Инстинктивное поведение. Вступление

                

В 1771 физиолог Унцер назвал рефлексом автоматическую, стереотипную, целенаправленную реакцию организма на стимул, поступающий из окружающей среды или из самого организма.
Определения инстинкта не такие чёткие. Л. Морган высказывал следующее мнение об инстинктах: «граница между инстинктами и рефлексами  точно установлена быть не может, так как инстинктивная деятельность представляет собою координированную серию рефлекторных движений». И. П. Павлов писал: "Таким образом, как рефлексы, так и инстинкты — закономерные реакции организма на определенные агенты, и поэтому нет надобности обозначать их разными словами. Имеет преимущество слово "рефлекс", потому что ему с самого начала придан строго научный смысл". И слово «инстинкт» почти исчезло из научных работ и учебных пособий.
Другие учёные, не отрицая, что инстинктивное поведение всех живых существ представляет собой совокупность безусловных рефлексов, назвать унаследованное поведение млекопитающих и людей только рефлекторным считали невозможным.
 В. А. Вагнер называл рефлексы  «элементарными процессами нервной системы». Он сделал вывод, что инстинкты — это «не модифицированные рефлексы, а новообразования, возникшие на базе рефлексов, что вовсе не одно и тоже». Главным отличием рефлексов от инстинктов он считал «случаи нецелесообразности рефлексов... В этом заключается один из важнейших признаков, по которым рефлекс принципиально отличается от инстинкта». Вернер Фишель писал: «…мы в современных исследованиях говорим о врожденной программе поведения». («Думают ли животные?»1973).
Действительно, рефлекс работает, как реле, включаясь в любой ситуации, даже когда это не нужно. И только во время инстинктивного поведения  безусловные  рефлексы включаются один за другим в строго определённом порядке. Они как будто становятся «разумными»! Это наводит на мысль, что они связаны общей  программой действий.
Г. Спенсер заметил, что инстинкты включаются в ответ на определённую ситуацию, а рефлексы – на определённый сигнальный раздражитель. Но прежде, чем инстинктивная программа поведения включится на ситуацию, мозг должен её оценить. Таким образом, инстинкты включаются на умозаключение. Но было бы ошибочным думать, что инстинкты включаются на мысль. Например, инстинкт самосохранения включается против воли человека, т.е. вопреки его мысли.
Наблюдения З. Фрейда привели его к заключению, что движущими механизмами в жизни людей являются влечения. Так называемая «поисковая стадия» инстинктивного поведения животных с развитым мозгом (и людей!) представляет собой не что иное, как влечение.
Таким образом, мнения  всех учёных, которые я привела здесь, не противоречат друг другу, а дополняют, ибо одни из них описали инстинктивное поведение животных, имеющих только аналог мозга (насекомых и червей) или примитивный мозг, а другие -  различные составляющие инстинктивного поведения млекопитающих. 
 Инстинктивное поведение насекомых – это, очевидно, цепочки безусловных рефлексов, запускающиеся определёнными стимулами (внешними и внутренними), объединёнными общей программой в единое целое. И потому его условно можно назвать «сложным безусловным рефлексом» (по Павлову).
 Рассмотрим знаменитый опыт Ж. Фабра с роющей осой, которая откладывает личинки в парализованном ею насекомом, чтобы оно служило им питанием, а затем замуровывает его в норке до созревания личинок. Фабр проделал с этой осой два опыта. Сначала он убрал насекомое из норки. Но оса всё равно замуровала её. Предыдущее действие закончилось, и она перешла к следующему, не понимая, что теперь её действия бессмысленны. Фабр изменил опыт. Оса всякий раз затаскивала насекомое в норку за один из усиков. Фабр отрезал усики. И тогда оса остановилась. А затем нашла новое насекомое,  парализовала его, и т.д. Почему остановилась оса?
Разберём действия осы с самого начала. Они состоят из нескольких комплексов, которые в свою очередь состоят из безусловных рефлексов, включающихся на эталонный сигнальный раздражитель. Все эти достаточно сложные действия объединены общей инстинктивной программой, призванной обеспечить продолжение рода. Разберём последний комплекс. В генетической памяти осы записана схема подходящего участка поверхности почвы, а внутреннее побуждение заставляет её его искать. Она нашла участок, который соответствовал эталонному образу. В ответ на этот стимул по типу реле включилась программа определённых действий для рытья  норки, каждое из которых являлось коротким рефлексом, включающимся в ответ на внешний стимул. Оса вырыла норку. Этот комплекс действий закончился. Начался следующий комплекс, который включился автоматически в ответ на завершение предыдущего. Оса вернулась к насекомому, проверила его наличие. Вернулась к норке, проверила её пригодность. Снова повернулась к насекомому, чтобы  тащить его за усик. А усиков – нет! Тащить не за что! Очевидно, в программе этого комплекса есть эталонный образец насекомого с усиками. Без усиков образ насекомого не соответствует эталонному образцу, и очередной безусловный рефлекс включиться не может. Оса остановилась. А затем её инстинктивные действия начались заново, так как  комплекс действий не закончен, задача не выполнена,  и инстинкт не может выключиться. Наличие для каждого безусловного рефлекса эталонного сигнального раздражителя означает, что в цепочке рефлексов существуют промежутки.
Таким образом, инстинкт продолжения рода роющей осы включается на внутренний стимул, и состоит из нескольких комплексов сложных движений, объединённых одной общей программой. Окончание каждого предыдущего комплекса действий  рефлекторно (по типу реле) включает новый комплекс. А внутри комплексов каждое новое рефлекторное действие включается на строго определённый внешний стимул, между которыми есть промежутки.
 Именно  во время такого промежутка роющая оса (как показал Н. Тинберген) запоминает особенности ландшафта вокруг вырытой и закрытой ею норки, чтобы найти её, когда она вернётся с парализованным насекомым. Но образа ландшафта, окружающего эталонный участок почвы для рытья норки,  не может быть в наборе эталонных стимулов. Тем более, что Тинберген создал искусственный ландшафт, по которому оса отыскала свою норку. А когда он убрал поставленные им ориентиры, оса найти норку не смогла. Наиболее вероятное (с моей точки зрения) объяснение поведения осы  в том, что в программе инстинкта этого насекомого следующим действием после окончания комплекса двигательных рефлексов по рытью норки мог быть запрограммирован приказ запомнить ориентиры.
Все мы, живущие на Земле, – автоматы, включая человека. У человеческого мозга больше возможностей, чем у головного ганглия осы. И он бы увидел и запомнил значительное большее количество ориентиров вокруг норки, прежде, чем её закрыть. А по возвращении при невозможности найти норку в его программе включился бы приказ: «Думать!».
И всё-таки есть подозрение, что у насекомых существует механизм  для управления их произвольным поведением. В принципе, такой же, как и у людей, но в зачаточном виде:  эмоции.
Муха жужжит радостно, когда летит на мёд, и жалобно, когда попадает в паучьи сети. Очень жалобно и долго. Зачем? Зовёт на помощь? Мухи оказать ей помощь не смогут, и это не принято у мух. Но пока она так жалобно жужжит, другие мухи в том направлении не летят. Очевидно, насекомые могут испытывать удовольствие или неудовольствие. А это в свою очередь, означает, что у них есть зачатки сознания. Их сознание, естественно, качественно несоизмеримо с сознанием млекопитающих, так же, как несоизмеримы  мозг и крошечный головной ганглий насекомых. Но производить сравнительно несложные расчёты этот ганглий может. Например, известно, что насекомые - САМЫЕ ПРИСПОСОБЛЕННЫЕ для жизни на Земле существа. Создание невосприимчивости к ядам, например, у тараканов, -  это РАСЧЁТ, который, как доказано, сразу закрепляется в генах и передаётся по наследству следующему поколению (а сам таракан погибает). Этот расчёт мог произвести или собственный головной ганглий насекомого, или расчёт головных ганглиев группы насекомых.
Ничего фантастического в таком предположении нет. Доказано, что мозг (и его аналоги) излучает энергию. Известно, что эта энергия несёт информацию. Зачем? Очевидно, для связи с другими существами и коллективного расчёта.
Я согласна с мнением Вагнера, что инстинкты появились на базе рефлексов, а рефлексы  образовались благодаря счастливым случайностям, подобным отрыву хвоста у ящерицы или клешни у краба, что спасло им жизнь. Но рефлексы объединяет инстинктивная программа поведения. А программа – это расчёт. И вероятно, не только мозга и его аналогов у животных, но и у растений тоже, например, «загадочно» целесообразное поведение бабочки во время цветения юкки.
Если бы у насекомых вместо расчёта головного ганглия было мышление, оно могло бы включиться в промежутках между рефлексами, ибо выполнять разные команды одновременно живое существо не может.
Не только у животных, но и у людей  существует управление поведением без участия сознания, автоматическое. Речь не о СОЗНАТЕЛЬНЫХ действиях, которые в результате частого повторения стали автоматическими, а о НЕПРОИЗВОЛЬНЫХ автоматических действиях,   представляющих собой программу, рассчитанную мозгом ТОЛЬКО ДЛЯ ДАННОЙ СИТУАЦИИ. Во время индивидуального автоматического  управления сознание устраняется от управления мышцами, но не полностью и не насильственно, у человека есть выбор, подчиняться этому управлению или нет, и он может его прервать. У одних эти действия могут быть осознанными, у других, - нет (как и у животных), но в любом случае, этими действиями управляет не сознание. Инстинкт самосохранения напоминает индивидуальное автоматическое управление, но НАСИЛЬСТВЕННОЕ для сознания, сознание от управления мышцами устраняется полностью. Только после окончания действия этого инстинкта люди и животные с развитым мозгом могут поступать, как считают нужным.
Возможно, на основе подобных индивидуальных программ непроизвольного автоматического поведения без участия сознания и  возникли  инстинкты.
В своей работе «Биологические основания психологии» В.А. Вагнер писал: «Уильям Джемс ... полагает ... что БЫВАЮТ СЛУЧАИ, КОГДА К ИНСТИНКТАМ ПРИСОЕДИНЯЕТСЯ СОЗНАНИЕ,  возникающее на почве инстинктивной деятельности.  Появляется сознание... во-первых, при повторности инстинктивных актов и, во-вторых, когда в животном вызываются к деятельности два противоположных инстинкта, и когда вопрос о том, которому из них следовать, решается опытным путём. И саму идею Джемса о просветлении инстинктов, которые, ОСТАВАЯСЬ ИНСТИНКТАМИ, МОГУТ ВКЛЮЧАТЬ В СЕБЯ ЭЛЕМЕНТЫ СОЗНАНИЯ,  и аргументацию этой его идея я считают одинаково ошибочными».  Уильям Джемс, действительно, неудачно аргументировал свою идею. К. Юнг также упоминает об этом учёном: «Так, по мнению У. Джемса, человек буквально кишит инстинктами» (К. Юнг, «Инстинкт и бессознательное»). Но Юнг согласен с идеей Джемса: «Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы проникнуть сквозь поверхностный слой большинства наших рационализаций и раскрыть стоящий за ними подлинный мотив — неодолимый инстинкт. В результате наших искусственных рационализаций нам может казаться, будто нас побуждает не инстинкт, а сознательные мотивы. ... Потому нам и кажется, что мы, практически, лишены инстинктов. ... никому ... не хочется признавать инстинктивную природу своего поведения». Достаточно уметь наблюдать и осознавать увиденное, и тогда можно заметить,  что инстинкты животных с развитым мозгом и людей работают В  СОДРУЖЕСТВЕ  С  МЫШЛЕНИЕМ.  Инстинкты  включаются на  оценку мозгом ситуации. Сознание постоянно контролирует инстинктивное поведение, включаясь в промежутках между безусловными рефлексами. А это значит, что Уильям Джемс был прав в своих умозаключениях (жаль, он не смог их достоверно обосновать).
Но и само сознание в определённых ситуациях контролирует инстинкт. Чем более развит интеллект, тем менее он подвержен влиянию инстинкта. Но в некоторых случаях и люди с хорошо развитым интеллектом думают и чувствуют так, как велит им социальный инстинкт, не осознавая этого… Это заметили как древние мудрецы, так и современные учёные. Наблюдая работу кабинета министров США И. Л. Дженис описал феномен «огруппления мышления» в малых социальных группах ("Groupthink", 1971). Он писал: “...непреодолимое внутреннее стремление каждого члена группы избежать нарушения единства... побуждает его верить в разумность любых предложений, выдвигаемых руководителем. … Опасность заключается в том, что каждый индивид будет считать  это предложение хорошим, не пытаясь провести тщательный критический анализ. …. При огрупплении мышления происходит непреднамеренное подавление критических мыслей, которое сильно отличается от преднамеренного». В этой книге я попытаюсь раскрыть МЕХАНИЗМ этого процесса и покажу на примерах, как работают инстинкты у животных с развитым мозгом и людей.