы одного общего знакомого. Или знакомую…
Костя родился в Нижнем Новгороде, но когда ему было пять лет, его отца-военного перевели ближе к Уралу. Семья поселилась в военном городке, удаленном на пять километров от ближайшей деревни и на сорок пять километров – от райцентра. Впрочем, поначалу жизнь была не так плоха. Жители окрестных деревень дурели от зависти, рассказывая друг другу байки о великолепных магазинах, чудесной школе, прекрасной больнице и прочих прелестях военного городка. Проверить справедливость баек никто не мог – проникнуть в режимный населенный пункт было очень сложно.
Однако после крушения СССР военную часть расформировали, а отец Кости вышел в отставку. Изолированность городка сыграла с ним злую шутку – там так и не смогли наладить мирную жизнь. Большинство магазинов позакрывалось, остался только один продуктовый и один хозяйственный, который стал работать лишь по понедельникам, средам и пятницам. Затем закрылась больница, и жителей населенного пункта формально приписали к больнице удаленного на десять километров поселка (тоже находившейся на грани закрытия). Таким образом мать Кости потеряла работу – она была кардиологом. Ей оставалось только изредка принимать на дому соседей, которым надо было дать хоть какой-то медицинский совет, сменить перевязку, снять швы или сделать укол. Денег за эти услуги она не брала. Единственное, что она получила за свои труды – прозвище «Врачиха».
Школа бывшего военного городка худо-бедно функционировала, однако даже по постперестроечным сельским меркам качество обучения там резко опустилось ниже среднего. Лучшие учительницы были женами лучших военнослужащих, и они покинули городок после закрытия военной части. В школе остались лишь жены отставников – или слишком старые, или слишком отчаявшиеся, чтобы искать лучшей жизни.
Ученики тоже были не самыми примерными детьми. Первые годы своей жизни они росли в справедливой уверенности, что их населенный пункт – лучший во всей округе, что их нельзя даже сравнивать с окрестной деревенщиной. А тут вдруг оказалось, что их населенный пункт – худший. Бывшим военным не досталось в наследство от СССР даже сельскохозяйственных земель, все они были расхватаны жителями деревень – бывшими членами колхозов. Кто-то из «деревенщин» смог основать даже небольшие доходные предприятия вроде ферм и лесопилок, кто-то просто получил возможность перебиваться подсобным хозяйством. У военных такой возможности не было… Максимум, что можно было завести – это небольшой огородик под окнами пятиэтажки или вонючих кур на балконе. О коровах или картофельных полях нельзя было даже мечтать.
Такая резкая смена парадигмы больно ударила по самолюбию даже взрослых жителей военного городка. А уж дети и вовсе не смогли достойно перенести падение. В городке начали одна за другой создаваться подростковые банды. Об этом пронюхали наркоторговцы из райцентра, и вскоре поставки наркотиков в городок были налажены намного лучше, чем поставки хлеба. Как результат, уже через три года после крушения СССР матери в окрестных деревнях строго-настрого наказывали детям бежать сломя голову, если где-нибудь встретят «воинских выродков».
Отец Кости, как и большинство взрослых мужчин в городке, вчерную запил. Благодаря ему и его собутыльникам сразу несколько местных старушек получили возможность добывать прибавку к пенсии за счет торговли самогоном. Впрочем, к категории самых безнадежных алкоголиков отец Кости не относился. Время от времени он трезвел и рыскал по всему району в поисках хоть какой-то подработки. Благодаря этому на фоне многих соседей он выглядел едва ли не ангелом.
Костя, он же «Врачихин сын», еще в пятнадцать лет твердо решил, что уедет в Москву. Он никому об этом не рассказывал, так как в подростковых бандах полагалось иметь более приземленные мечты – стать настоящими рэкетирами, рубить бабло с ферм и лесопилок, трахать клевых телок на дискотеках…
Однако Костя был сообразительным мальчиком и быстро понял, что все эти мечты останутся мечтами лет до двадцати пяти, а потом мечтатель (если его не успеют убить или он сам не сдохнет от передоза) тихонечко присоединится к людям, подобным его отцу. Он женится на одной из местных девочек с отечными лицами, месяца через три после свадьбы у пары родится первый ребенок, и новоявленный отец семейства, обретя покорное выражение лица, начнет рыскать по району в поисках подработок. Первое время «молодые» будут даже приятно выделяться среди соседей – ибо они еще не совсем обрюзгли, еще не совсем плюнули на свою одежду, а их ребенок еще не научился ругаться матом (потому что не научился говорить)… Но года через два-три и это отличие пропадет.
Окончив школу, Костя еще год помыкался дома, дожидаясь совершеннолетия. Найти работу не удалось, общаться с друзьями детства уже не хотелось (Костя мечтал провести ближайшие годы в Москве, а не в колонии). Юноше было мучительно стыдно объедать родителей, и однажды он согласился на предложение отца «немножко расслабиться». Выпив несколько стаканов самогона, Костя ощутил, что все его планы были глупостью, а переживания – бредом… Но наутро он понял, что скудный семейный бюджет, состоящий из отцовской пенсии и накоплений от последних подработок, теперь только уменьшился. С тех пор Костя не пил, а лишь штудировал семейную библиотеку, стремясь наверстать упущенное за годы дурной учебы.
В Москве юноша нелегально устроился в общежитие, сменил несколько низовых рабочих мест, после чего через новых друзей получил должность продавца в небольшом книжном магазине. Вскоре он смог переехать из общежития в комнату, а с переводом на должность старшего продавца снял квартиру. Параллельно Костя поступил на заочное отделение непопулярного вуза и, когда в его руках оказался диплом, счел себя окончательно состоявшимся человеком.
Работа была для Кости смыслом жизни, единственным достойным внимания занятием. Умом он понимал, что теперь, с его стажем, образованием и знакомствами, он достаточно легко сумеет в случае чего устроиться в другой книжный магазин, или даже перейти в иную отрасль. Но все же его охватывала паника, когда он представлял, что однажды утром не отправится в свое царство, не оденет форменную рубашку и не обойдет привычным маршрутом торговый зал. Как ни странно, этот страх касался не только потери работы, но и повышения. Косте уже пару раз намекали, что при определенных условиях в принципе можно было бы… Однако он вежливо, но твердо отказывался. Почему-то ему казалось, что любое нарушение сложившегося равновесия, даже внешне привлекательное, непременно повлечет за собой полный крах.
В итоге руководство отказалось от планов приблизить к себе весьма аккуратного, умного и ответственного сотрудника. Костю навсегда оставили на должности старшего продавца. За ним закрепилась репутация замечательного, хотя чудаковатого человека.
Уверившись, что его наконец приняли таким, какой он есть, Костя расслабился и стал посвящать все свободное время всестороннему «ознакомлению с ассортиментом», то есть чтению книг. Вскоре он обнаружил, что многие книги ему хотелось бы немного подправить, многие – дополнить, а многие – вообще переписать… Костя стал увлеченно фантазировать на эту тему, и обнаружил, что результатом фантазий становятся небольшие рассказы – грустно-веселые, яркие, компактные. Он стал публиковать рассказы на литературном сайте. Неожиданно они очень понравились читателям. Тексты стали распространяться по интернету, как чума, причем нередко без указания авторства. Однако это не вредило Косте – рассказы оказались настолько самобытными, что «указанием авторства» можно было считать каждую строчку, каждую мысль, каждый поворот сюжета.
Костя обрел известность, у него появились знакомые в литературных кругах. Эти знакомые советовали сделать следующие шаги, добиться чего-то более существенного – печатных публикаций, побед в конкурсах, участия в мероприятиях, издания собственной книги, наконец… Однако Костя отказался от этого точно так же, как от повышения на работе. Как результат, в литературных кругах его стали считать напыщенным бирюком, который полагает ниже своего достоинства снисходить до простых смертных.
С Арысей Костя познакомился в магазине. Девушка разыскивала книгу, которую Костя как раз недавно прочел. Поэтому он не только помог ей найти произведение, но и не удержался от пространного рассказа о нем. Арыся никуда не спешила, у Кости тоже как раз заканчивался рабочий день… В итоге они переместились в кафе, расположенное рядом с магазином, где продолжили беседы о литературе и не только. Прощаясь, они обменялись адресами электронной почты, после чего между ними завязалась интереснейшая переписка, перемежающаяся редкими встречами все в том же кафе.
Глеба Арыся знала дольше. Вообще-то они учились в одной школе, хотя последний звонок прозвенел для Глеба раньше, чем Арыся (а тогда - Ирочка) вошла в возраст даже самых невинных поглядываний на старшеклассников. Но когда сама Арыся училась в десятом классе, двадцатитрехлетний Глеб пообщался с физруком и получил возможность по вечерам репетировать в актовом зале со своей рок-группой. Это казалось почти невероятным, ибо как раз в те времена охрану московских школ ужесточили настолько, что даже родители учеников не могли свободно пройти в здание. Однако Глеб всегда обладал талантом договариваться с людьми…
Его отец еще при СССР был известным в узких кругах спекулянтом, а уж в РФ получил возможность развернуться вовсю. Мать еще до свадьбы подчеркивала, что не разделяет устаревших догм насчет «в богатстве и бедности». Она четко дала понять, что лично ее устраивает только богатство. И отец сумел в полной мере выполнить это условие – ни жена, ни сын никогда и ни в чем не знали отказа.
У Глеба с ранних лет были лучшие игрушки, лучшая одежда, лучшие лакомства. До подросткового возраста он был весьма стеснительным мальчиком, и все атрибуты богатства только мешали ему находить общий язык со сверстниками. Однако после четырнадцати лет в психике мальчика произошел перелом – он вдруг осознал, что богатство не обязательно подразумевает ответственность. Ни о какой ответственности не могло быть и речи! Он не был потомственным дворянином, а значит, не должен был заморачиваться на «родовых традициях» и «фамильной чести». Иными словами – никаких фраков и галстуков, никакого всестороннего образования и утонченных манер. Также он не собирался становиться партнером или преемником отца в бизнесе, законном или незаконном. А значит – никакого «налаживания деловых связей», никакого «посвящения в детали» и никакого срока лишения свободы в случае, если что-нибудь пойдет не так…
С тех пор вся жизнь Глеба проходила под девизом «секс, наркотики, рок-н-ролл». Он вихрем носился по жизни, без смущения заходя в клубы для элитной молодежи и в подвальные убежища самодеятельных музыкантов, в пятикомнатные квартиры с евроремонтом и в облупленные однушки… Он направо и налево тратил отцовские деньги, по три раза в день ловил машины, по два раза в месяц откупался от милиции, регулярно поил алкоголем компании из пяти и более человек, сыпал дорогими подарками и раздавал деньги «в долг», тут же забывая, кому и сколько дал…
Никто из окружающих, да и сам Глеб, не сомневались в его статусе «альфа-самца». Хотя в его поведении, безусловно, была одна настораживающая странность… Несмотря на внешнее соответствие девизу «секс, наркотики, рок-н-ролл», внутренне он оставался невинным мальчиком. До двадцати пяти лет он был девственником, да и после не особенно интересовался противоположным (или хотя бы не противоположным) полом. Наркотиков Глеб никогда не пробовал. А с рок-н-роллом вышла вот какая накладка…
Глеб сменил роль буйного старшеклассника на роль веселого студента, а после получения троечного диплома родители осторожно спросили, что он собирается делать дальше. В ответ юноша попытался создать собственную рок-группу. Он купил все необходимые инструменты, нашел музыкантов, договорился со школьным физруком об использовании актового зала… Первая репетиция не задалась, так как члены группы не могли приспособиться друг к другу. В итоге Глеб принес им выпивку и до поздней ночи утешал их, рассказывая, что первый блин всегда комом.
Во время второй репетиции дело пошло куда лучше… Выйдя в туалет, Глеб встретил в темном школьном коридоре Арысю, которая шла с поздних дополнительных занятий английским. Он едва ли не силой увлек девушку «послушать музыку», и она уже успела распрощаться с жизнью, когда увидела, что в актовом зале ее ожидает не сборище маньяков, а действительно настоящие музыканты. Девушка досидела до конца репетиции, а потом Глеб предложил ей привести на следующее мероприятие подружек… Она послушалась, в связи с чем третья репетиция оказалась еще более провальной, чем первая. Музыкантам было куда интереснее общаться с девчонками, чем репетировать. На четвертой «репетиции» о музыке уже и не вспоминали… А на пятой в зал ворвались охранник, завуч и две дамы из родительского комитета.
Как позднее выяснилось, одна из девчонок проболталась матери, что по вечерам в школе проходят «тусовки с крутыми парнями». Произошел скандал, рокеров выгнали взашей, были уволены физрук и охранник…
Еще три с половиной года после этого Глеб продолжал говорить родителям, что «я музыкант, просто пока негде нормально репетировать». Пару раз за это время он даже приходил на репбазы, но всегда что-то не залаживалось…
А в двадцать семь лет Глеб решил резко сменить род деятельности. Нет, от тусовок он не отказался, но теперь он называл себя не «начинающим музыкантом», а «свободным художником». Он купил холст и краски. Для этого ему пришлось обойти три магазина, попутно заведя четыре мимолетных знакомства и назначив две пьянки. Одна из пьянок в итоге не состоялась, зато вторая, в компании двух студентов художественного вуза, растянулась на несколько дней.
Наконец Глеб, измученный, слегка побитый и страдающий похмельем, явился домой. Холст и краски он, как ни странно, не потерял. Более того, в пакете оказалось несколько лишних тюбиков красок и книжка «Учимся рисовать» – щедрый дар одного из собутыльников. Однако были и плохие новости – Глеб вспомнил, что забыл купить кисть, да и мольберт тоже не помешал бы… Снова ехать в магазин? Ну нет, Глеб знал себя достаточно хорошо, чтобы понимать, что после этого вернется домой лишь еще через несколько дней.
Современное искусство не знает границ! Глеб разложил холст прямо на полу и, не грунтуя, начал пальцами наносить на него краски. Поскольку настроение творца оставляло желать лучшего, он выбирал в основном мрачные тона… Произведение было завершено через пятнадцать минут. Художник назвал его «Похмельная сирень». Похмельная – потому что страдал похмельем, сирень – потому что именно сиреневый оттенок приглянулся ему больше всего.
С тех пор прошло пять лет, и число «картин», созданных Глебом, перевалило за сотню. Он не сумел поучаствовать ни в одной выставке – даже те художники, чьи творения в общем-то тоже представляли собой набор пятен, не принимали его всерьез. Однако Глеб обвинял их в зависти и щедро раздаривал картины приятелям. Некоторым «счастливчикам», ранее получившим от Глеба более существенные подарки, приходилось даже вешать их на стены, чтобы не обидеть «благодетеля».
Арыся прекрасно видела все недостатки Глеба, но, как иногда случается, именно эти недостатки ей импонировали. Он был таким забавным, наивным, самоуверенным… Сущий мальчишка, которого так и хочется погладить по непослушным вихрам. С ним никогда не было скучно. Кроме того, эта легкость, с которой он был готов отдавать понравившимся людям все – от своих глупых картин (которые и правда были ему чем-то дороги) до достаточно дорогих предметов…
С другой стороны, Костя был очень надежен. Скучно с ним тоже не было – да что говорить, если многие его мысли увлекали не только Арысю, но и читателей рассказов в интернете. Однако было совершенно ясно, что Костя никогда не позвонит ей и не предложит встретиться в рабочее время в незнакомом кафе, никогда не соберет дома многолюдную компанию…
К тому же Глеба Арыся знала давно, он был ей уже как брат. А с Костей она познакомилась лишь год назад…
И надо же было, чтобы как раз в тот момент, когда их отношения с Костей стали естественным путем переходить в ранг любовных, Глеб вдруг тоже проявил к ней мужской интерес! Он столько лет воспринимал ее исключительно как подругу, а тут вдруг вышел ночью в аську и заявил: «Батя стал наезжать, что у меня нет девушки, гомиком обзывает. Арысь, слушай, а давай ты будешь моей девушкой? Я тут подумал – ты прикольная, вообще мировая баба. Других таких не знаю. Согласна? Давай бате нос утрем!». Арыся сказала, что подумает…
И вот она думает. Уже три недели.
После третьей чашки кофе Арысе показалось, что она нащупала решение… Она закрыла глаза, прислонилась к стене… Главное – не врать себе, не пугаться последствий того или иного выбора, быть разумной и объективной…
После четвертой чашки сомнения были отброшены. Арыся подошла к компьютеру, открыла аську и написала:
«Прости, но я не могу быть с тобой. Понимаешь… Ты еще ребенок и, может быть, всегда останешься ребенком. Да, ты пытаешься что-то делать, но у тебя это остается на уровне игры… Ты не готов тратить усилия на то, чтобы всерьез, без балагана, чему-то учиться, над чем-то работать, куда-то продвигаться. Ты стараешься выглядеть щедрым, но разве ты сам добился того, что позволяет тебе быть щедрым? Такая щедрость ничего не стоит… Прости, но очень опасно связывать свою жизнь с человеком, имеющим такого отца. Может казаться, что это ни на что не влияет, но вдумайся – влияет! Это влияет на все, каждый шаг, каждый жест… Кем ты станешь, когда он умрет, ты когда-нибудь задумывался? Если после всего, что я сказала, мы сможем остаться друзьями, я буду очень рада. Если нет – очень жаль, но что ж, это твое право. Я не стану тебя винить».
Арыся нажала кнопку «отправить» и ушла на кухню покурить, так и не заметив, что ошиблась окном. Сообщение было отправлено Косте. Когда девушка вернулась, ее уже ожидал ответ:
«Это было неожиданно, но благодарю за честность. Действительно, мое нежелание строить карьеру в качестве книгоиздателя либо писателя с определенной точки зрения может показаться ребячеством. И эти мои рассказики… Да, это, безусловно, лишь игра. Балаган, как ты изволила выразиться. Я смотрю, ты уже даже провела небольшое расследование – я не думал, что наш общий знакомый Олег (которого я вообще-то считал лучшим другом) расскажет тебе, что я одалживал у него деньги на подарок на твой день рождения… Действительно – щедрость за счет кого-то другого, как это низко… Тот факт, что я уже давно вернул ему долг, наверное, ничего не меняет. Ведь настоящий мужик должен всегда иметь бабки при себе и никогда ничего не одалживать, не так ли? Настоящий мужик, строящий крутую карьеру… Ну а упомянуть моего отца было и вовсе верхом предусмотрительности. И правда, чего можно ждать от сына алкоголика? Как только он умрет, я приму из его рук переходящее знамя алкоголизма. Это понимает каждый здравомыслящий человек… Арыся, я даже не знаю, что сказать насчет дружбы. Меня бы совсем не огорчило, если бы ты просто отказалась быть моей девушкой. Я бы с радостью с тобой дружил. Но все, что ты наговорила, характеризует тебя с такой стороны… Даже и не знаю, нужны ли мне такие друзья».
В груди у Арыси похолодело. Ну надо же было так влипнуть! Больший идиотизм трудно себе представить… Ну что ж, надо как-то выходить из положения. Она написала:
«Костя! Это ужасная ошибка! Костя, ты не поверишь, но я ошиблась окном! Я писала это другому мужчине!».
«Другому мужчине? Точно такому же, как я? Ага…».
«Нет, совсем другому! Просто ты сам навыдумывал… Честное слово, я не согласна ни с одним словом из того, что ты написал!».
«Я похож на идиота? Что вообще происходит? Ты пьяная, что ли? Или ты ждала, что я все это прочту и молча утрусь, а когда я не утерся – решила провернуть фарш назад?».
«Костя, ну честное слово… Ну как мне тебе доказать?!».
«Никак».
«Ну хочешь, я тебе все в этом сообщении объясню, каждое словечко?».
«Ты можешь выдумать что угодно, но я все равно не идиот».
«Кость, ну давай встретимся, поговорим? Пожалуйста!».
«Не надо маяться дурью, девочка. Обо всем, о чем надо, мы уже поговорили».
Аська известила Арысю, что Костя удалил ее из списка контактов. Девушка схватила телефон и набрала номер… Звонок был сброшен.
К счастью, Арыся знала, где он живет. Она еще не была у него в гостях, но он показывал дом напротив книжного магазина и шутил, что ему довелось снять квартиру под номером тринадцать. Девушка моментально оделась и уже открыла входную дверь, когда вспомнила еще кое-о-чем. Она вернулась к компьютеру, скопировала то роковое сообщение и отправила его – теперь уже в правильное окно, Глебу. Затем Арыся вышла из квартиры и заперла дверь. Что ответит Глеб, ее уже не интересовало.
Удивительно, что в таком большом городе они с Костей живут так близко… Хотя нет, ничего удивительного. Все объясняется логически – естественно, Костя предпочел снять квартиру поближе к работе. И, естественно, в день их знакомства ей незачем было идти в книжный магазин, расположенный далеко от ее дома.
Уже через двадцать минут Арыся была на месте. К счастью, кодовый замок на подъезде оказался простейшим, с потертыми цифрами. Она точно знала, что Костя дома – в аську он заходил исключительно с домашнего компьютера. А вот и тринадцатая квартира… Дверь открылась после первого же звонка. Костя был одет в одни тренировочные брюки, на нем не было ни футболки, ни носков. В руке он держал громадную чашку с чаем. Несколько секунд он выглядел удивленным, но затем произнес:
- Послушай, я не пятнадцатилетняя девочка, чтобы не открывать тебе дверь, бегать от тебя и все такое. Но поверь, назойливость еще никого не спасала.
Однако Арыся сочла, что только назойливость ее и спасет. Она буквально ворвалась в квартиру, отодвинув Костю.
- Ну погоди ты немножко. Видишь, я трезвая. Видишь, прибежала сюда. Ради сохранения возможности «просто дружить» такого не делают… Погоди. Где у тебя компьютер? Хотя… Ты же меня удалил, история сообщений не сохраняется. Ладно, пошли на кухню. Поделишься чаем?
Арысе примерно час пришлось живописать биографию Глеба и слово за словом объяснять смысл сообщения, попавшего не по адресу. Где-то в середине ее речи Костя немного расслабился и исполнил просьбу о чае. Наконец он откинулся на спинку стула и со смехом заявил:
- Ну ладно, ладно, верю. А я-то подумал – вообще странное дело. Я ведь, если ты помнишь, еще ничего такого тебе и не предлагал… По крайней мере, напрямую.
- Потому что не хотел? – спросила Арыся шутливо, хотя в сердце у нее все-таки притаился страх.
- Нет. Потому что стеснялся, - честно ответил Костя.
- Да, кстати… - со вздохом облегчения сменила тему Арыся. – А ты слышал такой анекдот? Если крикнуть на улице «Эй, козел!», то все мужчины обернутся.
- Ах ты… - воскликнул Костя со смехом и погнался за девушкой. Она убежала в комнату, и вскоре они вместе упали на кровать.
- Постой, постой, - вдруг сказала Арыся, когда шуточная борьба начала перерастать во что-то большее. – Может, сходишь в магазин? Купишь хотя бы вина… И, может, свечи там какие-нибудь… Отметим…
- Хорошо, - улыбнулся Костя и начал одеваться.
- Возьми красного, если не возражаешь… Милый ты мой сын алкоголика.
- Зараза, - рассмеялся Костя, уже ничуть не напрягаясь.
Утром Арыся проснулась от телефонного звонка. Чертыхаясь, она прошла в коридор – сотовый остался в кармане куртки. Странно… Звонила хозяйка, у которой она снимала квартиру.
- Але…
- Алло, Ирина? Знаешь, что я тебе скажу, Ирина? Сегодня же чтобы вещи свои забрала, какие остались, и выметайся на все четыре стороны! Чтобы больше я тебя не видела!
- А… Простите, Елена Борисовна, в чем дело?
- Как в чем дело? Что это, ты и про пожар не знаешь? Нет, ну сдала ей квартиру, думала, такая приличная девушка, на телевидении работает, а она… А у нее…
- Да в чем дело?! Я правда ничего не знаю!
- Хахаль твой! Пришел ночью, дверь бензином облил и поджег! Хорошо, соседи сразу заметили, вызвали пожарных, полицию, и потушили быстро, и хахаль далеко не убежал. Но ты представляешь, что могло бы быть? Ты понимаешь, до чего такие связи доводят?
- Да я не знала… Какой хахаль? Вы о чем?
- Уж извини, я твоих хахалей наперечет не знаю. Но он уже похвастался – отец, мол, богатый у него… Потому ладно, с тебя ущерб требовать не буду. Пускай он за все платит. Но чтобы вещи прямо сегодня вечером забрала! И чтобы больше духу твоего…
- Но может, дадите хоть время снять другую квартиру? Я же… Мне же некуда… А как сильно сгорело, там жить можно?
- Тебе – нельзя. Все, окончили разговор. Сколько сейчас… Полвосьмого? Ну вот в шесть вечера я туда приеду, чтобы ты уже была на месте. Вещи соберешь при мне. А жить… Где сегодня ночевала, там и живи. Проститутка…
Когда Арыся нажала кнопку отбоя, Костя уже стоял рядом. Она вкратце описала ему ситуацию.
- Слушай, - добавила она. – Если это удобно, я не знаю… Можно я дня три у тебя перекантуюсь? Ну просто нереально за меньший срок найти новое жилье. Хотя если неудобно, ничего страшного, у меня подруги есть… Я могу у них попытаться…
- Нет-нет, оставайся, - заверил Костя. – Я тебе даже больше скажу… А может, тебе пока не искать новое жилье? Может, попробуем эту квартиру на двоих снимать… Если тебе удобно. Если будет неудобно – разъедемся…
- А что… - протянула Арыся. – Можно и так… Да, можно. Давай попробуем!
Вечером, по пути из своей бывшей квартиры к Косте, Арыся попросила водителя нанятой машины на минутку остановиться возле мусорных баков. Она аккуратно положила рядом с баками огромный пакет, который про себя назвала «подарочком бомжам». Пакет был туго набит разнообразными халатами – шелковыми и байковыми, цветастыми и мультяшными…
Просто накануне, когда Арыся вышла из душа, Костя дал ей надеть свою старую рубашку. И она вдруг поняла, что это – именно тот лучший в мире халат, о котором она всю жизнь мечтала.