IX
Что касается второй половины дня, относительно неё можно сказать следующее. Обычные службы в храме Великой Матери Богов Фламина почти все пропускала. Зато на расширенных появлялась по-прежнему столь же обязательно, как и ранее, до переселения в «медовую обитель». Дело в том, что там, в этой сладком пристанище, главным её занятием стало служение Отцу Либеру, выражавшееся, конечно, в практически неограниченных свободе половых отношений и потреблении вина. И если в отношении помянутой свободы девушки-«коллеги» сумели провести аналогию с академиком, мальчиков любившим без меры и совсем терявшим из-за них голову, то в отношении неумеренного пития, вкупе с той же свободой, им приходилось ссылаться на человека, облечённого почётнейшим званием, дядю Присциллы, покойного консуляра Персия. Случалось, по утрам её вестиплики или другие служанки становились свидетельницами переживаний вслух, обращённых к ним или к Бестии. «Какая я порочная и бессильная, неблагочестивая и неблагодарная! Сама Царица Богов предупреждала меня! Отвращала от того, чем я занимаюсь теперь! и так далее». И тогда она крепилась и не пила… ближайшие три-четыре часа. В один же из вечеров Секстия Вера уговорила лучшую подругу съездить за Город, в ЛесБестии, чтобы хоть как-то разнообразить её времяпровождение, и в ту ночь, видимо, не рассчитав свои силы или степень разбавленности молодого вина, или его коварство, но, встав из-за стола в портике, Муция поднялась с треть стадия по отжившему своё саду в сторону Старого дома, остановилась, подняла голову к небу и заорала:
– Да!..
Потеряв в результате ориентацию и равновесие, упала. Но продолжила кричать в небо, мерцавшее в ответ звёздами:
– Да! Наслаждение для меня – это главное!.. Уйди, Ксана, не мешай мне высказаться Превечной Сатурнии… Наслаждение! Плюю и мочусь на всё остальное, что мешает! Люблю молодых, красивых, соблазнительных вопреки всем запретам!..
Оттого, что Присцилла любит «молодых, красивых, соблазнительных», этой категории, с одной стороны, доставалось много её внимания – с другой, отдельным представителям и представительницам с набором таких качеств, за немногими исключениями, редко удавалось добиться долго- или хоть-скольки-то-срочного расположения любительницы. Касалось это и квиритов постарше, которым, за счёт остроумия, эрудиции, умения и выносливости в постели, образованности, общественного положения, щедрости, её внимание уделялось в течение двух-четырёх дней или вечеров и ночей. Исключение в обоих случаях составляли любовники, почему-либо зачисленные в «постоянные», то есть на месяц-два, как, например, недавно, был П. Сиг, а теперь оставался Ап. Силан; особый случай составлял К. Румикс.
Этот Кезон, по-видимому, решил разориться: каждый раз Сикинн приносил ему весть об отказе, полученном от «Демона красоты», пока потерявший голову пожилой поклонник не предлагал золота – а именно ауреусов требовал «Демон» – ровно вдвое больше, чем в предыдущий раз. За это Кезону позволялось проявлять ревность, отеческую заботу, а также беспокойство о питании любимой по принципу: «чем больше, жирнее и слаще, тем лучше». Даже произносить много грубых и простонародно исковерканных слов без немедленного поправления; даже забирать с видом близко-родного человека с комиссатио – а девушка сопротивлялась не на шутку – чтобы отвезти к себе домой. Последнее произошло на седьмой случай их встреч, и уже тогда имущество семьи Попедия Румикса понесло немалую потерю, ибо такую выходку патрицианка позволила за количество ауреусов в тридцать два раза большее, чем в первую встречу, а тогда их было в кошельке пятьдесят монет. На следующий день Муция и Бестия вместе с консуляром М., бывшим претором Ап. и упомянутым в предыдущей главе претором и его ликторами – бывшие магистраты также были при всех соответствующих регалиях – явились к сёстрам Попедиям и их матери. Претор спросил старшую из Попедий, узнавал ли её отец, Кезон Попедий Румикс, подробности о Фламине-Старшей сестре из посещаемого ею храма. Получив положительный ответ, претор поведал, что «уважаемая и популярная высокопосвящённая священнослужительница, замужняя аристократка древнейшего знаменитейшего рода, племянница консуляра и прочая, и прочая, накануне подверглась практически насилию, наглым домогательствам и посягательствам на её честь». Чему свидетелями «эти крайне почтенные лица» – М., Ап. и Бестия, действительно бывшие накануне на пире. Что она, пострадавшая, из человеколюбия, ещё думает, обратиться ли к магистрату с обвинением. Сам же он считает, что думать тут нечего, и в результате процесса виновный будет наказан, и претор привёл примеры самых тяжких наказаний при подобных обвинительных приговорах. Женщина и две девицы сначала не знали, куда себя деть от стыда, а под конец гневной речи одного из высших должностных лиц государства и свирепых позах и каменных лицах бывших консула и претора просто бросились на колени. Умоляя пришедших не предавать позору их отца и мужа, а, значит, и их самих, не «уничтожать» их семьи и не лишать «всего добра». С возмущением отказавшись от взятки, крайне нехотя, лишь с условием, что семья Попедиев в течение трёх дней примет меры к тому, чтобы Кезон Румикс покинул Город и в ближайшие десять лет не пересекал его священную границу, а ещё лучше, для его же безопасности, покинуть Лаций – с таким условием пострадавшая, претор и почтенные лица согласились не доводить дела до суда. Попедии и их мать обязались отправить Румикса в его родную деревню в Апулии, его супруга даже вызвалась, ради спокойствия дочерей, сама проводить его туда… В чём же было дело? После шестого свидания, прикинув состояние ухажёра-«слуги» Кезона, учитывая, что он наверняка в своих россказнях его завышал, и восьмую встречу он просто не «вытянет», Муция решила окончательно и безвозвратно с ним порвать. Поскольку этот человек явно потерял голову, в случае разрыва от него можно было ожидать чего угодно, точнее, неугодно. То есть необходимо было от него избавиться. Бестия предлагала радикальное решение: «нет человека – нет проблемы». Однако Присцилла при этом разговоре пребывала, вернувшись с ночной службы, в ублажённом состоянии и, отвергнув этот, разработала другой вариант, с успехом осуществлённый. Небольшое насилие при уважаемых свидетелях – сам Кезон думает, что играет роль заботливого отца, уводящего беспутную дочь с гулянки легкомысленных эфебов. Помощь магистратов, настоящего и бывших – за повышенное внимание Муции и Бестии; последняя, предоставив консуляру ещё в июне желанную тем девушку, вскоре с лёгкостью переключила его желания на саму себя. Седьмое, последнее свидание и куча золота. Поход «пострадавшей» со спутниками к семье неразумного поклонника. Плюс двести пятьдесят ауреусов как дополнительное вознаграждение претору и консуляру. В довершение и итог – несчастная супруга Кезона, вынужденная сама выпровождать «воспылавшего безрассудной любовью». Вот каковы бывают проделки Эрота для забавы его Вечно Юной Матери.
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/01/03/709
---------------------
Апулия – область на юго-востоке Италии.
Пылающие безрассудной любовью – pravo amore fragrantibus – цитата из Овидия.