Дело чести.
По материалам уголовных дел.
5-го мая в 18 часов 15 минут в травмпункт городской больницы гражданином Николайчуком личным автотранспортом был доставлен некто Демчук Вячеслав, 23-х лет, с ножевым ранением в шею. Через 30 минут потерпевший скончался на операционном столе от острой кровопотери. Николайчук пояснил, что, двигаясь по улице Индустриальной возле какой-то стройки, он увидел, как из-за забора на проезжую часть вышел парень, одетый в одни джинсы, который держался за окровавленную шею. Николайчук решил, что парень получил на стройке травму и остановился, а парень сказал, что он ранен, и попросил отвезти его в больницу. По дороге Николайчук спросил, что случилось, парень ответил, что его ударили ножом, и назвал имя того, кто это сделал, но так как характер ранения затруднял пострадавшему речь, имя звучало неразборчиво, то ли Шурик, то ли Юрик, а может Зурик. Медперсонал больницы также подтвердил, что потерпевший перед операцией успел назвать имя человека, причинившего ему ранение, и оно звучало как Шурик, Юрик или Зурик.
Личность потерпевшего была установлена по имевшемуся в заднем кармане джинсов студенческому билету. Сотрудники прокуратуры и милиции выехали на ул. Индустриальную, и водитель Николайчук указал место, где на дороге перед его машиной появился потерпевший. Цепочка следов из капель крови привела за забор новостройки, представлявшей собой котлован с уложенными по периметру бетонными блоками фундамента. Строительные работы в данный момент не велись, рабочие и сторож отсутствовали, от улицы стройку отделял глухой деревянный забор из деревянных щитов, поэтому свидетелей произошедшего выявить не удалось. Под забором со стороны стройки стоял портфель потерпевшего Демчука с учебниками и тетрадями, а на портфеле лежала аккуратно сложенная рубашка. По наибольшей концентрации крови на грунте определили место, где Демчук получил ранение, а в десяти метрах от того места в щели между глинистым откосом котлована и блоками фундамента был обнаружен замотанный в окровавленный носовой платок нож с выкидным лезвием. Отпечатки пальцев на ноже были стерты. Впоследствии экспертиза установила, что данный нож предположительно является орудием убийства, а кровь на лезвии и носовом платке соответствует группе крови потерпевшего Демчука. Также по направлению раневого канала в шее был сделан вывод, что удар нанес человек как минимум на 5 см выше ростом, чем потерпевший. Рост же Демчука составлял 178 см. В тот же вечер были опрошены мать и сестра погибшего студента, которые показали, что Славик с утра ушел в университет на занятия, и дома не появлялся, а среди его знакомых людей с именами Шурик, Юрик и Зурик он и не знают.
На следующий день начальник уголовного розыска майор Яковенко проводил совещание с сотрудниками, занимающимися раскрытием убийства студента Вячеслава Демчука. Возглавлял группу начальник отделения капитан Присяжнюк, были задействованы старший лейтенант Хирич и лейтенант Симаков. Яковенко взял лежавший на столе лист бумаги, заполненный тесными строчками текста, и продемонстрировал коллегам.
- Вот следователь постарался, чтобы мы без дела не сидели, и поручение нам настрочил. В задании пятнадцать пунктов, а в некоторых пунктах есть еще и подпункты. Милицейский опыт показывает, если в задании прокуратуры...? – оборвал фразу на пике вопросительной интонации майор и остановил взгляд на лейтенанте Симакове. Наблюдательный лейтенант за время своей недолгой службы в органах в целом и под началом майора Яковенко в частности, успел изучить манеру общения шефа, поэтому молодой оперативник ничуть не растерялся, поднялся с места и без проволочки отрапортовал:
- Чем больше пунктов, тем меньше фактов!
- Верно, юное дарование, - расплылся в благодушной улыбке майор. – А ты, Вадим Семенович, эти пункты распредели между хлопцами, пускай молодежь побегает, - поставил Яковенко задачу начальнику отделения, передал ему документ и продолжил:
- Что же касается этих Шуриков и Юриков, то им «имя им легион», нахрапом здесь не возьмешь, а вот Зурик, слава богу, в городе один.
- Да, Кика-младший, подтвердил слова начальника Присяжнюк. Звать Зураб, кличка – Зурик.
- Наш клиент, я им уже занимаюсь. Двигаемся дальше, коллеги. На нож обратили внимание? Хирич… сиди, не надо вскакивать, не на строевом смотре, - усадил Яковенко вытянувшегося в струнку оперативника и передал тому фотоснимок орудия убийства . - Что по поводу ножа сказать можешь?
- Характерные приметы в виде повреждений механики, значительных зазубрин на лезвии, выцарапанных надписей на ручке отсутствуют. Чаще всего подобного типа ножи изготавливают в местах заключения. Нужно выяснить, может, кто-нибудь из бывших зеков наладил их производство здесь, или из зоны сувенир привез.
- Вот, и займись, - распорядился Яковенко. – Переговори с криминалистами, у кого похожие ножи изымались. Еще вам вопрос на засыпку, - обвел майор взглядом подчиненных:
- Почему потерпевший рубашку снял?
- Может, его ограбить хотели? – проявил инициативу старший лейтенант Хирич. – Кошелька ведь среди вещей не обнаружили. Он мог нести с собой что-нибудь ценное, например, ноутбук.
- Кошелек студенту носить не обязательно, а деньги, гривен около ста, в кармане у него в джинсах нашли. Насчет ценных вещей есть в прокурорском задании, прочитаете сами. - Ну, думай, Валера! В каких случаях мужчина снимает одежду? – побуждал подчиненного к активной мыслительной деятельности дотошный начальник.
- В бане! – опасаясь рассердить шефа долгим ответом, брякнул Хирич, а Присяжнюк и Симаков прыснули со смеху.
- Ага, самый короткий анекдот: баня, а раздевалка через дорогу, - рассмеялся и Яковенко. – А ты, Симаков, как считаешь?
- Мужчина раздевается в важные моменты своей жизни, например, при драке, или, при встрече с женщиной.
- Ух, ты, специалист какой! – восхитился Яковенко, и кабинет наполнился сдержанным мужским гоготом. - И много в твоей жизни таких важных моментов происходит?
- Если не на задании, то по вечерам в понедельник, среду и субботу, а когда среди недели пропускаю, тогда наверстываю в воскресенье до обеда.
- Ого! Да ты у нас супермен! А где желающих находишь?
- Зачем я их искать должен, сами по расписанию приходят.
- Тьфу, черт! Ты о своих каратистских тренировках рассказываешь? Развел старика! – Яковенко вытер выступившие от смеха в уголках глаз слезы. - Хорошо, передохнули, теперь работаем, - посерьезнел майор. - Так ты, Сергей, полагаешь, что потерпевший за забором свидание назначил?
- Нет, полагаю, что там драка была, с него рубашку стянули, или сам снял, чтобы не порвать.
- Как одна из версий может подойти, хотя телесных повреждений, кроме ножевого ранения не выявлено, и рубашку целая. Но, раз подал идею, выясни, или не занимался этот Демчук спортом, - получил Сергей дополнительное задание к следовательским пунктам.
- А может он на стройке что-нибудь спереть хотел, поэтому и разделся, чтобы не вспотеть и рубашку не испачкать. А тут сторожа объявились или рабочие, вот в драке его и ранили, - огласил свою версию капитан Присяжнюк.
- Что там воровать, яма да фундамент, и лопаты или лома у него с собой не было. Хотя, инструмент те, кто его убил, могли с собой унести, - размышляя вслух, закончил совещание Яковенко. – На этом дискуссию прекратим. Вечером в 18.00 жду с докладом.
Персона Зурика не зря вызвала интерес у начальника уголовного розыска. Еще с советских времен в городе осела грузинская семья. Главе семейства, как и подобает истинному сыну гор, жизненные принципы и нравственные устои не позволяли честно трудиться на благо родного государства за символическую зарплату, но, будучи человеком не лишенным талантов, он сумел сделать успешную криминальную карьеру: из тюрьмы почти не вылезал. Три его сына пошли по стопам отца. Старший, Мераб, сидел три раза, средний, Рустам – два, а младший, Зураб – пока один. Фамилию братья носили Кикнадзе, поэтому среди соратников по ремеслу и оппонентов из милиции название за преступной группировкой закрепилось «Кикабанда». Оперативное прикрытие группировки было налажено, майор Яковенко еще до совещания успел поставить агенту задачу выяснить, где был и что делал Зурик в день убийства, и где он находится в настоящее время. Тем временем капитан Присяжнюк распределил пункты из поручения следователя. Себе оставил два, остальные поделил между Хиричем и Симаковым, причем Симакову, как младшему по званию, досталось на один пункт больше.
Первым пунктом у Симакова значилось опросить преподавателей университета и однокурсников Демчука, что лейтенантом и было успешно проделано. Через два часа после того, как Симаков вошел в здание университета, он оттуда вышел, но не один, а в сопровождении какого-то молодого человека лет 20-ти. Лейтенант выяснил, что среди преподавателей и студентов мнение о Вячеславе Демчуке сложилось положительное, экзамены в большинстве своем он сдавал за счет знаний, а не родительского кошелька, занятия прогуливал редко, выступал за университетскую команду по многим видам спорта, в том числе футболу, волейболу и борьбе. Недругов выявить не удалось, близких друзей и подруг в стенах вуза у него тоже не было, в наиболее тесных отношениях с потерпевшим находился его одногрупник Столяров Андрей, студент, с которым Симаков вышел из университета. Столяров сообщил, что недавно Демчук, когда они с ним были на дискотеке, познакомился с очень красивой девушкой, звать Ирой, несколько раз с ней виделся, и, по словам юноши, вчера собирался идти ее встречать после занятий к политехническому институту. И вот теперь по просьбе Симакова они направлялись к политеху, чтобы попытаться найти эту знакомую Демчука, когда студенты будут расходиться после учебы.
Территория политехнического института была обнесена высокой оградой из металлических прутьев, поэтому студентам оставался единственный выход – через открытые ворота, возле которых и уселись на скамеечке наблюдатели. Студент описал Симакову Ирину как высокую, красивую блондинку, модно одетую и эффектно выглядевшую. Долго ждать не пришлось, студенты массово повалили к выходу на свободу, и Андрей указал лейтенанту на действительно красивую и нарядно одетую девушку. Студентка, на вкус лейтенанта, в стенах «альма матер», могла бы выглядеть и менее эффектно, но, как известно, о вкусах не спорят. Когда красотка подошла ближе,
Симаков, хоть видел девушку до этого всего один раз и то голой, её узнал. Он, как и было договорено, отпустил добровольного помощника, подошел к девушке, деликатно взял за локоток, и со словами: «Привет, Ира!» попытался оттеснить ее от стайки подружек. Судя по появившемуся на лице девушки выражению, Симакова она не узнала, выдернув руку, она совсем нелюбезно спросила:
- Тебе чего, хлопец?
- Симаков не стал в ответ грубить или применять весь авторитет правоохранительных органов, а с милой улыбкой на губах тихо проговорил:
- Ира, тебе ксиву показать и привселюдно объявить, чего я от тебя хочу, или спокойно отойдем в сторонку?
Многие говорили, что улыбка у молодого лейтенанта фотогеничная и располагающая к доверию, видимо строптивая красавица также это отметила, она в свою очередь обворожительно улыбнулась, махнула подружкам на прощание рукой и зашагала на высоких каблуках, как на ходулях, рядом с Симаковым.
- Лейтенант Симаков, уголовный розыск, - представился оперативник. – А ты что, меня совсем не помнишь?
Девушка всмотрелась в лицо лейтенанта пытливым взглядом и в некотором замешательстве пожала плечами.
- Гостиница «Левада», сауна, - подсказал лейтенант. – Я тогда в форменной одежде был.
- А, «румяные щечки»! – рассмеялась Ирина. – Вы наших клиентов тогда замели, и они с нами не рассчитались. Прямой убыток от вас ментов. Это мы с девками так тебя тогда назвали, когда пошли одеваться. Молоденький лейтенант увидел голых баб и застеснялся. Так что ты еще хочешь? Мы ведь тогда в ментовке все написали.
- Я по другому делу, - сердито взглянув на разговорчивую собеседницу, сказал лейтенант, у которого выводы «ночных бабочек» относительно его внешности вызвали легкое раздражение. – Ты Славика Демчука знаешь?
- Причем здесь Славик? – заволновалась Ирина. – У нас с ним просто хорошие отношения, да и познакомились недавно.
- Давай сядем, - предложил Симаков, - указав на свободную скамейку в скверике. – Вчера ты его видела?
- Да, он возле универа меня ждал. Так зачем вам Славик? Он же нормальный парень, - в голосе девушки зазвучала тревога.
- Сначала ты ответишь, затем я объясню. Сколько времени вы вчера вместе пробыли?
- Часа два, может больше. Зашли в кафе, съели мороженое, выпили кофе, и он меня домой провожал.
- Как он вел себя, ничем озабочен не был?
- Нет, шутил, анекдоты рассказывал.
- И провел он тебя домой?
- Нет, когда шли по улице, подъехала какая-то машина, остановилась и посигналила. Я еще подумала, что мне какой-нибудь козел дудит, а оказалось – Славику. Он извинился, сказал, что проводить меня домой не сможет, но обязательно позвонит.
- Когда это было?
- Я на часы не смотрела. В пять или полшестого.
- Из машины никто не выходил?
- Нет. Водитель был в салоне, и еще один пацан рядом, вроде бы и сзади кто-то сидел.
- Хорошо их рассмотрела?
- С моей стороны только водитель просматривался. Показалось, что где-то я его видела, а может, и ошибаюсь.
- А машина какая?
- Черт ее знает. Черная иномарка, но не типа «Мерса», а поменьше.
- И что, сел Славик в машину?
- Я не видела. Как раз моя маршрутка подъехала.
- Как ты думаешь, Ира, на том месте Славик договаривался с этими парнями встретиться?
- Нет, мы собирались до моего дома пешком идти, три остановки оставалось. Мне кажется, как он ту машину увидел, у него настроение поменялось, сразу серьезным стал. Так почему вас Славик интересует, скажешь наконец?
- Скажу, Ирина, - посмотрел в глаза девушке Симаков. - После того, как вы расстались, Славик погиб.
Из глаз девушки брызнули слезы, вскрикнув, она качнулась корпусом и откинулась на спинку скамьи.
- Как погиб? – спросила она дрожащим голосом. – Авария?
- Нет, ножом зарезали, и похоже, ты последняя, кто видел его живым. Поэтому поехали со мной, и ты расскажешь следователю все то, что сейчас говорила мне.
Симаков поднялся со скамьи, помог встать девушке и, опять же поддерживая ее под локоть, повел к остановке общественного транспорта. В милиции долго свидетеля не задержали. Яковенко, переговорив с девушкой, пришел к выводу, что, вероятнее всего, к убийству отношения она не имеет. На всякий случай ей предъявили взятую из архива фотографию Зурика, ответ был отрицательным: это не водитель машины, в которой предположительно уехал Демчук. Затем начальник розыска, дабы показать, что милиция не сидит сложа руки, поручил Симакову на отделовской машине отвезти Ирину к следователю прокуратуры. Лейтенант исполнил поручение начальника и, воспользовавшись моментом, попросил водителя отвезти его к университетскому спортзалу. Здесь он переговорил с тренерами и спортсменами, выяснил, что Демчук являлся фанатом спорта, за три года обучения в университете прошел почти через все функционировавшие там спортивные секции. В общении был компанейским парнем и конфликтов ни с кем не имел.
В конце рабочего дня майору Яковенко позвонил информатор и сообщил, что Зурик сейчас в городе, собирается с друзьями в кегльбан, а где он находился вчера, выяснить не удалось. Яковенко переговорил со следователем, еще раз сгонял Симакова в прокуратуру за постановлением о задержании Зураба Вахтанговича Кикнадзе и договорился с командиром «Беркута», чтобы тот выделил пятерых бойцов. Через час Присяжнюк, Хирич и Симаков в сопровождении пятерых «беркутовцев» на микроавтобусе «Фольксваген», замаскированном под грузовой фургон, подъехали к зданию спортивно-развлекательного центра. Остановились напротив входа, и Симакова, как самого молодого, а потому не успевшего приобрести характерное для блюстителей правопорядка выражение лица, отправили на разведку. Через десять минут лейтенант вернулся и доложил, что Кика, устав метать тяжелые шары, отдыхает в баре в кругу боевых друзей и верных подруг. Выход из зала один, окна закрыты, друзей было четверо, а подруг он не считал. Друзья были одеты в рубашки с коротким рукавом или футболки, если бы под одеждой они скрывали оружие, то лейтенант наверняка бы заметил. А вот что они прятали в карманах брюк и шортов, Симаков определить не мог, по той причине сидячего положения наблюдаемых объектов.
- Что у них в штанах, нужно у ихних телок спросить! - хохотнул старший «беркутовец» прапорщик Безушко. – Так что, Вадим Семенович, - обратился он к капитану Присяжнюку, - как брать будем? Сразу мордой в землю, или, согласно приказа МВД, проявим к гражданам вежливое и внимательное отношение и отметелим уже в бусе?
- Нет Паша, берем тихо. Нам нужен только Зурик. Если все проходит спокойно, у остальных проверяем документы, записываем и отпускаем. Ну, а начнут борзеть, мужиков в наручники и в автобус, девок тоже, - проинструктировал Присяжнюк.
- Девок тоже в наручниках? – выяснял детали предстоящей операции прапорщик.
- Ладно, девок, если царапаться не будут, можно без наручников, - проявил гуманизм капитан и подал команду выходить.
Вопреки сомнениям бравого прапорщика, а возможно, и к его сожалению, задержание обошлось без эксцессов и «мордой в землю» никого укладывать не пришлось. Правда, Зурик, как главный в компании, к тому же лицо, пострадавшее от ментовского произвола, должен был держать марку и попытался, было, возмутиться, но после мер воспитательного воздействия в виде тычка прикладом автомата под ребра, осознал всю неправомочность своих действий, сразу проявил толерантность и самостоятельно протянул руки. За это его поощрили тем, что застегнули наручники не за спиной, а спереди, что значительно меньше стесняло движения, и задержанный мог чувствовать себя относительно комфортно.
Спустя двадцать минут капитан Присяжнюк вводил Зурика в кабинет начальника розыска. Опровергая расхожее мнение, что все грузины жгучие брюнеты, 24-х летний Зураб Кикнадзе, хоть и был жгучим, но цвет волос имел не черный, а жгуче рыжий. Росту он был высокого, широкоплечий, слегка сутуловатый. Прямой и длинный с заостренным кончиком нос и вытянутое лицо со впалыми щеками, придавали лицу форму клина. Задержанный, повидавший на своем коротком веку не один милицейский кабинет и переживший не один допрос, никакого смущения не испытывал и сразу перешел в наступление.
- За что повязали? Это же ментовский беспредел и правовой нигилизм! На меня распространяется хартия по правам человека и презумпция невиновности, - по-южному темпераментно жестикулируя, зачастил словами задержанный. Употребленный им семантический ряд слов свидетельствовал о его юридической подкованности и высоком культурном уровне.
Однако ожидаемого эффекта, то бишь немедленного освобождения, потенциальный узник совести от своего демарша не дождался. Яковенко, внимательно наблюдавший за ним, чтобы определить, по какой схеме проводить допрос, оставил обращение Зурика без реакции, Присяжнюк же ехидно ухмыльнулся и выдал в ответ свою тираду:
- Будешь дурку гнать, сейчас принесу презумпцию, она у меня в кабинете за сейфом стоит, знаешь, такая резиновая, - капитан сделал характерный жест, будто машет дубинкой, - и так твою хартию отделаю, мало не покажется!
- Вам бы, ментам, только людей бить! Я вообще без адвоката могу слова не сказать, - упорствовал Зурик.
- Твое дело, - спокойно проговорил Яковенко. – Чем дольше будешь молчать, тем больше сидеть. Поэтому первый вопрос: расскажи, чем ты вчера занимался?
- Когда вчера? Я ничего такого не делал!
Яковенко отметил, что этот традиционный вопрос, с которого начинаются многие допросы, Зурика заметно насторожил.
- Начни с самого утра. Ты во сколько, обычно, просыпаешься?
- Да в чем проблемы, а? Вы мне предъяву, то есть обвинение выставьте, тогда я отвечу, - закипятился задержанный.
- Зураб, ты ведь, что говорится, не первый раз замужем, - убедительным тоном вел допрос Яковенко. – Сам прекрасно знаешь, если бы мы ничего не имели, то просто так тебя бы не задерживали. Вот постановление прокуратуры, а в нем твоя фамилия, - показал майор бланк. – Ответишь на вопросы, и окажется, что ты ни в чем не виноват, пойдешь домой, а будешь упираться рогом – прямым ходом в СИЗО. Усёк? Так что начнем со вчерашнего дня. А, кстати, - сделал вид оперативник, будто это только сейчас пришло ему в голову, - ты ведь на черном «БМВ» ездишь?
- Езжу. Третья модель. По доверенности, - подбирая слова, ответил Зурик. – Машина чистая, в салоне брали.
- А чего, раз в салоне брали, на себя не оформил? – поставил свой вопрос Присяжнюк, игравший в дуэте роль недоверчивого и грубого следователя. – Небось, прессанули кого-то, и вам тачку купили. Так? – нахмурив брови, глянул на задержанного сверхпроницательным взглядом капитан.
Зурик не успел достойно, а главное - достоверно опровергнуть необоснованные подозрения настырного ментяры, как в ход допроса на правах старшего по должности, пытаясь дезориентировать допрашиваемого, вмешался майор Яковенко.
- Погоди, Вадим Семенович, к машине мы еще вернемся. Все-таки ответь, Зураб, как ты начинал вчерашний день? Надеюсь, не со стакана водки? – постарался шуткой и располагающей улыбкой смягчить резкость коллеги майор.
- Я что, алкаш конченый, с утра водяру жрать? – с нотками возмущения в голосе ответил подозреваемый. – Встал часов в девять, позавтракал, сходил в магазин, потом в хате убирал, манатки постирал, после обеда дремал, затем прогулялся по городу, пришел домой, лег спать.
- Ну, ни фига себе! – в порыве чувств хлопнул ладонью себя по колену Присяжнюк. – Да ты у нас идеальная домохозяйка, а не конкретный пацан: убирал, постирал! Может, ты следы крови замывал?
Капитан встал со стула, навис над допрашиваемым, ударил кулаком по столу и рявкнул:
- Отвечай быстро!
- Какая кровь? Те чё гонишь, мент! – отшатнувшись от капитана, завопил Зурик - Мокруху повесить хотите?
- Выбирай слова, сопляк! – изображая ярость, прорычал капитан и, замахнувшись, остановил свой кулак перед самым носом подозреваемого. – Говоришь, гулял, дома сидел! А кто подтвердить может?
- Никто не может. Решил один побыть, что здесь противозаконного, - не задержался с ответом Зурик, а Яковенко сделал вывод, что устроенный Присяжнюком спектакль нужного воздействия на подозреваемого не произвел.
- Это плохо, Зурик, что никто тебя не видел. Зная твою неугомонную натуру, смело могу предположить, раз у тебя нет алиби, то занимался ты все-таки чем-то противозаконным, - доверительно глядя в глаза допрашиваемому, предположил Яковенко.
Зурик не выдержал честного взгляда майора и опустил взгляд.
- А какой у тебя рост? – по незаметному знаку майора снова подключился к допросу Присяжнюк.
- Что за гнилой базар! – стал заводиться Зурик. – То машина какого цвета, то рост какой! Метр восемьдесят пять! Больше никакой размер не интересует? Что вы кругами ходите? Прямо можете сказать?
- Сейчас скажу, - заверил Яковенко. Еще один вопрос. Славика Демчука знаешь?
- Какого Демчука? – задумался Зурик. – Дёму-Толстого? Так его, вроде бы, Толян зовут. А, теперь догоняю! – воскликнул он, и его серых глазах загорелся непримиримый огонь. - Дёма на чем-то спекся, и меня к паровозу пристегнуть хотите! Не выйдет, я его последний раз месяц назад у Стукана на дне рождения видел.
Яковенко вытащил из ящика стола фотографию убитого студента и положил перед Зуриком, тот посмотрел и отрицательно покачал головой.
- С чего вы взяли, что этого пацана я знать должен?
- Оттого, что его вчера подрезали, и он сказал, что это сделал ты, - объяснил Яковенко.
К удивлению майора, Зурик выдвинутое обвинение воспринял спокойно. Мрачно-злобное выражение его лица изменилось на скептическое, на тонких губах заиграла саркастическая усмешка.
- Нашли крайнего! Да меня вчера вообще в городе не было. Мы с… - тут Зурик оборвал начатую фразу и продолжил уже о другом:
- Сделайте очную ставку, пускай мне в глаза скажет, что это я!
- Сделаем, когда выздоровеет. Если тебя в городе не было, то расскажи, где был, и мы тебя отпустим, - предложил Яковенко.
- Где был, там меня уже нету, - ответил Зурик и, снова помрачнев, отвернулся к окну.
Сыщики допрашивали его до поздней ночи, желая взять на измор, но подозреваемый так и не признался, что это он ранил Демчука, как и не сообщил, где он находился в день совершения преступления. На другой день подозреваемого уже допрашивал следователь, который объявил о смерти потерпевшего, предъявил нож и результаты экспертизы. В прокуратуру были вызваны и опрошены знакомые Зурика, в том числе и те, с которыми он отдыхал в кегльбане, его алиби никто не подтвердил, но никто и не указал, что видел послуживший орудием убийства нож в руках у подозреваемого или у кого-нибудь из его окружения.
Пока следствие проводило допросы, а уголовный розыск добывал информацию, в городе произошло еще одно противоправное действие, в котором оперативники усмотрели возможную связь с убийством студента. В ресторане «Отрада» за нанесение телесных повреждений был задержан гражданин Цыплюк. Майор Яковенко, с утра просматривая оперативную сводку о случившихся за истекшие сутки уголовных преступлениях, обратил внимание на знакомую фамилию, на миг задумался, стоит ли при такой загруженности текучкой, обременять сотрудников новым заданием, однако натура сыщика взяла верх над абстрактным гуманизмом и, выяснив, что на данный момент в отделе находится Симаков, он вызвал лейтенанта к себе.
- Сергей, Цыпу знаешь? – без долгих предисловий приступил к делу майор.
Симаков от вопроса в лоб немного смутился, но приготовился твердо отрицать все возможные обвинения, предъявленные ему неизвестной цыпой, тем более, грехов по части прелюбодеяний в последнее время за собой он не помнил, а если уж и случался какой-нибудь «сладостный эксцесс», то он предусмотрительно пользовался необходимыми средствами защиты.
- А как ее зовут, товарищ майор? – после паузы спросил он.
Яковенко понял причину замешательства молодого лейтенанта, и погрозил тому пальцем, не преминув включить в свою речь и воспитательный элемент:
- Смотри, Серега! Сотрудник милиции должен отличаться скромным поведением в быту, и девушкам головы не кружить, по крайней мере не больше двух одновременно. А Цыпа – это особо опасный вор-рецидивист Семен Цыплюк. Вчера в ресторане также одному нашему подопечному из спортсменов хотел вилкой глаз выколоть. Коль уж он попал в поле нашего зрения, не поленись, съезди к нему на адрес и устрой маленький шмон. А вдруг, чего накопаешь! Я уверен, что Цыпа в Европейский суд по правам человека жалобу подавать на нас не будет, поэтому пока обойдемся без постановления на обыск. Вот тебе ключи, их у него вчера изъяли перед тем, как в камере закрыть, найди участкового, пускай понятых на всякий случай возьмет. Знаешь, кто там участковый?
- Так точно, капитан Довбнюк.
- Именно он. Работник опытный, когда-то в розыске служил, если б больше думал о работе, а не о своем кармане да где бы на халяву выпить, до сих пор в операх бы числился. Действуй, юноша! Когда закончишь, доложишь, - отечески потрепав по плечу, напутствовал Симакова строгий начальник.
Симакову повезло. Довбнюка он увидел в коридоре управления. Капитан, сдвинув фуражку на затылок, сидел за столом возле стенда с образцами новых бланков, присланных из МВД, и заполнял отчет о состоянии борьбы с правонарушениями на вверенном ему участке. Выслушав лейтенанта, участковый окинул того философски-отрешенным взглядом непохмеленнго человека и обрисовал программу своих действий на день:
- До обеда нужно успеть отчет сдать. Затем, согласно указания налоговой, проверка винно-водочных отделов магазинов на предмет выявления фактов торговли фальсифицированной водкой. После этого проверка санитарно-гигиенических норм в точках общепита. Потом рейд по притонам, оказывающим сексуальные услуги, а на обратном пути, когда стемнеет, нужно зайти в один двор, где по жалобам жильцов собирается хулиганствующая молодежь и провести с ними профилактическую беседу. Так что, юноша, давай завтра, а еще лучше: занимайся сам.
- А если коротко, то выпить, закусить, пройтись по бабам и в заключение почесать кулаки, - мысленно сформулировал Симаков жизненное кредо настоящего мачо в лице участкового Довбнюка. Так же лейтенанта возмутило, что коллега, хоть и будучи лет на пятнадцать старше Симакова, позволил себе назвать его «юношей», а это среди соратников позволялось только любимому начальнику – майору Яковенко. Но лейтенант не стал выявлять своего возмущения и доказывать необходимость выполнения данного поручения, он лишь попросил участкового подождать две минуты и направился в кабинет подполковника Засекина, начальника отдела, курировавшего службу участковых инспекторов. Засекин был старым служакой, к тому же отличался быстротой принятия решений. Очевидно, будучи знаком с изречением классика, что краткость – сестра таланта, в обращении к подчиненному он был предельно краток, и кроме мата сказал всего пять слов, но этого вполне хватило, чтобы Довбнюк проникся ответственностью к выполнению поручения уголовного розыска, четко козырнул, прищелкнув каблуками, и, совершив строевой прием «поворот кругом» согласно всех требований строевого устава, помаршировал к выходу из кабинета.
Только они оказались в коридоре, Симаков с доброжелательной улыбкой и вполголоса, чтобы не слышали другие сотрудники, проговорил:
- Товарищ капитан Довбнюк, будешь хамить и обзывать меня «юношей», буду называть тебя «старым пердуном», но чтобы не нарушать субординацию – исключительно на вы. А сейчас собирайте свои бланки, и прямым ходом отправляемся на адрес.
Сеня Цыплюк обитал на окраине города, в районе, где преобладали дома частного сектора, построенные еще в советские времена. Цыпина одноэтажная хибара отличалась в невыгодную сторону от окружавших ее домов, тоже далеко не представлявших собой шедевров архитектуры. Симаков достал из кармана связку из двух незамысловатых ключей, примерил один и открыл висячий замок. За лейтенантом зашел участковый и две женщины пенсионного возраста, приглашенных в качестве понятых. Обстановка трех комнатушек, одна из которых являлась кухней, свидетельствовала, что уважаемый вор отличался скромностью в быту. Поэтому обыскивать здесь было особо нечего. Через полчаса все помещения были осмотрены, возможные потайные места проверены, однако ни орудий воровского промысла, ни его результатов в виде похищенных вещей, драгоценностей, крупных, а равно и некрупных сумм денег, а также оружия и наркотиков выявлено не было. Лишь на кухне лейтенант обратил внимание на лежавший на столе самодельный нож, похожий на тот, что нашли на месте убийства Демчука, только здесь лезвие не складывалось. Участковый подозвал понятых и, и был составлен протокол.
Исполнительный Симаков передал нож майору Яковенко и тот вызвал Цыплюка на допрос. Когда Цыпу ввели в кабинет, майор распорядился снять наручники, и пригласил того садиться, не забыв при этом ввернуть популярную в определенных кругах шутку, что лучше год стоять, чем два сидеть. Яковенко положил на стол пачку сигарет, закурил сам и предложил задержанному.
- Ну, что Сеня, вот и свиделись, - приветствовал старого знакомого начальник розыска.
- Да с вашим братом, Николай Петрович, я согласен всю жизнь не видеться, - не стал разводить дипломатию бывалый сиделец.
- Я же не против. Вот снова ты влетел. Как же тебя, известного вора, угораздило с быком в драку ввязаться?
- Бык он и есть бык! Окромя обухом по голове, другого обращения не понимает, - презрительно скривил исполосованные шрамами губы рецидивист. – Я с подругой в кабаке сидел культурно, еще с зоны с ней переписывался, а этот жлоб туда-сюда гонял по залу будто ему яйца скипидаром намазали, все веселился, и стул задел своей толстой жопой, она вином облилась. Я мирно говорю, без предъявы, мол, парень, ты бы извинился. А он перед своими корешами и прошмандовками гоношится, и отвечает: «Я Вася Лось, меня все знают, а ты лох!» и посылает меня открытым текстом на три буквы и добавляет: «Козел!» Я ему спокойно говорю: «За козла ответишь!», и вилку ему в глаз. Правильно, Николай Петрович?
- Правильно, Сеня. Я б тоже в морду дал! – проявил солидарность майор. - Но в глаз ты ему, слава богу, не попал, так что отделаешься телесными средней тяжести. А можно попробовать переквалифицировать в превышение пределов необходимой обороны, - хитро прищурился Яковенко.
- Нет, Николай Петрович, не вы первый ко мне подъезжаете, - ответил таким же хитрым взглядом Цыпа. – Уж, лучше отсижу, сколько положено, и как у нас было написано на воротах : «На свободу с чистой совестью». А я добавлю: и с незапятнанной репутацией.
- Что ж, Сеня, колхоз – дело добровольное. Хочешь – в колхоз, не хочешь – в Сибирь, - не стал настаивать Яковенко. – У тебя дома ножик нашли, - показал майор изъятый нож. – Можешь, сказать, где взял?
- С зоны на память остался. У нас там один умелец их втихаря в производственном цеху клепал.
- С выкидным лезвием тоже?
- В основном такие и делает, начальство колонии на сувениры разбирает.
- Вот этот? – показал Яковенко фотографию ножа, которым было совершено убийство.
- Да. Он мастер известный, его работу не спутаешь.
Яковенко довольствовался полученной информацией, задержанного отправили в камеру, а майор составил запрос руководству исправительного учреждения, где отбывал наказание Цыплюк, с просьбой сообщить, кто из осужденных являлся жителем города, и не располагает ли оперчасть колонии сведениями, имелись ли у этих лиц ножи с выкидным лезвием, изготовленные их мастером.
Следствие по делу об нанесении телесных повреждений, повлекших смерть студента Вячеслава Демчука затормозилось. Главный подозреваемый Зураб Кикнадзе по-прежнему настаивал на своей невиновности. Появились свидетели из числа его знакомых, которые утверждали, будто Зурик на момент убийства находился совсем в другом месте, однако при тщательной проверке их показания были отвергнуты, как не заслуживающие доверия.
Наконец в городе появились старшие братья Зурика, Мераб, на правах главы рода, пришел в уголовный розыск разбираться. Принял его сам начальник. Были они с майором приблизительно одного возраста, знали друг друга еще с тех пор, когда Яковенко ходил в лейтенантах, а Мераб только делал первые шаги по той стезе, что в дальнейшем привела его в круг уважаемых людей. Поэтому начальник розыска не стал выдерживать строго официальный тон общения, исходящий из их социального статуса и общественного положения, а выбрал свойскую манеру поведения, на «ты». Кикнадзе также старался сдерживать бушевавшее внутри пламя, раздуваемое его южным темпераментом, и не показывал своего возмущения по поводу несправедливого ареста брата и свои претензии высказал в тактичной форме.
- Петрович, ну что вы пацана прессуете? Не виноват он, мамой клянусь! – в меру экспрессивно вел разговор Мераб. – Если человек когда-то сидел, то надо на него всех собак вешать?
- Не спорю, судимость – показатель не главный, - согласился Яковенко. – Если у нас президент дважды судимый, то почему уважаемый человек не может отсидеть три раза!
- Вот видишь, я всегда говорил, что на зоне куются лучшие кадры! – горячо поддержал майора не понявший иронии Мераб. – Отпусти Зурика, я тебе слово даю, что он никого не убивал. Сам подумай, какие у нас дела с каким-то студентом быть могут?
- Я-то думаю, а потерпевший на него указал, и куча свидетелей тоже это слышали. Кстати, Мераб, если вдруг свидетели срочно начнут менять свои показания, займусь уже тобой и Рустиком, - посерьезнел Яковенко, давая понять, что разговор на равных закончился. – Согласен, что фактов против Зурика маловато, но мы копаем, прокуратура копает, если он виноват – по любому что-то всплывет.
- Да не виноват он! – воздел руки к небу Мераб. – Что я должен сделать, чтобы ты поверил?
- Самое простое – найти настоящего убийцу, раз ты так уверен, что Зурик зря сидит.
- Петрович, хочешь, чтобы я ссучился и своего же заложил? – не сдержавшись, стал выписывать пальцами кренделя Мераб.
- Ради брата можно и поступиться принципами. Тем более, что убийцей может оказаться обыкновенный отморозок.
- Ладно, - тяжко вздохнул Мераб, - покажи, хоть, фотку этого студента. Вдруг на самом деле что-нибудь узнаю. Но только это между нами.
- Само собой, - заверил Яковенко. - Работа у меня такая: хранить тайны одних, вскрывая грехи других, - выдал экспромтом милицейский афоризм оперативник и протянул собеседнику через стол фотоснимок Демчука. – Знаешь такого?
- Первый раз вижу, - как показалось майору, после подозрительно затянувшейся паузы ответил Мераб. - Фото можно взять? – спросил он, и поднялся из-за стола.
На том беседа завершилась, а сыщик, анализируя выражение лица собеседника, когда тот смотрел на фотографию потерпевшего, выдвинул предположение, что Мерабу лицо Демчука показалось знакомым.
На удивление быстро пришел ответ из колонии. В документе значилось, что из жителей города N в учреждении отбывали наказание осужденные Самчук, Сижук, Петров и Матвиенко. Далее администрация категорически исключала возможность изготовления внутри охраняемой зоны холодного оружия, а тем более его выноса за пределы учреждения.
- Ну-ну, оптимисты! За деньги охрана хоть атомную бомбу вынесет, лишь бы зеки сумели ее изготовить, - ухмыльнулся про себя Яковенко и занялся проверкой означенных в списке персон.
Оказалось, один – инвалид 2-й группы, доживает в доме престарелых, другой успел снова сесть, а вот граждане Самчук, 32-х лет, по кличке Ростик-Самец и Матвиенко, 40-ка лет по кличке Мотя, успешно пребывают на свободе и, хоть по месту прописки не проживают, в поле зрения органов правопорядка почему-то не попадали. Это могло свидетельствовать, что после нескольких отсидок они покончили с преступным прошлым и ведут праведный образ жизни. А могло значить, что тюремная наука, наконец, пошла им на пользу, и они научились воровать так, чтобы не попадаться. Самец характеризовался буйным нравом и склонностью к насилию. Мотя же носил имя Александр и мог являться одним из таинственных Шуриков, Юриков и Зуриков.
Помощь следствию пришла с неожиданной стороны. Как-то Симакову позвонила студентка широкого профиля Ирина и попросила о встрече. Встретились в центре города и зашли в ближайшее кафе. По случаю жаркой погоды Сергей заказал себе малый бокал пива, даме, согласно этикета, предложил на выбор сладкую воду или сок, но Ирина, презрев условности политеса, также не отказалась от стакана пива. После обмена общими фразами, Симаков показал, что он весь внимание, а Ирина перешла к главному, о чем она хотела сообщить сыщику, однако, придерживаясь канонов женской логики, начала издалека:
- Вчера я на такси ехала, - сообщила она лейтенанту и отхлебнула из стакана.
- А я больше маршрутками, или на служебной машине, если на задержание едем, - недоуменно взглянув на девушку, поддержал тему Симаков.
Но Ирина уже добралась до сути.
- И я вспомнила, где этого пацана видела.
- Какого пацана?
- Того, кто подъехал, когда я со Славиком гуляла.
- И где ты его видела? – боясь спугнуть удачу, безразличным тоном спросил лейтенант.
- Он таксист. Как-то, месяц назад, а может и больше, он меня подвозил, так всю дорогу по мобилке трандел, видимо с женой, доказывал, что на работе. Потом не выдержал, выругался, телефон вырубил, да как глянет на меня бешеными глазами, будто это я его благоверная, что я аж рассмеялась, а он извинился.
- Так ты вчера тоже с ним ехала?
- Нет, совсем другой водила, просто тоже перед женой оправдывался, и я по аналогии вспомнила, где того видела, - объяснила Ирина причину внезапного озарения. – Он как раз клиента возле моего дома высадил, и я машину тормознула. А вот когда мы со Славиком шли, он без шашечек на крыше ехал, поэтому я сразу и не вспомнила, где его рожу видела.
Симаков задал несколько уточняющих вопросов, молодые люди допили пиво и культурно распрощались.
Полученная от студентки информация открывала следствию новые горизонты. Были отобраны все таксисты, которые ездят на черных «седанах», и фотографии водителей предъявлены для опознания Ирине. Среди разложенных на столе нескольких десятков фотоснимков мужских лиц в возрасте от 20-ти до 40-ка лет она уверенно указала на один. Водителем такси был некто Артемчук Артем, 27-и лет, по оперативным учетам в милиции не проходивший. Учитывая, что таксист мог быть соучастником преступления, решили на допрос его пока не вызывать, а негласным путем выявить круг знакомств и изучить образ жизни.
Тем временем поступили сведения от агентов из криминальной среды по Самчуку и Матвиенко. Ростик-Самец в родные края после отсидки не возвращался, обитал где-то на Закарпатье, связался с цыганами, промышлял маковой соломкой и коноплей. Мотя же никуда уезжать не собирается, живет у «марухи», чем занимается неизвестно, но, судя по довольному виду и округлившейся за время пребывания на свободе роже, стабильный доход имеет. Матвиенко пригласили на беседу в милицию, а чтобы он по дороге не ошибся направлением, в попутчики ему нарядили Хирича и Симакова. Вести допрос начальник розыска поручил капитану Присяжнюку, который успел наладить с Мотей душевный контакт, когда задерживал того перед предыдущей отсидкой.
Матвиенко уселся на стул возле стены, обвел кабинет мрачным взглядом и, отвечая на приветствие, с кривой усмешкой на губах отметил:
- Ремонт, вижу, в кабинетике, забацали, гражданин начальник! И как, успеваете с преступностью бороться?
- Успеваю, Шурик! – не обращая внимания на едкий тон собеседника, почти радостно ответил капитан. – На прошлой неделе даже Почетную грамоту из министерства прислали. Лучше б, конечно, премию. А ты что не весел? Со здоровьем проблемы?
- Со здоровьем, если не злоупотреблять, мириться можно. Чего хотите от меня? Я ведь в полной завязке.
- Рад за тебя. Ты все такой же неугомонный. Годы тебя не берут, и милиция не тревожит. Не жизнь, а малина!
- Ага! Хоть хренова, зато длинна! – отозвался Мотя на знакомый каламбур. – Но насчет милиции, Вадим Семенович, вы не правы. Овчарки ваши чуть ли не из постели вытащили, Машку напугали.
- Так я ж просто за жизнь поговорить. Полчаса – и снова дома будешь, - заверил Присяжнюк.
- Прошлый раз тоже так говорили, когда побеседовать вызвали, а вернулся через три года.
- А когда ты откинулся?
- Пятнадцатого февраля.
- А дома чего не живешь?
- Так Машка меня дождалась, к ней перебрался.
- На жизнь чем зарабатываешь?
- Машка две «черепашки» (контейнера) на базаре держит, а я при ней. Товар подвезти, на оптовый рынок в Хмельницкий или Одессу съездить, да и так по всяким мелочам на подхвате.
- И что, хватает?
- Если каждый день в кабаках не гудеть, то вполне. А я погулял в свое время по самую завязку! – провел ладонью по шее Матвиенко. – И на зоне нутро подпортил. Теперь строгая диета. Ни жареного, ни перченого, водки не больше ста грамм зараз. Тьфу, мать его! – в сердцах выругался Мотя и попросил разрешения закурить.
- Что, язва? – сочувственно спросил Присяжнюк. – Так тебе и курить нельзя.
- Ох, Семенович, хоть вы на психику не давите! Машка все уши прожужжала. Я и так пачку на неделю растягиваю.
- Да, лишился мужик в жизни половины радостей. Но, раз Машка держит, кой -какие радости все же остались, - подмигнул Присяжнюк собеседнику. Матвиенко в ответ самодовольно улыбнулся и тактично выпустил сигаретный дым в сторону от капитана и, убрав с лица улыбку, сказал:
- Вадим Семенович, хватит зубы заговаривать, говори, зачем вызывал?
- Ладно, перейдем к делу, - перестал улыбаться и оперативник. – Скажи-ка, Шура, чем занимался ты вечером 5-го мая?
- Оба-на! Началось! – воскликнул Мотя. – У кого-то квартиру взяли? Я же объясняю, что не при делах. Ведь почти два месяца прошло, как я могу помнить, чем занимался.
- Уж постарайся. Сам знаешь, в нашем деле от любой мелочи судьба человека зависеть может, - стимулировал память допрашиваемого капитан. – Это среда была.
- Так-так, - задумался Матвиенко, машинально вытащил из пачки новую сигарету, но курить не стал, а, повертев в пальцах, не без сожаления засунул ее назад. Вдруг лицо его просияло и, хлопнув ладонью об ладонь, он воскликнул:
- Вот конь тупой! Как раз 5-го мая пришлось мне диету нарушить: у Машки день рождения отмечали.
- И лады! – искренне обрадовался капитан за бывшего уголовника, несмотря на то, что алиби Матвиенко исключало его из числа подозреваемых в убийстве.- Когда сабантуй начался?
- Уже после обеда народ подтягиваться стал.
- Будем проверять, Шура, - капитан вытащил лист бумаги и ручку. – Называй, кто был, и где их сейчас найти можно?
- Где-где! Вестимо, на базаре. Машкины подружки-торгашки. Она вам лучше расскажет.
Присяжнюк вызвал Симакова и поставил ему задание. Затем он взял со стола фотографию с изображением найденного на месте убийства ножа и показал Матвиенко.
- Посмотри, Шура, знакомый ножик?
- Ага, так вот откуда ноги растут! Небось, уже подрез пришить хотите! – перешел на повышенный тон допрашиваемый и снова потянулся за сигаретой. - У меня похожий был, но и здесь я не при делах.
- А может, не похожий, а тот самый?
- Может. Там на лезвии посередине две зазубринки, а на пластмассе на ручке возле кнопки две царапинки крест на крест.
- Он? – подозвал капитан к столу Матвиенко и дал подержать вытащенный из ящика стола нож, ради такого случая специально взятый у следователя.
- Он, - подтвердил Мотя и вернулся на место. – Я его тому фраеру и продал. Давно, месяца три назад, - предвосхищая вопрос оперативника, ответил Матвиенко и прикурил сигарету.
- Какому фраеру?
- Как, какому? У которого нож засветился – удивился Мотя. – Итит твою мать! Семенович, вы его еще не взяли? Откуда же узнали, что нож мой? – направил он на оперативника восхищенный взгляд.
- Милиция знает все! – веско заявил капитан, польщенный высокой оценкой оперативной деятельности органов внутренних дел противоборствующей стороной. – Сам расскажи, что было.
- Что там рассказывать! На базаре у Машки пацан джинсы покупал. Он сам длинный, не могли размер подходящий подобрать. Я новый мешок стал открывать, завязки разрезал, он нож увидел, и домахался: продай да продай. Понравилось, как лезвие выскакивает. И Машка еще раньше ныла, мол, выбрось ты его, а то сидел за кражу, теперь посадят за оружие. Он что, подрезал кого-то этим ножом?
- Может, и не он, но этим ножом точно, а человек умер.
- Вот, сука, беспредельщики! – выругался Мотя. – Я потом пожалел, что продал ему. Он взял нож в руки, глаза загорелись, будто голую бабу увидал, и давай его в ладони и между пальцами вертеть, что у меня в глазах слилось.
- Опознать сможешь?
- Смогу, Семенович, но без всяких подписей. Ты ведь знаешь, мне в ваших протоколах фигурировать западло.
- Не этот? – показал Присяжнюк фотографию Кикнадзе.
- Нет, Зурика я знаю, он скорее застрелит, чем с ножом кровью пачкаться будет.
Выяснив, что надо, оперативник перевел разговор двух специалистов в задушевное русло, и, обсуждая различные житейские коллизии уже не связанные с убийством студента, чисто рефлекторно направлял беседу так, чтобы почерпнуть максимум полезной для органов информации, а тертый калач Мотя, делая вид, что отвечает искренне, старался никакой информации не выдать. Конец идиллии положил звонок Симакова. Лейтенант доложил, что пять продавщиц или хозяек соседней с Машкиной черепашек, в том числе и сама подруга жизни, подтвердили, что Шура весь день находился на базаре, а после окончания торговли на Машкином бусе привез всех к ней домой на торжественный обед, который продолжался до десяти часов вечера.
Наружное наблюдение за таксистом Артемчуком в криминальных связях его не уличило, но выяснились порочащие связи иного рода: слишком часто, чтобы это можно было списать на статистику, пассажирками его черного «Фольксвагена» оказывались симпатичные девушки и молодые женщины, чем косвенно подтверждались подозрения его бдительной супруги. Жене об этом, естественно, сообщать не стали, но сам факт на заметку взяли, чтобы, в случае необходимости, использовать при допросе. Артемчука вызвали в прокуратуру. В ходе допроса было установлено, что в тот день Артемчук не работал, после обеда отвез сына с женой в бассейн на занятия, а сам зашел в расположенный рядом спорткомплекс «Спартак», успел посмотреть несколько поединков по боксу, пока соревнования не закончились. Возле машины к нему подошли двое парней, один выше ростом - постарше, другой ниже - помоложе, и попросили отвезти их на 40-й квартал. Исходя из их разговора, он понял, что парень, который ниже – спортсмен, что-то связанное с единоборствами. Когда проезжали по улице Довженко, тот который старше, он сидел рядом с водителем, вдруг выругался и указал на шедших на противоположной стороне парня с девушкой. Таксисту сказали остановиться, пассажир, что сидел рядом, нажал на клаксон, выглянул в окно, водитель при этом отклонился, а пассажир позвал парня с улицы. Тот сел в машину, и они стали о чем-то спорить с тем, который старше. Потом парень, который сел в машину, сказал, что черт с вами, поехали в подвал. Сказали ехать на улицу Бажана, но когда проезжали по улице Индустриальной, парень, который сидел рядом с водителем сказал, что зачем нам в подвал ехать, тем более в это время можно туда не попасть, вон за забором на стройке никого нету, давай здесь все и решим. Парень, который сел последним, заспорил, сказал, что не хочет пачкать одежду. Другие парни, которых он называл Юрик и Виталик, засмеялись, и сказали, что он боится. Тогда он согласился, с водителем рассчитались, и все вышли из машины. Артемчук опознал на фотографии Демчука как парня, которого подобрали по дороге. Место на улице Индустриальной, указанное таксистом, совпало с местом, где впоследствии был подобран раненый Демчук. Так как лица Виталика, который сидел сзади, таксист не запомнил, удалось составить лишь фоторобот пассажира по имени Юрик. Изображение Юрика показали Шуре Матвиенко, и он заявил, что лицо на снимке похоже на того парня, который покупал у него нож.
Учитывая показания таксиста Артемчука, который сделал вывод, что парни, по крайней мере, один из его пассажиров, имеют отношение к спортивным единоборствам, по новой проверили секцию дзюдо в университете, где занимался Демчук. Однако здесь Виталик и Юрик не числись и борцы не знали, кто это такие. Также проверили боксеров из спорткомплекса «Спартак», где тоже спортсменов с такими именами не оказалось.
Следствие снова стало пробуксовывать, но тут свой вклад в расследование внес обеспокоенный судьбой брата Мераб Кикнадзе. Убийцу Демчука он не нашел, но сообщил майору Яковенко, что когда-то был зрителем подпольно устраиваемых боев без правил, и лицо убитого студента показалось ему знакомым. Он показал его фотографию организаторам боев, называть которых Мераб не будет, и те подтвердили, что Демчук принимал участие в нескольких поединках, выступал он сам по себе, то есть за ним не стояли ни полукриминальные промоутеры, ни спортивные секции. Сами же бои проводились в переоборудованном под спортзал подвальном помещении бывшего общежития, а сейчас офисного центра по улице Бажана. Яковенко, как и следствие, к тому времени убедились в непричастности Зурика к убийству, поэтому его освободили из-под стражи, что было преподнесено Мерабу как акт величайшего благодеяния со стороны правоохранительных органов.
Ввиду того, что потерпевший характеризовался положительно, следствие не могло найти подтвержденных фактами правдоподобных мотивов убийства, что в свою очередь не позволяло очертить круг конкретных подозреваемых. Информация о том, что Демчук участвовал в подпольных боях без правил, открывало следствию новое направление. Майор Яковенко, сплетая в неустанных заботах агентурную сеть в мутных водах криминального мира, не забывал и иные слои общества, в частности спортивную общественность, ведь многие представители спорта в дальнейшем плавно переходили в мир криминала. Агентура подтвердила, что Демчук, желая подзаработать, участвовал в трех или четырех схватках, во всех победил, но больше выступать не захотел. Здесь у него произошел конфликт с промоутером боксера по имени Виталик. Во время боя Виталик получил травму, а так как Демчук до этого вел по очкам, судьи присудили победу ему. Представитель боксера Юрий Залозный возмущался таким решением и предлагал бой перенести, мотивируя тем, что Демчук специально травмировал руку его бойцу. Демчук же ответил, что в боях он выступать больше не собирается, но с Виталиком, а если пожелает, то и его промоутером, который выступает не по теме, готов встретиться еще раз в любом месте и в любое время.
Виталика задержали прямо в спортзале спортобщества «Колос», где тот тренировался, а вот с Юриком возникли проблемы, и установить его местонахождение пока не удавалось. Виталик показал, что когда они вышли из такси, Юрик настаивал, чтобы они сошлись в поединке прямо на стройке. Славик Демчук поставил свой портфель под забор, снял рубашку, чтобы не порвать во время схватки и положил ее на портфель. Виталик тоже разделся до пояса, и по сигналу Юрика они сошлись в поединке. Славик успел сделать захват, провел подсечку, а когда боксер упал, применил удушающий прием. Виталик на несколько секунд потерял сознание, когда пришел в себя, увидел, что Славик уже стоит на ногах и отряхивает брюки, а Юра с ним ругался и требовал, чтобы Демчук работал на него, тогда они вдвоем загребут кучу денег. Славик же ответил, что он себе доказал, что является умелым бойцом, и больше драться ему не интересно, у него другие планы. Юрик же достал нож и сказал, что все жизненные планы можно перечеркнуть одним движением руки. Демчук не испугался и заявил, что настоящие бойцы выясняют отношения в честном поединке, а угрожают безоружному ножом лишь трусы и подонки. Славик повернулся, чтобы идти к забору, а Юрик махнул ножом сверху вниз, видно хотел попасть по лицу, но Демчук успел слегка отклониться, и удар пришелся в шею. Юрик вытащил из кармана носовой платок, вытер нож и хотел положить в карман, но передумал, завернул его в платок и выбросил в канаву. Они убежали, а Славик, зажимая шею, остался стоять у забора.
Показания боксера косвенным образом подтверждались заключением судебно-медицинской экспертизы, что удар ножом Демчуку был нанесен человеком высокого роста. Виталик имел рост 172 см, а рост Юрия Залозного определялся около 190 см. Через неделю активных поисков Юрика задержали в наркопритоне, так как и сам он являлся наркозависмым. Залозный держался до последнего, и вину свою отрицал, но только до того момента, пока у него не началась ломка.
Суд принял собранные следствием доказательства и назначил суровый приговор.