IV
Разговор с любимым, решившим жениться на другой
Под столы были заняты три больших триклиния, четыре трапезные поменьше и ещё два огромных экуса. Парис, не замечавшая Муцию, специально перешла в другой зал. Шрамик и Елена тоже были с мужьями. Но в разгар пира всё перемешалось, и от первоначального размещения, от того, как в начале лежали приглашённые, мало что сохранилось.
Невеста была ослепительна, жених сиял – самая прекрасная пара молодожёнов из всех когда-либо виденных Муцией; разве что накануне пара «сочетавшихся», «философ» и «гетера», могли поспорить за этот титул. В общем и целом торжество проходило хорошо, проводились все обряды, соблюдались традиции, гости от души веселились…
Затеряться для какой-нибудь цели или без таковой, то есть заблудиться, в огромном доме было очень легко. И скоро, уже в девятом-десятом часу, мужья, которым это было нужно, долго или совсем не могли отыскать своих жён, и наоборот, жёны – мужей. Лучшие подруги, Секстия и Фабия, собрались от души поразвлечься, к ним присоединилась и Корнелия. Пока было совершено не очень много возлияний, девушки решили провести предварительный этап, договорившись затем встретиться в гипокаустерии – Вера и Присцилла знали, что там есть секретный уютный уголок. Бестия, не без подсказки любимой, пожалела немного грустившую Елену и утащила её в одну из спаленок аж на третий этаж. Шрамик предупредила Муцию, что пока займётся поиском партнёров.
Сама Присцилла решила, а можно сказать решилась, поговорить с братом. Извинившись перед его невестой, взяла и увела Квинта в один из кабинетов на втором этаже, самый маленький, где иногда читала или занималась поэзией Парис. Там брат и сестра присели на кресла, и разговор начал Торкват.
– Я рад, что на этот раз в доме Феликсов ты привела меня не в спальню!
– Квинт, милый, тебе тоже по душе разнообразие? Давай здесь…
– Я не это имел в виду.
– Что не «это»? Я хотела сказать, давай здесь поговорим.
– Наверняка о моей свадьбе?
– Угадал, любимый.
– Присцилла, я решил жениться на Юнии, и сейчас никто и ничто не заставит меня передумать. Это чудесная девушка, она любит меня, и… я нашёл в ней, что искал.
– А вдруг вы не понравитесь, вдруг не получится удовлетворить друг друга на супружеском ложе?
– Ты что, сестрёнка, всё только о своём «прочем» и думаешь?! Или думаешь этим «прочим»?!
– Брат, но это же важно. Ты наверняка будешь ей изменять. Допустим, я, стань твоей женой – хотя я ублажала и выматывала бы тебя так, что сил на любовниц не оставалось бы, но всё же – не делала бы из твоей измены трагедии, но Арулена может, и отношения у вас подпортятся. Далее – откуда тебе знать, вы же ещё не были близки – она может остаться неудовлетворённой, и это не лучшим образом отразится на её здоровье и душевном состоянии, что опять-таки не красит общение супругов. А может, её моральные устои будут не в силах справиться с разбуженной плотью, и она, чтобы не заводить любовников – боясь огласки – на стороне, станет спать с рабами…
– Довольно, сестра. Ты просто завидуешь, наверное.
– В общем, да. Однако от этого мои предположения не теряют убедительности. Только ты подумай объективно. Я могу предложить тебе с ней попробовать близость до свадьбы – так ты сможешь убедиться в истинности или ложности моей гипотезы.
– Это невозможно: я уважаю и приветствую её целомудрие. И не говори, пожалуйста, о её внешности, я уже написал в своей записке, что это не главное. Скажу только одно. Вспомни тот прекрасный прошлый пир в этом доме ровно месяц назад. Там прозвучало такое высказывание о жёнах: «Некрасивая будет твоим наказанием». И мне кажется, ты сам себя обманываешь, когда утверждаешь, что её «не красота» мало что для тебя значит.
– Присцилла, не надо, ты настраиваешь меня против себя.
– И что? Я лишь пробую донести до тебя и другой аспект. Ты же хочешь стать претором? Учись выслушивать. А мне теперь что терять? Впрочем, есть одна мысль, но её, как десерт, приберегу напоследок.
– Хорошо. Я попробую послушать тебя, но больше никаких слов об Арулене, ибо вряд ли ты станешь её нахваливать.
– Договорились. Ты написал, любимый, что наш брак не приветствовали бы. Но, видимо, ты запамятовал, что я могу взять другое имя, а это многое меняет. Ещё ты говоришь в той записке, «что внутри тебя что-то противится этому», то есть союзу со мной, своей сестрой. Принеси жертвы Мнемосине! Вероятно, что-то с памятью у тебя, братик, стало. Марциану кто соблазнил? Да ещё каким способом…
– Ты бы ещё написала книгу «Возражения на записку Кв. Торквата» – ведь ты у нас писательница!
– Да и ты, любимый, не отстаёшь! Видишь, ещё и это нас объединяет!.. И не могу я тебя разлюбить, хоть что ты делай!.. Но «контраверсий» на твоё послание больше нет, пока.
– Слава Богам!
– Зато есть ещё пара замечаний касательно собственно твоей свадьбы. Вспомни пословицу: глас народа – глас Божий. А в народе не зря считают плохой приметой, когда старшая сестра выходит замуж после младшей, а у вас так и получится. Вдобавок ещё одна причина, по которой, раз уж вы решили пожениться, делать это нужно было сегодня или чуть раньше – в самый благоприятный месяц для свадеб – месяц Юноны. У меня почти всё.
– Кроме «десерта»? Но не ожидал, что ты в качестве аргументов пустишь в ход какие-то суеверия. Я им не подвержен.
– Я, в общем, тоже. Но и пренебрегать явными знаками не следует. Вспомни, я уже говорила тебе о нашем брате, Гае. Сначала он сам сказал, что день неблагоприятный для любых начинаний, а вечером познакомился с Росцией…
– Просто совпадение.
– Как знать.
– Надеюсь, ты ему об этом не писала?
– Если бы писала, он, вне сомнений, возразил бы. А я ведь рассказываю тебе все его письма.
– Могла и умолчать.
– Об этом нет.
– А о чём?
– Тебе до этого, смотрю, дела нет – значит, не зря молчала.
– Ты просто сфинкс!
– Хорошо, пусть так. Ведь Сфинкс была страшно красивой. А моё предложение тебе такое. Пусть формально, для всех прочих, жена у тебя будет Юния Арулена – а в действительности я. Ради тебя я…
– Извини, что прерываю. Я сказал, что уже решил. Юния – мой выбор, я не знаю девушки лучше неё.
– Ты её знаешь пару месяцев.
– Мне хватило. Если у тебя всё, я пойду.
– Разумеется! – говорившая более не выдерживает спокойного тона. – А то она будет беспокоиться! Иди, Квинт! – Фабия поддалась отчаянию, ею овладели, пожалуй, не лучшие чувства. – Иди, но не говори потом, что я тебя не предупреждала!.. Клянусь Либитиной, Отцом Дитом, Прозерпиной, Меркурием, Хароном, Миносом, Эаком, Радамантом, Осирисом, Анубисом и Ураном, что ты не заслужил тех чувств, что я испытываю к тебе уже двенадцатый год! И что ты никогда больше не услышишь о моей любви! И что я жалею о своём согласии на брак с этим Макром, будь он четырежды неладен!!!...
Подождав, пока сестра несколько успокоится, Торкват, так и стоявший у занавесей кабинета, подошёл и легонько обнял её.
– Присцилла! Не хотелось напоминать, но ты давала слово, что выйдешь за Гая Макра и не станешь подавать на развод.
– О Геркулес! Ни слова о разводе я не промолвила! – отстраняется она. – Всё, Квинт, уйди. Прошу, иди. Ты же сам хотел уйти…
– Пожалуйста, не делай ничего сгоряча, это не приведёт…
– Уйди!!..
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/01/03/458
---------------------
гипокаустерий – подвальное протапливаемое помещение, из к-рого горячий воздух по трубам поднимался в дом.
контраверсии – здесь: возражения.
Сфинкс – существо с телом льва, огромными крыльями орла и женской красивой головой. Сфинкс загадывал путникам загадку, никто не мог дать правильный ответ, и сфинкс их пожирал.
Либитина – Богиня мёртвых, смерти и погребения; Минос, Эак и Радамант – судьи в царстве мёртвых; Осирис – после воскрешения также стал ведать делами царства мёртвых; Анубис, Уран, Плутон – также Божества загробного мира.