- Валерия Петровна, заработать не желаете ли?
Интересное, Михалыч, предложение! Особенно сейчас, с самого утра, практически в постели, практически не открывая глаз!
- Очень хочу, дорогой. Прямо здесь и прямо сейчас! Но ты же мне за это не платишь!
***
Однако, у Михалыча действительно есть деловое предложение:
- Лерка, если ты хочешь немного подзаработать, то можно это сделать в самое ближайшее время.
Скоро моя компания будет участвовать в выставке продуктов питания в Петербурге. Если мы с тобой организуем все выставочные мероприятия, а моя компания заплатит за это КАК БЫ стороннему рекламному агентству…
Всё! Михалыч, дальше можешь не говорить! Конечно, мы все с тобой сделаем! С деньгами грамотно поработаем, на выставке, конечно, повкалываем!
Я же не дура, и практически за одну секунду в уме посчитала, что мы, с тобой, Михалыч, в результате, если будем правильно вертеться и не лениться, заработаем штуки три баксов за неделю!
А если очень аккуратно будем расходовать выставочный бюджет, то, может, и четыре!
***
В величайшем воодушевлении и при соблюдении строжайшей конфиденциальности я подготовила все необходимые договоры и счета.
Денежки вскорости были перечислены, и нам с Михалычем оставалось несколько дней до выставки, чтобы подготовить все необходимые мероприятия.
Это – еще проще, чем сделать грамотные финансовые операции.
Ведь то, что нам предстояло рекламировать, мы знаем, как свои пять пальцев.
Это – различные сладости из натуральных фруктов и ягод: джемы, мармелады, цукаты.
Мы любому можем за три секунды объяснить, что ничего из сладостей, полезнее, натуральнее и т.д. и т.п. на всем отечественном рынке нет.
Что надо эти сладости день и ночь есть. Что они мертвых из гробов поднимут, больных излечат, или, в крайнем случае, снимут депрессию.
Хорошо влияют на потенцию, и усиливают женское либидо (это я обычно полушепотом объясняю дамам).
Короче, на этих сладостях мы уже собаку съели, и нам сам черт не брат, их рекламировать.
И мы сами очень любим эти сладости.
Аську и Мишку мы тоже решили взять с собой в Питер, чтобы и на их долю был заработок.
Чего зря таким блестящим промоутерам пропадать?
И где Михалыч найдет лучших помощников?
***
Осталось только с Хренычем договориться, что меня неделю не будет.
Хреныч – это мой начальник.
На самом деле его зовут Евгений Харитонович.
- Хрятоныч, - так его называют за глаза мои коллеги.
- Хреныч он, - разозлилась я на него однажды, - ведь за последний квартал триста тысяч баксов паразиту из-под налогообложения вывела, хоть бы, гад такой, штуку премировал, ни хрена от него не дождешься!
Хреныч отпустил меня без вопросов.
***
- Мы должны обязательно в результате выставки заключить хотя бы один контракт, - предупредил меня Михалыч, когда мы садились ранним-ранним утром вместе с детьми в нашу Тайоту Камри, загруженную под завязку образцами продукции и рекламными материалами для оформления стенда.
***
В Питере мы устроились в скромной, но чистой и уютной гостинице.
Оформили стенд. Подготовились к открытию.
Выставка - большая, представительная, и народу ее посещает – тьма. Но мы-то люди опытные, с народом мы, конечно, беседуем, речевочки свои наизусть знаем, но нас не народ интересует, а потенциальные клиенты.
Нам контракты заключить нужно. Хотя бы один. Нам деньги отработать нужно.
***
Сколько же среди посетителей всяких попрошаек, нищих, старых и бедных людей!
Все они наперебой просят чего-нибудь им дать. Кто – банку джема, кто – коробку мармелада, кто – пакетик с цукатами.
Или хотя бы угостить…
Ходят и клянчат.
А мне работать надо.
По двум направлениям.
Первое – оптовых клиентов надо найти.
Второе – как можно большему количеству людей рассказать о полезных потребительских свойствах продуктов.
А мне тут целые полчища попрошаек ходят, и клянчат, и клянчат.
Но я решила: никому ничего не буду давать. Дай хоть одному, их столько понабежит!
У меня не благотворительная организация! Социальное обеспечение – не мой вопрос. Это вопрос нашего правительства. Не так ли?
Какие-то люди, вроде юродивых, приходили, записочки под нос совали. Я их даже не читала, отрицательно качала головой и всё.
Для каких-то приютов приходили денег спрашивали.
Какие деньги я могу дать для приютов? Я сама за деньги работаю! Что ж мне теперь приютам свои кровные отдавать?
Ничего никому не дам!
У меня такая установка.
Мне, конечно, очень хочется всем чего-нибудь дать.
Но у меня установка.
Дать легче, чем не дать.
Именно поэтому я никому ничего не дам.
Я волю воспитываю.
На этом стенде все – не мое. А мне легче давать, чем не давать. Можно было бы направо и налево раздавать всем не свое и чувствовать себя добренькой.
Но необходимо проявлять волю.
К тому же мне продукция самой на стенде нужна. Для потенциальных клиентов, с которыми мы должны заключить контракты.
Михалыч вообще-то одобрил мою такую непреклонную позицию, сказав:
- Дай хоть кому-то. Не отстанут. Все будут ходить и просить. От одной и той же богадельни все по очереди придут, не отобьёшься. У нас не благотворительная организация.
***
Короче, мы работаем очень слаженно и четко.
Ася собирает целые аудитории около нашего стенда, когда рассказывает о полезных потребительских свойствах продуктов.
Миша тоже собирает аудитории, но ему мы уже доверяем некоторые коммерческие переговоры. С клиентами, в которых не видим особых перспектив, но которых необходимо зарегистрировать.
Я веду основные переговоры.
Ну, а уж Михалыч добивает тех, кто особенно перспективен.
Ни один стенд не собирает такого количества посетителей.
***
К стенду подошел молодой парень. У него было светлое румяное лицо, лицо человека здорового, ведущего здоровый образ жизни, трезвое такое лицо.
У него рук не было.
Обеих рук.
Приблизительно до середины предплечья.
А впереди, на животе висел открытый рюкзак, в котором лежали кришнаитские книжки. В красных обложках. «Шримад Бхагаватам».
Он раздавал их всем желающим. Но мне он почему-то эту книжку не предложил.
Он попросил дать ему чего-нибудь.
Но я же решила, что никому ничего не дам. Ни за что.
У меня – установка.
И ему я тоже отказала.
- Нет, я никому ничего не даю.
- Но ведь я же не для себя прошу, я же от организации.
- Нет, у меня установка.
Видимо я так четко и жестко произнесла это, что он сразу отошёл от стенда.
Мне было не очень комфортно, но я себя утешила:
- Молодец, ты выполняешь свою установку, проявляешь волю!
Безрукий парень ушёл. Вместе со своими кришнаитскими книжками.
***
На стенде очень много посетителей.
А у нас на горизонте уже, как минимум, три перспективных контракта.
И еще два – так себе, то ли будут, то ли нет.
***
Вечером Михалыч уезжает.
У него – срочные дела в Москве, и он считает, что мы с детьми вполне справимся до закрытия выставки без него.
Перед отъездом Михалыч протягивает мне книжку в красной обложке, из тех, которые раздавал безрукий парень на выставке:
- Вот, я взял на выставке эту книжку, - почитаешь, хорошо?
Я смотрю на Михалыча.
Так странно.
Он вообще-то с презрением относится к подобной литературе.
Смеётся над ней.
И надо мной, когда я читаю что-то подобное.
А тут сам дает мне эту книгу.
Да ещё и говорит: «Почитаешь!»
Мне сразу вспомнился безрукий парень, который раздавал эти книжки.
И то, как я решительно отказалась дать ему что-нибудь.
И как он смиренно отошёл от стенда, а я заносчиво сказала себе: «Молодец ты, нашла в себе силы отказать! Молодец, проявила последовательность и волю!»
***
Мы проводили Михалыча, вернулись в гостиницу.
Я приняла душ и легла в постель. Открыла книгу на первой попавшейся странице.
«У Господа Кришны – 16108 жен и он входит в дворец каждой из них одновременно»
И пребывает одновременно со всеми 16108 женами.
Интересно, как это себе можно представить? Одновременно обнимает 16108 жен? Это такие малюсенькие жены, что ли? Наползли на него, как насекомые?
Но, что интересно – ни одной из жен не приходит в голову, что он, Кришна, одновременно пребывает не только с ней, но и с еще 16107 другими женами.
Она этого не замечает. Она уверена, что он обнимает только ее одну. Эксклюзивно.
И я представила себе бедного Кришну, облепленного со всех сторон крошечными женами.
И все эти его жены – богини или царицы процветания испытывают в присутствии господа непреодолимый экстаз такой глубины, что каждая способна обнять Господа в самом укромном уголке своего сердца, потом она обнимает его взглядом, а потом посылает обнять Его своего сына
Каждая царица процветания очень подвижна и непоседлива, но она не может оторваться от лотосных стоп господа, потому что она – является энергией, а он – источником этой энергии, и они вечно дарят друг другу трансцендентное наслаждение, известное, как игры Господа!!!
В общем, читала и читала. Про трасцендентную природу господа.
Что такое трасцендентность? Проникновение всюду.
Господь наш тут и там. Пронизывает всё. Везде одновременно.
Значит, и во мне? Значит и в моем муже, например? Всюду. В этой книге. В моей руке. В подушке, в одеяле, в воде, текущей из душа?
Он – материален, он – духовен, Господь наш, его невозможно ни от чего отделить. Он – форма, он – не форма.
Он – всюду и с ним можно играть, припав к его лотосным стопам и испытывая непреодолимый экстаз, обнимая его взглядом!
***
Читала и читала, пока не уснула.
И во сне я вижу своего Михалыча.
Он - огромный!
А я – такая малюсенькая, что сижу у него верхом на ступне и едва могу обхватить его щиколотку руками!
Он качает меня на своей ноге, плавно, нежно и бережно.
- Дорогой, ты такой огромный! Как же мы теперь с тобой сможем…
Михалыч смотрел на меня знакомым взглядом: нежным и чуть-чуть насмешливым. Будто бы я его чем-то смешу и забавляю.
- Сможем, - сказал он.
Его голос был обычным. Самым обычным голосом моего Михалыча.
- А как?
Он кивком головы показывает мне, куда надо смотреть.
Прямо перед моими глазами в его ноге набухает как бы почка. Она стремительно растет. Это зрелище напоминает съемку роста побега, когда за несколько секунд на наших глазах вырастает и раскрывается цветок.
На уровне моих губ вырастает чудесное, такое знакомое создание. В прекрасной форме. И нужного, привычного размера.
Я засмеялась.
- Михалыч! Ты – хитрец! Это – эгоистично!
Он опять лукаво смотрит на меня. Будто бы я его очень забавляю.
Вокруг моего знакомца, вместо обычных волос, появляются лепестки лотоса, которые невероятно благоухают!
- Ах, дорогой, это – чудесно… чудесно…
Одновременно я чувствую, что другой такой же цветок, знакомого мне размера и формы, органично формируется в том месте, где я сижу верхом – на подъеме ступни моего Михалыча!
Михалыч все также нежно и бережно покачивает ногой, я обхватываю его щиколотку все теснее и плотнее, и ощущаю, какие нежные, атласно-гладкие у него пятки, просто как лепестки лотоса!
- Ах, дорогой, у тебя пяточки - лотосные! И я не могу оторваться от них!
***
Я проснулась на исходе последних сладких судорог, которые настигли меня еще на ступне моего Михалыча.
Чуть-чуть потянулась, едва перевела дух, и меня охватила вторая волна сладких и глубоких судорог, уже при открытых глазах и совершенно наяву.
- Это, наверное, и есть трансцендентное наслаждение, известное, как игры Господа! - подумалось мне.
***
Однако, я всё-таки - сволочь.
Этот безрукий парень дал моему мужу прекрасную книгу про Кришну. Играющего, проникающего всюду, любящего одновременно 16108 жен, припавших к его лотосным стопам!
А я, как падла, пожалела парню-инвалиду банку варенья!
Из-за того, что у меня какая-то там вшивая установка!
Установка какая-то поганая, мелочная, игра какая-то дешёвая в развитие воли, волевых качеств, про которые я думаю, что они у меня очень слабы.
Я тренируюсь на безруких.
А он подарил мне книгу, после которой снятся такие интересные сны!
Мне так стало стыдно за свою «несгибаемость».
Мне так захотелось увидеть его ещё раз, парня этого безрукого.
У него взгляд какой-то странный был.
Что у него во взгляде такого необыкновенного было?
Что-то было.
Просто мне установка моя помешала увидеть это.
То, что у него было во взгляде.
***
С утра на выставке опять началась суета, много посетителей.
Люди, которые вчера и позавчера приходили с прошениями, обходят мой стенд стороной.
Ничего никто не просит. Даже не знаю, было ли мне от этого хорошо?
В общем, совсем не так плохо, когда тебя не донимают просьбами, и ты не видишь чужой нужды.
Тем более, что я реально ничем помочь не могу. И от моей подачки в их жизни ничего не изменится. А подачки меня обременяют. Мне образцы нужны, чтоб раздавать потенциальным клиентам. Я не могу раздавать просто так.
Вижу безрукого парня. Он вновь промелькнул со своим рюкзаком, широко открытым, набитым книгами. Снова он книги раздаёт.
Догоняю его.
- Хочу поблагодарить вас за книгу, мне хотелось бы угостить вас.
Смотрю ему в глаза. У него серо-голубые глаза, небольшие, ясные и чистые. Лицо такое светлое.
А ведь ему туго приходится. Попробуй, поживи без обоих кистей! Даже штаны не расстегнёшь, чтоб пописать.
Но у него светлый лик, нет в его лице ни отчаянья, ни ненависти, ни отчуждения.
- Хорошо, я только книги раздам, ладно?
- А можно я возьму ещё одну, для подруги в Москве?
Даже не знаю, смогу я кому-нибудь из своих знакомых подарить её. Но мне захотелось иметь почему-то ещё одну такую книгу про Господа Играющего.
Мне была странна его близость. Вокруг нас стало тихо. Пространство раздвинулось, я почувствовала объемность воздуха и лёгкий чистый холод.
Смотрю в самую середину его серо-голубой радужки.
Взяла книгу, а он пошёл дальше, раздавать свой багаж.
Прошло несколько мгновений, он скрылся с глаз.
Мне стало страшно, что я не увижу его больше. Я посидела на месте, с кем-то поговорила, и мне показалось, что прошло очень много времени, а его всё нет.
В беспокойстве я пошла между стендов искать его.
Вижу слишком много предметов. Чувствую лёгкий холод, исходящий от сияющего лица и серо-голубых радужек.
- Где же он?
Вон он. С пустым рюкзаком. Всё раздал.
- Что же? Пойдёмте, я угощу вас нашей продукцией. В знак благодарности за ваши книги.
Улыбаюсь и смотрю ему в серо-голубые глаза.
- Вы очень красивая!
- Вы тоже очень симпатичный, и вы, наверное, умеете петь мантры? Не так ли?
- Да, умею.
- Спойте, пожалуйста, мантру для меня.
- Хорошо.
Он сделал глубокий вздох, как бы прочищая горло.
И тихонько запел мантру на санскрите.
Он поет и поет, произнося непонятные слова, которые смешиваются с прохладным и чистым сиянием его серо-голубых глаз. Шумное пространство подчиняется его голосу, спокойному, мягкому, каждое непонятное слово достигает моего слуха, и я улыбаюсь.
Слова для моего слуха - смешны. Муни, пуни, руни, загагуни. Что-то в этом роде.
Он заканчивает свою песню и тихо произносит:
- О, Господь всемогущий, ты – всюду, ты – везде…
- Да, да, - шепчу ему в ответ, - это так понятно, так понятно, ты – всюду, господь всемогущий!
Мы снова смотрим друг другу в глаза.
У него чем-то лоб перепачкан. А ведь он даже вытереть не может.
Вот мой стенд.
Я кладу ему в распахнутый пустой рюкзак и банку с джемом, и коробку мармелада и несколько пакетиков с цукатами.
- Пожалуйста, застегните мне рюкзак.
- Хорошо.
Застёгиваю ему рюкзак.
- Подождите минутку, - достаю чистый платок и начинаю вытирать ему лоб, - у вас чем-то лоб испачкан, я сейчас вам вытру.
Он легко отстранился.
- Это священная глина, у меня с утра очень сильно болит голова. А она помогает. Я специально мажу.
- Да? Тогда нужно написать: «Священная глина». Чтоб не смущало публику.
Он улыбается.
Я – тоже.
Кажется, всё. Он уходит. Лёгкое и прохладное пространство поглощает его. Мне так жаль.
Мне хочется ещё раз взглянуть на него. Но он исчез из поля моего зрения, затерялся в этом шумном пространстве.
Мне немного печально.
Я бреду между стендами и вижу этого безрукого Кришну: он выходит из павильона, толкает обрубком руки дверь, застёгнутый рюкзак висит у него на груди, он выходит, стеклянная дверь закрывается за ним.
Вижу, как он спускается по ступенькам, такой лёгкий, стройный, хрупкий Кришна…
Куртка у него расстегнута. Я не сообразила куртку ему застегнуть. А он не попросил. Холодно в ноябрьском Петербурге, не простыл бы…
***
Я возвращаюсь и снова работаю на стенде, беседую с посетителями, пытаюсь найти выгодного клиента.
Столько людей здесь ходит, столько людей!
Много пожилых, пенсионеров.
Теперь, если какой-нибудь пенсионер интересуется моей продукцией, я угощаю его. Несколько долек мармелада, пару цукаток…
Просто так. Эти старики ищут общения. Они хотят говорить, спрашивать, услышать ответ.
Не стоит так уж жмотиться.
Не усыновляю же их я.
Так, перекинусь парой словечек, да и всё. Мне самой интересно.
Подходит высокий, подтянутый старик.
Видимо, когда-то он был очень красивым. Я открываю новую коробку мармелада, протягиваю ему.
Старики очень любят сладкое.
У него плечи широкие, расправленные. Породистое лицо сейчас выглядит растерянным, уставшим, одиноким.
- Вам нравится? - спрашиваю, глядя в его серо-голубые глаза.
Надо же у него тоже глаза серо-голубые, небольшие. А сам он такой статный.
Смотрю и смотрю ему прямо в глаза. Так нравится смотреть ему в глаза. Не знаю почему. Просто.
Он пробует.
- Да, очень вкусно, - кивает головой.
Стоит и стоит передо мной. А я смотрю и смотрю ему в глаза. И улыбаюсь. Так легко, оказывается, в глаза смотреть.
- Запишите мой телефон, позвоните мне, - вдруг говорит он.
- Зачем же я звонить вам буду?
- Я достану вам билеты в театр, - отвечает, - запишите!
- В театр? Конечно, запишу!
Он произносит номер телефона, своё имя-отчество.
Я записываю, думая, что сейчас совершенно не нужно доставать билеты в театр. Купить всегда можно. Но я записываю.
Он уходит.
Как странно было смотреть в его глаза! Что-то произошло, когда я смотрела ему в глаза! Но это, оказывается, очень клёво, смотреть в чужие глаза именно так!
Я вспомнила безрукого Кришну. Как я смотрела в его серо-голубые глаза.
Душа моя! Кришна мой безрукий! Я поняла, что произошло между нами. Совершенно случайно я обняла тебя взглядом, когда смотрела в самую середину твоих серо-голубых глаз.
Также как царицы изобилия обнимают Господа нашего – взглядом в самом укромном уголке своего сердца!
Объятие взглядом!
И старика я тоже обняла взглядом, и он почувствовал моё объятие.
Смотри-ка, какие штуки я умею делать!
Да… утонуть в глазах…
Вот что… Глаза, радужная оболочка, она не стареет, она всегда остаётся молодой! Поэтому объятие взглядом так сладостно, так глубоко и бесконечно, ты можешь обнимать господа своего практически без остановки, вечно находится в объятиях с ним!
Какое открытие!
Я умею это делать!
Я умею обнимать взглядом!
Ах, душа моя, Кришна мой безрукий!
Ах, душа моя, Кришна-старик!
Я умею обнимать взглядом!
Эти объятия взглядом так тесны, так связывают. Навечно, любовь моя!
***
Результаты выставки впечатляют:
- один серьезный контракт;
- два – неплохих с перспективой хороших продаж в будущем;
- два контракта – вшивенькие, вряд ли будет развитие, но… чем черт не шутит!
- наша чистая прибыль почти 3800 баксов!
- кроме того, осталось полно образцов, и под конец выставки я устроила грандиозную распродажу образцов по дешевке!
Народу набежало – тьма. Расхватали за милую душу – наша продукция пользовалась популярностью и вызывала интерес.
Я наторговала на 350 баксов. И это - уже сверхприбыль!
- А Михалыч успел договориться с организаторами выставки и за какие-то гроши нам выдали золотую медаль за качественную продукцию и почетный сертификат участников выставки!
Колечко себе куплю на сверхприбыль!
***
Колечко купить не удалось. После поездки в Петербург наша Тайота нуждалась в серьезном ремонте.
Пятьсот баксов Михалыч забрал на ремонт.
Пес с ним, с колечком. Всегда именно на мои колечки и не хватает.
Я уже привыкла.
Меня Хреныч бесит, сволочь такая.
Мало того, что я иной раз по двенадцать часов на работе за компьютером торчу, деньги от налогов отмываю, он мне ни разу премии не выписал. Зарплату за шесть лет работы ни разу не повысил.
Как это так получается?
Все самые серьезные вопросы на меня валятся, иной раз целый день не пойми чем занимаешься, свою работу сделать некогда, потом еще до восьми вечера за компьютером сидишь и долбишь, а денег – не прибавляется, и не прибавляется.
Прям зла не хватает.
Ну, почему так получается?
Не справедливо.
***
Я очень зла на Хреныча. И не знаю, что сделать, чтобы он мне повысил зарплату.
Не знаю, и все тут.
Однажды, просматривая архивы, я увидела в шкафу запечатанную коробку с новой кофеваркой.
Как она попала в архивы?
Понятия не имею.
Таких кофеварок Хреныч накупил много – в каждую комнату нашего офиса.
Очень хорошие кофеварки. Чудесно варят эспрессо.
А у меня дома как раз нет такой кофеварки.
А тут – совершенно безхозная кофеварка. Бери и неси домой.
Очень хорошо.
Хреныч, кофеварка – это очень мало за мою дополнительную работу.
Не знаю даже, чем еще мне скомпенсировать затраты своего труда и свободного времени.
Возьму хотя бы кофеварку.
То есть, Хреныч, гад такой, я сейчас сопру у тебя кофеварку.
И не поморщусь.
***
Упаковала кофеварку в пакет. И отправилась домой. На метро.
Поперлась в самый час пик. Народу! Давка!
Проталкиваюсь в толпе с этой кофеваркой.
Делаю пересадку.
На выходе с эскалатора меня останавливает какой-то парень. У него в руках несколько книжек. Сразу узнаю их.
Это опять те же Кришнаитские книжки!
- Возьмите книгу, - предлагает парень.
Чего ж? Возьму. У меня и так две уже дома валяются. Мы с дочкой на них гадаем. Возьму и третью. Раз дают.
- Хорошо!
- Только можно ли пожертвовать пятьдесят рублей…
Еще чего! Пятьдесят рублей за трансцендентность? У меня у самой этой трансцендентности – вон – завались, девать некуда!
Трансцендентность дарована совершенно бесплатно.
Дело не в пятидесяти рублях. У меня все руки заняты. В одной – дамская сумка, в другой – спернутая кофеварка. Буду я еще в этой толпе по сумкам лазить, пятьдесят рублей доставать!
Я отодвигаю парня плечом и иду дальше.
Ох, сколько же народу на платформе! Вот и поезд идёт, не затолкнёшься в него, пожалуй.
Поезд остановился, я к дверям вагона подгребаю со своей кофеваркой, прикидываю, пропрусь я в вагон или нет. Шансов маловато. Народу очень много.
И тут мне по моей кофеварке, кто-то ногой как треснет! Случайно, конечно, я ведь пытаюсь вперёд, к дверям пропереться, а там – тесно.
Треснул этот кто-то мне ногой по моему тюку с кофеваркой, я в ту сторону посмотрела.
А это красивый молодой парень. Такой классный!
Я смотрю ему прямо в глаза, так случайно, получилось, что я, как в его сторону обернулась, так сразу ему взглядом прям в глаза попала.
А глаза у него серо-голубые. Небольшие.
И лицо интеллигентное, мужественное, и всё в нём соразмерно, гармонично. Красивый, очень. Настоящий красивый мужчина.
А в руке – Кришнаитская книжка. Видать, он не пожалел на нее пятидесяти рублей.
Он с извиняющимся видом слегка поклонился мне и пропустил меня вперёд, очень галантно, вежливо.
А я улыбнулась, глядя ему в его серо-голубые глаза, и состроила смешную мордочку: «Ерунда, вроде, ничего страшного, и спасибо вам за вашу вежливость и внимание».
И даже не просто смешную мордочку, но мне показалось, что я так всю физиономию сощурила, скривила и скорячила, что должна была показаться ему страшненькой. Это у меня случайно так получилось. Искренне.
Я втолкнулась в вагон, он – за мной. Такая давка! Пролезла я между спин и животов чуть подальше от входа, а он – за мной пробирается.
Я кое-как протиснулась между людей, встала, ухватилась за поручень. А он за мной встал и тоже ухватился за поручень обеими руками так, что я оказалась как бы в его объятиях.
А книжку он в одной из рук продолжает держать. Она надо мной, у самого поручня, в его руке.
В черноте окна, в отражении, я вижу, как он стоит сзади, как он держится руками за поручень, создавая подобие объятия вокруг меня.
У него очень красивый головной убор, стильный, волос из-под него не видно. То ли это берет, то ли кепка, надетая задом наперёд. Очень стильно и красиво. Какая-то брошь приколота на этом берете. Так хочется рассмотреть, что это за знак у него на берете?
Я смотрю себе в глаза в отражении. Страшненькая я. Ненакрашенная. Маленькая рядом с ним. А он – такой высокий и стройный. И молодой.
Его лицо, его глаза – там - в черном зазеркальи окна. Мы смотрим с ним в глаза друг другу.
И вдруг до меня доходит! Это же – объятие взглядом!
Это же мы с ним обнимаем Господа нашего в укромном уголке своего сердца!
Вон у него книжка в руках! Он пока не прочел, а когда прочтет, поймет, что у нас сейчас – объятие взглядом!
Здорово! Буду смотреть в глаза ему, и обнимать его взглядом, без конца, буду играть в трансцендентные игры!
Там, в самом центре глаза есть зрачок. Этот зрачок – бездонен. Зрачок – это вход в душу. Если особенным образом посмотреть друг другу в глаза, то можно остаться друг с другом навсегда. Даже если совершенно забудешь об этом человеке потом.
Иногда люди взглядывают в глаза друг другу случайно вот таким образом, у них случайно получается увидеть души друг друга. И тогда они навсегда остаются вместе.
Если такой взгляд произошёл, то тут уж ничего не поделаешь. Их тянет друг к другу. Они и понять не могут, что произошло. Они не могут понять, что взглянули в души друг другу и увидели всё самое лучшее, что у них есть.
Душа – это лучшее, что у них есть. Они хотят прикасаться друг к другу, видеть друг друга, они хотят повторить этот взгляд в души. Может, у них больше и не получится никогда так взглянуть, это не просто.
У меня всё чаще и чаще это получается с другими людьми. Особенно с мужчинами, у которых голубовато-серые глаза. Мой Безрукий Кришна. И старый Кришна-актер. Я лучше просматриваю их души через такие глаза.
Так я размышляла, когда ехала в метро со спернутой кофеваркой и смотрела в глаза красивому парню. Даже не в его глаза, а в глаза его отражения.
А он стоял за мной, не размыкая своих объятий, и тоже смотрел мне в глаза. Не в мои глаза, а в глаза моего отражения.
Место освободилось. Я села. Теперь могу его рассмотреть.
Он стоит передо мной. Прекрасно одет. Со вкусом. Вельветовые брюки с какими-то многочисленными кармашками, цвета кофе с молоком. Вельвет, такой мягкий, бархатистый, в мелкий рубчик… И куртка, с такими же вельветовыми вставками. Весь этот стиль можно назвать зимним сафари. Классно.
Какой стройный, сильный. Вот это фигура! И не создаёт впечатление чего-то громоздкого. Такой атлетичный, но одновременно изящный. Просто класс! И бедра какие красивые, узкие и сильные…
Ой, какие у него огромные руки! Какие ладони большие! А пальцы? Боже, какие огромные пальцы… Почему у тебя такие большие руки!?
И теперь я могу смотреть ему прямо в глаза. Не в отражение, а в живые глаза. И обнимать его взглядом в самом укромном уголке своего сердца.
Это все равно, что Господа нашего обнимать. Потому что – трансцендентность…
Это значит играть с Господом в трансцендентные игры!
Ну вот, моя остановка.
Народу в вагоне совсем мало, но парень так и не отошел от меня, стоит напротив и смотрит мне в глаза.
Я выхожу.
Иду по подземному переходу со своей спернутой кофеваркой. Сейчас Михалыч подъедет и встретит меня.
- Девушка!
Я оборачиваюсь.
Тот красивый парень, с которым я двадцать минут обнималась взглядом в метро, стоит передо мной. А в руке у него по-прежнему – кришнаитская книжка.
Опять я смотрю ему прямо в его серо-голубые, с бездонным черным зрачком глаза.
- Девушка! Я ехал и ехал за вами. Хотя мне давно нужно было выходить… Мне показалось, что вы хотели бы познакомиться…
Я? Познакомиться? Нет, не хотела бы… Он не понимает. Он просто ничего не знает про трансцендентные игры Господа. Не буду ничего ему говорить. Буду нарочно обнимать его взглядом, и, когда он прочтет про объятия взглядом, он поймет, что между нами было.
- Как вас зовут?
А я смотрю ему в глаза и молчу.
- Вы одиноки?
А я смотрю ему в глаза и молчу.
И одновременно я краем глаза вижу, что Михалыч мой уже подъезжает.
И думаю, что ему не очень-то понравится, если он увидит, как я тут с чужим Кришной взглядом во всю обнимаюсь…
- А чем вы занимаетесь?
- Сплю с Кришной! – прошептала я и побежала к нашей машине.
От греха подальше.