***
Я долго беседую со своей сестрой. Прошло уже несколько месяцев со дня страшного землетрясения в Японии, и со дня ядерной катастрофы. Я записываю все, о чем думает она в эти дни. Я рассматриваю прекрасные фотографии Японии, и понимаю, что это все в прошлом. Что природа такая БЫЛА. Что цветы прекрасными БЫЛИ. Что все БЫЛО. Что все в ПРОШЛОМ. И НИЧЕГО для будущего.
Нужен ли за ТАКУЮ ЦЕНУ Мирный атом?
Сколько судеб скомкано, сколько просто уничтожено… Сколько горя и ужаса другим поколениям… Сколько боли… Сколько слез…
***
Едем за грибами. Этот год на редкость грибной.
Проезжаем район, который был заражен после Чернобыля. И мысли возвращаются назад в Киев.
Как старалась на три месяца в году выехать оттуда, пока учились. Как вывозила Митю
и маленькую Лизу. В Киеве не остались... Из-за Чернобыля...
А потом был голодный год... Их было три без зарплаты. Но первый год особенно запомнился.
Как тогда выжили, непонятно. С 8 утра до 5 вечера на работе. А дальше - ничего.
Лиза питалась в детском саду. Он был ведомственный, и за него предприятие как-то само
рассчитывалось. Вот тогда и ездили в этот зараженный район на сельхозработы, чтобы хоть какие-то овощи привезти домой
(если день работал, немного можно было взять с собой). В выходные тоже пытались добраться до собранных уже полей.
Но с этих полей, которые уже никому не были нужны, которые были собраны, и надо было покопаться,
чтобы где-то вырыть редкую маленькую несобранную морковь,и вот с таких полей гоняли ОМОНовцы.
Помню, часа два в холодной земле прокопались, чтобы килограмм, если не меньше морковки собрать,
а они приехали на машине и начали нас и еще людей гнать и перестали только, когда мы все повыбрасывали.
Помню, как маленькая четырехлетняя Лиза молча бежала от них рядом с нами.
Раньше такое я видела только в фильмах про фашистов.
В тот год ели овощи только с этого зараженного района. (Стоило выезжать из Киева?).
И теперь, через много лет, я стою перед необходимостью прервать контракт мужа и вернуться практически при тех же обстоятельствах.
Только тогда мы приезжали работать на большое авиационное объединение с численностью 7,5 тыс человек. И лет нам было гораздо меньше,
а значит больше надежды впереди. А сейчас это объединение насчитывает немногим более 50 человек, и делать там нечего, и надежды там несбыточны,
и лет нам по 40 на каждого.
Выбор... Выбор... Есть ли он у меня?
И за все, что бы я не выбрала, мне каяться до последних дней моей жизни...