XVIII
С раннего детства, сколько себя помнит, она жила в доме Навция Приска, помогая отцу в быту (кто её мать, она не знала) и другим слугам по дому; после того, как Пол отличился, её перевели на более лёгкую работу, в помощь вестипликам. Об этом распорядился сам хозяин, Тит Фабий, он же в своём завещании объявил её свободной, прибавив к небольшому пекулиуму Пола тысячу сестерциев. Которые сначала Тилия и не надеялась увидеть, так как Рогация практически выгнала девятилетнюю бывшую рабыню на улицу ни с чем. Квинт Фабий нашёл ей жильё в инсуле, а вскоре выдал две тысячи вместо одной и даже устроил в школу. Но через некоторое время, видимо, просто забыл о её существовании. А вольноотпущенница стеснялась обратиться за помощью. Перебивалась разными случайными заработками около трёх лет. В это время ей здорово помогала мать Диании, соседка. А сама её маленькая подружка с детской серьёзностью советовала молиться Блаженным и Пресветлым Диане и Аполлону: «они обязательно помогут».
Отроковица Тилия, надеясь на эту помощь, стала посещать святилище Фебы и приветствовать Богиню на небе каждые вечер и утро, когда она являла свой Божественный прекрасный лик. Отказывая себе очень во многом, юная девушка всё же обязательно жертвовала пару сестерциев в храм. Кроме того, старалась помогать соседям и, бывало, случайным людям на улице. Как только она впервые посетила святилище Кинфии, обратившись в молитве с просьбой о помощи, не прошло и месяца, как неофитка – из симпатии к бедному подростку мистагог посвятил её в ортигийские таинства – неофитка смогла устроиться на работу в Новые Термы на Марсовом поле, материально стало чуть полегче.
Через год с небольшим, когда Тилии уже было четырнадцать лет, произошёл случай, изменивший всю её жизнь. Работа её заключалась в помощи занимавшимся спортом на площадках для борьбы и игры в мяч. Однажды богатые взрослые мужчины, раньше никогда не посещавшие эти площадки, играли в мяч. Когда девушка подала мяч одному из них, разыгравшийся квирит сказал ей:
– Вот бы поиграть твоими «мячиками»! Ты прелесть-девица!
Его товарищи засмеялись, а она всё стояла рядом и улыбалась, глядя на понравившегося мужчину, назвавшего её «прелестью».
– Отойди, милашка, – попросил он и тоже ей улыбнулся.
– А ты забываешь про свой траур, Марк!
– Не видать тебе её «мячиков», она сама скромность! – сказал вслед за другом Марка один из завсегдатаев спортплощадки.
После игры тот товарищ, что упомянул о трауре, дал юной помощнице большие чаевые и просил придти на следующий день. Она подумала, что лидер среди своих друзей, тот, кого звали Марком, хочет, ради удачи в игре, использовать другие мячи. Так поняв его слова «Вот бы поиграть твоими «мячиками», девушка, вечером дома прибавив к чаевым накопленные на новую тунику деньги, утром купила пару лучших мячей для симпатичного приглянувшегося ей игрока. Довольно поздно, ближе к началу первой стражи, появилась та компания. Заждавшаяся, переживавшая, смущаясь, Тилия подошла к мужчине, протянула покупку и, запинаясь, произнесла:
– М-Марк, вот, возьмите мои мячики…
Компания дружно, громко и долго хохотала. Девушка сильно покраснела, не понимая, почему – как ей казалось, над ней – смеются, и хотела убежать. Но Марк её остановил и, решив, что она такая же, как большинство служанок и работниц в термах, повёл в отдельную комнату. Однако Тилия была девственницей, она вырвалась и убежала домой. Так юная вольноотпущенница познакомилась с сенатором Марком Сервилием. Он, хотя и полюбил её и знал, что она невинна телом и душой, ещё делал попытки соблазнить. Она же, любя его, не уступала из врождённого благочестия, пока у Сервилия не истёк срок траура по второй жене. И пока сама она не стала третьей, в год страшного пожара. Молодожёны тогда чудом спаслись – Тилия до сих пор благодарит Диану; как и за многое другое.
Хотя некоторые родные, все знатные, не одобряли женитьбы, Сервилий был очень счастлив, как и его юная жена. Брак укрепился и стал ещё счастливее, когда на следующий год, в шестнадцать лет, Тилия родила мальчика, Марка младшего. Всё шло замечательно. Молодая мать, не обращая внимания ни на чьи советы, кормила грудью сына, часто сама – и теперь продолжает – вставала ночью на его плач и так далее. В общем, столь сильно полюбила дитя, что муж даже немного ревновал.
В прошлом году его, Марка старшего, не стало. Хозяйка не сказала о причине смерти, но гостья вспомнила слухи. Говорили, что Сервилий перерезал себе вены, узнав, что Нерон поверил ложному доносу. Так в восемнадцать Тилия стала богатой – хотя значительную часть наследства Марк Сервилий отписал Меднобородому, жене и сыну осталось немало – Тилия стала богатой вдовой, матерью знатного сына, при всём этом – благочестивой. По крайней мере, она твёрдо решила доносить траур. Который заканчивается в третий день до июльских ид. До этого дня Тилия никуда не выходит, кроме как в храмы Фебы и Либитины, и совсем не смотрит на посторонних мужчин.
Во время этого рассказа девушки пообедали. После возлияний подземным Богам Присцилла уговорила Тилию выпить вина. Посоветовала приобретать другое, вкуснее и лучше, и пообещала прислать в подарок своё, из галльского имения, к окончанию траура, «или, если угодно, к празднику Диоскуров».
Затем патрицианка захотела взглянуть на сына молодой вдовы. После обеда – на этот раз его накормили служанки – малыш спал в своей комнате. Муция нахваливала ребёнка, успокаивая оказавшуюся суеверной мать, что она не колдунья и не сглазит. От восторгов сыном фламина перешла к комплиментам матери, раскрасневшейся и от вина, и от смущения, и от удовольствия. К тому же фламина порою, будто ненароком, касалась и поглаживала привлекательную вдовушку. Потом решила поинтересоваться, чем обязана приглашению. Тилия, сначала сказав «Ты мне давно понра-…», поправилась.
– Мне, право, неудобно… Но, когда я встретила Дианию и узнала, как ты ей помогла, захотела отблагодарить. За помощь подруге. Мне по нраву, когда люди выручают, поддерживают друг друга в непростых обстоятельствах. Поэтому, если вдруг что-то понадобится, пожалуйста, не стесняйся, приходи. Хорошо, Присцилла? Я постараюсь помочь.
А ещё вольноотпущенница призналась, что задержалась с выходом, решая, надевать или нет чёрные одежды. «Ты не ошиблась в выборе!» – услышала она в ответ.
После этого, разместившись уже в перистиле, девушки поменялись ролями: хозяйка слушала краткое автобиографическое повествование гостьи, перемежаемое возлияниями с тостами за здоровье мальчика и молодой матери и их красоту. Закончив описывать свою жизнь за последние десять лет, Муция спросила разрешения воспользоваться термами. Высказав при этом пожелание, чтобы хозяйка помылась вместе с ней.
– Твоя подружка, кстати, уже помогала мне. Вообще, чего стесняться нам, двум Фабиям? – Муции очень хотелось взглянуть, пока хотя бы взглянуть, на обнажённую грудь Тилии, но та, поколебавшись, отказалась. – Тогда идём, просто побудешь рядом, расскажешь ещё о своих Сервилиях.
На это вдова согласилась. И в термах призналась в том, что, увидев Муцию в атриуме сидящей на парапете, уже была совершенно очарована. При разговоре хозяйка не всегда могла отвести взгляд от тела гостьи и скрыть своё наслаждение любованием, забывая рассказывать о муже или сыне.
– Мне нравится, как ты смотришь. Это заводит!.. – тихо сказала Муция, уверенная, что Тилия услышала, хотя та и сделала вид, что нет, принявшись говорить о своём трауре.
Намывшись, жрица стала прощаться, ей пора было на богослужение. Прощаясь, как новую хорошую знакомую, чмокнула Тилию в губки. Отметив про себя, что они могут поспорить с устами Глицерии. Тилия едва смогла проговорить:
– Заходи ещё…
Когда Фламина вышла из святилища Великой Матери Богов, её ожидали слуги, посланные Секстией Верой – подруга ждала на комиссатио у своего юного любовника. Там Муция и провела время, очень приятно, до полуночи, в начале третьей стражи вернувшись домой. Чтобы не будить Макра, легла в своей старой спальне.
Продолжение здесь: http://www.proza.ru/2012/01/02/553
----------------
часть наследства…отписал Меднобородому – в то время многие состоятельные люди, особенно впавшие в немилость, одним из первых наследников указывали в завещаниях императора Нерона, опасаясь за жизни своих близких и того, что Нерон может захватить себе всё наследство.