-1-
Капитан Галавулин Николай Ружметович сидел в своем кабинете и знакомился с материалами уголовного дела. Он много курил – работа нервная, работы много. Из материалов дела стало ясно следующее:
20 сентября сего года, развешивая детское белье на лоджии, при загадочных обстоятельствах, выпрыгнул с 7-го этажа его коллега - старший лейтенант Максимов В.К.
Смерть наступила мгновенно. Супруга Максимова пояснила, что причин для суицида никаких не было, никто не угрожал, не давил, все шло как всегда. Однако странным было следующее: за минуту до происшествия она почувствовала беду, чувство тревоги в сердце необъяснимым образом нахлынуло на неё перед несчастьем. Объяснения гражданки Максимовой казались мистическими.
Николай сожалел о смерти товарища, он поскорей хотел раскрыть его дело, но также его добивал тот факт, что все дела Максимова свалились на его голову. Он взял с края стола папку: старлей расследовал самоубийство, при схожих обстоятельствах, что и его собственное. «Это уже система» – подумал капитан, вникая в детали:
10 сентября, по дороге с работы домой, неожиданно для попутно идущих граждан Сереброва и Калабина, кинулся под трамвай начальник акустической лаборатории НИИ прикладной биофизики Бурумаев Руслан Алексеевич. Серебров и Калабин незадолго до происшествия плохо себя почувствовали, а Калабин испытал необъяснимый приступ страха. Оба убеждены, что таким образом им был послан знак свыше, а они его не поняли.
Первым делом капитан Галавулин направился к супруги погибшего старлея, но визит не дал никаких ключиков к раскрытию дела. Просто выпрыгнул не с того – не с сего. Теперь его дела, которыми он занимался. По делу Бургумаева следовало посетить его лабораторию.
Два часа ушло на бюрократическую процедуру получения допуска на режимный объект НИИ прикладной биофизики. Николай Галавулин быстро нашел акустическую лабораторию. В приемной секретаря не оказалось, поэтому капитан сразу прошел в дверь зам. Начальника Кныч Анатолия Аркадьевича. Без стука вошел.
За столом сидел мужчина лет сорока пяти, рыжий похож чем-то на Путина.
-2-
- Здравствуйте, Анатолий Аркадьевич, моя фамилия Галавулин, капитан милиции.
- Здравствуйте, вы очевидно по поводу самоубийства Бургумаева?
Слово «самоубийство» было произнесено с еле заметной дрожью в голосе, капитан сразу это отметил.
- Расскажите о вашем бывшем шефе, чем он занимался на работе, после работы, были ли у него враги?
- А что здесь собственно рассказывать? – возмущенно сказал Кныч. – О работе я не имею права вам говорить ни чего, она под грифом «секретно», а врагов у него хватало. Можете подозревать меня, я давно хотел занять его место, можете подозревать кого угодно – человек он был бесцеремонный, многих уволил за пустяки, многим не дал дорогу в жизнь, да и морально вел себя не пристойно.
- Что вы имеете в виду?
- Крутил интрижки с подчиненными лаборантками, несколько случаев домогательств, но все так – сплетни не более, никто, ни куда не жаловался. В глубине души все рады его уходу.
-3-
Из беседы с Кнычем стало ясно, что тут не все так просто. Самоубийство? А может, нет? Смерти желали многие и вот пожелания сбылись. Или кто-то один желал смерти больше других и чудесным образом исполнил мольбы трудящихся. Стоп – чудесным образом! Как говорил «великий вождь и учитель»: - чудес не бывает! Надо узнать, чем все-таки занимается эта лаборатория.
Галавулин набрал номер своего товарища капитана ФСБ Чиркова, они договорились о встрече. Встретившись Галавулин объяснил Чиркову суть дела. Посетовал на сложность ему, как простому «менту» получить допуск к гостайне. Обратил особое внимание на схожие обстоятельства самоубийств и попросил узнать: чем там они все-таки занимаются.
Чисто из дружеских побуждений Чирков согласился.
Через два дня раздался ответный звонок.
-Коля, мы забираем это дело под свою юрисдикцию, ты был прав, здесь не все чисто, к тебе заедет наш человек, передай ему все материалы, потом встретимся, поговорим…
Чирков так и не дав возможности ответить, бросил трубку. Галавулину оставалось только ждать.
-4-
Долго тянулись для капитана эти две недели. ФСБ все то время работало. Наконец позвонил Чирков, и они с Галавулиным встретились:
- Ну как раскрыли? – спросил Галавулин.
- Да.
- Рассказывай.
- Бургумаев имел много изобретений в области биоакустики. Мы покопались в патентах, и нашли интересную вещь – «низкочастотный психокатализаторный резонатор узкой направленности» то есть – прибор, излучающий звуковые волны, не слышимые человеческому уху, но возбуждающие психическое расстройство. Причем такой звук распространяется в строго определенном направлении…
- Значит, его можно направить на человека и он станет психом?
- Именно, жуткое чувство страха, помутнение рассудка, желание покончить с собой.
- Это ведь страшное оружие, его, что кто-то собрал?
- Да с Бургумаевым работал один молодой специалист, Фидярчин. По большей части это его идея, но Бургумаев быстро взял дело в свои руки и в итоге оформил патент на себя. Фидярчин стал ему не нужен, и он перевел его на другую должность без возможности дальнейшего карьерного роста. Тогда Фидярчин кустарным способом собрал резонатор у себя в гараже. Детали для сборки он потихоньку выносил из лаборатории, что-то итак доступно. Но он не смог собрать резонатор с необходимой точностью, поэтому пучок звуковых волн у него получился немного рассеянным.
- Так вот почему те, кто находился рядом, испытывали чувство внезапной тревоги или страха?
- Совершенно верно. Ну а твоего товарища старлея Максимова Фидярчин убрал, когда понял, что тот слишком близко подобрался.
-5-
- А сам прибор нашли?
-Нет.
-Как нет? Это же главная улика! Как вы собираетесь его вину в суде доказывать?
-А зачем нам самоубийства в суде доказывать? Нам Фидярчин не на зоне нужен, а в лаборатории. Переедет в закрытый городок, сменит свою некрасивую фамилию и будет работать на благо Родины.
-А как же смерть старлея? – с призывом к совести вопросил Галавулин.
-Мы рискуем, когда выбираем профессию и ты, Коля об этом знаешь.
-Я напишу об этом в интернете.
-Пиши, Коля, пиши. Только фамилии не забудь поменять.