Работая свыше 8 лет на НИИБТ полигоне в Кубинке в должности младшего сотрудника я столкнулся с организацией, о существовании которой и не подозревал, не слышал о ней в годы учебы в Академии. А тут все началось с того, что у нас в группе (уникальный отдел полигона, созданный под сопровождение танковых систем управляемых ракет), оказался весьма активный популизатор новейших разработок в области вооружений, заместитель начальника группы, полковник Шепет.
Оказывается в системе Управления Начальника танковых войск (П.П.Полубояров) проводились регулярные занятия командного состава управления и подчиненных ему организаций. Стал я появляться там в качестве обслуживающего лица при полковнике (развесить плакаты, продемонстрировать слайды и образцы, или показать что-то через проекционный аппарат, и т.п.).
Время от времени, присутствующие на занятиях начальники отделов НТК начали посылать меня в командировки в разрабатывающие организации, как правило, по вопросам управляемого вооружения. Отчитывался письменным докладом непосредственно в рабочих тетрадях исполнителей НТК, а не на полигоне. Таким образом пришлось объехать Коломну (Шавырин), Тулу (Худаминский, Симачев), Ленинград (Старовойтов), Климовск (Сабельников), Нижний Тагил (Карцев), КБТМ (Нудельман), причем иногда не раз. Однако никакого понятия о работе и предназначении НТК я тогда не имел.
Все началось с того, что житейская неустроенность на полигоне побудила меня искать работу (место службы) на стороне: четыре пятиэтажки построили и заселили, а меня заставили снимать жилье на селе, заставили выписаться из Москвы самому и жене, а в очередь все равно не поставили, потом дали 13м2 в пятиэтажке с печным отоплением. Двое детей, отсутствие для жены работы, а тут и звание очередного не дали, ссылаясь на Ташкентское землетрясение, в то время как мои однокашники на полигоне все получили его своевременно. Последний удар был для меня стал перевод из лаборатории «Радиолокации и телевидения» в отдел вооружения даже без извещения, поставив перед фактом. Потом я сопоставил все эти неприятности с моим «неразумным» поведением: я не вступал в партию, а затем и из комсомола выбыл по возрасту.
Отдел Игнатова (НТК ГРАУ) предложил мне работу по специальности, затем отдел Литвиненко (НТК ГРАУ) - военпредовскую работу в Климовске с немедленным обеспечением жильем (3-х комнатная квартира). Однако УНТВ запросы ГРАУ не удовлетворило, даже когда они предложили взять меня в отдел Литвиненко.
Неожиданно в мою судьбу вмешался сам маршал Полубояров да так, что полностью отрезал возможность покинуть полигон. На одном из очередных 2-х часовых занятий с руководящим составом УНТВ первый час по управляемому вооружению проводил начальник моего отдела Климочкин, а второй – я. Мой доклад трижды заслушивался предварительно начальником полигона генералом Тарасенко, только назначенным с должности начальника кафедры академии БТВ, подчинявшейся в те времена УНТВ, который, в принципе не понимая суть доклада, весьма пристрастно обращал внимание на оформление наглядными пособиями и форму изложения.
Первый час прошел под мирное сопение маршала, одиноко располагавшемуся на первом ряду, в то время как мне показался доклад заслуживающим внимания (в предварительных заслушиваниях я не участвовал), а он дремал (?!). Тогда мною было принято решение срочно изменить форму доклада от утвержденной и попробовать расшевелить начальника. К сожалению, это удалось и доклад превратился в форму собеседования: оказывается у начальника были вопросы по вооружению и много, на которые, видимо, он длительно не получал простых доступных его пониманию объяснений.
Закончилось все это для меня весьма плачевно: 3П (его подпольная кличка) встал, не оборачиваясь к аудитории, резко произнес: «Начальник полигона! Вот этот молодой офицер должен у Вас работать до полковника! Он молодой, в чем-то еще заблуждается!». Вскочивший Тарасенко ответил: «Есть!». И тогда 3П с неожиданной яростью (вообще ему несвойственной, как я потом убедился) повторил: «Чтоб этот офицер у Вас работал до полковника!!!». Начальник полигона повторил указание слово в слово, после чего 3П круто развернулся и вышел из зала, сопровождаемый свитой.
Естественно, что все мои последующие обращения к непосредственным начальникам и командованию полигона отвергались, в том числе с применением убедительной командирской лексики.
Однажды из танкового управления позвонил однокашник, сообщив, что из серийного управления меня на собеседование приглашает начальник отдела полковник Соловьев. Исхитрился тайно к нему попасть, берет в отдел, мои проблемы с жильем и запретом на уход с полигона, берет на себя.
Три месяца тишины – не выдержал – позвонил товарищу, который мне разъяснил, что тут какая-то запутанная ситуация: НТК, которому подчинен полигон, возражает против передачи тебя в серийное управление. Еще через несколько месяцев в Москву вызывает председатель НТК генерал-лейтенант Радус-Зенькович, которого я раньше никогда не видел, разъяснивший чем они занимаются и пригласивший работать у него. Пришлось сообщить, что я дал согласие в серийное управление, на что он сказал, что это не моя забота и с января 1968 г. я был прикомандирован указанием 3П к НТК а еще через полгода обиженный начальник полигона вывел меня за штат никого не известив. Я узнал об этом, когда моя зарплата упала только до уровня оклада по воинскому званию. Через тройку месяцев я был введен в штат НТК старшим офицером, где и трудился 21 год, вплоть 1986 года, когда с приходом Горбачева в 1985 году разрушились все договорные связи на ОКР на больше чем два десятка работ в 3-м отделе. Подал рапорт об увольнении в начале 1986 года, когда услышал горбачевскую фразу, что армия нам не нужна: она охраняет саму себя. В конце 1987 г. Начальник ГБТУ Потапов еще раз выслушал мои доводы и подписал рапорт на увольнение. Через неделю после выхода приказа Министра обороны об увольнении, получив паспорт, я оказался в институте прикладной физике на должности старшего научного сотрудника.