Так продолжалось все лето. Егор уже не раз предлагал Татьяне оформить их отношения, да и вся «дюжина» с нетерпением ждала этого, чтобы устроить, как говорил Сашок, «Всеплотинный» праздник. Таня сказала, что расписываться разумнее на следующее лето, как раз будет их «северный», за два года отпуск и она хочет, чтобы после свадьбы они с Егором поехали вместе по тем местам, где раньше бывали поодиночке.
- Мы ведь договорились по честному все. Я твоя. Ты мой. Кстати, замдиректора по хозчасти спрашивал, нам с тобой могут выделить отдельную комнату в общежитии, я ведь решила в институте восстановиться, только на заочном. Так что я почти молодой специалист, Егорушка!
Они всегда много разговаривали, Егор знал уже практически всю Танину жизнь, ее привычки и увлечения. Знал ее детство, особенно его восхищали рассказы Тани о детстве. Она, оказывается, росла сорванцом, играла в футбол, в войнушку, с двоюродным братом Вовкой лазила по чужим садам, лихо гоняла на «взрослом» велике. Летом, на каникулах, приезжая к Вовке в гости, они также устраивали для родителей свой импровизированный концерт. Таня надевала какие-то нарядные вещи из гардероба Вовкиной мамы, закалывая булавками для уменьшения размера, и пела, а брат играл на гитаре. В Танины обязанности входило также вовремя играть на ударных, роль которых временно исполняла легкая алюминиевая кастрюля, повешенная на ручку швабры. Да и вообще, брат и сестра были необычайно дружны. Их маленькие школьные секреты бережно хранились ими, и это придавало их детским отношениям еще больше тепла и искренности.
Такая незнакомая ему Таня очень нравилась Егору! Но. доля былой детской бесшабашности порой проскальзывала и теперь, и тогда они срывались на речку с ночевкой или бродили весь день по ручьям, пытаясь найти, как говорила она, «кусочек золота». Егор всегда молча шел рядом с ней и счастливо улыбался, он вспоминал как недавно сам впервые, увидел этот «кусочек». Очень много кусочков. Так начинается следующая глава нашей повести, мы назовем ее КЛАД.
Дело было так. Возвращался он как-то после танцев в свою общагу и на углу возле магазина увидел стайку молодых ребят, которые ожесточенно лупили кого-то. Этот «кто-то», сжавшись в комочек и закрыв голову руками, безуспешно пытался отползти в сторону. Прикрикнув на разошедшуюся молодежь и раздав пару подзатыльников для профилактики, Егор помог подняться с земли молоденькому, лет, может, 12-15 (у них не очень-то и поймешь), якутенку. Тот, сдерживая всхлипы, вытирал рукавом сочащуюся из носа кровь и настороженно глядел на Егора.
- Чего не поделили? - хмуро спросил тот.
- Деньги взяли, - плаксивым голосом ответил мальчишка.
- Во как! Что ж ты по ночам с деньгами-то бродишь? - с усмешкой поинтересовался Егор у мальчугана. - Поди, целый рубль отобрали.
- Сто рублей, - неожиданно как-то по-взрослому ответил малец.
- Нифигассе! - присвистнул Егор и быстро оглянулся, но малолетних бандитов уже и след простыл.
- Знаешь кого из них? Где сам-то живешь, далеко? Пойдем, провожу до дому.
- До дому далеко. Я в интернате, в Анадыре на Чукотке, сюда к деду прилетел на лето. Стойбище тут у нас, недалеко от вашей стройки, вверх по Реке (так уважительно называли здесь реку Колыму). Часа четыре идти. Меня Василий зовут, - он так же, по- взрослому, серьезно протянул Егору свою перепачканную в земле и крови ладошку.
- Егор, - пожал тот протянутую ему руку, - ладно, пошли ко мне, умоешься, почистишься, поговорим. Милицию, наверное, надо вызвать…
- Нет, не надо милиции, дядьки мои ругаться будут, они втайне от деда меня в поселок отправили, за куревом и водкой. Дед не любит, не пьет совсем. Ругать будет, накажет дядьев.
Разговор продолжался в комнате Егора, где сидел уже умытый и опрятный Василий (вот интересно, имена у якутов русские, а даже пацана уважительно зовут Василий, как-то Васькой назвать и в голову не приходит).
- Да, дела… - протянул Егор. - Да кто ж тебе такому мелкому курево и водку бы продал? Что, твоя родня недотумкала? Зря погнали тебя.
- Да нет, продавщица, Николаевна, она знает, дает, даже в долг.
-Ладно, поздно уже, ложись, сейчас я тебе раскладушку поставлю. Утром решим, что нам делать.
Сам Егор лег на кровать, закинул по привычке руки за голову и задумался, нет, не о проблемах пьянства среди местного населения, просто сразу обо всем. Так незаметно и уснул.
Утром, пока Василий еще спал, Егор сходил в гараж и узнал, что его машина будет готова только завтра, и то после обеда, значит, выезжать в ночную смену. По дороге домой он зашел в тот самый магазин, возле которого вчера произошла драка. Посмотрел на дебелую крашеную перекисью блондинку с золотыми зубами и вспомнил - ее действительно зовут Людмила Николаевна. Егор, недолго думая, купил 5 бутылок водки и 30 пачек «Беломора». Зайдя в комнату, он увидел, что Василий уже встал, убрал раскладушку, сидит за столом и прихлебывает чаек. Лицо мальчика было совершенно спокойно, следов вчерашних побоев на смуглом лице не было видно совсем.
- Добрый день, Егор, чай будешь?
«Вот же, прям маленький Будда», - восхитился про себя Егор.
- Короче так, малец, пьем чай и пойдем, отведу тебя домой. Четыре часа, говоришь? Я сегодня свободен, заодно и погляжу, олени-то у вас есть, - подмигнул он мальчику. - Я купил водки и папирос, вон в сумке стоят, так что, думаю, не зря ты сходил.
- Спасибо, Егор, дядьки деньги дадут, спасибо скажут, мяса дадут, оленя забьем, - степенно ответил пацан.
- Ишь ты, - рассмеялся Егор, - во, как у вас все! Не надо, вырастешь, сам отдашь. - Он наклонился и взъерошил волосы на голове мальчугана. - Ну что, допивай, и в путь.
Шли они, конечно, не четыре часа, а, пожалуй, все шесть. По одной ему видимой тропинке впереди резво шагал Василий, вслед за ним, покуривая, шел Егор. Он не спешил, тропинка шла по правому обрывистому берегу Реки, места здесь были удивительно красивы.
Сама по себе Колыма - река бурная, стремительная, поэтому никаких плесов и заводей, сплошное движение, от которого кружится голова. Такой чистой, прозрачной воды в центральных районах России, конечно, не встретить, но было еще во всем этом что-то дикое, первобытное, необузданное. Запах, запах хвойного леса, настоянный на речной прохладе, бесконечные оттенки и переливы зеленого, синего, мельтешение многочисленной мелкой живности. Все это создавало настроение поиска, приключения, желания идти вперед. Идти вот так, прикусив мундштук потухшей папироски в зубах, и, прищурясь, смотреть по сторонам, изредка поправляя сползающую с левого плеча, лямку рюкзака. Кое-где в распадках еще лежал ноздреватый смерзшийся снег, но было уже тепло, солнышко отчаянно пригревало, и от этого на душе было радостно.
Пару раз они ненадолго устраивали привал. Вот в это время Егор и узнал, что дед Василия был самым настоящим шаманом, главой их рода, что-то типа старейшины. Стойбища как такового давно уже не было, большинство жили в поселке, не в Синегорье, а в другом. Там был оленеводческий совхоз. А здесь же упрямо жил его дед, да и места для выпаса были хорошие, поэтому почти все время и бригада со стадом кочевала здесь, неподалеку.
- Ну вот, Егор, в том распадке и бригада стоит, спасибо, что довел. Пошли, с дедом познакомлю, водку давай здесь спрячем, он все равно потом узнает, но лучше притырить, - сказал мальчуган.
- Ишь ты, чему вас в интернатах-то учат, «притырить», ну ладно, давай, тырь, - с улыбкой отозвался Егор.
Потом они спустились в долинку. На берегу маленького, удивительной формы озера стояло несколько палаток и старенькая, но крепкая еще изба. По-другому и не назовешь, именно избушка, даже фольклорное ведро и то было надето на трубу, из которой шел дым.
- Ну, вот и пришли, - сказал мальчишка и шустро припустил к дому.
Егор неторопливо подходил к домику, когда распахнулась обитая старым ватным одеялом входная дверь, и оттуда на приступок вышел маленький, казалось бы, высохший до состояния мумии, старый якут.
- Добрый день, дедушка,- поздоровался с ним Егор.
-Проходи в дом. Чай пить будем, говорить будем, знакомиться будем, - еле заметно кивнул на входную дверь старик.
-Петр меня зовут, ты Егор, знаю, Василий сказал. Проходи,- в этот раз он вроде улыбнулся. По его невозмутимому, выдубленному морозами и годами лицу, ничего не возможно было прочесть. Да и глаза, их почти не видно было, так прищуренные щелочки, но взгляд был пронзительно острый и какой то, насквозь. Егор даже поежился.
В избушке было чисто, из мебели только стол и две лавки, железная походная печурка и топчан, устеленный оленьими шкурами. По стенам висели связки каких-то трав и корешков, отчего воздух в избе был душистым, пряным, густым. И это несмотря на то, что здесь курили. На столе, за которым важно сидел Василий, стояла самодельная пепельница, вырезанная из березового корня.
-Хочешь, сюда садись,- старик указал на топчан,- кури, если куришь, - Василий, чаю налей гостю, говорить будем.
Егор не любил оленьих шкур, красивые на вид они ужасно лезли, и волоски от них всегда налипали на одежду, а потом трудно очищались. Поэтому он незаметно провел по шкурам рукой. Дед, заметив это, слегка улыбнулся:
-Cадись, бойе*, не бойся, сам выделал, крепкие.
Потом они пили чай и разговаривали, старик сокрушался, что после постройки плотины вода покроет многие заповедные места. Егор убеждал его, что краю нужно электричество. Потом в избу вошли трое взрослых мужчин в брезентовых, грубых куртках. Это и были Васины дядьки, Сергей, Иван и Степан. Разговор перешел на простые, жизненные темы. Якуты очень образно и просто рассказывали о своей жизни в тайге, о смешных и не очень случаях. Пили чай и нещадно курили.
- Василий, – внезапно сказал старик, - водку где прятал? Неси.
Егор восхищенно причмокнул и с интересом уставился на Василия, тот молча встал, посмотрел на одного из дядьев, Егор пока так и не мог их различить, тот важно прикрыл глаза, и мальчуган пулей вылетел из избы. Дед повернул лицо к Егору.
- Ты купил?
- Да, дедушка, - виновато потупился он.
- Так получилось, там наша шпана неразумная Василия обобрала, мал ведь еще, да это неважно, сам так решил. Вы же в тайге, а я давно хотел посмотреть на настоящих таежников.
Петр согласно кивал головой. «Как китайский болванчик» - улыбнулся своей мысли Егор. Потом старик перевел взгляд на родственников, те усиленно дымили папиросами.
- Иван,- строгий голос старика заставил того вздрогнуть, - ты зачем? Я же говорил, ЗДЕСЬ нельзя! Озеро обидишь, духов обидишь. Чтобы завтра же ты уехал. Не хочу такого помощника. Все. А Егору заплатите, как положено, и подарок.
В это время, звеня сумкой с бутылками, вернулся Василий. Егор, заметил, что шустрый малец притащил только четыре, одну все-таки запрятал от деда. «Ну- ну, посмотрим, как это пролезет» - про себя подумал он.
В тот день он и познакомился с этими в общем-то простыми и бесхитростными людьми. Когда водка была выпита, быстро захмелевший старик простил таки Ивана. От предложения забить для гостя оленя Егор отказался, но пообещал, что в субботу придет к ним с ночевкой. Таня уезжала по делам конторы в Магадан на 5 дней, и он решил посмотреть, как пасут стадо. На том и порешили.
По возвращению в поселок Егору опять намекнули, что хабаровчане что-то замышляют против него, уж сильно уверено они стали снова себя вести. Опять начались драки на танцах, мелкое воровство и прочие «заварушки». Егор, как уже все привыкли, просто отмахнулся: «Да не давали бы им на шею садиться, всего и делов-то, тоже мне, корсары сухопутные»
Таня позвонила из города, сказала, что задержится еще на пару дней сверх оговоренного, там что-то с документами не проходило. И Егор с чистым сердцем отправился на выходные к своим новым знакомым на озеро. Конечно, памятуя обо всем, он прихватил все же с собой пяток бутылок «огненной воды», запреты запретами, но уж больно разговорчивыми становились оленеводы после выпитого. На это раз дорога показалась короче, Егор мудро взял с собой магнитофон и теперь бодро шагал по тайге под шлягер тех лет «Машину времени». К избушке он все же вышел чуть в стороне, немного промахнулся с курсом, и теперь нужно было спуститься с сопочки. Зато с этого места открывался удивительно красивый вид на озеро. Как сверху разглядел Егор, оно имело форму гантели, причем практически идеальной. Два круглых озерка соединялись между собой узким проливом, посередине которого вдобавок торчал пик небольшой скалы.
«Надо же, природа что творит»,- восхищенно покрутил он головой, и, перекурив, начал спускаться.
Его приходу все искренне обрадовались, Егор не стал прятать водку, а поставил сумку с ней прямо на стол.
- Это по-российски, по-нашему, я же в гостях.
Петр махнул рукой:
- Немножко можно, однако, гость пришел, радость.
Ближе к вечеру все уселись за стол, якуты искренне удивлялись маленькому магнитофону, хотя в стране таких еще не было, особенно почему-то им понравился Высоцкий. Слушали, крутили головами и восхищенно цокали языком.
- Полнолуние сегодня, Петр, - внезапно сказал один из родственников, - еще гости придут?
- Не знаю пока, если придут, то до заката, - ответил старик.
Все это время он почему-то смотрел на маленькую печатку Егора, которую тот прикупил, не удержавшись от местного шика. Почти все молодые парни со второй-третьей большой по их меркам получки, покупали себе подобное украшение. Стоило это не так дорого в пределах двухсот рублей, а вот значимости прибавляло. Первое время глаз так и косил на собственный выглядевший теперь таким благородным палец, украшенный перстнем. Купил себе такой и Егор, только он выбрал на мизинец правой руки. Почему так, он и сам не знал, понравилось и все.
- Зачем тебе золото? Любишь его? За ним сюда приехал? - неожиданно грубо спросил его Петр.
- Да не сказать, чтобы особо, так, безделушка, модно сейчас, - удивленно ответил Егор.
- Нет, зло это, большое зло, губит все и всех, кто его видит, только сильный народ может не любить его, мой народ. Отдай его мне, куплю, не надо здесь, в доме у меня, чтобы было, - запальчиво почти прокричал старик.
- Нифигассе, «отдай». Да что тебе, мешает? Ну, хочешь, сниму?
Егор привычно лизнул палец и снял печатку.
- В карман положу, раз так не нравится, успокойся. А продавать не буду, и не проси, - он тоже слегка рассердился. Не хватало еще, чтоб ему указывали, что носить, а что нет. - Выйду-ка я на воздух, курну, а то что-то водка похоже всем в голову ударяет.
Следом за ним на крыльцо вышел и Василий. Егор уже знал, что малец курит. Как-то у них с этим просто было, у якутов. Курили почти все, и женщины и дети. Василий дернул его за рукав, показывая этим, что нужно выйти. Егор, прикурив свой «Космос», протянул зажигалку пацану, и пошел за ним. Отойдя от домика на приличное расстояние, Василий сказал:
- Не сердись на деда, род у нас такой, не один род, много. Не любят якуты золото, плохой металл, много горя принес в тайгу. Давно это идет, как я знаю, с начала века. Пришли люди, стали землю рыть. Водку гнать, женщин портить, болезни плохие пошли. Тайгу портят, землю портят, людей портят. Я в интернате читал, дед рассказывал, раньше хорошо жили, далеко жили. Никто не трогал, холодно у нас. А потом пришли. За золотом пришли, и с каждым годом все больше. Иностранцы появились. Убивать начали. Не знаю я, но, думаю, дед прав. Не любит наш род золото, убиваем мы его.
- Что делаете? - удивленно спросил Егор.
- Дед, хранитель, он знает, я не знаю, знаю только, что приносят хранителю, давно приносят, а он убивает, - тихо ответил мальчишка. Не серди деда, не доставай золото, пусть в кармане будет, так лучше, пошли водку пить.
- Ну, офигеть, вы тунгусы, - усмехнулся Егор, - золото, это просто золото.
Вернувшись в избу, Егор удивился. На столе лежала связка шкурок. Насколько он был в теме, там было несколько соболей и две роскошные чернобурки. Якуты сидели тихо и выжидательно смотрели на него.
- Вот Егор, это тебе за золото. Отдашь?
- Ну что ты, Петр, тут много, зачем?
-Бери, хороший человек ты, вижу, женщина есть у тебя. Понравится ей,- попыхивая папироской, спокойно ответил Петр.
«Вот правда, что-ли, колдун, - Егор тоже слегка выпил и мысли путались, - но как бы обрадовалась Таня, это же такая красота! Но нечестно, печатка не стоит столько».
Петр между тем разлил по стаканам четвертую бутылку:
- Одну оставим. Если гости придут, ладно? - обратился он к Егору.
- Да не вопрос, отец, ты что? Как надо, так и делай, нам и так ништяк.
- Берешь шкурки? - серьезно спросил якут.
- Да много это, вы что? Я так отдам.
- Так не надо, бери, это от нас.
Петр решительно придвинул всю кучку к Егору. Тот, достав из кармана печатку, отдал ее деду. Петр взял ее двумя пальцами. Так брезгливо, как женщина взяла бы лягушку, и, вытащив из кармана кожаный мешочек, уронил ее туда.
Они сидели и разговаривали еще где-то полчаса, когда Петр вдруг встрепенулся, помолчал и сказал:
- Иван, иди, встреть, гости идут.
Один из дядьев быстро вышел наружу. Спустя какое-то время в избушку зашли трое незнакомцев. Два якута и один уже пожилой русский мужчина, со шрамом на левой щеке. Поздоровавшись, они расселись на топчане. В избе стало как-то слегка напряженно. Гости сидели молча и выжидательно смотрели на Петра, дядьки тут же поднялись, сказав, что идут к стаду выбирать оленя. Ушли. Василий выразительно смотрел на Егора, тот понял, что в избе должен состояться какой-то разговор. И тут его дернул бес. Он уже пробовал неоднократно скрытую запись. На микрофоне, который крепился сбоку магнитофона, была кнопочка, при нажатии которой он начинал запись. И Егор, так как тоже был слегка выпивши, сам не зная зачем, щелкнул ею. И сказал:
- Мы с Василием прогуляемся до озера, может, хариуса поймаем.
Взяв стоящие в углу избушки самодельные удочки, они вышли и отправились к озеру.
На берегу, Василий еще немного рассказал о том, что его дед как-то убивает золото, и что это связано с озером. Сам он толком ничего не знал, потому что все происходило ночью, в полнолуние. Как и теперь. Просидели они недолго. Поймав пару десятков крупного озерного хариуса, Егор увидел, что от избушки отделились три туманные фигурки, и исчезли, словно растаяли в вечернем тумане. Вернувшись, он обратил внимание на то, что кассета еще крутилась, а значит, записался весь разговор, если он был. Извинившись, Егор сказал, что у него заболела голова, и он посидит на крылечке один, и, прихватив с собой магнитофон, вышел. Дед не обратил на это никакого внимания, он был занят чем-то своим, что-то перекладывал из свертка в сверток и часто курил. Выйдя на крыльцо, Егор осмотрелся, рядом никого не было, Василий остался в избе, дед что-то поручил ему. Егор, недолго думая, включил воспроизведение, раздалось негромкое шипение, потом явственно послышались голоса:
- Хранитель, в этом месяце много. Константин принес большой мешочек.
- Что значит большой? - это уже был голос, очевидно, русского гостя, - никогда не будет много. Если бы можно было собрать весь этот проклятый металл и убить, моя семья бы это сделала. Ведь из-за него наших предков на Байкале нашли, вычислили и сослали сюда. Из-за таких вот жадных людей, которые пришли туда, искать это золото. Мы жили, никого не трогали, предки ушли от новой веры. В леса ушли. Деревня целая была, жили по своим обычаям. Не мешали никому. Эти привели чекистов. Всех собрали. убили многих, моих деда с бабкой на Колыму к вам отправили. За что? Нет, не нужен нам этот металл. А много, потому что возле нашего совхоза тоже прииск открыли, народу много наехало. И эти, нерусские, нехристь, вот они то на своей машине и собирали дьявольский металл. Людей убивали. Знаю. Мне сказали, где они будут, узнали, с братьями пошли, они стрелять стали. Пришлось убить. Металл забрали. Машину сожгли, вот, тебе принес, хранитель.
Дальше был просто разговор, много говорили на якутском языке. Но Егор понял, что сегодня ночью хранитель должен был «убить» золото. Ему стало интересно. Докурив сигарету, Егор вернулся в избу. Там продолжали суетиться Петр с Василием.
- Петр, а пожалуй, пойду-ка я домой, а то моя женщина приедет, а меня нет, расстроится. Шкурки я потом заберу, хорошо?
- А иди бойе, не боишься темноты? Тут нет большого зверя, дойдешь быстро, плутать негде, иди по РЕКЕ,- с охотой отозвался Петр.
Видно было, что старику сейчас не до него. Пожав плечами, Егор, подмигнув на прощание Василию, и снова вышел из избушки. Уже темнело, но на небе было ПОЛНАЯ луна, поэтому видно было почти как днем.
"Надо же, "Росгидромет" - усмехнулся про себя Егор и медленно побрел в сторону поселка. Но какая-то иголка все колола и колола его изнутри, бессознательно он выбрал дорогу, по которой пришел. Поднявшись на вершину сопочки, откуда открывался вид на озеро, мерцающее при свете луны как капельки ртути, Егор решил посмотреть, что будет происходить там сегодня ночью.
Нарвав мохнатых лап стланика, он устроил себе шикарное лежбище, и, закурив, принялся думать о том, как хорошо все же жить на природе. Запах хвои, воздух, насыщенный какими-то незнакомыми ароматами, и даже назойливое жужжание комаров не мешало ему мечтать. Так прошло несколько часов. Видно было изумительно, и избушка, как на ладони, и озеро, и даже доносились звуки пасущегося неподалеку стада.
Егор уже начал подремывать, когда вдруг, открыв на секунду слипающиеся глаза, отчетливо увидел маленькую фигурку, идущую к озеру. Потихоньку, стараясь ненароком не хрустнуть сучком, Егор перебрался на самый край сопочки, откуда вид на озера и, особенно на перемычку между ними, был особенно хорош. Теперь видно было хорошо и контрастно, озеро, залитое лунным светом, казалось, исторгало его из себя, и от этого происходящее на более темном берегу видно было отчетливо.
Егор успел заметить, как повозившись недолго в кустах, росших у самого берега. Петр, вдруг вытолкнул оттуда что-то похожее на небольшой плотик.
Потом старик, легко запрыгнув на него и вооружившись шестом, быстро подплыл к торчавшей посередине скале. Получилось так, что пристал он к ней с той стороны, откуда внимательно и изумленно наблюдал за ним Егор.
После того, как плотик перестал раскачиваться от движения, Петр встал и подняв лежащий до той поры у его ног небольшой бубен, принялся мерно постукивать в него. В ночной тишине этот негромкий звук, казалось, заполнил собой все пространство. У Егора перед глазами даже поплыли круги. Так странно воздействовал этот негромкий, монотонный ритм. В какое то мгновение ему показалось, что вода перед плотиком закружилась, как будто большая воронка появилась на глади спокойной воды. Петр, не прекращая ритма, стал постукивать бубном об колено, освободив одну руку, он достал что-то из за пазухи, протянув руку над водой, отпустил зажатый в руке сверток, который на удивление, не булькнув и не всплеснув, тут же исчез в этой воронке. Сразу после этого движение воды прекратилось, бубен медленно затихал. Постояв еще немного, Петр в несколько взмахов подогнал плотик к кустам и укрыв его там. Не оглядываясь, быстрым шагом он удалился.
«Да, дела у них тут творятся, интересно, что же он там утопил? Неужели правда золото? Посмотреть утром что ли» - подумал Егор.
Идти домой уже не хотелось, и он прилег на кучу веток и теперь уже спокойно закрыл глаза. Когда он их открыл, казалось всего через пару минут, то уже всходило солнце, яркое и чистое, раннее утро на Колыме удивительно красиво, краски яркие, сочные, холодок бодрит. А Егор слегка озяб. Вспомнив все, что он видел ночью, Егор решил взглянуть на все при свете дня. Пока он курил, то видел, как из избушки вышли и ушли, очевидно, в сторону стада, дядья и Василий. Старика видно не было, и Егор решил рискнуть. Быстро скатившись по осыпи, он подбежал к тому месту, где был спрятан плотик. Сразу же увидел его, а поперек сбитого из крупных, потемневших от времени плах небольшого плота, лежал длинный шест. Оттолкнув плот, Егор, как и старик, одним прыжком перескочил на него с берега. Плот зашатался, но Егор, присев, удержал равновесие. В несколько толчков он направил плот к тому месту, к которому, по его прикидкам, вчера причаливал старик, проливчик был неглубоким и шест уверенно доставал до дна. Подплыв поближе к скале, Егор увидел с ее торца ровную площадку, как будто сама природа создала маленький причал.
«Очевидно это здесь, больше, вроде, пристать негде»,- подумал он и приткнул плотик к этой площадке.
Вокруг было так тихо, что ему казалось, что он слышит, как скатывается капелька пота по его разгоряченной спине. Встав на краю плотика, Егор пристально всматривался в хрустально чистую воду протоки. Вода была такой прозрачной, что казалась увеличительным стеклом, сквозь которое отчетливо было видно каменистое дно. Буквально у себя под ногами Егор заметил небольшую кучку свертков, некоторые из них уже очевидно размякли от времени и рассыпались, пробивший толщу воды солнечный луч внезапно блеснул на этих свертках хищным желтым цветом золота. Егору показалось, что это игра света, но когда первое ощущение прошло, уже сфокусировавшимся взглядом он определил, что это действительно были некрупные, грязно-желтые кусочки металла.
"Во как, да они и правда топят здесь золото, интересно, сколько же его здесь уже, неужели и моя печатка теперь покоится тут, под охраной духа озера" - про себя подивился он.
Странно, но ничего похожего на «золотую лихорадку», так красочно описываемую в книгах Джека Лондона, он не ощущал. Скорее, ему было неловко, что он таким вот образом, исподтишка, заглянул в тайну «хранителя». Быстро выкурив сигарету и невольно прикинув, что глубина здесь, пожалуй, не более трех метров, и то, потому что свертки лежали, как бы в углублении дна, то дальше было мельче.
"Вот откуда ночью возникло ощущение воронки, вода в этом месте темнее" - подумал Егор и решительно оттолкнулся от приютившей его скалы.
Тщательно поставив плотик на место, он так же прикрыл его ветками и уже спокойным шагом отправился домой. По пути он долго думал, вспоминал прочитанное и услышанное. А ведь действительно, с 1913 года, когда татарин Бориска Сейфулин нашел на Колыме первое золото, поток старателей вольных и невольных, уже не прекращался. Потом была гражданская война, когда по этому краю гуляли банды, бежавшие от новой власти. Потом пришли сталинские лагеря, и все они были задействованы на добычу металла. Во время войны даже был разрешен вольный принос золота, воюющей стране нужно было много. За золото прощали многое, но и убивали из-за него нещадно. Все это Егор знал. И поэтому он размышлял больше о том, насколько, наверное, правильно поступали эти люди, которые «убивали» золото. Он даже усмехнулся про себя, потому что в его представлении это было как-то дико. Но, хорошенько поразмыслив в дороге, Егор решил оставить все как есть и никогда никому не говорить о том, что он видел на этом озере.
"Да и построят скоро плотину, вода ведь зальет эту котловину, внезапно догадался он, - тогда, выходит, умно они поступают, действительно, похоронят уже окончательно. Значит, пусть будет".
Приняв такое решение, Егор уже спокойно вошел в поселок. С тех пор он никогда и ни с кем не говорил об этом, и только гуляя с Таней, которая так по-детски мечтала найти «кусочек золота», Егор всегда вспоминал о тех, лежащих под слоем воды безымянного озера.
Все это происходило уже довольно давно, наступил август, в их жизни с Таней все было по-прежнему хорошо, блатные ребята вроде успокоилась, и один из чертовой дюжины, тот самый любитель пирожковой начинки, Сашка, уже женился.
Все было хорошо и ничего не предвещало того, что скоро случится БЕДА…
бойе* - у якутов означает "Парень"