Дежурство в новогоднюю ночь — штука неоднозначная. С одной стороны, Новый год хочется встречать дома, с другой — немного задевают анекдоты про пьяного фельдшера, пописавшего за шкаф и сделавшего укол магнезии в диван. Но вообще, если верно, что новый год как встретишь, так и проведёшь, то я согласна встречать его на работе во веки веков, потому что где ещё можно так поржать. Именно поржать, а не посмеяться, юмор у медиков своеобразный, а разбавленная алкоголем нечеловеческая усталость требует разрядки. Жаль, что шутки наши нецензурны и малопонятны, а то бы я поделилась.
В Новый год к нам на подстанцию под маской Деда Мороза коварно прокрался свирепый зверь песец и накрыл всех нас своим блохастым хвостом. Старослужащие иногда любят повздыхать по древним доисторическим временам, когда пять вызовов за сутки считалось ужасом и кошмаром. В новогоднюю ночь мы откатали, в среднем, по пятнадцать. От восьми у психиатров до двадцати у линии. Причём из этих двадцати нормальных было от силы пять. Три пациента успели уползти до нашего прибытия.
Педиатры встречали Новый год на трассе. У них зимой традиционно очень много работы, потому что начинается сезон простуд, температур и ларингитов, а почти все детские больницы расположены в Заречной части, близко к краю географии, плюс пробки на нечищеных отроду дорогах — и вот уже можно считать, что педиатрической бригады нет вовсе, видим мы их утром и утром, в начале и в конце смены. В Новый год они получили вызов без пятнадцати минут полночь, поводом послужила тошнота в течение четырёх(!) дней у тринадцатилетнего мальчика...
Наш город готовился к Новому году тщательно и обстоятельно. Чистить дороги никто даже не пытался — само растает. Тем паче, что погода была мерзопакостная, мокрая и скользкая. Мусор вывозить перестали ещё двадцать пятого декабря (отстаньте от нашей нации с первого и по тринадцатое!). Мы ради интереса считали ёлки на вызовах, так вот, из вышеуказанного количества вызовов украшенные ёлки были только в десяти квартирах. У остальных было столько выпивки, что и нужна ли та ёлка? А одна бабушка на наше дежурное «С Наступающим!» удивилась: «А что за праздник?»
Что в Новый год хорошо, так это отсутствие начальства. Нет, пьют у нас далеко не все, хотя пьяные, конечно, заметнее. Но без начальства спокойнее, никто не бегает по комнатам с криком: «Опять чашки на столе! Сколько можно повторять, что ничего не должно быть!» Да-да, нам при суточной работе категорически запрещается пить, есть, спать и прочее. Однажды главному врачу позвонили утром возмущённые сограждане, увидевшие из окна автобуса по пути на работу, что в проезжающей мимо Скорой врач с фельдшером уснули! Вот гады! Скажите им, чтобы не спали! Представьте, люди, ничего с негодяями нельзя поделать — вернувшись на подстанцию они ещё и в туалет пошли, злодеи! И, кстати, чайник мы тридцать первого числа кипятили восемь раз. А наливали — один. Чайник закипел, а мы все разъехались. Вернулись — чайник остыл. Вскипятили, заварили, уехали. Приехали — всё холодное. Вскипятили...
Утром первого января нас обвинили в бесчеловечности, а также в том, что мы давали клятву самому Гиппократу. Очевидно, выглядели мы так, словно в самом деле застали сего достойнейшего мужа в живых. А бесчеловечно мы обошлись с пьяным до изумления выродком, представителем «золотой молодёжи», которого вместе с приятелями надо было доставить домой после клубной вечеринки. Из-за этого ублюдка мы едва успели довезти до больницы даму с геморрагическим инсультом, столько времени потеряли на бесполезные препирательства...
Наши заклятые коллеги в диспетчерской 03 тоже встречали Новый год, путали адреса или вовсе районы. Конечно, штабные у нас всё больше из пригородов, город знают плохо, карту изучать лень, а на бригаде не работали ни одного дня и понятия не имеют, как оно там, на передовой. И вообще, как заявила одна звезда, город-то один! А ничего, что от передачи вызова до прибытия бригады с другого конца города времени проходит жуть, сколько? Теоретически, вызов передаётся ближайшей свободной бригаде или по очереди с подстанции, но на самом деле всё решает левая нога, причём непонятно, чья именно.
Стационары с нами воюют давно и навечно, в Новый год отношения обострились до предела. Мы работаем по одним приказам, стационары — по другим, согласования нет, не было и не будет. Половина восьмого утра. Острый панкреатит с неукротимой рвотой, страшными болями, низким давлением и симптомами перитонита. Госпитализация без вопросов. Куда? В дежурную хирургию. Опс... но вчерашняя дежурит до восьми, а сегодняшняя будет с восьми. Из одной в другую путь не близкий. И мы везём во «вчерашнюю». Где без пяти минут восемь нам заявляют: вы опупели? Не примем, и всё! Везём в «сегодняшнюю», с сиреной и под капельницей. А там ещё пересменок, и нам опять говорят всё, что о нас думают. Давно, когда я была моложе и наивнее, я видела в какой-то больнице забавную стенгазету к Новому году, где обрисована была вся работа отделения. Скорая помощь, везущая больных, изображалась в виде корабля викингов с разбойниками на борту. Вот кто мы для наших коллег в стационаре. Боятся они нас, боятся...
Так и встретили «двадцать двенадцать». Кстати, в конец света мы не верим. Один мой коллега заявил, что конец света уже был, и мы все живём в пост апокалипсис. Причём конкретно мы нагрешили столько, что попали в ад. Ад и рай для сотрудников Скорой выглядят одинаково: как родная подстанция, только в раю мало вызовов, достойная зарплата и график «сутки — трое»...
В общем, в новогоднюю ночь принято загадывать несбыточные желания, и мы под бой Курантов хором пожелали всем больным — здоровья, с коллегами — взаимопонимания, начальству — посинеть, и мира во всём мире. А поскольку все мы взрослые и в Деда Мороза верим слабо, то главный наш тост на все времена остаётся:
ЗА ТЕХ, КТО В ПУТИ; ЗА НАС С ВАМИ; ЗА ТЕХ, КТО НЕ С НАМИ; НУ, И ЗА ХРЕН С НИМИ!
С НОВЫМ ГОДОМ, СТРАНА!!!