Глава 20. «Ноги раздвинешь столько, сколько надо». http://www.proza.ru/2012/01/04/1561
Катерина уехала, а Анька оставалась в этом странном доме. Дом был угловой, две стороны дома выходили на разные улицы, во двор были две двери с разных улиц, а с других двух сторон внутри двора были заборы соседей, которых Анька никогда не видела. Дом был поделён на три части, каждая из которых имела свою входную дверь. В доме жили ещё и квартиранты. В одной части, где был маленький коридор с маленькой кухней и две комнаты, одна из которых была проходной, в данное время и жила Аня. Она понимала, что так долго продолжаться не будет. А пока что проводила время у Нины, иногда ходила к родственникам — к тёте Тане, тёте Вере, Ларисе Николаевне и бабушке.
Как-то вечером после работы в конце мая Аня и Нина решили поехать в парк, на остановке было много народу, два автобуса они пропустили, так как не было никакой возможности войти в них. Они продолжали стоять на остановке и ждали следующего автобуса. Среди нескольких человек на остановке был парень, сильно выделявшийся из окружения.
Нина показала на него Ане глазами и сказала:
— Смотри, какой красавец. Я бы за таким не раздумывая куда угодно пошла и на всё что угодно решилась.
Аня увидела: у стены маленькой избушки-мазанки стоял парень действительно очень приятной наружности. Он был высок,имел правильное телосложение, усы в цвет волос, волнистые, русые, длинноватые волосы обрамляли красивое, типично русское лицо, как у богатыря из сказки. Чтобы иметь хоть маленькое представление, о какой внешности идёт речь, то этого парня можно было сравнить с одним певцом, которого намного позже Анька увидела по телевизору, тем певцом был Игорь Тальков.
Анька незаметно осмотрела парня и ответила Нине:
— Ой, Нин, куда ж нам.
— Да. Но всё-таки если б он меня поманил хоть пальцем,
то я бы поползла за ним хоть на край света, — мечтательно произнесла Нина.
Подъехал автобус, выходящих пассажиров было человека три, а входящие стояли в ожидании, вдруг выйдет ещё кто-то, чтобы остальным желающим была возможность уехать. Входящие, как это было в советское время, ломились в автобус как могли, так что за Ниной последней зашла в автобус Анька. Теснота была страшная, давили находящуюся у двери Аньку до боли. Тот красавец вдруг продвинулся к входной двери, навалился руками на дверные проёмы, отстраняя своим телом других пассажиров от Аньки. Анька стояла на самой нижней ступеньке автобуса и до этого мгновения была так зажата, что сейчас она могла не только свободно дышать, но и двигаться. Парень смотрел молча на Аньку, как на диковинную куклу.
Аня увидела его выразительные тёмно-синие задумчивые глаза.
Он сказал:
— Не бойся. Больше никто тебя сегодня здесь давить не станет.
Анька молчала. На следующей остановке ей нужно было выйти из автобуса, чтобы пропустить выходящих пассажиров. Конечно, вышел и этот парень, Нина вслед за ним.
У них была возможность ответить на его вопрос:
— Девчата, куда вы едете?
— В парк, — дружно ответили Нина и Аня.
— В какой?
— Посмотрим, может, в центральный парк, а может, в детский.
— Ну, я тогда с вами поеду. Не возражаете? — галантно спросил парень и представился: — Ярослав.
— Ого, какое редкое имя, — уже в автобусе произнесла Аня.
— Мама постаралась, — с улыбкой ответил Ярослав.
— Я — Нина, — у неё горели глаза.
— А тебя, малявка, как звать?
— Аня.
«Ну что меня все подряд только малявкой и зовут. И этот туда же», — расстроено подумала Анька, все в проектном институте, где работала Нина, с чьей-то лёгкой руки так её и называли.
В центральный парк не поехали, а пошли в детский, в нём для детей были только карусель и кафе-мороженое с вывеской «Сказка». Народу в сравнении с центральным парком практически не было. Ярослав предложил своим новым знакомым сесть на скамейку. Говорили много и ни о чём, как, впрочем, большинство молодёжи в разные времена. Ярослав предложил девушкам закурить, те ему пояснили, что этим они никогда не баловались и не пробовали. Ярослав сказал, что был у друга, с которым служили в Афгане, немного выпили, вспоминали прошлое, пока не пришли его родители. И стал рассказывать о своей службе в Афганистане.
— Мне и моим некоторым сослуживцам повезло, мы в Афгане были недолго. Нам до дембеля оставалось совсем мало, но нас никто и не спрашивал, кинули туда. Почти все остались там, — после чего Ярослав с нескрываемой гордостью показал слушательницам свой военный билет.
— Форма интересная, — отозвалась Нина.
— Да, у нас красивая была форма, я её любил и сейчас храню дома. Десантура, — важно заключил Ярослав.
В небе появились неожиданные тучи, порывы ветра с песком, что обычное дело для данной местности, они-то и нарушили время отдыха.
Нина поднялась и позвала Аньку:
— Пойдём на остановку, вдруг дождь.
— До остановки вы не успеете, пойдёмте к любому дому, в подъезд. Да хоть вон к тому, — он показал на девятиэтажный дом, — можно с чердака, если он открыт, смотреть на небо и дождь.
Все дружно поднялись со скамейки и побежали, Анька на своих высоченных шпильках отстала, Ярослав оглянулся, приостановился на миг и протянул Аньке руку, как младшую сестру. Нина тоже остановилась на мгновенье, оглянулась, и все побежали дальше. Начался дождь.
Ярослав с Анькой побежали к подъезду дома, а Нина рванула в другую сторону.
— Ты куда? Так не делают. Друзей так не бросают, — вдогонку Нине крикнул Ярослав.
Зашли в подъезд. Постояли у входной двери, и Ярослав предложил Аньке:
— Пойдём на чердак. Может, он открыт. Я думаю, Нина уже не вернётся.
Лифтом поднялись на последний этаж, потом прошли небольшой пролёт вверх на чердак.
Чердачная дверь была не заперта. На чердаке курлыкали голуби, они встревожились появлением Ярослава и Аньки. Ярослав за руку вёл Аньку, как маленькую девочку, к чердачному окну.
— Ты посмотри, как здорово, — восторгался Ярослав. — Дождь льёт, все кто куда бегут. Посмотри.
— Не, не. Я не могу. У меня голова от большой высоты кружится.
— Я тебя держать буду, не бойся, — легко предложил Ярослав.
Анька подошла к чердачному окну-проёму, посмотрела на небо, тучи не рассеивались.
Всё было действительно красиво и величественно, она посмотрела вниз, у неё вырвалось:
— Ой, как высоко, — произнеся это, она отстранилась назад и столкнулась с телом Ярослава.
— Конечно высоко для таких малявок, — произнёс каким-то странным голосом Ярослав.
Он притянул Аньку к себе, наклонился и стал страстно целовать сначала в губы, потом шею, затем щёки и лоб.
Анька отстранялась руками так, чтобы он не касался её тела. Вероятно, это всё больше возбуждало Ярослава, ему-то с его ростом это казалось сначала милым, потом стало раздражать.
— Ты что? — прошептал он и незначительным движением рук для себя отстранил Анькины руки, приподнял её и прижал неистово к себе.
Анька почти перестала оказывать сопротивление. Она теперь несмело отвечала на его жаркие поцелуи. Ярослав всё больше и больше распалялся и буквально переставил её в другое место, запустил свои руки под подол Анькиного платья.
Анька взмолилась:
— Не надо. Прошу тебя, не надо.
— Надо, очень надо, — теперь уже с наглостью не отвечал, а почти простонал Ярослав, не переставая её целовать.
— Прошу, перестань. Ну не надо.
Это продолжалось некоторое время. Анька умоляла его прекратить всё, что он делал, а он сначала раздражался, потом и рассердился.
Ярослав незаметно для Аньки заломил руки за её спину, гладя ей в глаза, произнёс:
— Ну что ты ломаешься? Хуже будет.
— Ладно, ладно. Я согласна. Только не здесь.
— Где? — с недоверием звучал его вопрос.
— Там, где я сейчас живу.
— Хорошо. Но смотри, если обманешь, я тебя из-под земли достану. Поняла, малявка?
Они вышли на улицу, дождь уже прекратился. Отправились к остановке, проехав три остановки, пошли к дому Катерины.
Подходя ближе к дому, Ярослав ей сказал:
— Смотри, если сейчас обломится, потом сильно пожалеешь.
— Там никого нет, — успокоила его Анька.
Анька открыла входную дверь, Ярослав перестал нервничать, тем более он убедился, что в доме никого нет. Красный закат заходящего солнца создавал в комнате мягкий полумрак. Ярослав возобновил свои поцелуи и ласки, Анька уже знала, что сопротивляться бесполезно — сама его сюда привела. Ярослав снял с себя рубаху, а с Аньки — синее с цветными кругами платье, взял её на руки, целуя Аню, он положил её на кровать. Всё шло само собой. А ей было больно, как в первый раз.
Всё закончилось. Анька лежала без движения, прикрывшись покрывалом, он лежал у стены, некоторое время молчал, закинув руки за голову.
Потом повернулся к ней и сказал:
— Ты что, дура? Почему не предупредила?
— Я тебе говорила — не надо.
— Не надо. Могла бы сказать, что ещё ни разу.
Анька не проронила ни слово. Она думала: как она могла сказать, что ни разу, когда уже и аборт был?
— Ты соображаешь, что мы сейчас наделали? Ты меня подставила. Такими вещами не шутят. Ты это понимаешь? — не успокаивался Ярослав.
Анька молчала. То, о чём подумал Ярослав, её сбило с толку. Но она его не переубеждала оттого, что он мог или ещё больше рассердиться, или вовсе не поверить ей. Он был серьёзен и уверен, что он у неё первый. А что она могла ему сказать? Она упорно молчала.
— Ну ты, подруга, наделала дел. Что делать будем? Вот ты и вляпался, Ярослав, — он почти сам с собой говорил, ударив себя по лбу ладонью.
Постепенно он успокоился и снова обнимал и целовал Аньку, а потом ушёл.
Ярослав стал появляться иногда у Ани, они вместе бывали у Нины. Иной раз Нина была не очень рада их появлению у неё. Аня не понимала, что Нина ей завидует. А чему завидовать-то? Сама же убежала в тот вечер и бросила Аньку. Ярослав водил Аньку в кино, приводил её к себе на арматурный завод, уговаривая вахтёров на проходной.
— Ох, Ярослав, ты пользуешься тем, что любой бабе любого возраста трудно отказать тебе, — так ответила на его уговоры одна из дежурных проходной завода и добавила: — Ох, девка, не всегда в жизни праздник. Ладно, проходите.
Ярослав провёл Аньку по всем цехам завода, рассказывал, как называется тот или иной цех и что выпускает. Но больше всего ему хотелось поразить Аньку в своём литейном цехе. Нахлобучив ей на голову какую-то не то каску, не то шлем, он демонстрировал свои навыки литейщика и с нескрываемым хвастовством смотрел на Аньку, дескать, смотри, что могу.
С Ярославом Анька была и на танцах в центральном парке. Она не любила бывать среди множества народу, но с Ярославом ей было приятно быть везде.
Во время какого-то танца образовалось кольцо, внутри которого оказались танцующие Ярослав и Анька. Музыка утихла, окружающие стали хлопать в ладоши. Кто-то что-то кричал. Оказалось, заказали русскую народную, кому такая идея в голову пришла, непонятно, скорее всего, штатному массовику-затейнику. Эстрадники играли «Барыню», а Анька и Ярослав, как профессиональные танцоры, развлекали публику. Потом администратор танцевальной площадки или массовик-затейник объявил их лучшей танцующей парой этого вечера, и им подарили плитку шоколада и одну красную розу. После этого Анька больше никогда в жизни ни с кем не была ни на одной танцевальной площадке.
В доме, где жила Анька, не было ни колодца, ни водопровода, так что приходилось носить воду с колонки. Это был не единственный раз, когда Ярослав ходил с Анной за водой. Как-то у колонки Аня встретила Владислава Николаевича, своего шефа. Он со своей женой переехал сюда в конце марта. Жить у бабы Нади они долго не смогли, народу у неё проживало слишком много, да и пьяный сын иногда дебоширил и подворовывал вещи. Владиславу Николаевичу было около 28 лет. Он со своей женой временно проживал у Зинаиды Романовны до получения квартиры. Молодые мужчины поздоровались. Набрав воду в ведра, пошли все трое обратно.
— Кто это? — ревностно спросил Ярослав Анну, после того как Владислав Николаевич свернул налево к домику Зинаиды Романовны.
— Да это Владислав Николаевич, мой начальник. В этом доме с апреля живёт у моей дальней родственницы, — и Анька указала рукой на маленький выбеленный домик.
Глава 22. «Зачем анекдоты рассказывала?». http://www.proza.ru/2012/01/05/1455