Вспоминая Лайфспринг
Лайфспринг – это система тренингов личностного роста, предоставляющих участникам набор инструментов для самореализации.
Состоит из четырех ступеней, третья из которых – лидерская программа.
Лидерская программа – это тренинг, направленный на формирование навыков командного взаимодействия, в том числе, предоставляющий участникам возможность сыграть новую социальную роль.
Лидерская программа идет два с половиной месяца, каждый день – без выходных и перерывов, двадцать четыре часа в сутки...
********
Лидерская программа – это бесконечная гонка за все новым и новым результатом. Это безостановочное движение, не прекращающееся ни днем, ни ночью в течение двух с половиной месяцев. Это возможность сделать невозможное. Как удается занятым, работающим людям – бизнесменам, общественным деятелям, студентам – совмещать это безумие с личной жизнью, учебой, повседневностью, может понять только тот, кто прошел через это самостоятельно. Прошел – и навсегда остался в этом всепоглощающем процессе…
Нас в очередной раз собирают вечером, около одиннадцати. Все насущные дела переназначены или делегированы другим исполнителям. Что бы ни случилось, какие бы обстоятельства ни вмешались в осуществление задуманного – дело должно быть сделано. Иначе зачем мы здесь?
– Сколько вам нужно для нормальной жизни? – задает тренер вопросы, на которые не так просто найти ответы, как это кажется на первый взгляд, – Столько, сколько вы зарабатываете сейчас? Или больше? Или вы тратите ваше время на бесполезную гонку за материальными благами, без которых вполне можете обойтись? Что бы вы делали с миллионом, если бы он неожиданно свалился вам на голову? И чем вы готовы пожертвовать ради этого?
Тренер просит нас разбиться на четыре команды. Мы коллективно выбираем капитанов: Дима, Ева, Артур и Игорь – а они набирают себе группы из оставшихся двенадцати участников. Дима опережает Еву буквально на секунду, и я оказываюсь в его компании. С нами Лена и Нина.
Тренер озвучивает задание: к восьми часам утра заработать денег любым способом, отличающимся от всех, использованных нами ранее. О-па… В половине двенадцатого, без каких бы то ни было идей и планов, мы вчетвером оказываемся на ярко освещенных улицах неспящей Москвы…
– Я переводами могу заниматься, – сообщает нам Нина.
– Ты занималась ими ранее? Забудь, – напоминает ей Дима, – Да и какие переводы в двенадцать часов ночи?
– Можно мыть подъезды, работать грузчиком, курьером, – заявляю я и вспоминаю, как несколько лет назад мыла полы в магазинах Владивостока… Значит, работа уборщицей тоже отпадает…
Лена снова и снова тычет пальцами в кнопки своего мобильного телефона (редкая роскошь в конце девяностых), и, зачарованные упованием на небеса, мы молча наблюдаем за ее усилиями. Однако все ее разговоры заканчиваются впустую…
Три пары женских глаз с надеждой смотрят на своего капитана.
– Так, ну пошли куда-нибудь греться, – распоряжается Дима. Несмотря на июль, на улице действительно прохладно, и мы, выстроившись в цепочку за его спиной, движемся друг за другом в одному ему известном направлении. Если учесть, что описываемые события происходят в районе Тверской, наша задумчивая процессия выглядит весьма живописно…
Дима приводит всю компанию в ресторан «Пекин» и отдает за четыре чашки кофе с пирожными сумму, которой среднему жителю России с лихвой хватило бы, по крайней мере, на неделю привычной жизни…
– Ну, какие есть идеи? – бодро вопрошает Нина, забирая себе с моей розетки последний кусочек рафинада.
– Девочки, думайте! – сурово произносит Дима, – Иначе отведу вас обратно на Тверскую! Если не будет других предложений…
Других предложений нет, но недопитая Ленина чашка тем не менее оказывается у него на коленях, и пока услужливый официант суетится с полотенцами, я направляюсь в холл – к огромному, от самого пола до потолка, блестящему зеркалу в витиеватой бронзовой раме. А если бы это был не тренинг? Если бы я на самом деле оказалась в ситуации, когда у меня совсем не было бы ни денег, ни связей, ни какого-либо привычного решения? Поворачиваясь перед зеркалом из стороны в сторону, я с затаенным ужасом отмечаю про себя, что наверное, наверное… если бы на самом деле не было иного выхода… если бы…
– Так, пошли, хватит вертеться! – слышу я голос Димы, и мы опять оказываемся на прохладных улицах столицы, – Ищем в мусорках! – отдает он распоряжение, и мы все вчетвером опасливо погружаемся в недра окрестных помоек…
К утру в наших озябших от ночного холода и слегка запачканных окружающей действительностью руках оказываются тринадцать пустых пивных бутылок. Дима загружает всю компанию в свой «роллс-ройс», и мы движемся в сторону ближайшего обменного пункта.
Стоящие вместе с нами в очереди бомжи с недоумением косятся то на мое ожерелье из натурального жемчуга, то на ноги Нины в безупречных австрийских босоножках… А я думаю о том, что целых бутылок у нас на самом деле всего двенадцать, а тринадцатую могут и забраковать по причине того, что у нее слегка отбито сбоку горлышко…
Впрочем, пункт приема, вопреки обещанному в объявлении, так и не открывается ни в семь часов, ни в половине восьмого, и мы, опасаясь опоздать, заявляемся на тренинг без копейки заработанных нами денег, но зато с целой батареей звенящей стеклотары.
У других команд дела обстоят намного оптимистичнее. Ева выкладывает на стол солидную пачку долларов, выданных авансом за сопровождение нового мюзикла. Игорь хвастается активно развернутой в ночном клубе рекламной деятельностью, а также связями, приобретенными за ночь в некоей богемной среде. Правда, реальные деньги, как оказывается в результате, у его команды отсутствуют. Артур вместе с товарищами благоухает свежей краской и ацетоном: они до самого утра красили ограждение бензоколонки и теперь могут с достоинством предъявить наличные.
Наша же компания с самым невозмутимым видом выставляет на общий стол одну за другой тринадцать пустых бутылок из-под пива…