Только неверно было бы считать, что, вернувшись в СВОЮ страну, я тут же принялся в солдатиков играть. Слава богу, исполнив свой интернациональный долг (а правильнее - долг перед исторической родиной) вместе со мной приплыли и Рыбоченко со своим штабом, и почти все его таганрожцы первого призыва, гордо носящие заслуженные звания подпоручиков (в основном). Так что проблемы командных кадров у строящейся армии нового типа не возникло. Доморощенных же в Союзе офицеров с нетерпением ждало народное хозяйство - официальное приращение территорий накладывало ответственность на власть и требовало грамотного руководства, а изначально обучаемые и гражданским специальностям люди, имеющие к тому же и практический командный опыт, годились для решения таких непростых задач идеально. Еще тому способствовало отличное знание непростых местных условий - ведь краеугольной задачей ставилось им поддержание добрососедских отношений с коренным населением и ненавязчивое его оцивилизовывание. Таганрожцам, только что переплывшим Атлантику, это было бы не под силу, а вот армейская лямка была им привычна и ее тягание интернационально и одинаково в любой точке планеты.
Правда, мягко выражаясь, не очень хорошо понимавший по-русски рядовой состав первое время терпел некоторые трудности, но добровольно-принудительное изучение языка межнационального общения (без отрыва от боевой учебы) хоть с трудом, но продвигалось. Вскоре и негритянские полки запели: "Расцветали яблёни и усы..." и на вопрос - чему их учат - расплываясь белозубой улыбкой, заявляли -" Мериканьской войнючке!" . Причем, даже не догадывались, на сколько ответ был точен - приближалась эпоха когда победы в войнах должны были достигаться не кровью, а вонью (в прямом и переносном смыслах).
Кстати, возрастающий наш финансовый контроль экономики, все более и более становящейся мировой, имел для будущей победы значение посущественней, чем пушки и броненосцы (хотя и они являлись как бы неотъемлемой частью и все тех же финансов).
Но первоочередной задачей все равно оставалось "обустройство собственного дома", хоть дело это было и затратным. Ведь если он не будет "уютным и теплым", люди не захотят в нем жить - тогда уж лучше себя королем Антарктиды объявить - пингвины возражать не станут. Приращенные территории позволили начать выделять желающим землеробам по 160 акров земли (некоторое время пока приходилось дублировать систему мер и весов, но неуклонно население приучалось к метрам, килограммам и гектарам), то есть 64 гектарам. Они передавались в вечное ПОЛЬЗОВАНИЕ (но не полное владение), потому возможность спекуляции исключалась. Если кто-либо, наигравшись в фермера, желал избавиться от своей недвижимости, то на оплату рассчитывать мог только собою приращенной стоимости. К примеру, поле, очищенное от камней, стоило уже много больше просто вспаханного, хотя и работа плуга так же весьма ценилась. Ну а если же из собранных с пашни камней были и строения возведены, то компенсация трудозатрат и вовсе становилась очень даже существенна.
Но такие территории, внезапно пущенные под обработку, при острой нехватке населения заставляли искать выход в техническом прогрессе. И пусть плуг тянули пока еще лошадки, но вот сев проводить стали уже не из лукошка, а сеялкой. Максимальный же эффект дали передвижные локомобили с молотилками - за несколько дней они делали работу, на которую в России мужики с цепами тратили всю зиму, затем технику перетаскивали на следующую ферму и там процесс повторялся. Железная дорога позволяла пристроить такую массу хлеба, отправив ее хоть через Атлантику (вот в Ирландии как раз даже картофель не уродил и начался страшный голод), хоть через Тихий океан - кормить БАМовцев Александра 2-го. Свой Дальневосточный регион Россия объявила как свободную экономическую зону, и беспошлинная наша пшеничка была там обоюдовыгодна. В схему расчетов, правда, пришлось еще и Китай с Японией включить - ну не нужны нам были российские бревна, а вот шелк и чай шли нарасхват.
А своим зерном, после выхода железки к Одессе, Россия стала не спеша Европу заваливать, даже Придунайских конкурентов придушив слегка. Но и им пропасть совсем не дали. Оленька, будучи уже царицей Византийской, взяла к Трансильвании земельку в концессию на 99 лет, а там неожиданно нефть нашлась. И князькам местным деньги как бы с неба упали, и подданным их кусок хлеба гарантированный, и опять же всей Европе керосин для ламп с нефтеперегонных заводов в Мраморном море стоящих. Да еще и пароходы мазут всегда углю предпочтут - при бункеровке мороки меньше. Правда, Англии это почему-то не очень понравилось, но пока её подданные мне канал рыли, мнением "царицы морей" никто особо не интересовался. А вот на будущее - подумать потребуется, как с подсылаемыми ею разными Лоуренами бороться, а может лучше её нашими наводнить? Технически это уже было не сложно.
Вообще же талантам Оленьки я нарадоваться не мог - бабушкино воспитание чувствовалось в ней постоянно - все у нее получалось элегантно, как бы само собой. И кто бы еще другой смог с утра, только получив от меня вскользь прозвучавшую информацию о наличии в Румынии нефти, уже вечером, за карточным столиком, выиграть у тамошнего короля концессии на нефтеносные территории ( хотя тот о ресурсах разумеется ни сном ни духом не догадывался). При этом официально, доченька в тот момент замуж выходила, и как нормальная невеста должна была бы только о фате и букетиках думать. А ей же невтерпеж было визит недалекого (во всех отношениях) монарха использовать. И потом еще мне сказала, что те три слова, что я ляпнул, были для нее самым лучшим свадебным подарком из всех полученных. Погоди доченька, вот закончат зэки канал в Синайских песках копать, я тебе и не такое еще скажу. Чего-чего, а нефти моим внукам хватит!
Сынов же бабушке на воспитание отдавать мне ни совесть, ни Машенька не позволили, хотя уверен, что и им бы та ничего дурного не привила. Но и самому мне уже видно срок подошел, когда у мужика потребность с наследниками своими посюсюкаться просыпается. Дела государственные уже в состоянии были течь своим чередом и на педагогику время оставалось (но, разумеется, полностью заменить учителей и наставников собой я не стремился). Да и решение деловых вопросов на их глазах так же являлось весьма поучительным. Потому то надумали мы с Машенькой временно сменить постоянное проживание семейства нашего в солнечном Росском княжестве, некогда Калифорнией звавшимся, на кочевую жизнь по приращенным Винни Пуховыми стараниями территориям. Технически это было сделать совсем не сложно - железная дорога давала возможность монаршему поезду пребывать в любом месте многотысячекилометрового своего полотна. Разумеется, вагонные купе несколько уступали размерами комнатам в форте Росс, но вот комфортом даже превосходили (там то закон "О скромности" никто не отменял).
Хоть губернаторы на новых землях посажены были и толковые, но ощущение ими, что если ни в этом, так в следующем месяце всенепременно государь нагрянет, расслабляться им не давало. Причем даже показухой заниматься смысла не было - замучаешься Потемкинские деревни строить. Наличие телеграфной линии вдоль пути давало возможность держать руку на пульсе всей огромной страны, а образовавшаяся мобильность - оперативно реагировать на любые неясности. Кстати, и Александр 2-й, на строительстве своего БАМа так же скопировал такой же стиль управления - и что интересно, воровство сразу в разы сократилось - не катил более принцип "Бог высоко, а царь далеко!", а за Европой же ему любимая невестка приглядеть обещала - так что на ерунду отвлекаться было не обязательно.
Выход трансконтинентальной железной дороги к Тихому океану превратил захолустную "Британскую" Колумбию в процветающую губернию. Дешевое железо с востока континента и удачное месторасположение позволили стремительно начать развиваться как торговле, так и промышленности. Огромный океан, омывающий сотни километров побережья, открывал и не менее огромные возможности, и братья Петерсоны, удачно продав свою верфь в САСШ, так же перенесли свои судостроительные производства на Дикий (Тихий иноземцам было никак не выговорить) берег - так вот название верфям и зародилось, хотя организованно то там было напротив - все даже очень цивилизованно. Суда требовались и торговые, и рыболовные, да и военные заказы обещались, если предложен будет проект столь же революционный, каким в свое время явился "Миротворец".