Глава 14 «Да что с тобой?» http://www.proza.ru/2011/12/29/847
Начальник склада Виктор Викторович относился к работе серьёзно, хотя подчинённые считали его несильным начальником. Но он по мере своих сил старался выполнять возложенные на него обязанности. В распоряжении у него была машина, солдат-водитель его возил, и он знал про своего начальника много, но никому ничего не рассказывал. В тот период, пока работала Анька на этом складе-части, у Виктора Викторовича был только один постоянный водитель-солдат родом из Талды-Курганской области. Звали его Михаилом, но все его называли Мишей. Он был среднего роста, плотненький, коренастый, смуглый и тёмноволосый. Миша всегда безропотно выполнял все просьбы кого угодно, за что ему тоже доставалось. В гараже, где стояла машина начальника, был ещё и грузовик, на котором отправляли контейнеры на контейнерную станцию. В гараж офицеры практически не заходили. Но после того, как Виктор Викторович чуть не угодил в аварию на железнодорожном переезде, зашли туда с проверкой.
Виктор Викторович сидел на своём месте возле водителя, о чём-то думал, и вдруг машину на ледяной дороги стало заносить то в одну, то в другую сторону. Миша словно не ориентировался, почти не пытался выравнивать руль и давить на тормоз. Машина съехала с проезжей части дороги и, проехав несколько метров, остановилась впритык к рельсам. Начальник склада в звании капитана подумал, что парень обкурился, он схватил Мишу за руку выше локтя с намерением привести его в чувство и спросить, что случилось, да не тут-то было. Миша дико взвыл, как раненый зверь, но одновременно пришёл в ясное сознание, а после крика склонил голову на руль.
Капитан уже начал пугаться такой реакции солдата.
Он похлопал его по плечу и спросил:
— Да что с тобой?
— Ничего, — ответил Миша.
— Да как «ничего»? Мы чуть большую аварию здесь не устроили, — сказал Виктор Викторович.
— Да? Я не заметил.
— Что это значит «не заметил»? — спрашивал капитан.
— Я, наверное, сильно устал, чуть сознание не потерял.
— Что, тебе в казарме спать не дают? Кто?
— Нет. Нет, всё нормально.
— Так, что у тебя с рукой? — спрашивал капитан.
— Ничего особенного, из гаража шёл, поскользнулся, ушиб, — ответил солдат.
— Показывай, ну, — начал нервничать Виктор Викторович, подозревая что-то неладное. — Я приказываю.
Миша молчал, капитан злился и начал кричать:
— Кому говорят, сними гимнастёрку. Ты слышишь приказ?
— Слышу, но холодно, зима, — отвечал спокойно Миша почти со слезами на глазах.
— Я тебе покажу «зима», — с этими словами высокий, крепкий и здоровый капитан в одно мгновенье стащил каким-то чудом фуфайку с солдата и разорвал рукав у гимнастёрки.
От увиденного на руке солдата капитан на время потерял дар речи. На предплечье солдата красовались гнойные,глубокие раны.
— Кто это сделал? — спросил капитан.
— Не знаю.
— Как это не знаешь, что, тебе глаза завязывали?
— Нет.
— Чем это делали?
— Не знаю.
— Да что ты как девка: «Не знаю, не знаю». Выходи из машины, — приказал начальник.
— Зачем? — удивлённо спросил солдат.
— Затем. В таком состоянии опасно ездить. Я сяду на твоё место.
Виктор Викторович сел на место водителя и поехал не в штаб, а в военный госпиталь. Там он показал своего солдата хирургу. В госпитале Миша пробыл почти две недели. Неизвестно, чем бы всё кончилось, если б капитан поверил в усталость своего солдата.
Хирург сказал:
— Можно сказать, что парень в рубашке родился, ещё немного — и было бы заражение крови, а потом и кости. Над этим солдатом кто-то издевался раскалёнными шомполами, и так несколько дней, примерно недели две назад.
В часть вернулся начальник сам, злой как никогда, собрал всех офицеров и прапорщиков в свой кабинет и совсем недолго давал им приказы. Отпустив подчинённых выполнять его приказы, он вошёл в кабинет, где были Мария Дмитриевна и Анька. Обычно ни Марии Дмитриевне, ни Аньке никто ничего не рассказывал, но на этот раз начальник был так расстроен, что ему самому понадобились слушатели, и он всё подробно рассказал о случившемся ЧП у них в части. Офицеры и прапорщики выполняли приказ: кто беседовал с солдатами, кто обыскивал гараж, кто методично избивал солдат. Конечно, не всех, а только тех, кто подозревался в жестоком обращении с солдатом-водителем. Анька и Мария Дмитриевна понимали ситуацию и считали решение начальника правильным. Они рассуждали так: вот если с сыном или дочерью что-то произошло в подъезде дома, то любые родители первым делом отправились бы к родителям обидчика домой. Здесь за солдат отвечает начальник, и если бы у Миши было бы заражение, то начальника куда? Да понятно — под трибунал.
Аня отпросилась с работы на приём к врачу, Марии Дмитриевне она не сказала, к какому врачу и зачем.
Выждав очередь, Анька впервые попала в кабинет гинеколога, а там грубость и вопросы: кто, когда, с кем? Анька, доверчивая душа, всё, как есть, и рассказала.
Врач осмотрела Анну и сказала:
— Значит, так, не вздумай ничего сама делать, поняла?
— А что я могу сама сделать? — переспросила Аня.
— Да, знаешь, учителей много находится. И уколы стимулирующие, и ванны, и прочее, прочее. Если кому-то это всё помогает, то это не твой случай. У тебя здоровая, сильная матка, хорошо будешь вынашивать детей.
— Нет, я буду аборт делать.
— Знаешь, даже при такой матке лучше первый аборт не делать.
— Да что мне делать… — и Аня рассказала всё о своих переживаниях и о Павле, о матери, о том, что мать ублюдков в своём доме не потерпит, и о том, что негде жить.
— Волков бояться — в лес не ходить. Родители до поры до времени будут негодовать, а уж когда на руки возьмут младенчика, весь гнев пройдёт. Срок небольшой, но я направление на аборт не дам.
Врач и акушерка рассказали ей несколько историй из жизни пациенток, кто в таких случаях сделал аборт и что из этого после получилось
Иногда в квартиру приходили ребята с проектного института под видом то воды попить, то стаканы спросить, то хлеб или огурчик на закуску. Аня безжалостно их выставляла. Несмотря на свой маленький рост, она не боялась этих ребят, потому что чувствовала себя хозяйкой.
Они отвечали:
— Это общага, а не частная квартира. Поэтому мы заходили и будем заходить.
— Да что вы говорите, общага! Они заходили и будут заходить. Вы заходили, когда здесь ребята жили, а в другую квартиру, где тоже девчата живут, вы заходите? Вот когда туда будете заходить, тогда этот вопрос и разберём.
У проектного института была ещё одна квартира под общежитие, там жили четверо девчат старше Нины и Ани года на три. Вот туда никто никогда не совался. Нина не встревала в споры, с её позиции были правы и ребята, и Аня. Так что парни приходили в квартиру под общежитие, когда Ани не было дома. Нина открывала дверь, и они смотрели, весит ли на вешалке пальто Ани. Но у Ани была привычка иной раз снимать пальто в «своей» комнате.
Парни звонили, Нина открывала, они спрашивали всё по сценарию — то воду, то стакан. Или, если Ани нет, они бесцеремонно проходили, не снимая обувь.
Однажды было всё как всегда, только пальто Ани не висело на вешалке.
Кто-то из них скомандовал:
— Пошли, Аньки нет.
— Как это нет, — возмущённо, почти крича, проговорила Аня, — это пальто на вешалке нет, а я вот, — и появилась Аня перед непрошеными гостями со словами: — Что тут потеряли?
Если Анна приходила с работы, а парни хозяйничали на кухне, она их за несколько минут выставляла за дверь. На их наглость она отвечала наглостью, на их хамство она отвечала хамством и матами, правда, Анна никого из них лично ни разу не обзывала и не унижала, она выпроваживала непрошеных гостей с той квартиры, где проживала.
Чтобы не надоедали с просьбами «дай стаканчик», она давно уже держала для них баночки в коридоре и выдавала их в приоткрытую дверь. Аня бой с ними выиграла, и они появлялись всё реже и реже.
Иногда парни спрашивали у Нины, когда та открывала им дверь:
— Офицерская сука здесь?
Нина молча кивала: мол, да, здесь Аня, — и дверь закрывалась.
Если Павел не приезжал к Ане, она отправлялась к нему на квартиру, но он не открывал ей дверь.
В один из таких её визитов дверь открыл Алексей и сказал:
— Павел в наряде, его нет дома, а я здесь с женщиной.
Аня, как оплёванная, отправилась обратно, она была уверена, что Павел дома, у них вечеринка, они развлекаются. А она беременная, ненужная, лишняя уходила со слезами обратно. Что делать, что делать? Этот вопрос разносился по всему её телу, и при каждом биении сердца в унисон звучал в голове: «Что делать? Что делать? — а дальше рой грустных мыслей теснились в наивной голове, — Домой к родителям беременной, так это же трудно даже представить, что будет. Одни упрёки и унижения на всю оставшуюся жизнь. Оставаться в городе, а где жить? Родственникам я не нужна. Жилья нет. Квартиру снять, родить, это вообще нереально, на что воспитывать и растить дитя? Что делать»
Она продолжала периодически ездила к Павлу, готова была падать к его ногам, бесконечно унижаться, только бы он впустил её в квартиру и выслушал, только бы объяснил, почему и за что?
В один из вечеров Павел с Алексеем заехали к Катерине, пригласили её в ресторан.
— С чего бы это? А как же Аня? — спросила Катя.
— А что Аня, с ней неинтересно, она просто надёжная база, туда всегда можно вернуться, — произнёс Павел.
— Да ко мне мой парень может приехать, — отвечала Катя, она ждала своего Дмитрия в любой день и час.
— А что «нет»? А что «не надо»? Кто приедет? — с такими вопросами подошла Иришка с улицы к открытым воротам.
— Да что ты за Аньку переживаешь? — спросил Катерину друг Павла.
— Она не узнает, мы ей не скажем, да и ты ничего ей не говори, — произнёс Павел.
— Забудь её, просто её нет, — подхватил разговор Алексей.
— Ой, как интересно! Я вовремя пришла, — произнесла Иришка.
— Конечно вовремя, — ответила ей злобно Катерина и добавила: — Ладно. Отдыхать так, отдыхать.
Да что, собственно, для них Аня. Каждый живёт своей жизнью и своим умом. Только дураки учатся на своих ошибках. Эта наивность с видом интеллигентки сидит дома, вяжет кофты, книги читает, не может мужика зажечь. Так это её проблема.
Глава 16. «Просто траванулась в столовой». http://www.proza.ru/2012/01/03/1343