Очень люблю чай, но меня достало его повсеместное упоминание. Оно везде.
Нет, вы не думайте. Просто упоминание чего бы то ни было, даже если это халва, вызывает стойкую аллергию.
Я даже так думаю, что у чая аллергия на нас. Но сказать он этого не может. Его пьют.
Нет, ну что это такое, в самом деле! Что же это такое! Стоит налить себе в чашку (опять это ча), старательно безымянную жидкость, которую можно заново назвать "улун", "пуэр" или "лапсанг сушонг", кто-нибудь это слово произнесет, и ты непременно подавишься.
Это слово неистребимо. Как только невинный человек, купивший по дороге тортик, приближается к дому, радостные хозяева непременно нажимают кнопочку на кипятильнике системы "Тефаль". С порога человека встречают извечным вопросом: "Чаю?"
И все собираются в кружок, берут огромный нож, обходят дрожащего гостя, вскрывают тортик и начинают "пить" этот "чаю", а если ты его не пьешь, то ты ужасный человек, который хочет к себе особого внимания.
А некоторые говорят вот так: "ЧА-А-А-АЮ!" - и тогда понимаешь, что конец света кем-то уже обеспечен.
Человек, не пьющий эту ужасную жидкость или называющий ее отвратительной, подлежит в нашем обществе обязательной дискриминации. Это не только ужас что такое, это еще и истина, с которой спорить - себе дороже. Такого человека обходят подальше, чтобы не заразиться, и снисходительно называют "чайник".
Чай есть везде, но все говорят, что его нет. Люди гоняются за его редкими сортами, как будто это, черт побери, настоящая театральная роза, которую в зубах зачем-то держал Хосе и готовился подарить Кармен. У них к нему подлинно тряпичная испанская страсть, как ее показывали на киятре до того, как русские увидели испанцев воочию. А ведь это те же самые люди, которые восхищаются благородными анимешными японцами, спалившими в топке бедного героя Лазо. Это же ужас что такое.
Оно наступает, и вот уже я не могу думать ни о чем другом. А ведь варить кофе или покупать колу - это дорогое удовольствие. Я лентяй. Я так не могу. Приходится как-то взаимодействовать с оккупантами, добравшимися до моего бедного мозга. И наливать себе еще. Но всему есть предел.
Я скоро умру от жажды. Мне лень ходить за соком. А какао я вообще терпеть не могу.
Теперь понимаю, почему перед японской чайной церемонией стоит очиститься и очистить мысли. Это все для того. И еще для этого. Чтобы не мешало.
Сам звук вызывает ужас. Ужас возникает потому, что это слово шипит и хлюпает, употребляется постоянно, чаще, чем известный неопределенный артикль, а еще состоит из трех букв, что само по себе ужасно. Какое, какое приличное слово состоит из трех букв?.. Не предлагайте мне слово "мир". В свете некоторых событий оно уже может считаться сомнительным, ведь его нет на свете.
И я с ужасом осознаю, что этот текст - тоже монетка в копилку бесконечных упоминаний чая. А ведь он желтый, зараза, он желтый!..
Эта желтая жидкость. Этот ужасный звук. Это непременное позвякивание ложечкой, убивающее все живое. А живое, между прочим, даже не сопротивляется.
Оно просто его пьет, и в этой вечной борьбе рождается какая-то истина. Но я не способна понять эту истину. Я умираю, захлебнувшись цейлоном.
Спаси-и-и-ите!..
!..