из коробки

   
     Как не хочется возвращаться домой с ранцем за плечами, где в боковом  левом кармане лежит сложенный пополам табель успеваемости ученика 4-го класса ,переполненный негативом  убогой крестьянки - преподавательницы , вымещенным на душу маленького еврейского мальчика…Ну и как его теперь показать моей любимой мамочке?
   Я  нехотя волочу  ноги, спускаясь на Подол. В маленьких  одноэтажных  жилищах мерцают желтыми кошачьими глазами окна.  Город готовится к Новому Году.  Все с нетерпением ждут  перемен, но за всю свою короткую жизнь я ни разу не видел ,чтобы что- то изменилось в этом  маленьком городке.
    Прохожу мимо  дома старого Лившица .Старик стал совсем плох. Не то чтобы я его недолюбливал   за его манеру говорить в нос и вечно полуоткрытый  ,покрытый слюнявым кантом старческий рот, или восторгался нестриженой  седой бородой, но почему -то этой осенью , в один из пасмурных дождливых дней, я  тихонько подкрался  со спины старика, когда он нес ведра с водой от колодца, что возле Миколы .Старик шел медленно ,пытаясь не расплескать, хоть руки его поразил тремор и они дрожали ,как ветки канадского клена  на ветру .А я, подлый, несносный мальчишка, положил тихонько в одно из ведер грязный кирпич, подобранный у обочины, после чего бедного Лившица резко накренило в сторону… Вот так и я теперь шел с ранцем, который накренило в сторону от его содержимого …Боже , как я посмотрю в глаза  своей мамочке!..
          Я стараюсь идти как можно медленнее, растягивая и без того длинную дорогу от школы до дома, заглядываю в окна домов .Не знаю ,откуда это у меня, но мне так нравится смотреть на силуэтные движения тел в оконных проемах. Может, это потому, что у нас таки нет телевизора. А  может потому, что картинка в окне кардинально отличается по своему содержанию от картинки в телевизоре : люди , живущие за выпуклым глазом кинескопа, готовятся быть увиденными, они вуалируют, старательно прячут свои недостатки или то. что они считают недостатками.И с таким же  истерическим старанием  пытаются показать свои преимущества или опять же то, что они считают  таковым, и делают все это так неестественно, что, глядя на них ,мне становится страшно . Какая немыслимая потаенная сила  толкает людей -корежиться, извиваться, неестественно улыбаться в три рта? И для чего все это? Не пойму… То ли они хотят быть увиденными,  как моя детская любовь , соседская девочка Фира, или им просто нечего есть, и они вынуждены это делать, как многие хохлы, что из года в год закапывают эту картошку ,потом выкапывают  и едят ее денно и нощно с соленым огурцом?
   Все это напоминает мне движущиеся фотографии . На них ,фотографиях, тоже все хорошо, состояние полной «розовощекой» идиллии: все статны , молоды и красивы , улыбаются, нелепо разводят руками или прячут их в карманы свежевыглаженных брюк …А за окнами все по- другому : я не вижу ни этих брюк , ни этих улыбок, ни  молодоженов с ожирелыми купидончиками по бокам, которые, опершись на подоконник, держат друг дружку за мизинчик, с любовью и трепетом смотрят в глаза.
   Я мысленно представил себе, что нет  больше несчастных мерцающих  силуэтов в окнах, и самих окон нет, а вместо них  есть счастливые фотографии.Они, светясь в моем воображении, приходят в движение : молодожены, разъединив  мизинцы, машут  мне ручкой, а мальчик - морячок  берет под козырек …И все они , светясь в темноте, освещают мое триумфальное возвращение домой.
     ….а Фира улыбалась  совсем не так. Не могу сказать , что она была так же хороша , как те длинноногие особы с рекламного плаката, висящего в центре с глубокомысленной фразой аэрофлота  , «Приглашаем в полет» . Но мое сердце начинало выстукивать другой ритмичный ряд , когда я видел эту девочку,- девочку с  темно-каштановыми вьющимися волосами, что касались кончиков выпирающих лопаток  ее худощавого  детского тела. Она всегда разглядывала меня  своими немного  выпуклыми миндалевидными глазами, как разглядывает плохой школьник на уроках географии политическую карту мира, силясь найти страну ,месторасположения которой он не знает. Вот так и она вглядывалась во все , пытливо искала , пытаясь что- то найти. Что-то известное только ей… И не находила, и вновь продолжала искать…
    Фира страдала падучей , и мои родители не были в восторге от нашей дружбы. Она была очень нестандартна и незаурядна ,ее нельзя было увидеть в окружении шумных подружек , тараторящих о какой -то милой ерунде, и на уроках она не тянула руку, прикасаясь своей неразвитой детской грудью к  исцарапанной и  исписанной мужицким матом парту. Она вроде бы и была  , и  ее  вроде не было. Она, продолжала  изучающе  смотреть, словно силилась  собрать какой -то информационный гербарий  в  альбом, находящийся в  ее голове.
          И самое главное : Фира всегда с трепетом ждала Нового Года, и важность этого ожидания была не в том, чего ожидают другие дети:  конце четверти  и новогодних каникулах  с запахом мандариновой корки и рождественским выкатаным снежком. Она ждала , когда достанут старую картонную  коробку с елочными украшениями ,когда долговязый брат, сопя и бурча,  полезет на чердак. Его верхняя половина исчезнет в пыли и полумраке чердачного лаза, а нижняя будет торчать, и домашний кот будет с недоумением рассматривать эту половину. А спустя несколько минут брат снова  появится с запыленной коробкой от фотоувеличителя «Искра» и лицом , покрытым болезненной испариной. Затем он торжественно положит коробку на стол . Этого момента его  младшая сестра  ждала целый год. Она торопливо отталкивает  брата, пытаясь развязать веревки, обвивающие коробку, думая о том, как они, елочные игрушки ,там жили, стянутые со всех сторон перфорировано - картонными  ограничителями ,без света гирлянд , в кромешной темноте.
   Дело в том, что праздничные ели , которые наряжались  в их  доме, то ли из-за материального благосостояния , то ли из-за прихотей судьбы были всегда разными: высокие и менее ветвистые , пушистые и громоздко-обвисшие , с потерянными ветками и зияющими ранами  в елочном теле , простреленными невидимым охотником. Так вот, некоторые игрушки, из-за того что ель была невелика , не попадали на новогоднее дерево, а другие расстались с жизнью  еще в коробке, так и не ощутив момента освобождения. Они были разбиты, когда переставляли коробки на чердаке, укрепляя стропила , другие были раздавлены боковыми сотоварищами- шарами, имевшими  более грубую толщину стенки. Поврежденных игрушек находилось всегда больше в нижней части коробки .А кто решал, находишься ли ты внизу коробки или наверху? Фира? Случайность?  Значимость игрушки?....Иногда ,когда достаток позволял, в коробке появлялись новые игрушки. Как их принимали старые? Притирались ли они за год совместного прозябания, становились ли они одним целым стеклянным  наполнением картонной коробки?..
         -Фира утопилась!
  Безумный женский крик прервал размеренный ход мох мыслей и привел меня в ступор. Пересилив себя , я побежал вниз к реке знакомой узкой улочкой, минуя свой дом, опускаясь все ниже и ниже .
       На берегу творилось какое -то безумие. Все это напоминало постановку новаторского театра, что проездом из столицы заехал в наш провинциальный городок  и дал это светопреставление : люди с перекошенными гримасами,  несобранные и обреченные в своих движениях,  фрагментарно освещались  разнообразными  источниками света, и вся эта масса жила, светилась, перетекала ,силясь помочь …
     Каждый вечер Фира  ходила к реке по воду. Водопровода у нас не было, летними вечерами мы  частенько спускались к реке .В их  дворе был больной цветник , который вечерами в засушливые дни мы  поливали. Испарение воды смешивалось с запахом цветов медуницы,  погружая нас в эфирную летнюю сказку,  блаженство запаха трав .С приходом осени цветы начинали готовиться ко сну, медленно умирая с началом холодов, превращаясь в коричневую кашицу, что впоследствии покрывалась первым снегом, навевая тоску и воспоминания о лете, которое еще вчера было, пестрило красками, обдавало зноем щеку, проникало своими запахами в детские ноздри ,будоража сознание, переворачивая все с ног на голову.
   Этим зимним вечером Фира  посеменила своими маленькими ножками к речке, погрузила ведро в русло. С ней случился припадок , и быстрое течение реки Каменки понесло ее прочь от мертвого цветника, от ночного Подола, окон -фотографий , новогодних елок, и всех этих коробок с наполнением в виде человеческого фактора, что пахнет, бьется, воняет, пресмыкается, и ждет -ждет , когда невидимые руки извлекут его из ящика жизни и поместят в другой ящик…
 Тело Фиры так и не нашли. Стихли крики на берегу,  а я еще долго сидел на прибрежном склоне,  вглядываясь в замерзающую воду . Меня уже не тяготил мой ранец с неправильными цифрами и правильными буквами .Я его благополучно потерял в суматохе, несясь к реке .И вообще все это после вышеописанных событий  стало абсолютно неважными, пустым . Вглядываясь в течение реки, я продолжал искать глазами Фиру. Она плыла по реке. В моем воображении. Как ель, освещенная огоньками , вся в новогодних игрушках, уплывая навсегда из моего детства.